Фейерверк

Стакан ударился о дверь в тот момент, когда она открывалась. Брызнули в разные стороны сверкающие осколки и капли виски, и она закрылась. Спустя несколько секунд дверь опять приоткрылась, и за ней показался Сквало с перекошенным лицом. — Совсем охуел, босс? — Чего надо? — спросил Занзас, покачивая в руке второй стакан — массивный, из прочного стекла. Сквало посмотрел на стакан, потом снова на Занзаса. — Он здесь. — Кто здесь? — терпеливо переспросил Занзас. Сквало, очень хорошо разбирающийся в тончайших оттенках его терпеливости, быстро ответил: — Мальчишка от Савады, подрывник. Занзас небрежно качнул кистью. Сквало скривился и исчез за дверью. А потом она резко распахнулась, словно от пинка, и на пороге показался худой светловолосый парень — за малым не старшеклассник. — Я всё разъяснил, но ему приспичило обсудить с тобой детали, — пояснил Сквало за его спиной. — А напрямую я с вашим боссом поговорить не могу, только через тебя? — огрызнулся парень. Не отвечая, Сквало толкнул его в спину, заставляя пройти в кабинет, и захлопнул дверь. Разбитое стекло захрустело под ногами. Занзас скрестил руки на груди, ухмыльнулся. Подрывник и в самом деле походил на мальчика-бунтаря из старших классов со всеми своими браслетами, цепочками, колечками. Занзас готов был поспорить, что если сопляка раздеть, у него окажется кольцо в соске или ещё какая херня. По-итальянски тот говорил хорошо, чисто, но во внешности было что-то необычное. Чуть более высокие и выступающие скулы, чем обычно у европейцев, странный разрез зеленых глаз. Вроде как его отец — какая-то важная шишка. И, похоже, большой любитель азиаточек. Парень постоял с полминуты, насупившись и держа руки в карманах, потом, не дождавшись от Занзаса приглашения, сам сел в кресло напротив. — Десятый сказал, что мы должны вам кое за что, — неохотно начал он. — Поэтому я беру полцены за свою работу. — Я думал, за спасение своей задницы Савада сделает это бесплатно, — лениво сказал Занзас и потянулся за бутылкой. — Он сделал бы, я — не буду, — немедленно ответил парень. — Я профессионал и бесплатно не работаю. Занзас налил себе, отпил немного, прищурился, разглядывая его. Сквало называл имя… или нет? — Меня зовут Гокудера. Гокудера Хаято. — Тебе восемнадцать есть? Гокудера весь ощетинился, но ответил насмешливо: — Что, хочешь предложить мне выпивку? — Нет, хочу тебя трахнуть, — отозвался Занзас, с удовольствием наблюдая, как вытягивается лицо наглого сопляка. Хотя Гокудера и в самом деле был в его вкусе — приятная внешность и фигура вполне себе. А уж как Савада бы взбесился, случись такое на самом деле. По опыту, таких долго уламывать обычно не приходится. Но Занзас никого обычно долго и не уламывал. — Нужно взорвать деловой центр, — сказал он, снова протягивая руку к бутылке. — Сквало мне сказал, — буркнул Гокудера, разглядывая носки своих кед. — Какого хера тогда ты хочешь от меня? — Уточнить. Когда — днём, ночью? Сильный должен быть взрыв или не очень, нужно просто разрушить здание или уничтожить всё с фундаментом? Там будут люди? Их нужно напугать или точно убить, и как? Нужна высокая температура взрыва, чтобы уничтожить всё внутри, или на моё усмотрение? От удивления Занзас отставил стакан в сторону — виски мог и подождать. Кто бы подумал, что подрывник Савады окажется таким занудой. — Просто взорви его, — наконец сказал он. — Пусть оно ко всем херам взлетит на воздух. И всё. Гокудера посидел, почесал за ухом, достал из кармана сигарету. — Я закурю? — сказал он светским тоном. — Нет, не закуришь, — отрезал Занзас. — Куревом вонять будешь у себя. Что-то ещё непонятно? Гокудера закатил глаза, которые Занзасу тут же захотелось вдавить поглубже в череп, и поднялся с кресла. — Я свяжусь с вами, когда всё будет готово для взрыва, и сообщу номер своего счёта. Это может занять несколько дней, — отчеканил он. Занзас лениво кивнул, снова возвращаясь к виски. Гокудера постоял нерешительно какое-то мгновение, кинул на Занзаса недовольный взгляд и вышел, хлопнув дверью. Оставшись в одиночестве, Занзас отпил и нахмурился. Похоже, Савада решил над ним поиздеваться и прислал какой-то никудышный мусор. Думает, что набрался силы, заручился поддержкой нужных людей и теперь может поквитаться за старое, подложить свинью. Ничего, Занзас тоже мастер в этом. *** Ехать было недалеко, но пришлось петлять по улочкам пригорода, выискивая нужный адрес. Конечно, куда проще было бы поручить это дело Сквало или усадить его за руль, а самому подремать на заднем сидении, но тогда вся задумка была бы насмарку. Наконец он нашёл нужный адрес — небольшой одноэтажный дом с мансардой, на самой окраине, огороженный со всех сторон высоким металлическим забором. Дверь оказалась закрыта, поэтому Занзас от души съездил по ней ногой. Мальчишка открыл почти сразу. — Какого хера? — спросил он, поморщившись. Занзас едва не спросил о том же: на Гокудере красовался жёсткий пластиковый фартук, голову покрывала косынка, сверху очки, а на шее болтался респиратор. Общую дивную картину дополняли перчатки длиной до середины предплечий. Занзас развеселился. — Бабулин пирог печёшь? Гокудера неожиданно не обиделся, а чуть улыбнулся. — Типа того. Извини, домой не приглашаю. Так зачем ты?.. Не слушая, Занзас толкнул его в сторону и вошел, игнорируя вялые попытки остановить его и возмущение хозяина дома. — Иди вон отсюда, слышишь? Сюда нельзя! Внутри воняло, но обстановка была неожиданно аккуратной. Даже ящики в прихожей, о которые Занзас едва не споткнулся под истошный ор Гокудеры, стояли один к одному. Дверь на кухню была приоткрыта, и ради интереса Занзас заглянул туда. На столе красовалась огромная кастрюля, и он не удержался от искушения заглянуть под крышку. — Это что, клей варишь? — …твою мать, — выплюнул Гокудера конец фразы. — Не трогай ничего, ты слышишь? Некоторые взрывчатые вещества реагируют на вибрацию. — Так что это такое? — Занзас указал в сторону кастрюли. Гокудера вздохнул. — Это напалм. — Напалм? Гокудера вздохнул еще раз. — Бензин плюс алюминиевый порошок и… — Да срать мне, что ты туда намешал. Зачем тебе напалм? — А тебе зачем вся эта херня в волосах — все эти перья и прочее? — парировал Гокудера. Занзас готов был вспылить, но мальчишка слишком уж смешно выглядел в косынке и передничке — отчаянная домохозяйка, не иначе. На столах кухни были разложены аккуратные небольшие пакеты с разными порошками, между ними стояли, блестя стеклянными боками, бутылочки с какими-то лекарствами, чашка с натёртым мылом. Царство безумного химика. Видимо, в детстве у Гокудеры Хаято в кумирах значился какой-нибудь Менделеев или Нобель, а любимым фильмом был «Часовой механизм». — Как ты ещё не подорвался, — покачал головой Занзас, окончательно уверившись в том, что Савада над ним посмеялся. Но парня стало жалко. — У моего знакомого сын лет в десять решил вот так же в террориста сыграть. По рецепту из Интернета забодяжить взрывчатку. Два дня потом со стен отскребали. — Он был идиотом, а я умный. И в школе не прогуливал химию, — уже почти спокойно ответил Гокудера и распахнул дверь кухни. — А теперь давай уже отсюда. Я сейчас выйду. Он появился чуть позже, всё-таки заставив Занзаса ждать около пяти минут. Уже без передника и респиратора с очками, косынка болталась на шее, как у ковбоя из дешёвого вестерна, перчатки были заткнуты за пояс. Остановился перед машиной, у которой коротал время Занзас, приподнял бровь. — Так чем обязан? — Тебя вызывали ко мне. — И? Я ответил, что сейчас занят. Занзас криво улыбнулся. — Если я зову тебя, значит, дело срочное. Конечно, ничего такого срочного не было, но он был почти уверен, что Гокудера не приедет по первому его слову, и появится повод навести визит. Гокудера пожал плечами. — У меня есть свои дела, да и я не помню, чтобы ты слишком торопил меня со своим взрывом. — Садись. — Занзас кивнул на машину. Гокудера настороженно оглядел её, словно ожидая какого-то подвоха, но в конце концов послушно открыл дверцу и опустился на переднее сиденье. Занзас сел следом. Бросив на него подозрительный взгляд, Гокудера вытащил из кармана пачку сигарет и зажигалку, закурил. Занзас побарабанил пальцами по рулю. — Почему ты просто не воспользуешься динамитом или тротилом? Гокудера от неожиданности глотнул дыма и закашлялся, к большому удовольствию Занзаса. Наконец он выровнял дыхание и сказал, морщась от боли в горле: — В заводской взрывчатке может попасться брак. — Серьёзно? Если у тебя три килограмма динамита, какая разница, что одна шашка окажется с браком? Гокудера возвёл очи горе в своей обычной манере, и Занзас пообещал себе, что если он сделает это в третий раз, то останется без глаза. А то и без двух. — Меня такое раздражает. А ещё есть такая вещь, как слив информации. — Да ладно. — Занзас покачал головой в притворном неверии. — А что? Твой поставщик не эксклюзивный, и если кто-нибудь узнает, что ты купил на днях три килограмма динамита, то начнёт беспокоиться. А на то, что я зашёл в аптеку, купил три пачки ваты, марганцовку и нашатырь, и внимания не обратят, даже если будут знать, что я и есть подрывник. — Ты когда-нибудь слышал о подставных лицах? — поинтересовался Занзас. — А ты — о специально обученных собаках? Твой тротил они за три километра учуют, а самодельную взрывчатку не засечёт никто! — для пущей убедительности Гокудера потряс у него перед носом зажженной сигаретой. Занзас не выдержал. — Никто не будет обнюхивать этот сучий офисный центр! Полицейских в этом районе не было, сколько я его помню! — Всё равно, — упрямо сказал Гокудера и стал в этот момент похож на надутого ребёнка. Занзас вспомнил, с кем спорит, и ему стало смешно. Дожил: собачится с мальчишкой, которому нравится играть с самодельными бомбами. Он глубоко вздохнул и прикрыл глаза. — Потуши сигарету. Не хочу, чтобы машина провоняла. Ещё я не хочу, чтобы дело провалилось. Это надо сделать наверняка, и не твоими самодельными перделками. Какое-то время вокруг него царила блаженная тишина и темнота, а потом раздался тихий голос Гокудеры: — Ты не слышал о взрыве в Палермо полгода назад? Палермо, Палермо… Кажется, было что-то такое, какая-то семья, которая давно претендовала на место под солнцем, и да, у их босса был конфликт с кем-то из Вонголы… Занзас открыл глаза и недоверчиво уставился на Гокудеру. — Хочешь сказать, что это был ты? Тот пожал плечами. — Можешь не верить. — Разве это не смертник из своих? Я слышал, у них была крепкая система защиты. Никто бы не проник, да и взрыв был такой сильный… — Их босс сам пронёс туда мою бомбу, — ухмыльнулся Гокудера. — Он и не знал, что это. Я могу превратить в бомбу что угодно. Он поднял руку, на браслете забренчали всякие брелки и подвески, и Занзас вдруг понял. — Ты сейчас курил. Здесь. Со всей этой дрянью на себе. Гокудера беспечно махнул рукой, и висюльки снова зазвенели. — Они взорвутся только от удара. — Вон из моей машины, — рявкнул Занзас. С ухмылкой, делающей его похожим на малолетнего хулигана, Гокудера вылез, отошел подальше и встал, скрестив руки на груди. — Так зачем я тебе нужен? — Ты хотел деталей и конкретных указаний? Вот и получишь. Но обговорим на нейтральной территории, и будешь безо всей этой взрывающейся херни. У тебя десять минут. *** Это был единственный ресторан в городе со сносным меню, и здесь при малейшем недовольстве Занзаса тут же готовили блюдо заново. Сегодня, впрочем, есть не хотелось, да и пить особо тоже, поэтому Занзас цедил минеральную воду со льдом и разглядывая Гокудеру, который снова что-то там нёс про свои самодельные хлопушки. Обычно такое количество болтовни раздражало, но то ли день выдался хороший, то ли Гокудера выглядел слишком забавным в своей одержимости всем взрывающимся — Занзас сидел, слушал его и вспоминал слова, которые один человек сказал ему около года назад. «Однажды ты взлетишь на воздух, попомни моё слово». Дон Кадавере, старый деловой партнёр приёмного отца. Никогда он не любил Занзаса, и мерзко ухмылялся, когда они встречались, и не раз проходился по поводу сходства с Тимотео. Это потом Занзас понял, что к чему, а тогда не мог сообразить, в чём дело. Старый вонючий козёл, который его никогда ни во что не ставил, даже когда Занзас после унизительной отсидки фактически с нуля воссоздал Варию, и многие влиятельные семьи не брезговали теперь пользоваться её услугами. «Однажды ты взлетишь на воздух». Хрен его знает, что он хотел этим сказать. Видимо, считал это наиболее ужасным и самым подходящим концом для Занзаса и всех его людей. Раньше обещал, что Занзас закончит свою жизнь на дне моря в бетонных ботинках, а теперь вот это. Но спасибо ему за идею. Занзас и сам не знал, что до сих пор удерживало его от расправы со старой сволочью. Может, подсознательное уважение к главе одной из старейших семей, или то, что дон Кадавере был партнёром отца — отца, против которого он сам когда-то взбунтовался. И вот сейчас, глядя на Гокудеру, Занзас вдруг понял предельно чётко: раньше он просто не мог придумать достойный способ, которым расправится со старым козлом. А теперь всё как надо. Дон Кадавере, высокомерный замшелый пень, больше никогда не оскорбит его. Да и другие побоятся. Гокудера продолжал что-то объяснять — какую именно взрывчатку он будет использовать, какой детонатор, принцип работы. Он расслабился и уже не пытался казаться взрослым и крутым профессионалом с претензиями, а наслаждался возможностью присесть кому-то на уши со своей химией. Занзас, потягивая воду со льдом и слушая его вполуха, прикидывал. Савада Цунаёши — не такой идиот, каким кажется на первый… а также на второй, третий и четвёртый взгляд. Гокудера у него вроде заместителя — значит, мозги хоть немного, но есть. Мальчишка, конечно, с придурью, но он явно разбирается во всей этой лабуде со взрывами. Во время своих объяснений Гокудера размахивал руками: пальцы у него были длинные, ровные — явно ни разу не ломал — и без химических ожогов, по которым с первого взгляда можно опознать бодяжников. И он жив и невредим, пусть и занимается этой хернёй, по его же словам, с восьми — а значит, при его нынешних плюс минус восемнадцати, общий стаж уже почти десять лет. Пожалуй, что-нибудь из всей этой затеи может и выгореть. Из раздумий Занзаса вывело дикое словечко «бризантность». Гокудера углубился в какие-то совершенно ненужные дебри, поэтому Занзас, повинуясь минутному желанию застать его врасплох, ухватил за волосы сзади, притянул к себе и грубо поцеловал. Он ожидал возмущения и истерики, даже отчасти хотел этого, но Гокудера не сопротивлялся, а спокойно дал засунуть себе в рот язык, прикусить губу. Сначала это было забавно, но потом сквозь возбуждение Занзас почувствовал даже лёгкую досаду: если уж он не против поцелуя, хоть бы ответил немного. Когда Занзас отпустил его, тот сел прямо, облизнул губы. Взгляд его был нечитаемым, но Занзасу нравилось думать, что Гокудера ошарашен. Несколько секунд Занзас наслаждался тишиной, затем снисходительно сказал: — Всё ясно. Я придумал, как помочь тебе туда попасть. — Только сейчас? — спросил Гокудера с вызовом. Голос его был хрипловатым, дыхание чуть сбилось. В паху у Занзаса стало горячо и тяжело. Что бы сейчас Гокудера ни делал, как бы себя не вёл, его хотелось невыносимо, безумно — хоть бери и заваливай прямо здесь, на глазах у официантов и менеджера зала. Занзас успокоился только усилием воли. Давно с ним такого не было. И всё же подрыв бизнес-центра сейчас важнее, тем более что появилась одна мысль — пока слишком расплывчатая, но всё же… — Идём, подвезу тебя до дома, — сказал он, вставая, засунул под запотевший стакан сложенную купюру. — Поздно уже. Гокудера поднялся следом, лицо его по-прежнему было словно застывшим. — Мне в другое место, здесь я на сегодня закончил. Занзас приподнял бровь: — Спишь подальше от своей взрывчатки? — Неожиданно, правда? — ровным голосом отозвался Гокудера. До машины дошли в молчании. Там, откинувшись на спинку сидения, Гокудера назвал адрес, Занзас включил музыку, и до гостиницы Гокудеры доехали под Вивальди. Машина мягко остановилась перед кованой оградой. Занзас постучал пальцами по рулю, оглянулся на Гокудеру: тот сидел неподвижно, как статуя: взгляд прямо перед собой, руки на коленях. Занзасу стало смешно. Куда, интересно, делась прежняя самоуверенность? «Я хочу тебя трахнуть», — сказал Занзас в первые пять минут их встречи. Ещё тогда мысль отыметь помощника Савады показалась очень заманчивой — и вполне осуществимой. Тем более если он так выглядит, и у него тёплые губы с привкусом табака, и он совсем не сопротивлялся, когда Занзас его целовал. Он протянул руку — Гокудера чуть дёрнулся, но справился с собой — и положил ему на пах. Вид у Гокудеры стал напряжённым, но он не дернул и мускулом. То ли растерялся и не знал, что делать дальше, то ли… Цунаёши велел угождать Занзасу во всём? Развлечения ради Занзас подвигал ладонью, поглаживая член Гокудеры через плотную ткань штанов, но, так и не дождавшись никакой реакции, наконец убрал руку. — Во сколько всё должно быть готово завтра? — спросил он. — Эй, я к тебе обращаюсь. Гокудера шумно выдохнул. — В обед, после двенадцати, — наконец сказал он и вылез наружу, двигаясь скованно, будто боялся резко пошевелиться. Зато дверцей машины хлопнул от души. Занзас задумчиво посмотрел ему вслед, пока Гокудера шёл к гостинице по широкой дорожке между цветущих клумб. Чем дальше он отходил, тем скорее делался шаг, и по входной лестнице Гокудера почти вбежал. Постукивая по рулю кончиками пальцев, Занзас решил, что, пожалуй, ему стоит немного сбавить обороты. Да, Гокудера симпатичный и неглупый парень, и переспать с ним было бы очень неплохо, но если разозлить его, может в конце концов и послать подальше. А искать кого-нибудь другого, рискуя нарваться на обезьяну с гранатой, не хотелось. *** Сквало рубился на планшете в какую-то стрелялку, но тут же оторвался от своего занятия, когда Занзас вошёл в холл особняка. Заметив, что босс в хорошем расположении духа, он расслабился и вернулся к игре. — Всё нормально? — спросил он, не отрывая глаз от экрана. — Не нужно искать нового подрывника? — Если бы было нужно, ты бы уже искал, — машинально отозвался Занзас, мысленно перебирая в голове события прошедшего дня. И не сдержался: — А ты знал, что порох раньше делали из говна? Сквало поднял на него удивлённый взгляд, открыл было рот сказать что-то, но вовремя прикусил язык. Впрочем, его стоило бы убить за одно только выражение лица. Занзас уже взялся за ручку двери кабинета, когда за его спиной раздалось: — Не из говна, босс, из удобрения. Из селитры. Занзас обернулся. — И почему даже такой мусор, как ты, знает о взрывчатке больше меня? Сквало ухмыльнулся в ответ: настроение Занзаса было ему по душе. — У меня работа такая, ну а тебе-то зачем? *** Бизнес-центр «Виттория» не был бизнес-центром в привычном для большинства смысле, несмотря на сверкание стекла и стали. Он весь, от цокольного до третьего этажа, был скопищем маленьких и не очень конторок, принадлежавших как самому дону Кадавере, так и его многочисленным родственникам, родственникам его жены, родственникам её родственников, их детям и внукам. Все поколения Кадавере, начиная с прадедов и дедов, с утра заполняли маленькие и большие помещения с гудящими кондиционерами, с тарахтящими вентиляторами, с вечным запахом жареного лука и копчёной рыбы в просторном холле. Занзас был там один раз: бизнес-центр походил на безумное общежитие, не хватало только растянутой по коридорам лески с висящим на ней мокрым бельём. Кадавере был мафиози старой формации, и внутри здания время будто повернуло вспять. Занзас не удивился бы, обнаружив в каком-нибудь кабинете бухгалтера с чёрными нарукавниками и деревянными счётами. Сейчас он, слава Мадонне, сидел в машине напротив бизнес-центра и наблюдал за тем, как худая фигурка в сером рабочем комбинезоне что-то говорит охраннику, махая перед его носом листом бумаги. Правая рука босса Вонголы под видом мальчика-ремонтника собирался зайти внутрь и проникнуть в технический подвал здания для осмотра и ремонта коммуникаций, а потом пройтись по всем этажам. Заявление о вызове сантехника состряпали буквально на коленке, но Луссурия был мастером в подделке разных бумаг. Ещё он был виртуозом подписей — его каракули выглядели всегда настолько неразборчиво и походили на всё сразу, что он мог бы, наверное, расписываться за кого угодно. Но сейчас Занзас предпочитал не рисковать. Выслушав Гокудеру, охранник почесал бритый затылок, потом подмышку под кобурой и вытащил телефон: сейчас будет звонить в фирму по ремонту, которая прислала рабочего. Даже с расстояния было видно, как охранник поморщился и отодвинул трубку от уха. Правильно, потому что на другом конце провода Сквало. Выслушав всё, что ему проорали, он опустил телефон, снова почесал затылок, потом начал набирать ещё чей-то номер. Связался с хозяевами — вон как кивает каждому слову. Наконец он нехотя посторонился, пропуская Гокудеру, и закрыл за ним дверь, а сам привалился к стене и снова стал скучающе разглядывать улицу. Занзас взглянул на часы и зевнул. Обычно в это время он только-только вставал. Привычнее было бы поручить присмотр за делом Сквало, но сейчас, когда выдалось относительно спокойное время между заказами, Занзас решил всё проконтролировать сам. Сквало не оставил это без внимания: когда утром Занзас вышел в гостиную, уже одетый, он присвистнул. «В чём дело?» — раздражённо спросил Занзас. «Да так. В последнее время слишком часто встаёшь с дивана, босс». Он снова зевнул, завёл машину и отъехал на другую сторону улицы, в тень. Авто не засвеченное, но всё равно лучше от глаз подальше. Под мысли о том, чем сейчас занят Гокудера и как он выкрутится, если к нему приставят охранника наблюдать за работой, Занзас задремал. Ему даже что-то приснилось — тёмное, мутное, неприятное. Он открыл глаза от того, что по машине стучали снаружи. За тонированным стеклом оказался хмурый Гокудера. В кепке на глаза, с убранными в хвост волосами и мешковатом комбинезоне он в самом деле походил на какого-нибудь рабочего. Занзас открыл ему дверь, впуская в прохладный салон немного раскалённого летнего воздуха. Гокудера после секундной заминки сел внутрь. — Как прошло? Тот пожал плечами. — Нормально, по всем этажам прошёлся под предлогом профилактического осмотра. Меня какой-то шкаф пас, но я всё сделал прямо у него под носом. Вот в чём плюс самодельной взрывчатки — можешь придавать ей какие угодно вид и форму. На мгновение он снова стал похож на заносчивого мальчишку, который зашёл в первый раз в кабинет Занзаса, потом снова помрачнел. — Когда это всё взлетит на воздух? — спросил Занзас, кивая на здание. Гокудера снова пожал плечами. — Да хоть сейчас. Некоторые окна в бизнес-центре были распахнуты несмотря на жару. Из одного такого, на третьем этаже, свесился маленький пожилой мужчина; он отчаянно ругался со стоящей внизу полной брюнеткой в тёмно-красном платье, скорее всего, женой. За руку женщина держала маленькую девочку, которая, явно не испытывая интереса к их разговору, ковыряла в носу и разглядывала машины. Офис, мать их. Деловые люди. Если сейчас раздастся взрыв, погибнет подчистую вся семья Кадавере, все его родственники, все его люди — от шестёрок до самых близких. Занзас внимательно посмотрел на Гокудеру: брови сдвинуты, зубы сжаты. Всё ещё рисуется, пытается создать впечатление, что ему всё равно, как и кого взрывать. Вряд ли ему действительно нужны в послужном списке эти смерти — а Занзасу ни к чему лишние жизни. С теми, кто захочет отомстить за старого хрыча, он как-нибудь разберётся своими методами. — Сейчас не надо. Я хочу, чтобы это случилось к ночи. В темноте взрыв будет смотреться лучше. — Будет тебе твой грёбаный фейерверк, — сказал Гокудера. — Куда теперь? — Ко мне. Гокудера посмотрел на него из-под козырька кепки взглядом, от которого свернулось бы и парное молоко. — Снова обсудить детали? — Вроде того. Занзас включил радио: по странному совпадению он снова наткнулся на Вивальди — и они поехали. Гокудера какое-то время молчал, глядя в окно. Наконец отрывисто сказал: — Мне нужно заскочить домой. Больше он ничего не добавил, и Занзас нетерпеливо уточнил: — В какой из? Гокудера назвал адрес дома со взрывчаткой, по-прежнему не глядя на него. Занзас, постепенно закипая, начал перестраиваться, чтобы развернуться. Скажи Гокудера чуть раньше, ему не пришлось бы делать большой крюк. Чем дальше они ехали, тем сильнее злился Занзас. Гокудера, облокотившись о дверцу и подперев ладонью подбородок, смотрел на проносящиеся мимо дома и деревья вдоль дороги. Никаких: «Я хочу уточнить» и его обычного трёпа — одна оскорблённая невинность. Занзас не мог понять, в чём дело, и это бесило. Приставай кто-нибудь к нему, когда он был в возрасте Гокудеры, Занзас выбил бы все зубы. Если же человек ему нравился, Занзас первый бы дал об этом знать. Гокудера же позволял Занзасу многое — и после бесился. Совсем как школьная королева красоты, которая бегает на уроки в коротком платьице, а потом удивляется, когда ровесники задирают ей юбку в тёмном углу. К чёрту всё, решил Занзас. Острое колено Гокудеры, обтянутое серой тканью, было совсем рядом. Когда Занзас положил на него ладонь, Гокудера вздрогнул и, к удовольствию Занзаса, схватив его за запястье, попытался убрать руку. Улыбаясь, Занзас сжал пальцы. Гокудера зашипел и начал отталкивать его от себя. Управлять машиной одной левой было сложно, но Занзас свернул с дороги и вырулил в глухой безлюдный тупик. Нажал на педаль тормоза так, что взвизгнули колёса об асфальт, и машина остановилась едва ли в полуметре от стены. Выскочил из машины, обошёл кругом, распахнул дверцу и вытащил наружу сопротивляющегося Гокудеру. К чёрту всё. Он наконец-то получил реакцию: Гокудера бесился, матерился, пытался вырваться и одновременно достать его. Пару раз Занзас чуть не получил по лицу, но в конце концов ему удалось прижать Гокудеру к машине, крепко удерживая его запястья. Тот попытался ударить Занзаса лбом, потом пнуть и наконец перестал вырываться. Он расслабил руки, опустил голову так, что взлохмаченные волосы закрыли лицо, и теперь просто стоял, тяжело дыша. Занзас разжал пальцы, и Гокудера опустил руки, даже не пытаясь его оттолкнуть. Он снова стал инертным и безразличным, но у Занзаса даже злости больше не осталось. — Не хочешь, да? — сказал он утомлённо. Гокудера поднял на него глаза: под упавшими на лицо светлыми прядями взгляд его был совершенно поплывшим. — Почему не хочу? — сипло спросил он. Занзас вдруг понял, что ему в бедро уже давно упирается возбуждённый член Гокудеры и что стоит у него едва ли не крепче, чем у самого Занзаса. — Твою мать, — только и смог выговорить он. Сказать хотелось куда больше: что это было за представление, за кого Гокудера его принимает, если устраивает такие спектакли. Но внизу живота горело так, что не осталось ни удивления, ни злости, ничего, кроме дикого желания. В следующее мгновение они уже целовались, и Гокудера отвечал, а Занзас сжимал его член через ткань комбинезона. Дышать было трудно, голова шла кругом. Наконец Занзас отстранился от Гокудеры, и когда тот снова потянулся к нему, остановил жестом. Он уже не мог терпеть. Занзас дёрнул вниз молнию на комбинезоне, и Гокудера сам стянул его, обнажаясь до пояса. Никакого пирсинга в соске или ещё где у него не оказалось, ни даже самой простой наколки, а само тело было бледным и жилистым. Занзас провёл рукой по его груди до низа живота, и почувствовал волну дрожи. Гокудера закрыл глаза, целиком подчиняясь Занзасу, и его накрыло полностью. Он дёрнул Гокудеру за плечо, поворачивая к себе спиной, нажал на спину, чтобы тот наклонился, оперевшись руками о машину. Огладил бока, отмечая кончиками пальцев все выступающие косточки, приспустил его комбинезон ниже пояса. Гокудера тяжело и неровно дышал, подрагивая от каждого прикосновения, словно они были нестерпимыми, мучительными. По-хорошему, его стоило растянуть, но Занзас чувствовал, что терпения не хватит. Он сплюнул на пальцы, провёл ими между ягодиц Гокудеры, чувствуя, как они сжимаются от прикосновения. И понял, что больше не может ждать. Он расстегнул ремень брюк, достал член — горячий, почти каменный от прилившей крови. Приставил его к заднему проходу, надавил. Гокудера выругался сквозь зубы, сжал кулаки. Занзас двинулся на пробу раз, другой — и понял, что подготавливать и не было нужно. У него редко были постоянные партнёры, но когда Занзас спал с кем-то достаточно долго, то уже почти не тратил время на всякие пробки и смазку, член входил легко и так. Сейчас ощущение было то же самое. У Гокудеры явно был опыт и до Занзаса, и сейчас он расслаблялся под его напором, почти не зажимаясь. И всё же, когда Занзас вошёл почти на всю длину, целиком, он забыл и об этом. Внутри Гокудеры было жарко и хорошо, мышцы сокращались, сжимая член. Занзас толкнулся, положив одну руку на бёдра Гокудеры, а вторую на его живот. Гокудера охнул и прогнулся, подаваясь назад. Занзас снова двинулся, и Гокудера опять подался ему навстречу. После всё смешалось, превратилось в удовольствие, слитое из вздохов, стонов, духоты, жары вокруг — и жара внутри. Гокудера так двигался, насаживаясь на него, что у Занзаса возникло ощущение, будто имеют его, а не он. Только под конец, уже перед самой разрядкой, он нашарил и сжал член Гокудеры. Гокудера всхлипнул и замер, его живот под ладонью Занзаса напрягся. А когда Занзас начал ему дрочить, застонал так, что, наверное, слышно было за пару кварталов. Но это ничего не значило, потому что Занзасу было слишком хорошо. Они кончили почти вместе — наверное, потому что Занзас уже почти ничего не соображал, и голова шла кругом от жары и наслаждения. Просто в какой-то момент он почувствовал, что тело сводит судорогой удовольствия и бьёт крупной дрожью, а он не может это контролировать, не может остановить, что от него не осталось ничего, кроме животного желания растянуть это чувство как можно дольше. Когда он смог соображать, то понял, что прижимается к Гокудере крепко-крепко, зарывшись лицом в волосы на его макушке, а ладонь, в которой он сжимал член Гокудеры, вся липкая. Занзас отстранился, перевёл дыхание. Гокудера медленно повернулся к нему, убрал волосы, открывая лицо. Взгляд у него был ошалелый. — На, вытрись, — Занзас протянул ему носовой платок, но Гокудера, отрицательно покачав головой, вытащил из кармана свой. Они медленно приводили себя в порядок, разморённые густым летним воздухом, который, словно кисель, вяло колыхался от слишком резких движений. Когда Занзас уселся назад в машину, то понял, что больше всего на свете сейчас ему хочется тут же, на сидении, вздремнуть. А потом ещё раз перепихнуться. Гокудера, сидя рядом, достал сигарету и закурил. Занзасу было лень ругаться с ним, он просто вырвал ее из его пальцев и сам сделал пару затяжек, прежде чем вернуть. Когда он снова потянулся за сигаретой, Гокудера просто вытащил еще одну и прикурил от своей. — Знаешь, я… — начал тот, но Занзас оборвал его. — Поехали. Дальше они снова ехали молча. *** — Это вещество с низкой чувствительностью, чтобы оно взорвалось, нужен удар большой силы. Нужен первый взрыв, короче, чтобы взорвалось всё вместе. Поэтому мне понадобится вот эта штука, — Гокудера покрутил в пальцах патрон, потом засунул его в термос, уже заполненный каким-то порошком, и тщательно закрутил. — Эта детонатор, его взорвать легко. Сначала он, потом вся бомба. — А почему нельзя сразу использовать херню, которую легко взорвать? — Потому что это опасно для меня. Если придётся с бомбой бегать, драться, то она может случайно сдетонировать. В меня могут стрелять — и случайно попадут в неё. Не люблю незапланированные взрывы. — Я и запланированные не люблю, — пробормотал Занзас. Не то чтобы он не ожидал чего-то подобного, и всё же с самого начала не стоило спрашивать об устройстве самопальной бомбы. Гокудера, который уже успел переодеться в узкие светлые джинсы и футболку с изображением мультяшной кошки, тут же кинулся объяснять, да ещё со своими зубодробительными химическими терминами. Желая сменить тему, Занзас подначил его, сможет ли Гокудера на коленке собрать бомбу, и тот на спор за двадцать минут сделал. Сейчас он снова закручивал крышку после того, как один раз уже собрал и разобрал её, и голова у Занзаса отяжелела от количества информации, которая сыпалась из Гокудеры как из прохудившегося мешка. — Вокруг полно взрывчатых веществ, просто к каждому нужен свой подход, — почти с нежностью сказал Гокудера и поставил термос на подоконник. — Одно взрывается только от удара, а если поджечь — просто загорится. Хотя такие вещества достаточно поместить в закрытое тесное пространство, и тогда оно сдетонирует. Другое надо намочить водой, третье — кислотой. Кое-что годами использовалось как консервант или компонент для обычной краски, пока не оказалось, что это хорошая взрывчатка, просто нужны специальные условия. Судя по интонации Гокудеры, всё вокруг него делилось на бесполезное и то, что можно подорвать. Не слишком-то хорошая основа для здоровых отношений, пусть Занзас никогда особо к ним и не стремился. Да и начало отношений, если уж по чести, не располагало. После того, как Гокудера заминировал бизнес-центр, они трахнулись в переулке посреди бела дня, а теперь Занзас сидит и слушает лекцию о взрывчатке. Во время которой Гокудера, явно рисуясь, на глазах у Занзаса попробовал начинку от бомбы, белый рассыпчатый порошок, на язык. Саваде с таким телохранителем наверняка никогда не бывает скучно. При воспоминании о Саваде настроение у Занзаса испортилось. Интересно, не с ним ли Гокудера учился подставлять задницу? — …Десятый против, но я его всё равно уговорю, — услышал он окончание фразы. Это так неприятно совпало с мыслями, что Занзас с трудом удержался от вспышки гнева. — И не боится Савада с тобой?.. — он заставил себя криво улыбнуться. — Не боится — чего? — не понял Гокудера. — А, что я не смогу его защитить? Наоборот, если на встречу нельзя проносить оружие, я обычно иду с ним. У меня всегда при себе что-нибудь, и если противник не знает, что я — это я, то можно застать его врасплох. — Я про то, не боится он, что ты как-нибудь сам подорвёшься или его взорвёшь? — усмехнулся Занзас. Гокудера повёлся на подначку, как маленький ребёнок, и так же по-детски обиделся. — Конечно, нет! Он мне полностью доверяет, и я никогда не подводил! Если спросить у Гокудеры, с кем он спал раньше — это будет унизительно и для него, и уже тем более для самого Занзаса. В конце концов, Гокудера Занзаса не спрашивал ни о чём, и его неведение не напрягает. — Я же говорил — иногда взрывчатка детонирует только при особых условиях. Пойдём, — Гокудера взял его за рукав и потащил из дома к заднему входу. Внутренний двор, неожиданно большой для крохотного домика, был огорожен стальным крашеным металлопрофилем высотой где-то два с половиной метра. Занзас задумчиво посмотрел на закопчённый столик посреди двора и крохотную переносную плитку. — Не обращай внимания, — махнул рукой Гокудера, — бывает так, что выделяются ядовитые пары, поэтому большую часть я варю на открытом воздухе. — Зачем тебе столько? — У меня есть ещё клиенты, кроме тебя. Занзас хотел спросить, какого рода клиенты, и точно что-нибудь добавил бы про персональное обслуживание, но Гокудера уже сорвал с пояса брелок, жестом велел Занзасу не отходить от двери, размахнулся и швырнул в ограду. Громкий звук резанул по ушам, в глазах отпечаталось белое пятно пламени. Когда Занзас проморгался, то увидел, что в стальном листе образовалась глубокая вмятина. — Я же говорил, что это безопасно, — со своей странной логикой пояснил Гокудера. — С этой взрывчаткой ничего не случится от слабого огня. Это как порох, знаешь — у него хватает сил вытолкнуть пулю из ствола, но будь он чуть посильнее — пистолет бы разорвало у тебя в руках. Хотя ты и так знаешь. Ты же сам конструируешь оружие. Похоже, Гокудера всё-таки знал о нём достаточно. — Собирайся, — сказал Занзас. — Пора ехать. Гокудера приподнял брови. — Куда? — Ко мне, надо ещё кое-что обсудить. — Так ты серьёзно со мной что-то обсудить хотел? — Гокудера сделал карикатурно удивлённое лицо, и Занзасу захотелось быстро превратить его в разбитое. — Нет, блядь, я шучу. Пошёл в машину, живо. *** Одну стену в кабинете Занзаса занимал огромный плазменный телевизор. Сам Занзас почти никогда его не включал, но Гокудера заявил, что сейчас идёт какая-то его любимая передача, которую он никогда не пропускает. Учитывая то, что до этого они занимались любовью прямо на полу кабинета, на покрывале, сдёрнутом с дивана, настроение у Занзаса было хорошее, и он даже разрешил поискать среди вещей пульт. Во второй раз они сделали это лицом к лицу, и когда Гокудера отдышался и открыл глаза, то вдруг протянул руку и коснулся шрама на щеке Занзаса. Потом его пальцы переместились на грудь, прошлись по длинному уродливому рубцу. На лице Гокудеры появилось странное выражение, губы дрогнули, и стало ясно: сейчас он задаст тот же вопрос, что и все остальные, с кем Занзас оказывался в постели. Тогда, наверное, Занзас просто выбил бы ему зубы, даже если бы это означало крах дела и окончательно испорченные отношения с Савадой. Но Гокудера не стал спрашивать о шрамах, вместо этого он обнял Занзаса и притянул к себе. А Занзас, хоть и не любил лишние нежности, не отстранил его. Тронулся, наверное, не иначе. Так что не было уже ничего удивительного, что когда Гокудера вдруг встрепенулся и заявил, что ему срочно нужно включить телевизор и посмотреть своё любимое шоу, Занзас махнул рукой. — Валяй. Кроме того, ему было любопытно, что так любит смотреть псих, который увлекается самодельной взрывчаткой. Какие-нибудь «Рецепты от лучших поваров мира», которые ведёт мужик в балаклаве и хаки. «Сегодня мы научим вас, как приготовить блюдо из того, что под рукой. Гости уже на пороге, а вам нечем их встретить? Коктейль Молотова за пять минут!» Любимой передачей Гокудеры оказалось бредовое реалити-шоу про экстрасенсов, провидцев и медиумов, которые боролись за денежный приз. Занзас какое-то время слушал, лёжа на спине, всю ахинею, которая лилась с экрана, потом заскучал. Перевёл взгляд на Гокудеру, на длинную бледную руку, и легко хлопнул по ней. — Эй. Какой у тебя обхват бицепса? — Чего? — сказал Гокудера, не глядя на него. — Сколько? Сантиметров пятнадцать? У меня в десять лет больше был. Гокудера, по-прежнему заворожённо пялясь в свой телевизор, отмахнулся от него. Занзас перехватил его за запястье и дёрнул к себе. Опрокинул на спину, навалился сверху, крепко прижимая руки к полу. Гокудера закатил глаза. — Отпусти, я ж смотрю телевизор. — Ну так встань и смотри себе дальше свою херню. Гокудера сжал зубы, рванулся под хохот Занзаса раз, другой. — И зачем Саваде вообще такой мусор, как ты, — поддразнил Занзас. — Совсем же не боец. — Слышишь, ты!.. Сейчас покажу тебе, зачем!.. — Гокудера снова безуспешно попытался столкнуть его с себя, но вгляделся в лицо и недоумённо нахмурился. — Почему ты на меня так смотришь? Занзас даже приподнялся, чтобы ему было больше видно: неширокая грудь, впалый живот. — Ты совсем не боец… — задумчиво повторил он. — Слышь, хорош уже издеваться! — вконец разозлился Гокудера. — Раньше не разглядел, что ли? Занзас разжал хватку и сел рядом, задумчиво потирая подбородок. Растрёпанный Гокудера уселся рядом, рассерженно толкнул Занзаса в плечо — он отмахнулся не глядя. — Это что сейчас было? Занзас бездумно уставился на Гокудеру: щёки и уши все красные от злости, глаза блестят из-под светлых прядей. В другой раз Занзас плюнул бы на всё и снова занялся с ним любовью, но сейчас его волновало кое-что совершенно другое. — Это мой шанс, — наконец сказал он. — Вернее, может стать моим шансом получить один старый долг. — А я тут при чём? Занзас встал, не отвечая, подошёл к столику, налил себе виски, залпом осушил стакан. Гокудера удивлённо смотрел на то, как дрожат его руки. — С тобой всё в порядке? — встревоженно спросил он, приподнимаясь и зачем-то оборачивая вокруг пояса покрывало — С каких пор тебя касается, в порядке я или нет? — огрызнулся Занзас. — Да ни с каких. Очень надо… Фриковатая женщина-медиум по телевизору до сих пор что-то бубнила, и это выводило из себя. Занзас наклонился, подбирая пульт, нажал на кнопку. В комнате воцарилась приятная тишина, думать стало легче. Даже Гокудера просто молча стоял и смотрел на Занзаса. Наконец ему надоело ждать, он положил на место покрывало и стал подбирать разбросанную одежду. Натянув джинсы и подхватив с пола футболку, без единого слова пошёл к двери. — Стоять. Гокудера обернулся, приподнял бровь. — Знаешь, ты уже достал… — Заткнись, — оборвал его Занзас, и когда лицо Гокудеры потемнело, махнул рукой: — То есть просто помолчи и послушай. Ты мне нужен. Гокудера постоял, помолчал, вдумываясь в его слова. — Ого, — тихо произнёс он. — Нужен для одного дела. Когда-то у меня забрали кое-что, и сейчас я могу это вернуть, но только с твоей помощью. Гокудера снова помолчал, пожал голым плечом. — Прямо только с моей? Сколько платишь? — Сейчас ты вернёшься, сядешь сюда, — Занзас указал на смятое покрывало, — и послушаешь, что нужно будет сделать. Откажешься — я пойму, потому что в договор с Савадой это не входило. — Опять нужно что-то взорвать? — поинтересовался Гокудера, на удивление послушно присаживаясь на место. — Может быть. Зашедший чуть позже в кабинет Сквало совершенно никак не отреагировал на полуголого Гокудеру, сидящего на расстеленном на полу одеяле, и совсем голого Занзаса, который перебирал на столе пожелтевшие бумаги. У Сквало, когда он заглядывал в спальню Занзаса или его кабинет, лицо всегда имело выражение: «Чего я там не видел». Впрочем, так оно обычно и было. — Ещё вазелину принести, босс? — спросил он, останавливаясь посреди комнаты. — Ага, хорошенько смажь себе, — сказал Занзас, продолжая просматривать документы. — И сразу вставляй. А потом найди мне хорошего юриста. — Хорошего юриста, — повторил Сквало и понимающе ухмыльнулся. — А Луссурия на что? Занзас поднял на него тяжёлый взгляд. — Мне нужен толковый юрист — с дипломом, лицензией и прочей хуйнёй. Настоящий юрист. Сквало посмотрел на Гокудеру, тот пожал плечами. Сквало снова ухмыльнулся. — Может, сразу священника? Вместо ответа Занзас потянулся за стаканом из-под виски, стоящим на другом краю стола. Сквало отпрянул, инстинктивно закрылся рукой. — Блядь, да иду уже! Он успел выскочить за дверь за мгновение до того, как тяжёлый стакан пролетел через весь кабинет и вдребезги разбился об неё. *** Это заняло целые грёбаные сутки, и ещё день ушёл потом на то, чтобы назначить встречу. Обычно, если речь шла о ком-то не слишком важном, обо всём договаривался Сквало. Если человек был статусом повыше, Сквало и с ним находил общий язык. На больших боссов он натравливал Маммона. А на тех, кого, наоборот, нужно было отвадить — Бельфегора. У дона Кадавере Сквало послали. Не сразу, конечно, сперва молоденькие секретарши, то ли внучки, то ли любовницы Кадавере, гоняли с одного номера на другой, отвечали, что дон отсутствует, что дон занят, что дон будет иметь в виду и, возможно, свяжется с вами, когда у него появится свободное время. В конце концов Занзас позвонил сам и на женское щебетание (бла-бла-бла, дона оповестят о вашем звонке) отрезал: — Если дон так занят, что не может уделить мне пять сраных минут своего сраного времени, я приду лично. Без приглашения. И предупреждения. На том конце трубки, на фоне запинающейся секретарши, Занзас услышал «бешеная собака», произнесённое густым хриплым голосом. Он улыбнулся и отключил связь. Телефон запищал спустя пятнадцать минут. Это был сын дона Кадавере, и он нервно, пусть и старался скрыть это, спросил, что нужно Занзасу от его отца. «Старая сука, даже говорить со мной брезгует», — с привычным раздражением подумал Занзас. И ответил: — У твоего отца есть кое-что, что принадлежит мне. Ты знаешь, о чём я, и он знает. — И что? Суд уже начался, что тебе ещё нужно? Занзас глубоко вздохнул. Обычно он не сдерживался в чувствах и эмоциях, и в какой-то мере бешеный темперамент работал на его репутацию человека жестокого, но прямолинейного. Но сейчас от Занзаса требовалась тонкость — чуждое ему умение. — Думаю, мы сможем договориться. В трубке раздался шорох, потом приглушённые голоса. Занзас представил себе, как сын дона Кадавере, верзила выше него ростом, закрывает трубку огромной ладонью и спешит к папаше в кабинет, как взволнованно докладывает: «Отец, этот сын шлюхи хочет с тобой договориться!» Наконец Занзас услышал голос самого дона Кадавере — низкий и хриплый, как крупнозернистый наждак. — И что же ты можешь мне предложить? — Мою землю. Старик хмыкнул. — Она и так у меня. — Я могу её отсудить. — Ты уверен? Твои люди уже пытались… — А я пока не взялся за дело всерьёз, — Занзас сделал паузу, давая старику возможность вникнуть в смысл его слов. — Хотя мог бы. Но мне нужны деньги. Тот рассмеялся. — Тимотео стоило бы утопить тебя, как паршивую шавку, а не сажать в тюрьму… — Ему это скажешь, — оборвал Занзас. Сам он не разговаривал с отцом уже пять лет. С тех самых пор, как вышел. — Если интересно моё предложение, вечером буду у тебя. Если нет, рано или поздно я выкину нахуй всё твоё семейство с моей земли, а твой центр взорву, чтобы и кирпича не осталось. И всё будет законно, старый хер, ты слышал? Ни один ёбаный юрист не подкопается. Занзас перевёл дыхание, речь была для него слишком длинной. — Но я предлагаю по-хорошему. Пока предлагаю. Старик снова рассмеялся своим хриплым смехом, кто-то рядом с ним присоединился. Они смеялись над ним и над его угрозами. Сколько лет прошло, а он для них был всё тем же мальчишкой в шортиках, сыном чумазой шлюхи, которого по странной прихоти приютил у себя дон Тимотео. И который предал его. — Если ты приедешь ко мне со своей кодлой, моя охрана уложит вас на месте еще на подъезде. Мне не нужны твои выродки на моей территории. Это моя территория, хотел напомнить Занзас, но смолчал. В кои-то веки ему хватило ума пропустить издёвку мимо ушей. — Я буду без Варии, — оборвал Занзас. — Со мной только юрист с нужными документами. Дона Кадавере одолел новый приступ смеха. Когда он справился с ним, то поинтересовался: — Ты так уверен, что я приму твоё предложение? «Куда ты денешься». — А ты так уверен, что не примешь? И когда Занзас уже решил, что ничего не выгорит, и собрался велеть Гокудере взорвать всё к чёртовой матери, голос в трубке неожиданно произнёс: — Хорошо, я встречусь с тобой… и твоим юристом. Половина одиннадцатого, сегодня. Когда Занзас отнял от уха нагревшуюся трубку, Луссурия захихикал, а Сквало с искренним восхищением произнёс: — Босс, ты прирождённый дипломат. — Иди на хуй, — устало сказал Занзас. Они даже не спросили имя юриста. С одной стороны, меньше возни, с другой — тот же Сквало всегда тщательно проверял людей, которые собирались посетить особняк Варии. Блядская семья Кадавере ни во что его не ставит. — Луссурия, ты понял, что нужно? Луссурия кивнул и растянул в улыбке блестящие губы. — Сделаю из него куколку, босс, глаз не оторвёшь. — Сквало, готовность в пол-одиннадцатого. — Понял, босс. — Сквало выглядел встревоженным. — И всё-таки… Ты его совсем не знаешь. Это команда Савады, они ещё недавно в куклы играли и по ночам писались. Если он слажает, я не буду тебя вылавливать в заливе по кусочкам и со стен этого грёбаного центра отскребать тоже не буду. — Если слажает он, то не слажаю я, — спокойно ответил Занзас. Сквало редко перечил ему, потому что обычно это заканчивалось разбитой о голову бутылкой или метко брошенным стаканом. Но сейчас случай был особый: Занзас шёл на дело с человеком не из Варии, значит — непроверенным. И Сквало не мог понять, почему Занзас так верил в Гокудеру. А Занзас и не верил, и не стал бы полагаться на кого-то только потому, что спал с ним. И всё же тогда, на заднем дворе набитого взрывчаткой домика, Гокудера так уверенно справлялся со всеми своими самодельными бомбами, что Занзас чувствовал — он не подведёт. *** Луссурия, как и грозился, сделал из Гокудеры «конфетку». Когда Занзас увидел его в строгом костюме, его разобрал смех, слишком уж непривычное было зрелище. Гокудера даже внимания на его веселье не обратил — он пытался отбиться от Луссурии, который лез к нему с пудреницей. Когда первое впечатление прошло, Занзас понял, что эта одежда Гокудере идёт не меньше узких джинс и футболок с дикими принтами. Костюм прибавил ему немного тела, а стянутые в хвост волосы и строгие очки в тонкой оправе, которые Луссурия подобрал из своей коллекции, накинули несколько лет. Теперь Гокудера выглядел с очень большой натяжкой на двадцать пять, но Занзас остался доволен. — Ты всё помнишь? — спросил он, когда Луссурию наконец удалось спровадить с обещанием беречь костюм, и они остались одни. Гокудера поднял очки, устроив их на лбу, потёр переносицу. Глаза у него были красные. — Да, я ещё в Интернете полазил ночью, почитал всякое по делу. Занзас покачал головой. — Тебе вряд ли пригодится, забудь. — А если они начнут расспрашивать ещё с порога?.. — …то я скажу, чтобы притормозили. Ты — моя шестёрка, понимаешь? И ты рта не раскроешь, если я не прикажу. Гокудера криво улыбнулся. — Может быть, я только что Гарвард закончил, а ещё имел практику во время учёбы. И уже опытный и очень недешёвый адвокат, — вздёрнув подбородок, он театральным жестом поправил галстук. — Ролевые игры, да? — Занзас ухватил его за галстук, потянул на себя. — Значит, у меня в шестёрках адвокат из Гарварда. Гокудера неожиданно улыбнулся и выдернул галстук из его пальцев, снова опустил очки на нос, входя в роль юриста. — Луссурия сказал, что убьёт нас обоих, если костюм помнётся. И он был очень убедительным. *** Занзас постукивал по рулю кончиками пальцев, стараясь унять покалывание. Обычно такое начиналось, когда он нервничал, а ещё зудели шрамы, оставленные отцом. Сейчас нет повода для беспокойства, всё так или иначе получится. У старого козла не будет выбора, теперь Занзас сам поставит условия. Гокудера рядом сидел тихий, как мышь, и что-то беззвучно шептал. Может, повторял всякие термины, в которых его поднатаскал настоящий адвокат. Наверное, для него это всё казалось игрой — с переодеваниями, фальшивыми юристами и прочей хернёй. Занзасу до сих пор сложно было поверить, что Гокудера разнёс огромную укреплённую базу в Палермо. Что он вообще всерьёз способен на подобное. Чёрт, да поздно сомневаться в том, сумеет ли он убить кого-нибудь, если Занзасу будет угрожать опасность. И всё же его стоило проверить заранее, Сквало был прав. — Так, готовься, выходим. Гокудера вдруг выругался и стукнул кулаком по приборной панели. — В следующий раз оторву руку, — сказал Занзас. — Что? Напортачил где-то? Гокудера посмотрел на него с неожиданно смущённым видом. — Я забыл сегодня позвонить Десятому и рассказать, что и как. Ты извини, я быстро… Занзас подумал сначала, что он издевается, но Гокудера в самом деле полез за трубкой в карман. Занзасу потребовалось всё его самообладание, чтобы не пойти вразнос. — Сейчас ты у меня на службе. Как закончим, трещи с ним хоть до утра. Сейчас даже не думай. Телефон или в машине оставляй, или вырубай. Не хватало, чтобы он тебе позвонил. Гокудера бросил на него злой взгляд, но телефон выключил и снова убрал в карман. Они вышли из машины, припаркованной у дороги напротив торгового центра. Занзас ещё раз смерил взглядом бетонный кубик с редкими вкраплениями жёлтых окон. Недолго ему осталось стоять. «Грёбаный фейерверк», — кажется, так сказал Гокудера. Да, это будет лучший фейерверк, что он видел. *** К удивлению Занзаса, их обыскали очень тщательно. Причём Гокудеру только что раздеться не заставили, хотя на вид он никоим образом не походил на члена Варии и вообще на физически развитого человека. Это настораживало, но Занзас решил для себя, что старый козёл только додумался проверить посетителя, с которым у него назначена встреча. В здании уже почти никого не осталось, когда по лестницам и коридорам их провели на третий этаж, в кабинет самого дона Кадавере. Внутри было трое: сам дон, его сын, что разговаривал с Занзасом по телефону, и ещё один человек, то ли телохранитель, то ли родственник, то ли всё сразу, удивительно похожий на Дино Каваллоне, только волосы не светлые, а тёмно-рыжие. Охранники, которые встретили и проводили Занзаса и Гокудеру к кабинету, остались снаружи, дверь закрылась. Занзас небрежно кивнул, не утруждая себя приветствием, и сел в ближайшее кресло. Без пистолетов он чувствовал себя почти голым, но старался отогнать неприятное ощущение беззащитности. У него есть руки, зубы. Гокудера, в конце концов. — Мой юрист, — махнул он рукой в его сторону. Гокудера помялся, не дождался приглашения и сел рядом, прижимая к груди папку с бумагами. Он вёл себя настолько правильно, что Занзас почти простил ему ту историю со звонком Саваде. Представился липовым именем, разложил на журнальном столе все бумаги. — Эй, Занзас, твой юрист школу-то закончил? — гоготнул сын дона Кадавере. — В отличие от тебя — да, — ответил Занзас. — Лучше бы ты выпить предложил, или у Кадавере не умеют вести деловые беседы? — Деловые беседы ведут с деловыми партнёрами, а не с шавкой, которая возомнила о себе невесть что, — спокойно ответил дон Кадавере. Несмотря на свои года, выглядел он внушительно: ростом с Занзаса, а в плечах раза в полтора его шире. Сын был ещё больше, а «Дино», пусть и казался обманчиво хрупким, но под пиджаком явно держал больше двух пистолетов. Занзас пожал плечами и сделал движение, словно хотел подняться с кресла. Дон Кадавере остановил его жестом. — Хорошо, я погляжу, что ты можешь мне предложить. Федерико, налей нашим гостям. Сын дона Кадавере с трудом поднял массивное тело со своего кресла и побрёл к бару. Гокудера кашлянул и начал: — Дело касается земли, на которой стоит ваш бизнес-центр. Дело в том, что настоящий собственник земли — мой клиент. Земля была подарена ему приёмным отцом ещё тринадцать лет назад, о чём сделана соответствующая запись в земельном реестре, вот… Однако спустя полгода после этого мой клиент сел в тюрьму. — Дёшево отделался, — пробормотал дон Кадавере. — Затем, когда мой клиент уже находился в тюрьме, его отец получил право на управление землёй, вот копия документа. И затем передал вам эту землю в аренду, хотя де факто вы становитесь её владельцем, получаете право на строительство на данной территории и прочее. — И зачем ты пересказываешь мне всё то, что я и так уже знаю? Гокудера приподнял очки, потёр переносицу. Вид у него сделался нервный. — Простите, можно мне ручку? «Дино» по кивку дона протянул ему ручку, и Гокудера принялся показывать бумаги, используя ручку как указку. — Мой клиент утверждает, что не передавал своему приёмному отцу права на землю. Его подпись подделали, и единственным, кто имеет право распоряжаться ей, производить постройки и сдавать в аренду, является только он. Соответственно, любое строительство на данной территории является незаконным. Дон снисходительно улыбнулся в густые усы. Занзас готов был поклясться, что знает, о чём тот думает, знает до единой мысли. Когда он только вышел из тюрьмы и оказался без связей, без отцовских денег, без прежних друзей — кроме Варии, — то жирный кусок земли в центре города был кстати. Но оказалось, что земля уже и не его, отец будто нарочно передал её тому, кто больше других вытирал о Занзаса ноги. Занзас тогда ещё не отошёл от обиды на отца и махнул рукой — пусть подавится, он выкрутится как-нибудь. Луссурия сам вызвался заняться судебной волокитой, но до сих пор проигрывал в схватке с дорогими адвокатами на страже богатства дона Кадавере. Когда Занзас услышал от дона пожелание взлететь на воздух — понял, какой исход дела устроил бы его. И всё же он не смог спокойно пройти мимо шанса унизить старого хрыча напоследок. Сын дона протянул ему и Гокудере по бокалу с виски. Занзас пригубил, поморщился для виду, хотя пойло было вполне себе, и свободной, левой рукой толкнул Гокудеру под локоть: — Давай, рассказывай ему дальше. Луссурия убил бы его, убил бы их обоих. Гокудера тихо ахнул, когда его бокал опрокинулся и залил дорогие брюки дорогим виски, бросил на Занзаса одновременно и возмущённый, и обиженный взгляд. — Как ты обращаешься со своими людьми, — дон Кадавере цыкнул языком и покачал головой. — Мальчик, может, пойдёшь работать на меня? — Простите, а можно мне в туалетную комнату? — пробормотал Гокудера с растерянным видом, доставая из кармана носовой платок и пытаясь оттереть коричневые пятна. — Витторио! — дон Кадавере повысил голос, и из-за двери тут же показался один из тех шкафов, что сопровождали Занзаса и Гокудеру от входа и до кабинета. Значит, всё это время они были снаружи — ещё трое вооружённых человек. Не считая тех, кто ещё находился в здании в это время. — Витторио, сынок, проводи нашего гостя в туалет. Они вышли, и Занзас снова пригубил виски. В самом деле, хороший. Жаль, что Гокудера так и не попробовал. — Так чего ты хочешь, Занзас? — спросил дон Кадавере. Впервые на памяти Занзаса тот обращался к нему по имени. — Продать мне эту землю? Или заставить меня платить тебе арендную плату? Занзас ухмыльнулся. — Расскажу, когда вернётся мой адвокат. Дон оскалился в ответ. — Да, конечно, как пожелаешь. Он стал неожиданно покладистым, и это тревожило. Занзас успокоил себя тем, что старик делает вид, будто готов выслушать предложение, а сам собирается рассмеяться ему в лицо и после этого выгнать в шею. И уж никак не ожидает, что выгонят его самого. *** Наконец Гокудера вернулся, аккуратно закрыл за собой дверь и снова сел в кресло. На коленях у него расплывались светло-бурые пятна. Гокудера бросил на Занзаса встревоженный взгляд, и он понял: что-то не так. — Итак, — сказал он, выкладывая из своей папки для документов очередную кипу бумаг, — мы предлагаем вам следующее… — Куда вы торопитесь, — перебил его дон Кадавере. — Давайте я налью вам ещё. А то ваш хозяин скажет, что я в самом деле не умею принимать гостей. — Я уже оценил твоё гостеприимство, — мрачно сказал Занзас. — Нет, я имею в виду его настоящего босса. Ты ведь работаешь на Саваду Цунаёши, Гокудера Хаято? Федерико, налей синьору Гокудере ещё виски. — Буду благодарен, — ответил Гокудера. Он и бровью не повёл, когда вслух произнесли его настоящее имя. — Перейду к делу, — сказал Занзас. — Я хочу, чтобы ты убрался с моей земли. У Гокудеры есть мировое соглашение о прекращении судебного процесса в мою пользу. Сейчас ты его подпишешь. А потом свалишь отсюда. Вот чего я хочу. Раз ты знаешь, кто он, то знаешь, что здесь всё скоро взлетит на воздух. Дон Кадавере вдруг рассмеялся, и оба его сына вслед за ним. Гокудера нахмурился. — Не стоит. Не стоит надеяться, потому что вашей взрывчатки здесь больше нет. Ты нанял хорошего специалиста, Занзас, у него есть клиенты по всей Италии. Но один из его постоянных клиентов оказался и моим постоянным клиентом, и он очень удивился, когда увидел здесь среди бела дня синьора Гокудеру в костюме рабочего. А Витторио очень хорошо запомнил, какие именно трубы осматривал синьор подрывник, в какие комнаты заходил. В наступившей тишине слышно было только, как шумят машины за окном. Занзас отпил ещё немного. Хороший виски. Может, спросить напоследок, какая марка? Гокудера постучал кончиками ногтей по краю своего бокала, привлекая внимание. — Если сделка недействительна, тогда, думаю, нам не стоит больше отнимать ваше время? Дон Кадавере развёл морщинистыми руками, свет ламп отразился в многочисленных золотых кольцах. — Отчего же, у нас с вами по-прежнему есть ещё одно незаконченное дело. Этот мальчишка, наследник Тимотео… Я всегда считал, что не стоит передавать дела ублюдку, и вот он доказал это на деле. Савада Цунаёши выбрал не того союзника, — он кинул брезгливый взгляд на Занзаса, — и не того противника. Гокудера пожал плечами. — Меня всё устраивает, — сказал он, откидываясь назад, на спинку кресла, и добавил совсем тихо, так, чтобы его мог слышать только Занзас: — Когда будешь переступать порог, подними ноги повыше. Значит, у него всё-таки есть план, и Занзас не просчитался. Он отпил ещё немного, улыбнулся. — Ты путаешь. Это не представитель Савады, это мой человек. Не говори с ним через мою голову. — Твоему боссу стоило бы заручиться поддержкой старых уважаемых семей, а не связываться со всяким сбродом вроде этого. Думаю, Тимотео не обидится на меня за то, что я уберу одного из людей Вонголы. В конце концов, я мог и не знать, кто ты, и просто расстрелял бешеную собаку заодно с его шестёркой. Зато он наверняка будет благодарен, если я наконец сделаю то, на что у него не хватило смелости тринадцать лет назад. Мальчики, уберите их отсюда. Мысли в голове Занзаса забегали быстро-быстро. Трое вооружённых здесь, трое на выходе — если, конечно, Гокудера каким-то чудом не разобрался с ними. Шансов выбраться мало, но если разоружить кого-нибудь из сыновей дона Кадавере, можно попробовать взять его в заложники и так выбраться наружу. А там уже как получится. Похожий на Дино телохранитель, каким-то томным жестом вынимая из-под мышки пистолет, подошёл к креслу Гокудеры, тот встал ему навстречу с каменным лицом. — Ваша ручка, — сказал он, протягивая её. Телохранитель недоумённо уставился на неё, потом ударил по руке Гокудеры так, так что ручка полетела в угол кабинета. Занзас был уже на взводе, и когда Гокудера резко присел, закрывая голову руками, он следом за ним кинулся на пол. Телохранитель кинулся к двери, второй сын вжался в стену. Ручка ударилась об пол с лёгким стуком и — ничего не случилось. Дон Кадавере, который во время полёта ручки и её падения спокойно сидел, расхохотался и встал из-за полированного стола. — Идиоты, — презрительно сказал он. Занзас и в самом деле почувствовал себя идиотом — поверил в мальчишку Савады, отправился с пустыми руками угрожать дону Кадавере, а теперь сидит на полу, скорчившись в ожидании взрыва, которого не будет. Только он решил, что задушит сейчас старого козла, и будь что будет, как дон Кадавере подошёл к упавшей ручке, не переставая смеяться. — Так боитесь этого сопляка, что готовы в штаны наложить из-за всякой ерунды. Это всего лишь ручка. В подтверждение своих слов он поднял ногу и с силой наступил на неё. И тогда раздался взрыв. Всё-таки в глубине души Занзас верил в Гокудеру, иначе бы не вскинул руки за мгновение до того, как треснул корпус ручки. И всё равно его оглушило, обожгло, опрокинуло навзничь. Но он не потерял сознания и почти сразу же открыл глаза. Хотя то, что увидел Занзас, показалось ему бредом, кошмарным сном. Дон Кадавере по-прежнему стоял на ногах, но взрыв сорвал с него всю одежду выше пояса, а ниже — всю кожу, и разорвал брюшину. Нога, которой он наступил на бомбу, казалась бутафорией из фильма ужасов. Она полностью лишилась плоти, голая кость блестела в тусклом из-за дыма свете ламп. Какое-то мгновение дон Кадавере ещё стоял, потом рухнул на пол. Занзас, не отрывая взгляда от мёртвого тела, опёрся рукой об пол и попытался встать, хотя голова кружилась. Где Гокудера? Рядом с ним с пола встал, шатаясь, Федерико Кадавере, старший сын покойного дона. В ужасе он уставился на тело отца, потом развернулся к Занзасу, но смотрел почему-то поверх него — на кого-то сзади. Занзас запрокинул голову — над ним стоял Гокудера и в руке зачем-то сжимал уцелевший бокал с виски. И снова всё произошло очень быстро — сын покойного дона потянулся к пистолету на поясе, а Гокудера плеснул в него из бокала. К удивлению Занзаса, Федерико Кадавере заорал, а от его лица пошёл пар, как в дешёвых трешаках. — Бежим, — Гокудера, наклонившись, ухватил Занзаса под руку, и у него наконец получилось встать. Гокудера был весь чистенький, судя по всему, он умудрился спрятаться за кресло, когда раздался взрыв. И у него на лице было удовлетворение — как у профессионала, который хорошо сделал свою работу. За несколько секунд из симпатичного психа, который любит ковыряться с самодельной взрывчаткой, Гокудера превратился в кого-то… совсем иного. За свою жизнь Занзасу приходилось убивать многих, но вот так — он бы не стал. — Ты почему меня не предупредил? — О ручке? Да сам не был уверен, что получится, — легкомысленно сказал Гокудера, открывая дверь. — Ты помнишь, что?.. Сзади кто-то вскрикнул, и Занзас вспомнил о телохранителе, который ещё оставался рядом. И о тех, что должны были стоять за дверью, но почему-то не отреагировали на взрыв внутри комнаты. Гокудера юркнул за дверь, и Занзас решил последовать за ним. Уже у самого порога он вспомнил и о словах Гокудеры, что надо высоко поднять ноги. Когда тот успел сделать растяжку, чтоб его? Ещё немного шатало после взрыва, и Занзас совершенно глупо споткнулся о ногу какого-то мужика, лежащего посреди коридора. Он упал на колени и, вглядевшись, узнал Витторио — громилу, который провожал Гокудеру в туалетную комнату. Зря он недооценивал Гокудеру, успел подумать Занзас, когда в дверном проёме показался телохранитель. Сообразив, что сейчас случится, Занзас кое-как поднялся, сделал шаг — и его сбило с ног новым взрывом. Кажется, на несколько секунд он даже вырубился и очнулся от того, что его пытаются поднять, хлопают по щекам. — Вставай, вставай, ну же, вставай. Занзас с трудом открыл глаза. Перед ним на коленях стоял Гокудера с совершенно безумным видом. — От… отвали, — кое-как выговорил Занзас. Язык ворочался с трудом, а ещё, кажется, Занзас оглох на одно ухо. Он поднял руку, коснулся его, хотя обожженная кожа почти ничего не чувствовала. Отнял — и уставился на окровавленные пальцы. — Вставай, — повторил Гокудера с облегчением в голосе. — Уже всё, всё. Занзас попытался встать — и понял, что кто-то держит его за лодыжку. Он оглянулся: на полу, растянувшись, лежал телохранитель и отчаянно цеплялся за него. Он был ещё жив, но судя по тому, что осталось от его ног — ненадолго. Он ничего не говорил, и из его ушей тоже шла кровь, но в глазах оставалась отчаянная решимость во что бы то ни стало удержать врага, и это было жутко. — Забери пистолет, — велел Занзас. То есть он хотел сказать это, но на деле вышло что-то невнятное. Однако Гокудера понял его и кивнул. Наклонился над раненым и вытащил из-за пояса пистолет. Потом вернулся к Занзасу и помог ему встать. — Хуёвый из тебя телохранитель, — просипел Занзас. Гокудера улыбнулся, закинул его руку себе на плечо. — Десятый не жаловался. Ты привыкнешь. *** У выхода их встречал Сквало. Он отпустил Занзаса с Гокудерой при условии, что если что-то пойдёт не так, Занзас нажмёт на телефоне кнопку вызова. И тогда Сквало с остальной Варией могут делать что им угодно. Похоже, Сквало успел убрать всю охрану вокруг. И теперь стоял у главного входа с видом: «Я же говорил». — Что с боссом? — спросил он, когда Занзас вышел, опираясь о Гокудеру. Подошёл и, словно заботливая мать, убрал слипшиеся волосы со лба Занзаса. Вгляделся — и изменился в лице. — Я тебя убью, — сказал он Гокудере подрагивающим от злости голосом. — Потом я убью босса за то, что не слушал меня, но сначала убью тебя. В первый раз за время их знакомства Занзас был рад, что у Сквало такой громкий голос. Всех остальных он слышал словно через подушку. — Его немного контузило, — пояснил Гокудера. — А то я не понял! Какого хуя ты не послушал меня?! А ты какого хуя допустил, чтобы с ним это случилось? Это ты его подорвал? — Иди… в жопу, — еле выговорил Занзас. Когда-то, ещё в юности Занзаса, одного из старых друзей отца разбил инсульт. Потом вместе с отцом Занзас приходил навестить его, и больной разговаривал с ними, еле ворочая языком, половины слов было не разобрать. Сейчас сам Занзас говорил точно так же, и это страшно бесило. — В больницу, босс? — Сквало говорил почти умоляющим голосом. — А не хочешь в больницу, врача вызовем на дом, медсестер там всяких… — Всё в порядке, — выговорил Занзас почти нормальным голосом. — Я сам поеду домой. — Сам? — Сквало вытаращил глаза. — Нет уж, сейчас я наконец не буду тебя слушать и… — Он меня отвезёт, — Занзас кивнул на Гокудеру, который сам, похоже, удивился этому. Сквало сузил глаза, посмотрел сначала на Гокудеру, потом перевёл взгляд на Занзаса. — Ты понимаешь, что я никуда тебя с ним больше не отпущу, блядь? Занзас оттолкнул Гокудеру, встал прямо, хотя голова шла кругом, будто он выпил пару бутылок. — Я еду домой. С ним. Понятно, мусор? И вы уезжайте. — Куда, босс? — это прозвучало скорее как: «Я могу тебя, идиота, оставить в таком состоянии?» — В супермаркет. Стаканов купи. Дома… ни одного целого. Сквало вздохнул, покачал головой, потом бросил на Гокудеру уничтожающий взгляд — и сдался. Они сели в машину, только теперь Гокудера на место водителя, а Занзас рядом. Ему было так плохо, что если бы сейчас над ним кудахтала Вария, он бы не выдержал. Занзас поглядел в зеркало заднего вида и наконец понял, отчего Сквало так взбесился. Белки глаз были совершенно красные, и от ударной волны сосуды на лице полопались — вся кожа была в мелких кровавых «звёздочках». Он закрыл глаза, запрокинул голову. — Езжай, — сказал он. Они проехали совсем немного, когда Занзаса затошнило. Гокудера остановился на холме у обочины, Занзас еле успел открыть дверцу, и его вырвало. — Это всё контузия. — Голос Гокудеры был далёким-далёким. — Тебе надо будет полежать. — Всё в порядке, блядь, — пробормотал Занзас, вытирая рот. Если ты связываешься с парнем, помешанным на бомбах, разве может всё закончиться иначе? В конце всегда будет взрыв. Занзас выпрямился и увидел, что Гокудера внимательно смотрит куда-то вниз. Там открывался вид на деловой район, и кубик бизнес-центра стоял себе как и прежде, хотя его хозяина больше не было. — Взорвать его? — спросил Гокудера. — Они же нашли твои бомбы, — напомнил Занзас. Когда Гокудера под предлогом почистить костюм вышел в туалет, он должен был проверить, всё ли в порядке. И его встревоженный вид показал Занзасу, что план под угрозой. — Когда ты успел начинить ручку взрывчаткой? — Я и не успел, это была моя ручка. А насчёт бомб — вряд ли они нашли все. — Там ещё были бомбы? — спросил Занзас. Сил на уже злость не осталось. — Конечно. Так что, взорвать? Занзас откинулся на сиденье. В конце концов он вернулся к тому, с чего начал. Не стоило затевать эту историю с мировым соглашением, но в итоге дон Кадавере мёртв, и Занзас видел его смерть своими глазами. — Взрывай, — сказал он. Гокудера достал сотовый, нажал на кнопку вызова. Секунду вокруг ещё было тихо, а потом внизу громыхнуло, и в облаке пыли посреди делового района распустился огненный цветок взрыва. — Нравится? Вот он, твой фейерверк, — сказал Гокудера и вдруг, наклонившись, поцеловал Занзаса в запёкшиеся губы. — Нихуя не нравится, — пробормотал Занзас. Гокудера сел поближе и обнял за шею, полез холодными руками под одежду. Занзаса мутило, голова кружилась, обожженная кожа горела, во рту ещё оставался кислый привкус рвоты, а левое ухо ничего не слышало. Но Гокудеру, похоже, взрывы заводили. А, может, и не взрывы. Черт его разберет. Занзас хотел оттолкнуть его, но понял, что это бесполезно. — Любишь взрывы, да, мудак больной? — сказал он, когда Гокудера снова полез к нему целоваться. — А у тебя есть ещё что-нибудь, что нужно взорвать? — ухмыльнулся тот. Занзас выматерился и покачал головой. Потом подумал немного и криво улыбнулся, поморщившись от боли. — Сделай нормальный настоящий фейерверк. Не помню, когда в последний раз его видел. — Тебе понравится, — пообещал Гокудера.