Бывшей вайфу

      Игорь развалился на заднем сидении машины, ногами упираясь в дверь, слегка согнув их в коленях. Он вертел ручкой между пальцев, отмечая несильный тремор. Игорь старался вообще сосредоточиться на всем, что его окружало: потолок машины, обстановка в салоне, собственные мысли и странные судороги конечностей. А ручка продолжала дрожать, готовая пуститься в пляс по помятому клочку бумаги, выдранному откуда-то. Игорь искусственно старался себя отвлечь от того, что всей душой рвался написать. Он вывел слово «вайфу». Одно слово, способное вызвать шквал теплых воспоминаний и гвалт эмоций. Мимолётное слово, вырвавшееся на концерте, и недоумение на лице, спрятанном за маской. Игорь отголоски этих чувств видел в глазах, поэтому мог с уверенностью сказать, что и на лице тоже видел. Недоумение, сменяющееся лукавым смехом все тех же глаз. Вайфу. Точка. Лаконично. И тут бы надо прекратить, но рука все двигалась. Бывшей. Точка. Плохая идея предаваться воспоминаниям. Хуже только выплескивать эмоции на бумагу, следуя канонам инстаграмовских разводил. «Вот Игорь, он сейчас в точке «А», условное обозначение — в жопе». Водоворот мыслей, каким бы спонтанным ни был, скачущим от инфоблядей до воспоминаний, заставляющих потеть ладошки, никак не сбивал с курса — выплакаться на тетрадный лист, а взращивал эту идею, будто был плодородным черноземом. Еще три слова, еще секунда — клочок смялся окончательно и утонул в кармане пуховика.       Игорь частенько прибегал к физическому высвобождению агрессии, правда, никогда не проецировал на людей (или пару раз и такое случалось), но окружающим предметам в прошлом доставались отголоски ярости. Сейчас же, чувствуя отчаяние, перерастающее в злость, Игорь спокойно вылез из машины, плотнее кутаясь в куртку. Лавров пока не мог дать оценку этому: то ли он так хорошо с терапевтом проработал свою агрессивность, то ли у него не осталось сил. Однако отступать не хотелось, он лишь у подножия горы из говна.       Стас жил не в самом плохом районе Самары, наотрез отказываясь переезжать в Москву. Игорь гнал к нему из Москвы добрую тысячу километров, забивая на собственное состояние, но стушевался у подъездного домофона, слушая женский голос. «Это Игорь, сейчас он движется по прямой кишке все глубже в жопу». — Ты бы предупредил, — она улыбнулась ему. Она его впустила и чай предложила. Игорь предпочел бы остаться в куртке, но, сжав в кулаке клочок в последний раз, все же броню снял. — Я с самолета, — соврал он, — вы были ближе всех, труба сдохла. Игорь легко придумывал оправдания и находил слова, избегая главного вопроса. Умение строить из себя внимательного слушателя не раз спасало его. Вот и здесь лить из пустого в порожнее тоже пригодилось, разговор ни о чем ладно тек, а Игорь засобирался уйти, когда почувствовал, что у него почти не осталось сил на Стаса, даже если они встретятся, то он не сможет конструктивно поговорить с ним. А ведь визит был изначально… спонтанным. — Видимо твой муженек не почтит меня сегодня своим вниманием. — Игорь начал обуваться, согнувшись, чтобы заново зашнуровать кроссовки, — зайду к родителям, я тут проездом, — стройная схема сломалась. По крайней мере Игорю так показалось, он начал повторяться и нервно улыбаться. Со скоростью пули влетел в куртку. Гостеприимная, радостная от встречи девушка подпирала собой косяк. За дверью закопошились. — Легок на помине, — Лавров готов был поклясться, что мимо него пролетела звезда. Повернуть голову в сторону двери в какой-то момент казалось мучительней Голгофы. Она обнимала его, она улыбалась ему, а он отвечал ей взаимностью. Секунда длилась вечность, а Игорь отвел взгляд спустя две, сжимая клочок, который уже стал талисманом. — Привет, — поздоровался Конченков, отлепляясь от жены, — ты не предупредил, неужели уже уходишь? — Стас не стал себя утруждать и начал стягивать обувь по своей любимой привычке: носком о пятку, — я был у предков, батя там опять что-то намутил, просил помочь, возились несколько часов. — он продолжал рассказывать, снял куртку, а потом приблизился, и они обнялись. Язык прилип к нёбу, в горле пересохло, сердце ломало ребра. Объятие длилось короче мгновения, и Игорь, так и не сумевший собраться, кивнул, давая себе еще полсекунды, прежде чем сказать: — Я проездом. Решил заскочить. Братан, прости, я спешу, давай спишемся? — три тысячи рук, пробивающих лоб. Игорь чувствовал себя школьником, придумывая глупые отговорки. Конченков свел брови, окидывая гостя недоверчивым взглядом. Он что-то прошептал супруге, а Игорь все никак не мог отвести внимание от рук, сжавшихся на талии девушки. — Пройдемся? — Стас подошел к своим кроссам и нагнулся, чтобы обуться вновь, — провожу тебя, раз уж ты так спешишь. Нам очень повезло, — он даже немного закряхтел, по крайней мере Игорю так показалось, — что твои родители живут не так уж далеко отсюда, заодно, — Стас выпрямился и шмыгнул носом, — прогуляюсь. Я ведь так давно не гулял, — и улыбнулся. А Игорь растерял последние мозги и просто на все кивал. — Я скоро, — бросил Стас и первым вышел из квартиры. — Пока, — попрощался Игорь, но прежде чем выйти, с тумбы схватил шапку Стаса. Сердце стучало уже в горле, предвещая не самый лучший вечер. Лавров мял в руках шапку Стаса и хотел убежать, снова чувствуя себя маленьким мальчиком. Между ними воцарилась мрачная и тяжелая тишина, которую создавали неловкость и недосказанность. Конченков достал из пачки сигарету, зажимая ее между зубов, и чиркал зажигалкой в воздухе, не спеша подносить ее к сигарете, но как только двери лифта открылись на первом этаже, он резво выскочил в вестибюль подъезда и, не доходя до дверей, поджег сигарету во рту, в два шага оказываясь на улице. Игорю пришлось поспешить за ним. — Где ты припарковался? — у него осталось две трети от сигареты, видимо затяжки делал глубокие. — На парковке, — Игорь даже не стал ничего отрицать. — Стой, — потянул Стаса на себя, нахлобучивая на голову измятую шапку. — Простынешь, — заключил Игорь, а Стас отвернулся от него и выдохнул дым. Лавров дотронулся до стремительно мерзнущего и краснеющего лица тыльной стороной указательного пальца, провел по щеке и тут же, будто испугавшись своих действий, отдернул руку. Стас никак не прокомментировал, лишь откинул дотлевающую сигарету на снег, промахиваясь мимо урны. — Пошли в машину, — сказал Стас, задавая направление их короткой прогулке на троих. Игорь, Стас и звенящая тишина. В машине они долго сидели каждый занятый своим делом: Стас вальяжно рассевшийся на переднем пассажирском сидении, уже в расстегнутой куртке, ведь в салоне довольно тепло, игрался с колесиком зажигалки то и дело прокручивая его. Игорь же взглядом гипнотизировал еле заметное пятнышко на лобовом стекле, всеми силами стараясь вспомнить родной язык. За лобовухой ему показался знакомым ландшафт. — Это здесь ты так смачно наебнулся до сотряса? — Да, — коротко ответил Стас. Он хотел на этом свой ответ ограничить, но немного задумался, решив, что раз Игорю легче начать так, то он тоже не имеет ничего против. — Тут только стройка начиналась, мы решили забомбить что-то, уже вдвоем, ты за мной гнался! Они оба одновременно легко улыбнулись, вспоминая былые беззаботные деньки. Игорь вспомнил тот панический страх, который окутал его, когда фигура Стаса исчезла из его поля зрения, а потом появилась вновь, но уже с кровоточащей раной на голове. Стас вспомнил уже тогда большие и теплые ладони Игоря, аккуратно гладившие по голове. — Ты упал, а потом резко вскочил, весь в крови, безумно хохотал. Думал, что ты последние мозги отбил. Я так испугался, — Стас снова достал пачку с сигаретами. Себе одну и на этот раз предложил Игорю. Тот от угощения не отказался. Они подкурили от зажигалки, которая уже вдоволь натерпелась от Стаса, и Игорь окунулся в пучину. — Думал, что потеряю тебя, конечно, хотел вызвать психиатричку, — он все что-то рассказывал и рассказывал, Стас практически не слушал, даже не смотрел в сторону Лаврова. Сигарета сменялась сигаретой, в то время как недокуренная Игорева валялась где-то за окном, уже давным-давно потухшая. Конченков вновь потянулся за дозой никотина, как его пальцы сжали чужие. — Перестань, — попросил Игорь. Голос его звучал тихо, надломлено и совсем не похоже на голос человека, который рассказывал о приключениях двух подростков. Конченков был бы последним мудаком, если не посмотрел на него в этот момент. Весь вечер ему не удавалось задержать на нем глаз, встретить в ответ такой же прямой взгляд, что-то ломалось внутри, кричало и просило отступить, защитить себя и сохранить остатки гордости. Хмурые густые брови, сведенные на переносице, складка на лбу и поджатые губы. Игорь сидел к нему вполоборота, сам Стас разворачиваться не собирался. После лица осмотрел их сложенные друг на друге ладони и, не выдержав, совсем отвел взгляд. Терпение Стаса было человеческим, а любое человеческое имело свойство кончаться. — Зачем ты здесь? — его вопрос был груб, звучал под стать. — Ты мне не отвечал все эти дни. — Ты меня немножечко заебал. Кого ты перед собой видишь? Игрушку? Любовницу для утех? Я не стану для тебя удобной жилеткой для слез, когда тебе становится невыносимо. Думаешь, что можешь игнорировать мои попытки все нормализовать, кидать свои намеки, а потом, когда в жопе перестает свербеть, самому мосты настраивать? Не думал ли, что ты можешь меня заебать, потому что ты, как собака сутулая, мечешься, боясь все проебать, но при этом все равно проебываешься. Я устал, — Стас сбросил руки со своих, но сигарету не достал, а лишь убрал пачку в карман куртки. Закрыл окно, из которого дул холодный ветер, и съехал еще ниже, сгибаясь в коленях еще сильнее. Ему и Игорю было примерно по семнадцать лет, когда оба поняли, что их дружба легко может перерасти в юношескую влюбленность. Оба, дорожившие крепкой дружбой, таких обстоятельств остерегались. Любые шутки воспринимались в штыки, любые лишние движения в сторону друг друга — как начало к действию. Со временем напряжение, витавшее между ними, утихало, главенствующая роль отдавалась умиротворению с почти домашней атмосферой. Скользкие шутки стали обыденностью, лишние движения одобрялись и расценивались как братская забота. Стасу казалось, что оба были довольны положением дел, параллельно с этим у обоих развивались легкие и головокружительные романы с девушками. Неокрепшая и загубленная в корне юношеская недовлюбленность вроде бы осталась где-то позади, они оба заколотили эту дверь и, не сговариваясь, решили ни в коем случае не открывать ее. Все шло по плану, а потом началось шоу. Видеть себя со стороны всегда забавно, но в их случае это сыграло с ними злую шутку. Казалось навечно утихомирившееся напряжение вновь поселилось между ними, работа бок о бок, приносившая удовольствие, сменилась на угнетающую рутину. Мечущийся Игорь, его собственные сомнения — Стас не выдержал первым и просто ушел. А Игорь казалось немного двинулся крышей: многочисленные проекты, съемки то тут, то там, сомнения в правильности своих поступков, а главное — сожаление и молчание. — Никогда не было даже имитации выбора, Игорь. Я не изменял бы, но готов был закончить эти отношения, будь уверен, что тебе это надо, — то, что вынашивалось долгие годы, наконец нашло свой выход, и облегчение затопило Стаса. Он невесело улыбнулся. В который раз за сегодня. — Мы оба трусы, мы оба боялись и мозг выносили друг другу больше десяти лет, а надо было всего лишь поговорить. Но я был не готов тянуть на себе твои метания, где не можешь определиться надо ли тебе это или в рот ебал, а ты просто не мог решиться на что-то хоть издалека похожее на определенность. Уже слишком поздно, Игорек, — Стас снова обратился к своему мужеству и встретился взглядом с Игорем. В них бушевала ярость. — А ты? — Игорь в чувствах подался вперед и обхватил затылок Стаса. Рука проникла под шапку, снимая ее и зарываясь в короткие волосы. Он прижал их лбы друг к другу. Никто из них точно не мог сказать сколько они так просидели. В тишине. Пока Игорь не сдался первым. На смену злости пришла безысходность, такая всепоглощающая и разъедающая. У Стаса защипало в глазах, дыхание сперло, и на мгновение он забыл как дышать. Выражение лица Игоря отражало в себе не только всю безнадежность мира, но и великое смирение. Стас успешно сделал вдох и медленно выдохнул. Игорь вторил его действиям. Она оба учились дышать, продолжая пристально смотреть друг на друга. — Я понял, — прошептал Игорь, — ты не обвинял только меня, а нас обоих. Мы оба проебались. Ты мне позволишь в последний раз? — он спросил аккуратно, словно боялся спугнуть, приближаясь еще чуть ближе и практически касаясь губами подбородка. — Нет, — Стас накрыл ладонь Игоря, которая крепко прижимала их, выпутался из стальных объятий, и магия момента распалась навсегда. — У нас первого раза не было, чтобы позволить последний, — Конченков застегнул куртку. — Передавай родителям привет и, пожалуйста, поспи. — Стой, — попросил ненастойчиво Лавров. Он нырнул в карман рукой, достал помятый клочок бумаги, свернул ее в несколько частей и вложил в руку Стаса, — сам реши, что тебе с этим делать. Не могу не отдать, иначе буду чувствовать, что не все кончено. Теперь вали, — Игорь попытался разрядить атмосферу, небрежно махнув рукой, но вырвавшийся нервный смешок испортил финальный штрих. Стас молча кивнул, водрузил шапку обратно и вылез из машины. Ему не хотелось стоять и смотреть вслед уезжающему Игорю, поэтому, накинув еще сверху капюшон, медленно побрел к дому. Натянутая струна наконец-то лопнула и больно ударила по лицу, разрывая плоть до кости. Уже около подъезда, осторожно озираясь по сторонам, Стас сел на скамейку, достал последнюю сигарету и развернул потрепанную бумажку. «Вайфу. Бывшей.» Нежная улыбка помимо воли растянулась на губах. Сигарета в руке задрожала, осыпая пеплом куртку. «Я люблю тебя». В руке снова чиркнула зажигалка.