Тигр, тигр, жгучий страх, Ты горишь в ночных лесах. Чей бессмертный взор, любя, Создал страшного тебя?
Фокс почти не помнит свою мать. Он помнит её нежные пшеничные волосы с которыми маленький Джейми любил играть - мог подолгу перебирать светлые пряди под добрые усмешки этой женщины, часто целовал её в макушку, пока она сидела и что-то читала, пытался шутить и вникнуть в её "взрослые" разговоры. Она могла быть грубой с остальными, но не с этим маленьким лучиком солнца. Его она никогда бы в обиду не дала. Конечно, иногда подрывнику прилетало по шее за то что он пытался "позаимствовать" порох у матушки, но она все равно делала это с такой заботой, что у Джеймисона не получалось даже злиться. Все таки, кто знает, что мог вытворить этот малолетний террорист. Рядом с мамой было всегда уютно и безопасно, даже если они находились в участке у шерифа или на окраине города. Дом был небольшим, но мальчику всегда казался огромным из-за наличия второго этажа и старого, пыльного и покрытого многолетней паутиной чердака. Там, как ему казалось, было солнечно даже в дождь. Он тогда обосновал под лестницей свое небольшое логово, где мог целыми днями пытаться что-то изобретать. Первым его созданием стал домик из спичек, и тогда крысеныш очень гордился собой - конечно, ему было всего 7 лет, а он смог справиться с такой кропотливой работой! Миссис Фокс поставила поделку на самое видное место, а стоило кому-либо заявиться в их дом, как она гордо задирала подбородок, мол "это сделал мой сын!". Потом он пытался сделать что-то более грандиозное. Например венок на дверь к Новому году***
Теперь это здание даже заброшенным можно назвать лишь с натяжкой - мама бы точно посмотрела на него с присущей ей жалостью. Огроменная дыра в стене, что служит дверью и в то же время окном, валяющиеся по углам куски обгоревшего картона, которые Джеймисон оставил здесь черт знает зачем, а возможно это лишь последствие его нескончаемой ненависти к уборке. С потолка сыпятся щепки, стены пошарпаны и грозят сломаться от любого дуновения ветра, несмотря на, казалось бы, прочный ранее материал. Но за это можно не беспокоиться - вВ небесах иль средь зыбей
Вспыхнул блеск твоих очей?
Как дерзал он так парить?
Кто посмел огонь схватить?
Неделю назад он встрял в крупную передрягу - ему удалось найти такое, но какое именно - никто не знал. С тех пор и началась его интересная жизнь, состоящая из вечной игры в кошки-мышки - конечно, радиации же ему не хватает, вот он и ищет приключения на свою пятую точку. Как он добрел до своей обители Крысавчик не вспомнит даже под дулом пистолета (хотя оно вряд ли напугает потерявшего рассудок человека), а откуда прогремел взрыв или пострадал ли кто-то еще и подавно. Не вспомнит сам, но Мако ему напомнит. Фокс лишь обрывками может вспомнить диалог, предшествующий страданиям. Помнит, как развязал украденные бинты с ноги, как истерично засмеялся, увидев, во что превратились мертвеющие ткани, как Хог схватил свой крюк и твердой походкой направился к нему. - Эй, ты чего удумал? - на лице красуется напуганная, нервная улыбка, а в карнеоловых глазах читается ужас и непонимание. - У тебя заражение. Их нужно ампутировать. До Джеймисона не сразу дошел смысл сказанного. Точнее не дошел вообще, пока Мако не замахнулся. - Не вздумай, больной мудак!Кто скрутил и для чего Нервы сердца твоего? Чьею страшною рукой Ты был выкован - такой?
Похоже, эта адская боль лишь помогла ему переступить грань между гениальностью и безумием - хотя казалось что он уже и не чувствует конечность. Парень даже не в силах подумать о том, как гниющие ткани и умирающие нервы способны вызвать и передать через себя такие страдания. Из глотки рвется дикий крик, пока тот сквозь пелену слез наблюдает за тем, как темная кровь хлещет на пол, смешиваясь с пылью и образовывая липкую грязь. Она брызжет на серые стены, окрашивает бордовыми сгустками темно-зеленые штаны. Парень с ужасом лицезреет, как вместе с кровью из коленной артерии перывисто вытекает гной, и его выворачивает от этого зрелища. - Умоляю... - тихо шипит парень, теряя остатки сил на малейшее движение. Фокс уже не помнит, как крюк Рутледжа пронзил и руку - железо вошло в разлагающуюся конечность подобно ножу в масло. Голос сорван, и тот не в силах издать что-то громче чем животное хрипение или отчаянное рыдание. Он успел лишь увидеть отдаляющуюся фигуру мужчины перед тем как потерять сознание в луже собственной крови и желчи, пока почерневшие от радиации кончики пальцев все еще живой руки слабо подрагивали - он боялся, что рано или поздно он лишится и её. Лунный свет заботливо освещает его худощавое, запачканное золой лицо, которое теперь не слишком то и выделяется на фоне телесных жидкостей. Душа этого человека теперь продолжит гнить вместо отрубленных конечностей.Чей был молот, цепи чьи, Чтоб скрепить мечты твои? Кто взметнул твой быстрый взмах, Ухватил смертельный страх?
Джеймисон хорошо запомнил их встречу. Ему казалось, что он продает душу Дьяволу - Мако Рутледж показался ему тогда настолько устрашающим, но это почему-то его не остановило. Он возвышался над худощавым юношей подобно непробиваемой скале. Как там говорилось, умный в гору не пойдет, умный гору обойдет? Что ж, это точно не метод Джеймисона. Крыс с присущими ему нервными смешками через слово пытался объяснить, с чего это ему нужна помощь Хога и какую выгоду с этого получит сам мужчина, постоянно сбиваясь с мысли и меняя тему разговора. Удивительно, но Мако понял его. - Идёт, - резко прерывая парня своим грубым голосом пробормотал тот. С этого момента и началась их, считай, совместная жизнь, полная мародёрства и хаоса. Кажется, они были слишком разными. Фокс оказался неусидчивым, громким и несдержанным - словом, с ветром в башке, но в это же время изобретательным и достаточно умным, когда дело касалось пиротехники. Рутледж же почти полная его противоположность: рассудительный, с нескончаемым запасом терпения (который Крыс все равно умудряется волшебным образом исчерпать) и, что на удивление оказалось достаточно важным аспектом, не падал от одного лишь дуновения ветра. А еще Джеймисон был до жути придирчивым, с невероятным умением докопаться доВ тот великий час, когда Воззвала к звезде звезда, В час, как небо все зажглось Влажным блеском звездных слез
И вот они здесь, в держащемся лишь на добром слове доме. Бессознательную тушку Фокса все еще крупно колотит от агонии и фантомной боли в потерянных конечностях, пока Мако крупными струями найденного бог ведает где спирта обрабатывает культи, ржавой на ушке иглой зашивает срезы воедино и заматывает уже использованными ранее бинтами - ничего другого под рукой нет, поэтому выбирать не приходится. В груди трепещет, рвется наружу протяжным рыком беспокойство за жизнь этого бестолкового подрывника, и что-то заставляет Рутледжа снять с себя маску, серыми, словно пасмурное небо глазами бегая по дрожащему напарнику. Ему все ещё больно. Он подносит её к лицу Джеймисона, все еще лежащего без сознания и может видеть, как тот прерывисто вдыхает наркотический газ. Судороги успокаиваются лишь через полчаса, а то и больше, позволяя Мако выдохнуть с облегчением и усесться рядом на каменный пол, что был наспех застелен темным брезентом. Он***
С тех пор прошло лет 5, а может и больше. Они прошли вместе более ста покушений, ограблений и прочих общественных нарушений, и каждый раз это сопровождалось безумным смехом и взрывами. Джеймисон не помнит сколько ему было лет, и так же не помнит, когда у него, собственно говоря, день рождения. За него это запомнил Хог. - С Днем рождения, - поглаживая по хрупкому на вид плечу хрипит мужчина, пока Фокс в недоумении таращится на него. - Чего? - в янтарно-рayхтoпaзовых глазах плескалось непонимание - такое чистосердечное, что в груди мужчины невольно что-то защемило, - что ты сказал? - С Днем рождения, - уже мягче повторяет Мако, руками потянувшись к своему лицу. Крепления маски щелкнули, открывая вид на шрамированную физиономию (по другому у Рутледжа язык бы сказать не повернулся) Настроение тут же сменилось с ошарашенно-печального на весело-безумное. Ярким протезом Крыс тянется к белесым волосам мужчины, почти истерично тараторя и одновременно зарываясь механическими пальцами в светлые пряди - Повтори! Скажи ещё раз! - тон, который не терпит пререкательств. - С Днем рождения, - кончики пшеничных волос Джеймисона вспыхнули с новой силой, от чего уголки губ Хога еле заметно приподнялись. - А ну еще! - Хватит, - сильная рука с силой приземляется на голую спину, заставив Фокса болезненно зарычать и яростно нахмуриться.Он, создание любя, Улыбнулся ль на тебя? Тот же ль он тебя создал, Кто рожденье агнцу дал?
Он еще по несколько раз на дню спрашивал, сколько ему лет исполнилось - 25, Джеймисон, 25 -, что вообще это за день такой и с чем его едят, а после склоняя голову на бок, увлеченно вникал в каждое объяснение, хоть то и дело перебивал. Уже вечером, сидя в зале на базе Overwatch, парень задал самый что ни на есть идиотский вопрос. - Это получается весь год теперь мой День рождения? - на лице его привычно сияла почти сумасшедшая улыбка во все 32 зуба. Глаза горели искренним, даже скорее детским любопытством, хоть так оно и есть - Джеймисон Фокс все еще большой ребенок, которому просто пришлось вырасти слишком рано. Сейчас он скорее походил не на пиротехника-сумасброда, а на невиннейшего агнца. - Идиот, - лишь с доброй насмешкой ответил ему тогда Рутледж, рывком поднимая с холодного кафельного пола и заключая в свои крепкие объятия. Не хватало этому придурку еще отморозить.Объяснения тот так и не получил.