сон в жаркую ночь

душно. потно. ужасно. часы на тумбочке у кровати светят ядерно-зелёными цифрами, показывая уже второй час ночи, но минхо все ещё не может уснуть. даже ночью в комнате жарко, дышать тяжело, словно весь кислород испарился и остался лишь жар, что высушивает лёгкие и все остальные органы заодно. пустая бутылка из под воды противно скрипит в пальцах и он опускает её обратно на пол, что бы не разбудить остальных. мягкий, прохладный шёлк их постельного белья не спасает, слишком быстро нагреваясь от горячей кожи, и минхо тихо матерится, когда всё таки приходиться сесть на кровати, что бы сходить за водой, иначе он начнёт пить собственные слезы и к утру засохнет, как тот фикус, который хенджин пытался вырастить месяца два назад. от фикуса остался только горшок. а от минхо останется только мокрое место на простынях. поднимаясь и натягивая на себя домашние штаны (кажется, это были чужие, но сейчас ему так все равно, ведь ткань приятно холодная. он помолиться утром тому, кто додумался положить их возле вентилятора), минхо оборачивается через плечо и ему становится ещё хуже. хенджин, завернувшись в такой же шёлковый пододеяльник, который старшие откинули от себя, по самые уши, почти полностью забрался на чана, используя того как подушку, и видимо, чувствовал себя прекрасно в этой удушливой жаре, а вот чан выглядел так, будто находился в центре вулкана, хотел сбежать, но его намертво прибили к скале. что-то внутри мягко стянуло, когда взгляд упал на мокрые, вьющиеся из-за влаги, волосы старшего, которые прилипли ко лбу и ушам, и минхо еле подавил желание поправить их, зачесать назад и оставить поцелуй на лбу. у обоих. но нельзя, чан всегда спал чутко, а сейчас риск его разбудить ещё больше. поэтому минхо просто разворачивается и уходит на кухню. где то там его спасение. подсветки кухонных шкафчиков достаточно, что бы вся кухня хорошо просматривалась, ведь летние ночи всегда были ясными. холодильник на мгновение ослепляет и когда минхо, наконец, удаётся рассмотреть хоть что-то, он первым замечает кувшин. кувшин с холодным гранатовым соком стоит прямо на уровне глаз. он не помнит, что бы покупал этот сок, но отказываться даже не собирается, наливая кровавое спасение в стакан, который одиноко стоял на столе. теперь минхо понимает, чем гремел старший на кухне перед сном. должно быть именно он купил и перелил сок в заметную и удобную посудину, зная, что минхо иногда встаёт ночью попить. нежность почти расплавляет его кости и он был готов, не без удовольствия, растаять булькающей лужей на полу, если бы не горячее тело, неожиданно обнимающее его со спины и не оставляющее между ними ни миллиметра. минхо готов был убить его и выпить всю кровь, перед этим забросив в морозилку, но, по тому как того качало даже не смотря на опору в виде чужой спины, он лишь вздохнул. чан встал за ним скорее по привычке, просто почувствовал, что минхо ушёл и встал следом, что бы проверить. на утро он об этом обычно не вспоминает, если они спокойно возвращаются в постель и он не просыпается полностью. минхо, наконец, запускает подрагивающие пальцы в милые кудряшки, мягко поглаживая кожу головы и наслаждаясь чужим дыханием куда то в местечко между плечом и шеей. но ему все ещё жарко до одури. - чан-а, душно.. - выходит слишком жалко, но сейчас не важно, ему нечем дышать в этой квартире. он неожиданно хочет на улицу, но понимает, что там ещё хуже, в квартире ведь кондиционер и миллион вентиляторов, расставленых в каждой комнате. эти мысли не спасают его от желания сбежать, но прибавляет выдержки. чан все таки отлипает, тянется к стакану с остатками сока, допивая его двумя глотками, и вот минхо чувствует лёгкий поцелуй в макушку, куда тут же зарываются носом. он хочет возразить, что от него, вообще-то, несёт потом, но ему тут же начали бы заливать что-нибудь про персики и высокие горы, о которых чан говорит каждый раз, желая его подразнить и засмущать, так что он вновь вздыхает. хенджину, кстати, старший говорит о клубнике и полях, так что минхо ощущает себя иногда в корзинке садовника, но это все ещё забавно. - постелить тебе на балконе, мм? - хриплый, тихий голос возле уха заставляет вздрогнуть и пускает мурашки вдоль позвоночника. их балкон был утеплен и по размерам был скорее отдельной однокомнатной квартирой. иногда они использовали его в качестве кабинета для работы, когда хотелось тишины или побыть одному. пока минхо обдумывал это, чужие прохладные руки скользнули под резинку штанов, совсем без пошлости поглаживая бедра и тазовые косточки, щипая нежную кожу, поднимаясь обратно к талии и вновь возвращаясь к бёдрами. минхо плавился. минхо хотелось плакать. по спине прошёлся приятный холодок, когда чан отстранился, что бы заглянуть ему в глаза с вопросом и немного беспокойством. должно быть заметил немного хриплое дыхание от подступающей истерики. его руки, все ещё находясь в чужих штанах, сжали ляшки, сбивая мысли минхо с нужного курса, но он смог кивнуть. потому что хотел спать и спастись от этой удушающей жары квартиры от которой его тошнит. - посидишь с хенджином, пока я постелю? - чан уже полностью проснулся и минхо чувствует, как где то глубоко шевелиться чувство вины, но он его быстро глушит. старший был бы ещё больше недоволен, если бы он промолчал, вернулся в постель и не выспался. хенджин сидел на постели, все так же завернутый в подобие рулета и будто дремал с открытыми глазами. заметив вошедшего первым чана, он тут же выпутывается и тянет к нему руки, но чан лишь дарит ему мягкий поцелуй в макушку, опираясь коленом на матрас, и уходит к шкафу с постельным бельём, игнорируя почти плачущий взгляд сонного младшего. тот всегда после пробуждения был слишком потерянный и тактильный, требующий к себе внимания и пару десятков минут полежать. обычно это ложилось на плечи чана, ведь не особо тактильный минхо бы скорее начал ворчать и отбиваться. его мама говорит, что они разбаловали её джинни. они думают, что джинни создан, что бы его баловали. котёнок. минхо чувствует себя разваливающимся на мелкие кусочки, когда на него переводят взгляд полный надежды, и подтаскивает младшего ближе к подушкам, что бы завалиться на них вместе и позволить прижаться к себе. сейчас слишком рано, они уснули всего пару часов назад, поэтому хенджин должен заснуть быстро. завтра у них начинается отпуск, можно съездить на море или хотя бы в бассейн. ещё закупить младшему что нибудь для рисования, он как раз что-то говорил об этом. минхо чувствует себя ужасно когда не может вспомнить. он слишком устал. - минхо-хена что-то беспокоит? хриплый шёпот в плечо пугает его, слишком резко вырывая из мыслей. -нет, милый. просто жарко. - его голос не менее хриплый, но уже из-за слез. если они продолжат этот разговор, вся его оборона рухнет, а настроения реветь совсем нет. жаль, конечно, что слезам всё равно на его хотелки. - минхо-хен же знает, что мы его любим? - спи уже, ночь на дворе. мягкий смех щекочет его голое плечо, к которому тут же прижимаются ещё ближе, и минхо понимает, что ещё немного и по нему можно будет кататься, как на масле. мысли о жаре отвлекают от слёз. ладони скользят по ткани, под которой скрыта чужая спина и плечи, нагревая ткань. вместе с ровным дыханием младшего, он чувствует, как и сам начинает дремать, пока чан всё ещё не возвращается и от него не слышно ни звука, лишь редко проезжающие машины из открытого окна. он ложится на спину, чувствую кожей прохладный шёлк и возню хенджина рядом, когда часы показывают уже десять минут отсутствия чана и он бы начал переживать, если бы не почувствовал, как матрас со стороны хенджина прогибаться от чужого веса и тихий шёпот с его именем. поворачиваться не хотелось. и хотелось одновременно. встречать взгляд старшего, который будто насквозь читает его душу и знает всё-всё, непривычно, даже после стольких лет вместе. каждый раз этот взгляд пробивает его, накрывает тонной всего и вытягивает наружу всё тщательно скрытое. противостоять ему не мог никто, именно поэтому минхо был уверен, что он не выдержит, истерика все таки накроет и он разбудит ещё младшего, поэтому стойко держит глаза закрытыми и не поворачивается. чан вздыхает. - я постелил на балконе, если ты всё таки захочешь поспать один. холодные ладони вновь скользят по его коже, но исчезают сразу же, когда хенджин, будто почувствовав чана за спиной, поворачивается к нему, сбивая простынь ещё больше, и минхо буквально слышит мягкую улыбку старшего, как и очередной поцелуй в висок. его плечо освобождается и он сворачивается спиной к ним, чувствую горячие слезы, обжигающие щеки лавой и расплавляющие его стену выдержку. холодные лодони скользят по спине и минхо не выдерживает. к черту чан сгребает его быстрее, чем он оборачивается полностью, его губы тоже горячие, когда он ловит слезы на чужих щеках и тихо шепчет, что он рядом. они рядом. всё хорошо. и минхо верит. прижимается ближе к хенджину, чувствую запах его волос и руки чана, что гладили его спину. пошла к черту эта жара. ему нужны эти ощущения, что они рядом. - минхо-хен плачет, да? - хенджин спрашивает это у чана тихо, словно хочет узнать что-то секретное, но он все ещё наполовину спит, что бы ясно понять хоть что-то и минхо смеётся ему в волосы сквозь слезы, чувствую, как тот прижимается к нему спиной с тихим "ооо..". минхо устал, но завтра у них отпуск. он собирается заставить этих двоих провести минимум весь день с ним, что бы эта глухая тоска удавилась его счастьем. он и не понимал, как скучал по спокойным совместным дням, которых у них не было уже давно, из-за загруженности на работах. может они навестят родителей. ему бы хотелось повидаться с мамой, единственной из всей семью, которая отнеслась со спокойствием к его отношениям. не приняла, но и не выперла из дома, как это сделал отец с сестрой, отказавшись от него. и с мамой чана, минхо считает её святой женщиной. от мыслей о родителях горло снова сжимает в ещё одной порции слез и он решает отложить все мысли на завтра. а сейчас нужно поспать. он засыпает с улыбкой, не замечая взгляда чана, наполненого нежностью и печалью. за окном начинает подниматься ветер и вскоре их окончательно убаюкивает звук падающих дождевых капель о стекло их спальни.