***
Когда мне больно было и плохо, ты не спасал меня, герой. Твоё оружие — слово, ты не полезешь в бой.
©Герой — DAKOOKA.
***
Стоит ли говорить о том, что Женя охуела? Думаю, не стоит. Стоя за широкой спиной своего парня и упираясь взглядом в пришедшего Влада, которого не хотел впускать Пятифан, Иманова всё пыталась найти у них внешнее сходство. Но из сходств у них был лишь цвет волос, что ничего существенного девушке не говорило. Непонятна была реакция Ромы. При общении с ним, ей показалось, что Ефремов вполне хороший человек и приятный в общении. Если так подумать, Пятифан почти ко всем относился с враждебностью, но семью уважал. Так почему сейчас такая реакция? — Вы братья? — не найдя слов, чтобы разрушить угнетающую тишину, спрашивает очевидное Женя. — Двоюродные, — цедит сквозь сжатые зубы Рома, всё ещё сверля Влада взглядом. — Это по крови. Так он мне не брат. — Давай забудем прошлое, Ромочка, — раскидывает руки в стороны мужчина. — Это же давно было. — А я всё ещё помню твой поступок. — Позвольте вмешаться, — тихо говорит за спинами парней рыжеволосая. — Что между вами произошло? — Ну давай, расскажи ей, — подначивает с нехорошей улыбкой Влад. — Только не на пороге, — говорит Женя.***
Женю заботливо, по её же просьбе, усадили на широкий подоконник кухни и дали в руки пачку сигарет с пепельницей, а то негоже под окнами бычками сорить. Покуривая карамельные сигареты в открытое окно, девушка вальяжно прижимается спиной к прохладному стеклу и нарочито медленно выдыхает табачный дым. За столом у парней напряжённая обстановка, казалось, что воздух искрит. Они сейчас были как оголённые провода, только тронь и херакнет так, что аж жить перехочется. Напряжение в помещении было настолько осязаемым, что Женя могла поклясться, что видит его цвет. Оба парня хранили молчание, и нарушать его Женя не хотела. Ей вообще подавать признаки не хотелось, как и привлекать излишнее внимание. — Может уже расскажешь ей? — спрашивает Ефремов, усмехаясь и откидываясь на спинку стула. — Давай, расскажи своей даме, какой я злодей. Только теперь Иманова поняла, что в образе Влада её напрягло. Он показался слишком идеальным, но при первой встрече всё же что-то не давало покоя. Сейчас от него веяло неприятной аурой, и этот его образ не вязался с тем, что угощал замершую Женю на прошлой их, пусть и случайной, встрече. Женя нахмурились, когда Рома вздохнул, и выдохнула очередную порцию никотинового дыма в окно. — Ну так что? — неуверенно подаёт голос девушка, дёрнув плечами. — Прости, — парень несколько раз сморгнул, смахивая наваждение, и начал говорить. — Мой отец умер пять лет назад. Странно, но будучи ещё мелким эмоциональным пятиклашкой, на похоронах собственного отца я не мог даже слезу пустить. Осознание факта смерти отца просто ко мне не шло, будто заблокировав все чувства. Всё, что во мне было — лишь опустошение. Никакой боли, никакой скорби. Я даже не особо воспринимал тот факт, что отца не стало. Я не чувствовал по этому поводу ровным счётом ничего, хотя, наверное, должен, но никто, вопреки ожиданиям, не стал меня упрекать. Я лишь притягивал к себе жалостливые взгляды родственников, которых едва ли знал. Совершенно опустошённый внутри и не знающий, что с этим делать, я пошёл домой, потому что сильно устал. У мамы были ещё дела, но меня она спокойно отпустила, чем я и воспользовался. Кладбище не далеко от дома, так что в раздумьях я на дорогу потратил около пяти минут. Зайдя в дом, мне показалось странным, что он открыт, я вроде как видел, что мама его запирала. Отпираю дверь и вижу, что с внутренней стороны двери в скважине вставлен мамин ключ с брелком синей бабочки. Я напрягся, хотя и удивился тому, что лёгкое чувство страха заполонили мою грудь. Я прошёл по коридору максимально тихо, стараясь не скрипеть шумными половицами, благо, я знал все уязвимые места пола. Перебираясь по собственному дому так тихо, аки ниндзя, я шёл на странный шорох и хлопанье, доносящееся, кажется, из родительской комнаты. Резко, но бесшумно войдя в комнату, я увидел двоюродного брата, который что-то искал в мамином трюмо, яростно шепча что-то под нос. — Влад? — достаточно громко спрашиваю я, обескураженный появлением в доме родственника. — Тебе мама ключи дала? — А… — он постарался скрыть то, что вздрогнул, но я уловил это движение. — Да, да, тётя Ира мне ключи дала. — А зачем? — наивно спрашиваю я. — Мог бы и меня взять с собой, я замёрз. — Прости, малыш, — Влад неловко и дрожащими пальцами погладил меня по голове. — Я не подумал. — А что ты ищешь? — спрашиваю я, сложив руки за спиной. — Ам, бальзам «звёздочку», — очевидно лжёт брат, однако я же, в силу возраста, этого не понимаю. — Нос сильно раздражён. — Бальзама тут нет, — говорю я, доставая из прикроватной тумбочки отца. Отдав Владу бальзам, я натыкаюсь на лежащую в тумбе фотографию отца с рыбалки. Достаю её и начинаю рассматривать счастливое лицо отца, поймавшего крупный улов. И тут меня прорывает. До разума наконец доходит, что отец не в командировке, что он умер и больше никогда не вернётся. Грудь сдавливают невидимые тиски, а горло душат рыдания. Опав на колени, я едва ли не задыхаюсь, давясь криком боли и отчаяния. Слёзы безумно быстро катятся по моим щекам, и пока перед глазами мутно, и я ничего не замечал, я краем уха улавливал шуршание и довольный шёпот брата. Лишь через время он принялся меня утешать, обнимать и поглаживать. Лишь когда в дом вернулась мама, Влад отдал меня в её руки и спешно, жутко нервничая, покинул наш дом. Лишь через пару дней я понял, вместе с мамой, что он украл наши последние деньги, которые мы хранили на ремонт. Мама с отцом долго копили на него, и как раз перед его смертью деньги и накопились. Но ремонт даже начать не успели. Отец умер. Мама очень хотела сделать ремонт после его смерти, как дань уважения его желанию и ему. Но грёбанный Влад взял и украл наши деньги! Мама писала ему и его матери, звонила, но те не брали. Позже, в соцсетях мама увидела их фотографии с Турции, в которую они уехали на месяц. Лишь через год я узнал, что они там не просто отдыхали за наш счёт, но и скрывались от назойливой бабушки Влада. Рассказ закончился, и Рома угрюмо замолчал, тоже закуривая. Женя мрачно смотрела в пол, уже позабыв о никотиновой палочке в руке, и думала обо всей этой ситуации. Теперь полная картина образа Ефремова сложилась в её голове, и теперь-то она поняла, что именно в нём было не так. — Суть в том, — нарушил молчание напряжённый Пятифан. — Что Влад и его мама знали о том, что хотела сделать моя мама в дань уважения к отцу. И всё равно украли деньги. Рома вздохнул, делая затяжку, а задумавшаяся Женя не сразу вспомнила о своей сигарете в руке. Палочка дотлела до конца почти, и обожгла рыжеволосой пальцы, от чего та шикнула и подула на пострадавшую конечность. — Что за пиздец у вас творился, — вздохнула девушка. — Твоя реакция понятна, но что тебе-то надо? В этот раз Иманова обратилась к Ефремову, что тоже притих и задумался, глядя в стол. — Приехал повидать брата, — говорит тот, откинувшись на спинку стула. — Оправдываться не буду, знаю, что мудак. — Мне твои оправдания и не нужны, — хмыкает Пятифан. — Вали нахуй из моей квартиры, или я Тихонову позвоню. В доказательства его слов, Женя набрала на своём телефоне номер местного полицейского и показала экран старшему, в шаге от того, чтобы нажать на кнопку вызова. — Ладно-ладно, — поднимает руки в знак капитуляции Влад. — Я всё равно уже собирался уезжать отсюда. Не мог не зайти к тебе и к нему на могилу. Рома вздрагивает, но сохраняет невозмутимое выражение лица. — У нас с Таисией свадьба скоро, — говорит уже в коридоре Ефремов. — Приходи. И сын у нас родился, Матвеем назвали. И вот тут Рому прошибает. Его окатывает холодный пот и он в задумчивости закрывает дверь. — Что такое? — спрашивает Женя. — Дело в том, как он назвал своего сына, да? Рома кивает. — Почему? — Матвеем хотели назвать второго ребёнка мамы, когда она была беременна, — осипшим голосом говорит Рома, опираясь лбом о входную дверь. — После смерти отца и после кражи денег у неё от стресса случился выкидыш, и ребёнок, за два месяца до своего рождения, умер. — Что… — опешив, произнесла Женя. — Боже мой… Сердце сжалось от боли к Роме, от осознания, какой ужас пережили он и его мама за это время. Вряд ли бы сама Женя смогла бы столько выдержать, это же каким сильным надо быть?.. Иманова молча притягивает к себе парня, обнимая и прижимая к себе. Тот, кажется, всхлипнул. Прижимая к себе дрожащее тело Пятифана, девушка невольно задумалась о том, какими их отношения были раньше. Раньше Женя принимала наркотики, а Рома был злым и холодным. Раньше Пятифан постоянно её обижал, а та не реагировала, предпочитая игнор. Раньше Пятифан встречался с её двоюродной сестрой, которая сидела на более тяжёлых наркотиках и постоянно ему изменяла. И где они теперь? Теперь Рома не такой злой и угрюмый, теперь Женя не наркозависимая. Теперь они вместе, осознали свои чувства, и счастливы, поддерживая друг друга в сложных ситуациях. Всё у них шло хорошо. Не смотря на сложный характер обоих, ссор почти не было, а если и были, то только по совсем глупым мелочам. Они нашли подход друг другу, смогли разглядеть друг друга. Взамен на ту тайну его семьи, что доверил девушке Пятифан, Женя поделилась, что потеряла девственность в двенадцать лет. Она рассказала самую страшную свою тайну, которую хранила так много лет. Да, она давно о ней перестала думать и стала жить дальше, воспринимая это теперь не иначе как жизненное испытание или урок. В двенадцать лет её изнасиловал очередной пьяный мамин «друг». Для маленькой девочки это была трагедия. Именно тогда она и начала курить. В тринадцать Женя начала курить и совершила неудачную попытку суицида, а в четырнадцать сбежала к тёте и смогла обо всём забыть. Тогда Рома очень долго целовал лицо Имановой и целый месяц никого кроме друзей к ней не подпускал, пока Женя его не успокоила. Они учились строить здоровые отношения, учились понимать друг друга без слов. Учились, совершая и подвиги и ошибки. Учились любить друг друга. Друзья в шутку называли их отношения идеальными, и что бывшие врагом действительно лучшие любовники. Но через два месяца их отношений всё поменялось. Начались крупные ссоры, недопонимания, капанье на мозги друг друга. В январе они впервые настолько сильно поругались, что неделю не разговаривали, но всё-таки помирились, и вроде бы плохой период прошёл. Всё стало налаживаться, становиться как прежде. А в начале весны они расстались.***
Не живи в мечтах. ©Катя Смирнова.