Soft rock

– Я не вдупляю, че мы здесь вообще забыли, Пави? – Хобарт занял три стула, вытянув ноги. Павитр удивлённо посмотрел на товарища, переводя взгляд то на его лицо, то на конечности, которые он небрежно растянул по всему общественному заведению. – Я же говорил, что мы пойдём в кафе пить чай. Ты уже забыл? – Прабхакар сложил губы в трубочку, обидчиво вздохнув. – Сорри, бро. У меня такая галиматья вечно из бошки вылетает, – парень склонился к столу, опуская ноги. – Как Гаятри поживает? – Э-э-э, всё отлично. Что с ней может произойти? – Индус наклоняет голову вниз, смотря на ноги. – Хотя учитывая, где мы живём, с ней может произойти всё что угодно, – шёпотом произнёс он, потирая виски. – Если что и случится, человек-паук придёт ей на помощь, – Браун потянулся через весь стол, кладя ладонь на плечо товарища, улыбаясь. Павитр поднял голову, встретившись с британцем взглядом. Его улыбка была удивительной. До него Прабхакар ни разу не видел такой завораживающей ухмылки. – Разумеется, это моя работа, – он улыбнулся в ответ, рассматривая лицо друга. Черт, его пирсинг превосходно ему шёл. При малейшем движение губы, колечко мило шевелилось. – Во сколько лет ты сделал эти многочисленные пирсинги? – Павитру действительно было интересно, когда Хобарт решился на этот шаг. – Уши первые в бой пошли, тогда мне было лет 14. Мне так понравилось, потому решил, что бинди вообще зашибись будут смотреться, поэтому сразу два сделал. Лет в 16, – он задумался, доставая гитару из-за спины.Пройдясь пальцами по струнам, он наконец опомнился. – Нос и губу я ваще спонтанно проколол, года два назад. Индус внимательно слушал собеседника, испытывая пиетет, в то же время не прекращая улыбаться. – Тебе очень идут, – не сдержавшись, Прабхакар признался. Раз начал, так продолжай. – Но больше всего мне нравится на губе. Парень усмехнулся, причмокнув губами. – Спасибо, малыш, – брюнет подмигнул другу, вновь проводя пальцами по струнам. Претенциозный рявк гитары смутил Павитра. Браун умело водил конечностями по квинте, получая удовольствие от каждого звука, который производила гитара. Через пару секунд они оказались на пороге заведения. – Пентюхи, – грубо отозвался Хобарт, показывая средний палец человеку, который принял решение вывести их из заведения. – Извините нас, дядя Ашвани! – Павитр смущенно выкрикнул мужчине, что красовался за дверью. Браун приобнял товарища за плечо, спрятав вторую руку в карман. – Всё ништяк, Пав. Можем посидеть на здание, я тебе такой сейшен устрою. – Это моё любимое кафе, Хоби, – Прабхакар разочарованно вздохнул, кое-как плетясь рядом с другом. – А что, если меня больше туда не пустят? – Да пустят, всё норм будет, – Браун сжал плечо шатена, прижимая его крепче к себе. Они шли по густонаселенным улицам, прижимаясь друг к другу. Хобарт рассказывал Павитру истории, (в большинстве которых были постыдные открытия), из-за чего индус смущался и краснел, как чёртов помидор. Парни остановились на заброшенном здание, которое когда-то служило музеем. Хобарту нравилась атмосфера былого, уже всеми забытого. А Павитр, в меру своей воспитанности, согласился на времяпровождение в таком месте. Браун достал гитару, боковым зрением смотря на индуса. Тот сидел в позе сиддхасана, внимательно наблюдая за людьми вдалеке. Он всегда старался быть начеку, хотя постоянно отвлекался на посиделки с Гаятри или на чай. Панк начал свой концерт. Несмотря на то, что он любил тяжёлый рок, для Павитра он сыграл что-то из рода вон выходящих. Софт-рок Браун исполнял также великолепно, как и свой любимый – тяжёлый. Индус опустил голову на плечо Хобарта, обвивая руками его предплечье. Британец улыбнулся, почувствовав тепло, исходящее от ладоней товарища. – Мне нравится Гаятри, – выскочило из уст шатена, прежде чем он признался, – но больше я люблю тебя, Хоби. Парень резко остановил свою игру, вглядываясь вдаль, как это делал Павитр. – Я счастлив, что это так, – Браун опустился к другу, встретившись с его щекой.