Faith

      Такси останавливается в закрытом дворе, и Гонхи только мельком успевает понять, что отсюда ему недалеко до работы. Как оказалось, кофейня на другом конце города из маленькой квартиры находится в соседнем квартале от дома Ëнджо. Ким забирает чемодан и смачно закрывает багажник, дружелюбно прощаясь с водителем и тихо зовя Ли следовать за собой. Гонхи не противится.       Ли наблюдает, как Ким, пренебрегая лифтом, тащит его чемодан на пятый этаж, пусть и вовсе не тяжёлый, но всё равно весомый.       — Это пустяки. Не переживай.       Ли кажется, что Ëнджо умеет читать мысли.       Оказавшись напротив квартиры, Ким оставляет чемодан, находит в карманах джинсов ключи и, подперев дверь коленом, открывает замок, пропуская гостя. Ли проходит неловко и осматривается, пытаясь запомнить планировку.       В отличие от предыдущей маленькой квартиры, эта кажется огромной, с двумя просторными залами, небольшой студией, средних размеров ванной и кухней. В любом случае здесь есть, где вздохнуть.       Ëнджо проводит его в одну из больших комнат, которая, кажется, является спальней Кима. Здесь только двуспальная кровать, большой шкаф для одежды, тумба для белья и два прикроватных столика. Всё очень минималистично и со вкусом.       — Будешь отдыхать здесь. Сейчас я освобожу место в шкафу для тебя и сменю постельное бельё, — уверенно говорит Ким, сразу принимаясь за работу и разбирая вещи: часть в стирку, другую — выкинуть, и вот появляется место. Гонхи, сев на прохладную постель, заглядывает за плечо старшего и убеждается, что у него не особо много одежды. Для счастья многого не надо. Ëнджо — простой и добрый человек. — Готово. Ты хочешь есть? Я могу что-нибудь приготовить.       — Ëнджо, подожди немного, — с неловким смешком выдыхает Гонхи, тряся ладонями. — Давай я. Ты и так много для меня сделал.       Ким, заметив свою гиперзаботу, стеснительно кивает и позволяет Ли, проводив его в кухню, похозяйничать на ней. Гонхи находит в холодильнике несколько овощей и соусов, а в шкафах — лапшу и специи, чего достаточно на хороший обед. Ли усидчиво нарезает ингредиенты, тушит овощи, пока варится лапша, плавающая в ароматном остром соусе. Ëнджо в это время быстро меняет бельё, постелив самое приятное и чистое. В тот момент, когда Ким ставит стирку, Гонхи уже раскладывает еду по мискам, и Ëнджо заглядывает в кухню, как на праздник, любуясь тёплой пищей, приготовленной кем-то. Ли коротко взглянет на него и кротко скажет: «Присаживайся».       Ким никогда не был таким счастливым, как сейчас.       Его радость заканчивается тогда, когда на телефон поступает звонок по работе. Тихо ругнувшись, Ëнджо поднимает трубку и встаёт со стола, чтобы уйти в студию. Часть беседы слух Ли улавливает, но большая — остаётся в тумане. Вернувшись, Ким тоскливо цокает, быстро доедает обед и оставляет грязную тарелку в раковине. Гонхи с детским любопытством наблюдает за каждым действием Кима, который, тяжело вздохнув и почувствовав чужой взор, оборачивается.       — Мне нужно идти на работу. Тебе никуда не надо? Я могу оставить тебе ключи.       Ли очаровательно поражается, вскидывая брови, — Ëнджо зацеловать его хочется, — но только качает головой. Как ему, незнакомцу, можно доверить ключи от квартиры?       — Просто закрой меня.       — Я постараюсь закончить, как можно скорее.       Гонхи кивает, видит несколько потерянный вид Ëнджо, а потом слышит хлопок двери и звук поворота ключа. Теперь он один.       Не спеша доев, Ли поднимается и направляется к раковине, чтобы помыть всю посуду и то, что осталось после его продуктивной готовки. Гонхи считает, что время здесь будет тянуться, поэтому он примется за любую работу, чтобы его скоротать. Покончив с делом, Ли идёт в спальню, раскладывает все свои вещи и прячет чемодан глубоко в шкафу, будто не собирается при первой же возможности сбегать. Ему здесь очень нравится.       (Ему нравится Ëнджо)       Остаток дня Ли проводит в гостиной за просмотром телевизора, под конец четвёртой серии какой-то мелодрамы засыпая и не слыша, как Ким возвращается.       Ëнджо стягивает шапку, бросает её на тумбу, спешно стягивает обувь и проходит в гостиную, ориентируясь на звук. И замирает, потому что спящий Гонхи — самое лучшее зрелище, которое он когда-либо видел. Ким, найдя плед, подходит к Ли, чтобы удобнее расположить его на диване и чтобы у того после сна ничего не болело, укрывает и уже начинает выпрямляться, как его останавливает внезапная хватка на запястье. Ким опускает взор и чувствует себя очень глупым, когда падает в чужой проникновенный взгляд.       — Ты улыбаешься, как дурак, — хрипловато из-за сна проговаривает Ли, а Ким надеется, что темнота в комнате спрячет его смущение.       — Я знаю, — собравшись, отвечает Ким, отводя взгляд. Ничерта он не знает, все эмоции, вызванные Гонхи, он не успевает отследить, но Ли больше ничего не говорит, садится на диване, очень поздно замечая на своих плечах плед.       Какая-то трогательная боль отзывается в его сердце. Когда он так же укрывал Сохо или Хвануна в их маленькой квартире, никто из этих двоих никогда не заботился о Ли. И видеть такой жест, обращëнный на себя, очень непривычно и стеснительно, поэтому Гонхи пытается успокоить стук сердца, чтобы самому не выглядеть дураком; но Ëнджо дурак больше, поэтому и не замечает любовное волнение Ли.       — Давай поужинаем, я пиццу купил.       Ли только кивает и позволяет Киму за ладонь его мирно отвести на кухню. С пиццей они довольно быстро управляются, моют кружки из-под чая и начинают закругляться.       — Я только сейчас догадался, что занимаю твою комнату на неопределённый срок. Я мог бы и в гостиной поспать, — начинает уверять Гонхи, как только время подходит ко сну. Ëнджо только качает головой, любезно отводя в свою, на данный момент, бывшую спальню.       — Всё хорошо. Я изначально сказал, что это теперь твоё пространство, да и не против я, чтобы ты отдыхал здесь. Всё хорошо.       Ли, сразу же позабыв про собственное смятение, мягко улыбается, кажется, впервые за долгое время.       — Ты очень добр, Ëнджо.       Ким застенчиво кивает и, прикусыв губу, отводит взор.       — Спокойной ночи, Гонхи.       — Спокойной, — вторит ему Ли, продолжая тепло улыбаться. Ëнджо кратко взглянет на него, увидит чужой внимательный душетрепещущий взгляд и смутится, покидая спальню, бесшумно закрывая дверь.       Гонхи спокойно переодевается, выключает свет и садится на холодную кровать, заботливо застеленную. Ли посмотрит на прикрытую дверь, а потом упадёт в одеяла, сильно прижимая к себе и с удовольствием раскинув ноги. Такого простора он ещё никогда не наблюдал. Это кровать не сравнится с небольшим диваном в их маленькой квартирке. Гонхи надеется, что хоть сегодня он сможет выспаться.

***

      Комнату заливает солнечный свет, медленно подкрадывающийся к Гонхи. Как только золотая ласка касается его, Ли неуклюже переворачивается на другой бок, закутываясь в одеяло с головой так, что в этих белых скомканных облаках только лицо видно.       Неохотно, но Гонхи открывает глаза, потому что жажда одолевает его. Разломав чудное белое небо, он поднимается и неспешно идёт в сторону кухни. Только-только войдя, он видит уже переодетого бодрого Ëнджо, который замечает его сразу же, мило улыбаясь.       — Доброе утро! Есть хочешь?       Ли мягко отпускает: «Доброе» и качает головой, подходя к раковине, над которой на шкафу висят чашки. Ким, пытаясь не палиться, любовно наблюдает за действиями Гонхи исподтишка, когда тот, набрав воды из-под крана, начинает медленно пить. В любом жесте Ли можно увидеть королевскую изящность.       — Сколько времени?       — Почти полдевятого.       Недопитая в горле вода сразу оказывается в раковине. Ким поражëнно уставляется на товарища, уже чуть ли не порываясь с места, чтобы чем-нибудь помочь.       — Я же опоздал на работу.       — Разве ты не придумал вескую причину, чтобы не идти на неё некоторое время? — неуверенно предполагает Ким, убирая со стола посуду. Ли бесшумно бьёт себя по лбу, споласкивает стакан и поворачивается к Ëнджо.       — Точно. Я сообщил боссу, что заболел, и не знаю, когда выйду.       — Ну вот. Эти дни можешь отдыхать и приводить мысли в порядок, а я буду рядом.       Ли кивает, отводит взор, а потом снова взглянет на Кима.       — Странно, почему-то я не проснулся от будильника.       Ëнджо мгновенно ощущает себя глупо и нелепо.       — Твой телефон был на кухне, и, когда прозвенел будильник, я отключил звук, чтобы ты подольше поспал. Надеюсь, ты выспался.       Гонхи, кажется, от этих слов дар речи теряет. Никто никогда не заботился о его самочувствии должно, кроме Кима. Ли предполагает, что Ëнджо ему был подослан с Небес.

***

      Однажды Ëнджо приводит его на свою работу, чтобы показать, чем он занимается.       Когда Ким, переодевшись и надев респиратор, садится около машины с огромным множеством краски в ящиках, Ли даже не удивляется и, было бы умение, присвистнул бы.       — Даже в гараже нашёл свою страсть к рисованию, — Ëнджо лишь неловко улыбается, прежде чем приняться за работу. В гараже совсем-совсем никого нет. Здесь пахнет краской и ржавчиной труб из подвала. — А где остальные?       — Я один работаю, Гонхи, — спокойно проговаривает Ëнджо, со совсем усердием и осторожностью проводя по машине инструментом.       — При этом у тебя стабильный доход.       — Это потому что на дорогах много глупцов.       Гонхи хочет добавить, что в жизни в принципе много глупцов, например, он сам.       Ли гуляет между машинами, смотрит на качественно проделанную работу и идёт дальше. Гаражные столбы — полотна для художников. Ли видит розы и воронов, запутавшихся в сетях-словах. Гонхи делает снимок и ставит получившееся фото на экран блокировки бездумно.       После выполнения работы, Ëнджо ведёт его в магазин, так как дома из еды совсем ничего нет. Гонхи заботливо укладывает продукты в корзину, катя в нужное ему направление, а Ким только молчаливо поражается, как Ли быстро ориентируется в незнакомой обстановке.       — Ты здесь когда-нибудь был?       — Я всю жизнь плутаю в лабиринтах, поэтому заблудиться в магазине — даже стыдно.       Ким расплачивается за всё и несёт домой большую часть пакетов, пока Ли проносит в шоппере купленное банановое молоко.       Скоро поужинав, Гонхи просит заварить ему кофе. Ëнджо сразу вспоминает любимую турку Гонхака.       Ли всё это время сидит на диване, кусая нижнюю губу, а Ким приносит на небольшом подносе две чашки, наполненные растворимым кофе.       — Выключи свет, пожалуйста, — тихо просит Гонхи, и Ëнджо кожей чувствует, как аура вокруг Ли напрягается, ещё чуть-чуть — и начнут пылать электрические вспышки. Ким кивает, выполняя просьбу и сразу возвращаясь, садясь напротив Гонхи на принесëнный с кухни стул.       Просторная комната в темноте зрительно охлаждает. Если сдвинуть тюль, то можно увидеть слабо мерцающие звёзды. Где-то на планете угасают детские мечты. Ëнджо, глядя в окно на синюю ночь, медленно пьёт горький кофе без сахара и молока. Ли откидывается на спинку дивана и грустно поджимает губы, вздыхая.       — Я сбежал.       Ким замирает, потом медленно поднимает взор, чтобы увидеть такого сломленного Ли, и от этого у Ëнджо сердце неприятно щемит.       — Я просто устал терпеть их безразличие. Они были мне замечательными друзьями, — голос Гонхи чуть дрожит, и он даже к напитку притронуться не может. — Я не говорю, что они по натуре ужасны, возможно, для тебя они по-прежнему хорошие товарищи.       Киму, несмотря на смешанные чувства, становится безумно интересно, что у них случилось в маленькой квартирке, что единственное правильное решение Ли, которое ему подошло — это просто сдаться и уйти.       — Я давно не поддерживал с ними связь, — признаëтся Ëнджо, от неловкости почëсывая затылок, и в его словах Гонхи не видит ничего зазорного. Ли наконец-то тянется к столу, не торопясь ища чашку, чтобы её ненароком не опрокинуть.       — И правильно. Некоторые скелеты должны всегда оставаться в тени.       Гонхи ощущает вкус кофе на языке, а у Ëнджо в голове самый настоящий тайфун.

***

      Ëнджо и Гонхак познакомились на общих занятиях по академике. Гонхак любил подсаживаться рядом, заглядывать на чужое полотно и подмечать что-то новое для себя. Стиль письма Ëнджо его всегда поражал, всё время вдохновлял, и Гонхак пытался походить на этого идеального художника.       После экзамена и выпуска многое изменилось. Ëнджо перестал приходить на выставки, показывать свои картины, которые чаще всего писал летом, будучи вдали от города. Гонхак пытался связаться с ним, но Ëнджо будто связи все оборвал, не позволил им общаться, и причина для Гонхака оставалась не ясной. Не ясной до тех пор, пока он не решил прогуляться ночью и зайти в художественный магазин.       Ким шёл по пустынной улице, наслаждаясь тишиной от людей и гулом живого ветра, подгоняющего ветви резво танцевать в его воздушных касаниях. Ночь стояла прохладная, с запахом недавно прошедшего дождя, оттого асфальт — мокрое разноцветное полотно от светящихся вывесок и редко проезжающих машин. Гонхак любуется простыми вещами, подчерпывая вдохновение и красоту окружающего мира.       Он слышит какой-то стук, доносящийся из-за поворота, и, по-особенному любопытствуя, Гонхак заглядывает, удивляясь огромной стене, изрисованной из баллончика. Этот шум — столкновение банки с дорогой, когда баллончик опустел и больше стал не нужен. Ким присматривается, цепляясь за знакомое телосложение, обтянутое тёмной одеждой. Когда художник поворачивается, несмотря на чёрную маску на лице, Гонхак узнаёт своего друга по ярким, полным страсти глазам.       — Ëнджо, это правда ты?       Человек коротко взглянет на своё творение, а потом, даже не взяв вещи, рванёт прочь из переулка. Гонхак не сразу смекает, что нужно бежать.       — Ëнджо, погоди же! — Гонхак проклинает мокрый асфальт и неудобную обувь для бега вверх по улице, но его друг — замечательный стимул двигаться дальше. Тёмная спина на фоне белого фонарного света, как мишень, в которую нужно попасть, и, кажется, Ëнджо начинает уставать, поэтому и замедляться. — Мне нравится, что ты нарисовал!       Ëнджо резко тормозит, и Гонхак, не способный справиться со скоростью, впечатывается в сильную спину.       — Ты правда не отвернёшься от меня, Гонхак?       Гонхак хмурится, медленно отталкиваясь от друга и держа его за плечи, не понимая, почему Ëнджо стал таким странным. Старший поворачивается в его руках и смотрит совсем побито, со слепой надеждой, и Гонхака потряхивает не на шутку от этого взгляда.       — Почему я должен? Ты замечательный художник, и мне всё равно, в каком стиле ты воплощаешь свои идеи, — уверенно говорит Гонхак, оставаясь от непонятно чего серьёзным. А Ëнджо крепко обнимает его, к своей душе притягивает и позволяет пальцами прощупать оранжевую плёнку, и чуть вдавить, чтобы понять старшего и его детское желание творить.       — Ты как всегда умеешь подбирать слова, — глухо в плечо проговаривает Ëнджо, а Гонхак, почувствовав усилившиеся касания, отпускает мягкую улыбку и начинает тихо напевать незамысловатую мелодию, успокаивая друга своим нежным пением.       Утром, подарив Ëнджо стакан с карамельным кофе, Гонхак подкупает его, чтобы отвести на то же место и вместе впечатлиться. Гонхак держит ладонь старшего крепко, чтобы не сбежал и всё нормально рассказал, поведал причину.       — Наверно, ты и сам догадываешься.       Да, после академики увидеть Ëнджо в стрит-арте было весьма неожиданно, но точно не разочарующе.       Гонхак смотрит на кирпичную стену и поражается масштабам изображения два на три метра в ширину. Не важно, какой материал Ëнджо использует, но его линии до сих пор узнаваемы, даже под движением струи краски из-под баллончика. Гонхак читает каждую надпись, разглядывает каждую деталь очень долго, чтобы оценить задумку в целом.       — Что ты хотел этим сказать? — всплесками контрастных цветов, изображением роз и воронов на городском пейзаже.       — Я забыл прошлое, чтобы построить настоящее и жить в нём, как всегда желал, — Ëнджо подходит к стене и ведёт пальцами по бутонам роз. — Жить страстно и ярко, как жаждет того моя душа.       Гонхак глядит на мягкий профиль друга, кивает и наконец-то понимает причину Ëнджо.       — А можно мне тоже? — тихо говорит Гонхак, несколько неуверенно и стеснительно. Его голос в этот раз теряет тьму баритона, становится лёгким, как утренний свет солнца.       Ëнджо поворачивается к нему и надувает губы, удивлённо вскидывая брови.       — Но ты же всегда писал в реализме.       — Я хочу на мгновение ощутить твоё настоящее.       Старший задумчиво кивает и вытаскивает из-под тренча банку с фиолетовой краской. Всё, что осталось после вчерашней продуктивной ночи.       Гонхак берёт баллончик, подходит к стене и присаживается на корточки, увидев более-менее свободный кусок стены. Встряхнув, Ким открывает крышку и подносит краску на небольшом расстоянии, распыляя цвет по неровной стене. Мазок выходит с каплями и неаккуратным, но для первого раза неплохо. Гонхак спиной чувствует, как Ëнджо подходит к нему, накрывает ладонь поверх его, чтобы вернее направить. Гонхак мысленно благодарен другу, потому что он позволяет ему испортить это творение.       — Мне нравится.       Гонхак неловко улыбается, закончив линию более смело и вернув краску другу, чтобы подняться и взглянуть на стену вместе.       «Всегда верь в себя».

***

      — Кто это оставил?       Ëнджо прослеживает за указанием чужого пальца и впечатывается взором в фиолетовые буквы. На губах сразу появляется тёплая улыбка.       — Гонхак. Мой лучший друг.       Гонхи ещё раз смотрит на надпись, прежде чем отойти и взглянуть на картину в целом.       — И вправду лучший. Такие правильные слова могут говорить только хорошие люди.

***

      Каждый месяц бывшая академия Ëнджо устраивает выставку лучших работ выпускников. Это воскресенье — удачно подходящее время из-за сложившейся запутанной ситуации, чтобы посетить мероприятие.       Ким по невежеству забывает зонт, когда по телевизору сообщили о недолгом ливне, поэтому приходит на место назначения полностью мокрый. Стянув капюшон, он наконец-то может увидеть тёплый свет от ламп, круглыми пятнами освещающий стены и плиточный пол. Ëнджо здоровается с охранником и идёт в нужный зал, так как не весь музей был арендован под галерею. На выставке, что поразительно, много людей. Либо они действительно заинтересованы в искусстве, либо, что больше вероятно, коротают время до окончания дождя. Ким сразу замечает нужного ему человека, одетого для него не совсем привычно. Строгие брюки и рубашка были променяны на чёрные джинсы и простую футболку. Поверх чёрная жилетка, а на голове — изумительный берет. Серебряные украшения бесподобно завершают этот образ, и Гонхак, честно говоря, очень похож на фею.       — Ëнджо! — Гонхак, заметив Кима, приближается и приветствующе обнимает друга за плечи, никак не реагируя на мокрую одежду товарища. — Я совсем не ожидал, что ты решишься прийти на выставку.       Ëнджо смотрит в потолок, поджимая губы, затем на картины, которые украшают все стены некоторой площади в музее. Большая часть — шедевры из академии, реализм и натурализм. Для Ëнджо здесь нужно отдельную комнату, чтобы притащить кусок кирпичной стены.       — Мне нужно было поговорить с тобой.       Гонхак невольно хмурится, из-за чего весь его изумительный ангельский вид мрачнеет.       — Но к чему такая спешка?       — У меня Гонхи дома. Мне нужно поскорее вернуться.       — Оу… — Гонхак, видимо, только сейчас начинает понимать, почему Ëнджо внезапно пришёл сюда, хотя серьёзной причины для этого не было. Гонхак несколько в печали, что его друг даже на свои старые картины взглянуть не хочет. — Конечно, спрашивай, что хочешь.       Старший глубоко выдыхает, прежде чем начать говорить.       — Гонхи ушёл из квартиры Хвануна и Сохо. Рассказывать подробности не буду, потому что для него это очень больная тема — если он захочет, сам тебе расскажет, — Гонхак только понимающе кивает, продолжая внимательно слушать. — Дело в том, что он будет у меня неопределённое время, и я… не хочу, чтобы он уходил. Я хочу, чтобы он остался, был всегда рядом.       — А ты признался ему? — осторожно спрашивает Гонхак, сходя с ума от этого напуганного взора старшего, и всё сразу становится понятно. Гонхак утешающе гладит чужое плечо, пытаясь поддержать и успокоить, с родительской улыбкой проговаривает: — Я хоть и не психолог, но советом подсказать могу, — начинает Гонхак аккуратно, пытаясь своим низким голосом создать доверительную обстановку. — Не сомневайся в себе. Скажи ему всё, что думаешь. Перестань постоянно сбегать. Хванун знает про твою тайну, но, как хороший друг, не сдал. Он надеялся, что ты наберёшься уверенности, но уже прошло два года. Два года, Ëнджо. Так же нельзя — жить, обманутым собой.       Ëнджо смотрит куда-то в грудь Гонхака, поджимает губы, чувствуя себя глупым ребёнком, и ведь опровергнуть не может — Гонхак как всегда прав.       Ким только кивает, а Гонхак облегчëнно выдыхает, ещё раз обняв друга. Как тогда, когда Ëнджо был райтером на постоянке, без чьей-либо поддержки и без достаточных для существования финансов. Сейчас — человек напротив Гонхака много чего добился, но по-прежнему весьма ранимый. Именно поэтому Гонхак желает оставаться лучшим другом. Он не хочет, чтобы огонь, который его некогда вдохновлял, в глазах друга безжалостно потух.       — Обещай, что ты обязательно поговоришь с Гонхи.       Ëнджо неохотно отрывается от объятий, нелепо улыбается, но благодарно.       — Обещаю.       Гонхак возвращает привычную строгость, похлопывая по чужому плечу по-родительски, из-за чего Ëнджо ойкает.       — И где же твой зонт? Как же ты пойдёшь домой?       — Мне недолго бежать… — несмело проговаривает Ëнджо, почти что мямлит, а Гонхак с проснувшимся долгом отца протягивает ему зонт, и Ëнджо, ничего не понимая, недоумённо смотрит на друга.       — Ну чего ты стоишь? Хватайся за любую возможность, чтобы достичь своей цели, — Гонхак настойчиво впихивает в руки старшего свой зонт. — Вернëшь как-нибудь потом.       Не хватит тысячи слов, чтобы передать огромную благодарность, которую испытывает Ëнджо в этот момент.       Он тихо благодарит Гонхака и стремительно направляется к выходу, с облегчением открывая зонт, который хоть немного спасает от (мысленного) потопа.       Когда Ким подходит к своему дому, дождь вовсе прекращается, и Ëнджо думает о глупости Гонхака, который отдал ему зонт, хотя тому идти до дома дольше.       Ëнджо медленно заходит в квартиру, разувается и невольно прислушивается. В квартире слишком тихо. Кима охватывает неприятное переживание.       — Гонхи? — Ким быстро сбрасывает мокрую одежду на пол, наплевав на скапливающиеся лужи.       Он бежит в гостиную — возможно, Ли спит, — но Гонхи там нет. Его нет ни в кухне, ни в спальне, ни в студии, даже — Ëнджо приходится отбросить некое подростковое смущение — в ванной его нет.       Ким рассеянно падает на стул, зарываясь ладонью во влажные волосы.       — Я опоздал… — голова невыносимо раскалывается, и Ким её кое-как удерживает, на грани отчаяния повторяя: — Я опоздал. Опоздал!

***

      Пока есть уверенность, пока есть силы бороться, нужно действовать. Гонхи входит в такое привычное место, улавливая запах выпечки и кофе. За стойкой его встречает коллега, приветливо улыбнувшись.       — Привет, Гонхи! Как самочувствие? Тебя не было две недели, — а время быстро летит, думает Ли, проходя за стойку и обнимая подругу.       — Я теперь в полном порядке, и мне нужно поговорить с боссом. Он сейчас здесь?       Девушка, нахмурившись, с некой обидой отвечает.       — Да, в своём кабинете. Почему он волнует тебя больше меня? — это вызывает у Гонхи искренний смех, и он треплет чужие мягкие светлые волосы.       — Народу всё равно нет, так что не утонешь в работе, — Ли уходит и перед тем, как постучать в кабинет босса, оборачивается и замечает, как коллега по-детски показывает ему язык. Ну точно малышка. Гонхи улыбается ей, а потом, услышав разрешение, открывает дверь, проходя.       Мужчина читает какую-то книгу и поднимает взор на вошедшего лишь на секунду, продолжая дело.       — Как здоровье? Хорошо отдохнул?       — Замечательно, босс! — громко говорит Ли с особой страстью, непривычной для него, и босс заинтересовывается в такой перемене манеры речи своего работника. — Настолько хорошо, что я решил идти дальше.       Мужчина улыбается, откладывает книгу, чтобы подойти к Ли и протянуть ему ладонь для рукопожатия.       — Молодец, Гонхи, я как раз хотел повысить тебя…       — Я увольняюсь, босс. Я уйду по своему желанию.       Боссу нужно некоторое время, чтобы прийти в себя.       — Но… почему? Тебя не беспокоит утраченная возможность? — волнительно выдаёт мужчина, поражаясь, когда Ли настойчив и отрицает слова.       — Я нашёл более выгодное предложение, босс. И я хочу заняться тем, что мне нравится.       Мужчина кивает и позволяет парню написать заявление на его столе. Закончив, Ли подписывает документ и вручает боссу.       — С сегодняшнего дня будешь отрабатывать?       — Да, с сегодняшнего.       Потому что чем раньше он начнёт, тем быстрее расправится с тяжёлым прошлым.

***

      Гонхи возвращается спустя два часа, и Ëнджо, как только слышит стук закрывшейся двери, подрывается, выглядывая в коридор, будучи встреченным удивлëнным взором Ли.       — Где ты был? Я уже испугался.       — Со мной всё хорошо. Я ходил на работу, писать заявление на увольнение, ничего большего.       Сердце Кима заходится быстрее.       — Что будешь делать? — Ли снимает одежду и подходит к Ëнджо, замеревшему в дверном проëме. Ким добросовестно пытается громко не сглатывать от близости.       — Посмотрю телевизор, и я пока не голоден. Ты пойдёшь со мной?       Ëнджо правда не может отказаться, но в голове куча мыслей, которые нужно разгрести. Ким качает головой, сразу обуваясь.       — Я ненадолго отойду. Хочу прогуляться.       Гонхи лишь кивает и провожает Ëнджо внимательно-волнительным взором. Ким быстро сбегает по ступеням, точно вырываясь из подъезда, попутно выискивая в кармане куртки свой телефон.       Ëнджо специально уходит на улицу, чтобы нормально позвонить, одновременно успокаивая себя. Гонхи не ушёл, он всё ещё рядом, у Кима ещё есть шанс поговорить с ним. Пока мысли относительно свежи и голова не забита работой, Ким кое-как вспоминает нужный номер, набирая звонок и слушая гулкие гудки, пока на том конце не услышит давно забытый голос.       — Привет, Ëнджо. Давно не общались.       — Почему Гонхи сбежал? Что ты сделал с ним?       Ким прислушивается и улавливает, как человек тяжело вздыхает, кажется, потирая переносицу.       — Скажем так, я был эгоистом — я устал видеть, как он потерянным щенком маячит перед моими глазами, а ты никак с ним не связывался. Я поступил так намеренно, чтобы вы встретились.       — Ты ужасный друг.       — Понимаю. Главное, что вы счастливы, и мы — тоже.       — Я сочувствую Сохо, — искренне произносит Ëнджо, пытаясь пропихнуть обратно в горло рождающуюся ненависть.       — На его похоронах будешь сочувствовать. Прощай, — Ким хочет прикрикнуть на Ë, но Хванун ловко отключается и кидает его в чёрный список, ну и хорошо. Так даже лучше. Если стереть старые отношения, можно с лёгкостью нарисовать новые. Чистый белый лист обычно пугает, но в этот раз — это возможность вдохнуть свободу.       Ëнджо к чертям удаляет чужой номер, прячет в кармане куртки телефон и быстро идёт к дому, чтобы увидеть своего Гонхи и более хорошо позаботиться, чем до.       Ли, отрываясь от экрана телевизора, поднимает голову, смотря на вошедшего в коридоре Кима, и удивлённо вытягивает губы, когда сильные руки крепко обнимают его. Гонхи замирает невольно, не зная, куда деть свои ладони, а Ëнджо всё равно на смятение Ли, он просто хочет спрятать его от этого грязного мира.       — Ëнджо, что у тебя случилось?       Ким только качает головой быстро-быстро, стискивая в ладонях чужое тело, и Гонхи чувствует, как Ëнджо начинает трястись, а плечо его футболки — намокать.       — Ëнджо, пожалуйста, успокойся, — Ли лихорадочно отнимает от себя Кима, заглядывая в его заплаканные глаза, и он, ужасаясь, видит в этом некогда живом взоре убитого себя. — Я же сейчас тоже расплачусь.       — Ты мне нравишься, Гонхи! Я хочу защитить тебя от этого мира.       Гонхи поджимает губы, чувствуя, как собственные глаза наполняются влагой, перемещает ладони с чужой спины на щëки Кима, медленно стирая слёзы и издавая задавленный хрип.       — Люблю тебя, люблю, — мантрой повторяет Ëнджо, слепо наслаждаясь заботой и потираясь щекой о руки любимого. — Прости, что так долго скрывал.       Ли шепчет ему успокаивающие слова, неспешно уводя в спальню, и позволяет обнимать себя всю ночь, прижимая к самому сердцу, чтобы Ëнджо чувствовал безопасность, как у матери на груди; чтобы во сне его не преследовали кошмары. Гонхи, сам успокаиваясь, переводит дыхание и зарывается пальцами в чужие локоны, массируя. Мягкая кошачья улыбка, вызванная касанием, окончательно убивает напряжение.

***

      Две недели пролетают, и вот уже сегодня на шее Ли плачет бывшая коллега и давняя подруга.       — Гонхи, почему ты мне не сказал?       — Я не хотел тебя расстраивать, — честно говорит Ли, кое-как сдерживая слёзы от вида плачущей девушки. — Я буду приходить видеться с тобой, только в качестве клиента.       — Я буду скучать по твоим идиотским шуткам, — плаксиво выдаёт девушка, а Гонхи крепко обнимает её, чтобы утешить, как младшую сестру.       — Я тоже буду скучать по твоим невыносимым выходкам.       Ли мгновенно ойкает, когда коллега несильно, но настойчиво бьёт по плечу.       — Дай хоть погрустить по-человечески. Всё-таки с другом прощаюсь.       Гонхи только кивает и ждёт, пока девушка не успокоится, а потом со счастливой улыбкой проводит его из кофейни в объятья светлого будущего.       — Надеюсь, ты обретёшь счастье.       — Спасибо тебе за поддержку.

***

      Существует притча о мальчике и картофеле. Мальчик приходит к Учителю и спрашивает, что ему делать с неудачными отношениями и предательством друзей, которые не вылетают из головы. Старец скажет некоторое время всегда носить с собой пакет с картофелем. Мальчик так и поступает: он тащит его в школу, домой, на прогулку. Пакет тяжёлый, и с этим можно было справиться, но вскоре картофель начал гнить, и терпение мальчика лопается. Он вновь идёт к Учителю и повышает тон. «Не хочу больше таскать этот картофель. Это слишком тяжело и противно». Старец с улыбкой посмотрит на него, а потом скажет: «То же самое с твоим неприятным прошлым: его тяжело носить всегда под сердцем, оно истощает тебя, поэтому от него, как и от прогнившего картофеля, нужно избавиться». После этого мальчику действительно становится легче.       Ëнджо постоянно думает об этой притче и с радостью понимает, что всё позади, когда Гонхи, отбросивший свою печаль, рядом с ним, живёт в их построенном настоящем. Ким выводит Ли на улицу, а на плече — дорожная сумка с едой и покрывалом.       — Ëнджо, я спать хочу, — театрально канючит Ли, когда Ëнджо напористо ведёт его на вокзал. Совсем скоро приходит электричка, и они садятся точно по центру, единственные пассажиры, отправляющиеся на море в рабочий вечер. Стоит Киму усадить Ли у окна, как тот головой упадёт на его плечо, очаровательно хмурясь. Ëнджо заглянет в лицо Гонхи, полюбуется его божественными чертами, а потом переведёт взор на городской пейзаж. Водитель взглянет на них, улыбнётся, и электричка начинает движение.       Небо затянуто серым ситцем в зелёную крапинку, дорожные знаки и яркие вывески смешиваются в один бешеный цвет, притупленный тусклым светом, оттого на душе и в реальности туманно будто. Транспорт немного покачивается, и эта атмосфера убаюкивает обоих.       Водитель любезно будит их — парни очаровательно хмурятся и поглядывают друг на друга, — предупреждает, что следующая электричка будет через два часа, и они его благодарят, покидая транспорт. Ëнджо выпрыгивает первый, подавая руку Гонхи, который, приняв жест, спускается. Под ногами — мокрый от влажного воздуха песок.       Ëнджо ведёт его по берегу, останавливаясь тогда, когда ему кажется, что они нашли идеальное место. Гонхи вслух подтверждает мысли, по-сонному неуклюже открывает сумку, всё ещё висящую на плече Кима, вытаскивает покрывало и стелет его на песок. Ким спускает сумку на землю и медленно вынимает термос с едой. Гонхи расслабенно падает на покрывало, невольно хихикая, когда голова Ëнджо падает ему точно на оголившийся живот, который щекочут волосы Кима.       Отпускать прошлое всегда тяжело. Нужно быть готовым к переменам, осознанно прокладывать свой путь.       Отпускать прошлое всегда тяжело, но это необходимо. Пока человек не разрушит старое, он не построит новое. Счастье только в наших руках.