***
Сознание возвращалось к нему с неохотой, с трудом мысли приобретали осмысленность, вырывая его из глухого сна без снов, где первое, что он почувствовал — отсутствие уже ставшего привычного экзокостюма. Прежнего ощущение двойственности мышц, где одна половина была его собственными, а другая была искусственной мускулатурой костюма не было, нейро-интерфейса подключенного через спинной мозг тоже, а тяжесть сознания, которой он практически лишался из-за вмешательства наномашин, лишь подтверждало этот неприятный факт. Впрочем, самое главное он был жив, верно? «Вот только куда меня выкинули, раз не расправились… » — Глаза открываться явно не собирались, налитые такой тяжестью, будто он провел нескольких дней без намека на сон, пока как тело ощущалось до омерзения ватно, не говоря уж о слухе, где все слышалось до ужаса приглушенно, а поэтому единственным его инструментом здесь были запахи. За что-что, а за наученную привычку пытаться оценить обстановку в том числе по запаху он испытывал глубокую признательность отцу и глубоко вдохнув окружающие ароматы, в голове возникли воспоминания о хорошо знакомых больницах, где ему, любящему испытывать наученные навыки, нередко приходилось бывать пациентом. А вскоре и до вернувшегося как раз кстати слуха донесся типичное гудение машин. «Так-так, значит не просто отпустили живым, но и решили подлатать? С чего такая щедрость?» — Усмешливо проскочила мысль, когда он заодно понял, что ничто не выдавало присутствие здесь кого-то, кроме него самого. Загоревшееся веселье, впрочем, быстро утихло в нем, оставив лишь растерянность, а мрачную задумчивость. Неужели этот ублюдок не просто поиздевался? Что, действительно подумал, что теперь тот, кто отрубил ему руку, вот так просто согласиться стать его наемником на побегушках? Самому то не было смешно от такой тупой попытки? Как минимум за ту рану он уже должен был возвратить должок, в этот раз отрезав Армстронгу уже ноги, дабы этот ублюдок уже не смог поскакать по вертолетным площадкам. «Тем более, что его слабость я уже знаю…» — С легкой ухмылкой на губах подумал он, но очередное воспоминание её погасило. — «Впрочем, оставит ли это ублюдка? Он смог легко обратно прирастить к себе отрезанную руку, а перед этим показал, что даже так легко способен подловить меня и перечеркнуть все шансы на его убийство…» Вот именно, этот проклятый сенатор Колорадо был непрост и в конце открыто показал, что лишь проверял его, да, провел это самое «собеседование», в котором уже пришлось использовать все, что он умел и все равно это было бесполезно в случае с этой непонятной тварью, способную легко отбивать даже множественные удары высокочастотного меча, а в единственный удачный момент не дал никакого времени на решающий удар. «А сейчас…сейчас я даже без экзокостюма, пока как Мурасама явно не лежит в подарочной упаковке под боком.» — Сухо подвел он итоги, противно ощущая нарастающие чувство собственной никчемности, казалось ушедшее ещё с момента, когда он разделался с убийцей отца. — «О нет Сэм, будешь так идти дальше и ничего толкового не придумаешь. Оставаться здесь точно не слишком хорошая затея и если уж тут никого нет, то надо пользоваться.» Открыть глаза, правда, по ощущению было не слишком легче, чем отражать клинок Метал Гира. Впрочем, кажется все же за это время к нему вернулось достаточно сил, дабы наконец-то увидеть окружающее его помещение. Которое весьма себе оправдало сложенный в голове образ, где он был одет в белоснежную одежду и лежа на больничной койки, под бесцветный свет потолочной лампы был окружен молочного цвета приборами, на экранах которых стабильно мигали разнообразные показатели. Только вот вид капельницы и характерного пакета в ней сразу было довольно…тревожным звоночком, заставившим невольно вспомнить, что если остальное тело хоть как-то ощущалось, то вот левая рука… — Merda… — Бессильно вырвалось из его губ, когда лишь пустота была вместо левой руки вплоть до самого плеча, которое любители скальпеля тоже не полюбили, оставив лишь ровный надрез, заботливо укрытый за бинтами, от которых несло противным запахом медикаментов. «Значит он не просто меня ранил, но и руки лишил…» — Обычно он никогда не терял приподнятого настроение, но такая невесёлая новость вызвала острый приступ гнева и…разочарования? Да, это кажется было именно оно и не нужно было иметь столько же мозгов, что и любители халатов, дабы понять его причины — в какие бы дерьмовые ситуации судьба его не заводила и сколько боли не приходилось терпеть, но он никогда не доводил все до такой степени, где ему пришлось бы обречь себя на замену конечностей, чем раньше он заслуженно был доволен. А теперь… «Что ж, старина Сэм, все однажды меняется и похоже тебе придется потом найти хорошего торговца протезами.» — Хоть он и пытался придать этой мысли привычно ироничный тон, но развеять поганое чувство это слабо помогло: все складывалось хуже, чем хотелось и хоть управляться в бою одной рукой он учился, но такое резко понижало шансы на побег. — Ничего, все лучше, чем помирать от скуки тут. — Уже поняв, что конечности не обездвижены ничем, оперевшись на ноги, попытался встать, но…стоило это попробовать, как тело покрыла предательская слабость, в которой то не удержалось и мгновение в полулежачем состоянии, глухо рухнув обратно в койку. — Издеваетесь… — Зло вырвалось из него, заставляя сжать пальцы в кулак. Впрочем, сдаваться с первой попытки было не в его стиле и лишь перепробовав ещё несколько раз, пришла убежденность, что его тело было лишено всякой адекватной возможности привстать и двигаться масштабней, чем оставшийся рукой. Сказать, что это было паршиво это сказать ничего и в памяти невольно вспыхнуло прошлое, когда после очередных тренировок, выдавшихся под проливших дождем, ему пришлось болеть несколько дней в примерно таком же состоянии бесполезной куклы из костей да мяса. И помня, что эти дни полные однообразия и мук от подцепленной заразы были самой худшей пыткой из испытанных им, губы не сдержали страдальческого стона — видимо этот опыт повторяется в несколько измененном виде и остается лишь пытаться развлечь себя своими же мыслями. А те, как назло, отнюдь не стремились к этому, постоянно возвращая внимание к отрубленной даже не Армстронгом, а врачами руке: эмоции уже успели остыть, но горький привкус отчетливо ощущался во рту, что когда воспоминания о том злополучном моменте вновь пришли в голову и появилось осознание, что все это случилось по его же тупости, вызванной преждевременным ликованием и попыткой защититься, а не отскочить прочь. «Столько лет учиться убивать, а быть пойманном на таком…» — И ведь он не просто проиграл, а с позором, показав этому долбанному сенатору жалкую беспомощность и полную оправданность той издевки над ним. — Только вот…что он хочет сделать теперь? — Закономерно подумалось ему вслух. Сейчас побег явно потерпит позорный провал, а значит он в полной власти Армстронга, упорно жужжавшего ему уши про свое желание его нанять вплоть до момента пока он не потерял сознание и раз старина Сэм лежит здесь, а не кормит какую-нибудь робо-псину, то своему желанию этот мудак остался верен. И наверняка ещё придет, дабы уболтать его. «Только мне ему что сказать? " — Оставшаяся рука потянулась к покрытому небритостью подбородку, привычно потирая тот пальцами. Только вот к своему же неприятному удивлению он понял, что…не ощущает в себе прежней решимости послать этого мудака в одно место — мысли казалось нерешительно заколебались в его голове, не скрадываясь в единое целое как он привык. — «Чего ты сомневаешься, Сэм? Что, трусить начал?» — Раздраженно сказал собственный голос в попытки выветрить непривычную нерешимость. Однако те только набирали силу, заставляя загорелое лицо приобретать все более мрачные черты: позорное поражение проносилось в мыслях в очередной раз, возвращая к горькому пониманию того, что он оказался не более чем наивным дурачком ощущавшим себя непобедимым, но увидевшим где все, что он мог, оказалось практически бесполезным перед тем, кого он клялся убить весь этот путь. А по итогу…оказавшимся здесь, навсегда заклейменный отсутствием руки как доказательством событий этой ночи, которую не забудешь за бутылкой прохладного пива в баре. «А потерял ведь её ради чего?» — Ответом на собственный вопрос были свои же слова про ублюдков, отправляющих других умирать, оставаясь сидеть в уютных офисах, с которыми ему хотелось расправиться в своем желании наконец-то добиться справедливости на этой гнилой планетке после осознания, что сколько банд не убивай, а те всегда плодятся не хуже плесени на немытой посуде. — «Нет…» — После звеняще тишины, вдруг подал голос тот. — «Сам ведь чувствуешь, Сэм, что нихрена не веришь…» Из груди вырвался тяжелый вздох, вырвав его из омута мыслей, после которых оставалась противная пустота, в которой его тело настойчиво говорило о том, что не имеет желание и дальше удерживать своего хозяина в состоянии не слишком присущем для его не слишком сложной души самокопании. Не желая больше нагружать себя не самыми приятными открытиями, он покорно подчинился этому требованию, где вслед за тёмнотой в глазах вскоре пришла и сонная дымка, покрывшее сознание.***
В этот раз пробуждение далось для него ощутимо легче. Все в нем по прежнему было налито тяжестью, но которая уже не мешала нормально придти в полноценное бодрствование, прохлада постели и в принципе всей комнаты уже наконец-то чувствовалась, как пожалуй и все тело, вновь не ощутившее подключение к нейро-интерфейсу экзокостюма через спинной мозг и двоящиеся мышцы. Впрочем, кажется как извинение за это судьба подарила ему приятное ощущение выспанности, пришедшее к нему как только сонная тяжесть совсем ушла прочь, что так и манила не открывать глаза, а положив руки за головой, наслаждаться очередным утром, в котором он все же отдыхал, а не в очередной раз воевал в реках чужой крови, позволяя уже ощущаемым телом солнечным лучам согревать старину Сэма. «Стоп…руки?!» — Вдруг подловил себя на этом мимолетной мысли он, тут же прогоняя все недавнее в голове, заставившее вмиг избавиться от желания сделать себе выходной день. — «Я чувствую её!» Резко распахнув глаза и ненадолго зажмурившись от утреннего солнца, его взгляд быстро направился на руку и изумленный свист огласил собой палату. — Вот значит какой мой первый киберпротез… — Попытался усмехнутся он, но был слишком поглощен изучением того, что видел. Взамен пустоты отрубленной левой руки с плечом перед ним предстала конструкция сделанная из серебристого оттенка металлических трубок, сплетенных в единую конструкцию, повторяющую силуэт руки, только пожалуй излишне мускулистой, пока как место ладони…тут вновь ждал повод для повторного удивления, ибо перед собой он увидел ладонь своего же экзокостюма. Потерев подбородок вполне себе естественной рукой и привстав с кровати, оставшись лишь сидеть на постели, брови его вдруг нахмурились от сомнения в возникшей мысли, которую так и хотелось проверить. «Вряд-ли они уже позволят мне ею управлять, пока ещё не убеждены в моей надежности, но…я ведь её уже чувствую, верно? » С крупного было начинать глупо, да и может опасно, а поэтому он лишь аккуратно попытался двинуть пальцами экзокостюма и…успех! Те вполне двигались так, как он и хотел, а движения были столь…естественными, что на мгновение он даже позволил своим губам улыбку от проскочившей мысли, что может под всем этим металломом сокрыта его настоящая рука или хотя бы выращенная умниками клонирования замена. И гонимой этой желанной надеждой, он пошел дальше, уже сжав и разжав руку, затем подвинув ладонью в стороны, а под конец принявшись полноценно двигать всей рукой и все это успешно откликалось на его желания, делая движения в точности похожие на то, что делала его старая рука. «Правда…» — Прежняя радость быстро улеглась, когда он подловил себя на кое-чем. — «Все же это не она…» — С тяжелым вздохом пришлось заключив, поняв, что подмеченные ими странности не спешили уходить. А странности эти были в простом: казалось он чувствовал эту руку, но…не чувствовалось знакомого напряжения мышц, исходившего из плоти тепла, как и кончики пальцев не ощущали ничего, когда коснулись все ещё теплой подушки. Конечно рука охотно отзывалась на его требования и вполне чувствовалось, что он не однорукий, но прежней полноты в теле, которую словами он вряд-ли опишет…не было. Опустив взгляд к серому полу, он нерешительно заключил пальцы в замок, ощущая странную смесь в своих мыслях. Было бы враньем то, что он не получил некоторое облечение от факта, что не придется свыкаться с жизнью однорукого во время поисков надежного поставщика протезов, но было правдой и то, что это…отнюдь не то, что он хотел взамен той гнетущей его пустоты, которую он тогда увидел. Жаловаться на вполне добротный протез он не собирался, нет, не в духе старины Сэма это было — будь доволен тем, что жизнь позволяет тебе иметь, однако…все это опять сводило его к не самым приятным мыслям о том, что видимо то чувство неполноты будет следовать всю жизнь. «Ладно, Сэм, свыкнешься — все в жизни меняться и мы все можем лишь стараться приспособиться под хотелки судьбы, иначе умрем под её весом.» — Тряхнув головой, повторил он себе отцовскую мудрость, часто спасавшую от подобного дерьма в голове. — «Куда важнее настоящее, а в настоящем надо что-то делать…» Вот только его положение здесь не стало шибко лучше: без хоть какого-то оружия и своего экзокостюма он, как не иронично, был очень слаб даже перед самым захудалым киборгом, которых к его двери наверняка поставили и хоть Сэм неплохо знал некоторые стили рукопашного боя, но…это не аргумент. А прибавок план здания был ему слабо знаком, его протез вряд-ли не мог был выключен в случае побега, а если и нет…что ж, вопрос о его полезности пока был открыт. — Паршиво… — С хмурым взглядом тихо сказал себе под нос он, стуча пальцами друг об друга. Значит шансов нет и все, что остается…а в самом деле, что остается? Все же рискнуть и возможно не найти даже Мурасаму, дабы потом опять скитаться долгие месяцы, дабы заработать денег на захудалый экзокостюм? Даже если не убьют, то…к чему это все? Нет, он не жаловался на прежнюю жизнь, но…смысл, да, кажется именно в нем была вся заноза. Раньше ответ о смысле его жизни был прост — сначала продолжения дела отца, затем месть за него, затем борьба со всякой мразью в желании добиться этим того, чтобы этот поганый мир стал лучше. А почему он хотел, чтобы он стал лучше? Наверное от его ответа, что он считал, что так просто было бы правильней и справедливей многие бы посмеялись, может впору и ему над собой посмеяться, ведь до него дошло хорошенько подумать над этим именно сейчас. «Сколько лет я там уже живу? Где-то третий десяток Реактивный Сэм уже ходит по этой бедной земле, а только сейчас начал думать о том, на что ответили другие наверняка уже тогда, когда отец мне Мурасаму в руки передал.» — Грустно усмехнулся он, поглаживая подбородок кибернетическими пальцами. Теперь же, впрочем, до него дошло, что смысл его был слаб, он не считал его неправильным, более чем наоборот, но теперь видел всю его наивность и краткость для самого себя. Может раньше это работало, но сейчас эта идея не подпитывала его волю и решимость действовать прямо здесь и сейчас, как надо бы по этой идее. И…он не знал почему это происходит, почему он вдруг стал такой…размазней? «Потому что ты проиграл ему…» — Тихим шепотом, что словно он почувствовал над своим ухом, сказал ему свой же голос под услышанный скрип двери. Направленный к такой же белой, что и все окружающие стены, двери взгляд увидел…его. Тело инстинктивно напряглось, готовое ринуться в бой, пальцы обоих рук сжались в кулаки, а глаза не могли оторваться от двухметровой фигуры, наряженной в строгий костюм, что как и перед их боем покуривал дымящуюся сигару, наполняя комнату режущим его нос запахом. — С добрым утром, Сэм. — Не в пример дружелюбно поприветствовал его Армстронг, искривляя свои губы в показной улыбке. — Как вижу ты уже вполне проснулся и освоил свою руку? — С заметной иронией подчеркнув последнее слово, добавил тот, прикрывая дверь. — Скажи мне хоть одну причину, по которой мне бы не придушить тебя ею сейчас? — Мрачно бросил он в ответ, уже поняв, что ублюдок не находится в состоянии неубиваемой детины, а значит собственные слова более чем имели право на существование. — По прежнему хочешь продолжить бой? Хех, в твоем состоянии лучше не стоит. — Лишь с самодовольной ухмылкой сказал сенатор, подходя к одному из окон в комнате, откуда шли оранжевые лучи солнца. — Хоть ты и один из лучших кандидатов, Сэм, но для такого тебе с этой рукой нужно свыкнуться, что по словам этих докторишек точно займет пару дней. Как тебе такая причина? — Другая рука у меня вполне есть, а ты явно сейчас не можешь становиться той громадиной. Так что причина так себе. — Активно двигая кибернетическими пальцами, с нескрываемым предвкушением добавил уже он. — А откуда ты знаешь, что не могу? — Пустив очередное кольцо дыма, с возникшей хищной улыбкой повернулся он в его сторону, заставив сбить желание наброситься на этого проклятого дьявола. — Даже если твои угрозы не пустой звук, хех, что ты сделаешь дальше, сынок? Думаю ты уже с самого начала понял, что ты по прежнему в здании Ворлд Маршал, где за тобой идет постоянное наблюдение, а охрана готова всегда помочь тебе ещё немного тут погостить. — Справлюсь. — Буквально выплюнул это слово он, хотя глубоко в душе почувствовал болезненно понимание, что этот ублюдок все же был вполне себе прав, хорошо так подкрепив прежние итоги по оценке собственных шансов, но вовсе не желал показывать все это ему. — Можешь сколько угодно длиться на меня за руку, Сэм, но может хотя бы сейчас ты дашь мне слово? — Применительно расставив руки в стороны, с уже издевательски ласковой улыбкой предложил Армстронг. — Ведь по сути говоря мы вполне себе остались квиты: ты мне отрубил мне руку и за это уже я её тебе отрубил, а по итогам все равно каждый из нас, хех, в каком-то смысле вернул обратно себе эти отрубленные руки. — Это не моя рука. — Яростно сжав свои живые пальцы в кулак, буквально прорычал он. — Не ожидай, что откупишься от меня этим сраным протезом и что я забыл, ради чего я сюда пришел. — И с этим я полностью согласен, Сэм. — Опять выпустив клубы дыма, с нескрываемым удовольствием произнес сенатор. — Я не виню, что ты принял меня за одного из таких подобий людей, среди которых мне нужно изображать таких же. — Уже с презрением на последних словах продолжил тот. — И я отнюдь не врал, когда говорил, что моя мечта избавится от преступности и войн за бизнес, а особенно от тех, кто их организовывает. — Сам не отличаясь от них ни на грамм. Думаешь, что я не знаю какие делишки делает Маршал и твой Десперадо? — С презрением усмехнулся он ему в лицо, вспоминая документы, говоривших о участии в развязывании гражданских войн от Африки до его родной Южной Америки и глубоком сотрудничестве с продавцами органами. — Я не из тех слабаков, сдерживающих себя ради спокойствия какой-то там совести. — Равнодушно бросил генеральный директор Ворлд Маршал. — Если есть цель, то все средства хороши, слышал такую поговорку? Уж не тебе ли её знать, Сэм, я видел отчеты о тебе и количество сделанных твоим маленьким мечом трупов очень впечатляет. И ведь там не только члены мафий, но и политики, полицейские, хех, даже гражданских… — Каждый из них заслужил это. — Гневно прервал его он, прекрасно помня, что все перечисленные отнюдь не невинные жертвы, а связанные с мафиями в самых разных уголках мира, а те же полицейские с их агентами уже давно хотели его убить за «нарушение закона», даже порой не имея связи с преступными группировками, однако свистящие рядом с головой пули были прекрасным доказательством, что это имело мало значения на практике. — Пока ты со своими ублюдками устраиваешь гражданские войны. — Методы разные по масштабу, но все в итоге ради целей, которые стоят этого. — Заключил Армстронг, выпуская изо рта очередной клубок дыма. — И что в моих идеях тебе неприятно, Сэм? На что ты возразишь? И какая у тебя цель, что в твоих глазах достойней моей, из-за которых меня стоит придушить сейчас? К своей же бессильной злобе, когда он уже приготовился открыть рот, то понял, что внятно что-то сказать в ответ ему было нечего: слова про несение справедливости и избавлению от грязи среди людей может было бы правильным, но он сам четко видел как абстракты и по сути слабо это для слов об цели, ради которой он все это делает. И более того — он вспомнил свои же слова, что не верил в это и ощущал в этом свою болезненную правду. «А тогда в чем она сейчас для тебя, старина Сэм?» — С непривычной для себя растерянностью воскликнул его же голос в мыслях. — «Просто в том, чтобы убивать тех, кто не понравился лицом?» Под ложечкой во рту неприятно заиграло: он никогда не отрицал ни для других, ни для себя того, что жизнь полная кровавых сражений ему была более чем по душе и была, пожалуй, частью его самого, позволяя никогда не смущаться литрами пролитой крови, моментами когда его же жизнь висела на волоске, а потом видеть отчаянную беспомощность в лицах тех, чьи жизни его Мурасама обрывала. И все это складывая в ощущения, которые он ни за что не променяет. Но мысль об этом, что это все, что им двигало вызывало неприязнь к самому себе, заставляя вспомнить тех больных психов, которые полностью подходили под эти слова, творя такие вещи, за которые он и убивал их в прошлом как бешенных собак. И неужели он сам стал такой же собакой? — Ну, Сэм? — С ухмылкой протянул Армстронг, заглядывая ему в глаза своим взглядом, полным издевки и превосходства. «Нет, будь я таким, то давно бы стал маньяком, а не Реактивным Сэмом.» — Глубоко вздохнув, подметил он, стуча пальцами друг об друга, дабы хоть немного сбавить явно заигравшие нервы. — «Который все равно делал это не ради какого-то там добра в мире, не так ли? Тогда зачем, когда месть за отца уже совершилась?» — Взгляд уперся в ладонь протеза. — «Может потому что дальше по другому уже не мог? Вкусил крови и сошел с катушек, да? Но почему тогда ничего не оставило, не заставило подумать об всем этом дерьме?» На это он мог лишь снова вздохнуть. Он не знал почему. Может потому что он все это время был таким идиотом, что пользуясь выученными навыками, каждый раз добивался победы и это его опьяняло не хуже алкоголя, заставляя думать о себе выше, чем он был на самом деле и заставившее его в итоге придти сюда, к этому проклятому дьяволу не просто ради достойного боя, которого он уже давненько не ощущал, но и кажется в том желании, которое он считал чушью, а именно в желании показать себя, да, уже не только перед всем этим бандитским скамом и самим собой, но и перед миром. Ведь куда приятней понимать, что ты не просрал нормальную жизнь, не будучи способным остыть на той мести, а вершитель справедливости, который прогремит на всю Америку, позволив при встрече отцом не слышать от него сожаление об том, что тот посрал на нерадивого сынка часть жизни. «А может просто все это из-за прихотей судьбы, а? Как говорил отец — вся наша история это то, что именно она хотела. Впрочем, одно не отменяет другое…» — Мрачно усмехнулся он, вернув взгляд к Армстронгу, спокойно ждавшему его в тишине все это время. — Видимо у тебя её нет. — С нескрываемым удовольствием заключил тот, подходя к нему плотную. — Что ж, Сэм, тогда почему бы все же не присоединиться к нам? Раз ты сам сражался не зная зачем, то почему бы не послужить тому делу, что поможет спасти людей не только от войн за бизнес, но и сам бизнес? То, что уничтожит организованную преступность, которую ты сам не может побороть? — С этими словами он протянул руку прямо к его лицу Сэм опустил взгляд на чужую ладонь и опять не знал своего ответа на такое предложение. Если тогда он хотел лишь послать этого ублюдка, то сейчас…может стоило и принять? Ведь Армстронг отнюдь не лукавил сейчас в своих словах — он неплохо понимал искренность в людях и тон речи сенатора отлично говорил об его искренней убежденности. А раз так, то какой толком смысл опять желать его послать: он был вполне прав, что они оба отнюдь не те, что сковывают себя в методах, так что воротить тут нос сейчас было откровенным идиотизмом, а его идея имела за собой и то, что действительно может помочь этому сраному миру, а если и нет…что ж, хуже чем сейчас вряд-ли будет. «К тому же…будь неправ он, то судьба бы явно дала мне победить, а раз нет, то видимо это рука и есть тот путь, что мне определила жизнь…» — С нарастающим бессилием неслись в мыслях эти слова на фоне мелькавших перед глазами воспоминания с какой решимостью он шел к тому знаменательному бою и казалось был так близок к победе, но…проиграл, проиграл с позором и наглядно увидел, что он не был силен, а слаб, как и тогда, когда не смог уберечь отца и видимо вся его судьба быть таковым. — «И раз я слаб, то единственный мой путь это служить сильному, который живет большим, чем пустотой…» — Добро пожаловать в Ворлд Маршал, Самуэль Родригез. — Довольно произнес широко улыбнувшийся сенатор, крепко пожимая ответно протянутую кибернетическую руку.