***
— Кей-кун, — голос Акааши спокоен и приятен для Цукишимы. — Я хочу пригласить тебя на свидание. Парень смотрит прямо в глаза, делая глоток холодной газировки, купленной Кеем по пути в спортзал. Он делал так часто, стараясь не попадаться двум шумным семпаям и коротышке. Найдут — утащат играть до поздней ночи в волейбол, но в конечном счёте кто-нибудь их прервёт, и все разойдутся по спальным мешкам дрыхнуть и набираться сил на следующий день. Узнали они о том, что являются соулмейтами абсолютно случайно. Кейджи тогда поймал мяч и, передавая его Цукишиме, коснулся рукой блокирующего, на запястье которого сразу появилась метка с нарисованным клубничным пирогом, а на запястье Акааши — онигири. Кей тогда слегка покраснел, смотря на своё любимое лакомство, а связующий же чуть приподнял уголки губ, наблюдая за реакцией кохая. Никто из них тогда не прыгал от радости, не пытался избегать другого. Они договорились после матчей поговорить об этом всём и решить, что дальше делать. В конечном счёте остановились на «давай попробуем, а если не понравится, то забудем». От воспоминаний Акааши вывел голос парня, который не был смущён, скорее он всё ещё чувствовал себя неловко: — Да, хорошо. У Вас есть идеи, где его провести? — Я бы не хотел в этот раз куда-то идти, так что я хотел бы провести его у себя дома, — Кейджи не волнуется, ведь смысла нет. Цукишима не цундере, чтобы ломать комедию, хочет — согласится, не хочет — значит откажется. Здесь не было никаких лишних моментов, каждый был внимателен и относился с уважением к выбору второго. Это, пожалуй, нравилось им обоим в равной степени. Кей ненавидит, когда его личные границы нарушают или не считаются с его мнением, Кейджи понимает его и уважает. Говорить напрямую желания и чувства было одним из главных правил. Хоть и не всегда легко исполняющихся. — Я не против, Акааши-сан, — Цукишима кивнул и, прикрывая глаза, продолжает: — Когда Вы бы хотели? И скиньте, пожалуйста, адрес. Уважительное обращение в некотором роде раздражает, но Кейджи знает, что тому и так непривычно, поэтому ничего не делает с этим. Кей в общем не особо общительный, но всё равно старается поддерживать диалог, который бывает неловким, но всё равно степени приятным. — Да, секунду, — связующий берёт из своей сумки, стоящей рядом, телефон и отправляет адрес. — Вот, надеюсь, не заблудишься. А время, давай после лагеря, перед матчами? Цукишима кивает, он не против, а только за провести время с семпаем, который вежливо общается, является интересным собеседником на разные темы, от книг и музыки до таких неловких, но важных тем, как отношения, чувства, эмоции и желания. Кейджи был для Кея хорошим советчиком и наставником. — Тогда договорились, — Цукишима опускает голову, закрывая глаза и вслушиваясь в шум за дверьми полупустого зала, в котором они скрывались, общаясь тихо, но слышно для них обоих. — Я. — Кей поворачивает голову и встречается взглядом с собеседником, который был в странной для блокирующего близости от своего лица. Он быстро тараторит, мол, мне пора меня ждёт команда, и ретируется, извиняясь за неудобства, от чего Акааши вздыхает, облокачиваясь на стену и делая глоток газировки. Цукишима Кей, ты чертовски странный, но интересный.***
На улице жара, везде пахнет аппетитным запахом мяса и зелени. Слышны громкие голоса подростков и ворчание тренеров. Все веселились, ели разные виды мяса с рисом и просто общались друг с другом. Это были действительно насыщенные тренировочные матчи с разными командами, которые помогали всем становиться сильнее. — Хей, — голос Куроо виноватый, он обращается к капитану команды Карасуно. — Я тут вашего очкарика обидел случайно, — он провёл рукой по затылку, рассматривая всех. — Ты, — начал Дайчи, и за него окончил фразу Асахи: – И обидел Цукишиму?. — Что ты ему такого сказал? Цукишиму непросто задеть, — встрял Сугавара, откусывая мясо и глядя прямо на капитана Некомы. — Я сказал, что коротышка может его обогнать, если он не начнёт стараться, — Коуши ахнул, Адзумане понимающе кивнул, а Савамура осуждающе покачал головой и строго посмотрел на Тецуро, рядом с которым стоял ас Фукуродани с полной тарелкой еды, часть которой, кстати, тот собирался скормить блокирующему Карасуно. Но вот… — А где очкарик-то? — спросил Куроо, осматриваясь вокруг и не замечая нигде Цукишиму. — Наверное ест где-то наедине с собой, — отвечает не сильно озабоченный запасной связующий Карасуно и продолжает есть. И Тецуро бы пошёл и отыскал Кея, где бы тот не был, но замеченный в углу и играющий в приставку Кенма привлёк его внимание, от чего тот быстро подошёл к юноше, пихая к нему тарелку с едой и говоря, мол, ешь больше мяса и зелени, а то продолжишь ругаться на гравитацию от своих слабых силёнок.***
Слушая весь этот шум и балаган, Цукишима тихо посмеивался и иногда хмурился, понимая, что на месте Козуме мог быть он, если бы не решил, взяв немного мяса, ретироваться в укромное местечко, где его не должен никто потревожить. Но Кейджи, пришедший с тарелкой мяса и напитками, нарушил одиночное поедание своего обеда, который не особо желал лезть в рот. Цукишима не был на диете, не устраивал голодовок, просто не нравится человеку много есть, что такого? Почему все принципиально хотят скормить ему больше нужного? — Не стоит есть всухомятку, — напитки поставлены на траву, а сам связующий сел рядом с парнем и продолжил: — Надеюсь, ты будешь не сильно против моей компании, — Акааши говорит тихо, чтобы не привлечь всеобщее нежелательное им обоим внимание от других. — Что Вы, Акааши-сан, Вы не доставляете дискомфорта, в отличие от тех чересчур активных придурков, — и Кей не соврал, компания Кейджи была приятной и спокойной, а сам парень вежливым и интересным. — Извините за выражения. — Я рад, что не мешаю, — он заметил маленькую заминку и чуть ссутулившиеся плечи блокирующего. — Ну-ну, Кей-кун, я полностью с тобой согласен, не волнуйся, — Акааши чуть похлопал Цукишиму по лопаткам и сделал первый укус, блаженно прикрывая глаза. — Но с Куроо я тоже согласен, тебе стоит побольше есть, одна кожа да кости, — он смотрит на парня, который неловко делает глоток газировки, принесённой Кейджи, и съедает очередной кусочек мяса. Кей не может не согласиться, мясо действительно вкусное и сочное, а в контрасте с холодным газированным напитком ещё лучше. Связующий приподнимает уголки губ от картины немного неловкого кохая. — Акааши-сан. Его перебивают: — Просто Кейджи, это не будет звучать странно, Кей-кун. Цукишима поджимает губы, отводит взгляд от семпая и говорит: — К-Кейджи-сан, — он словно пробует это обращение на вкус, который, кстати, был довольно приятным. — Так что ты хотел, Кей-кун? Блокирующий лишь молча достаёт телефон с маленькими, длинными наушниками, что удивительно, ведь обычно он использует дуговые, которые носит всё время вне волейбола. Цукишиме понадобилось еще минуты две, чтобы включить гаджет, вставить наушники и воспроизвести музыку, за чем, затаив дыхание, наблюдал Акааши, он даже забыл почти про еду, которая покоилась в руках парня. — Ака. Кейджи-сан, дышите, — блокирующий, видимо, заметил заминку старшего и поспешил исправить это. Не хватало ему, чтобы его соулмейт умер по такой глупой причине. — Амм, вот, держите, — за этим последовало нежное прикосновение к уху связующего, от чего тот вздрагивает и глубоко вздыхает, смотря в отведённые в сторону глаза парня, который покраснел от смущения. В наушниках, один из которых был одет Цукишимой себе и старшему, заиграло вступление. Тарелка Кея была отложена в сторону, пока Кейджи всё же продолжил, чуть покрывшись румянцем, кушать, запивая еду газировкой и вслушиваясь в текст песни. Вкус Цукишимы ему нравится, даже очень, так что в какой-то момент он просто закрывает глаза и осторожно берёт юношу за руку, заставляя того вздрогнуть и в очередной раз отвернуться, скрывая румянец на щеках и не особо удачно на кончиках ушей. С едой всё же было покончено в скором времени, когда музыка в наушниках сменилась следующей. Кей уже спокойно смотрел вдаль, на плывущие облака, которые тоже никуда не торопились и плыли в своём темпе. Тишина была приятной для обоих, она была комфортной. Почувствовав движение с другой стороны, блокирующий посмотрел и увидел прислонившегося к его плечу семпая. Прикосновения на удивления не были неприятными или раздражающими, они были словно так всегда и должно было быть. Цукишима ничего не говорил, стараясь вникнуть в слова песни, играющей в наушнике, а рука рефлекторно сжала***
— Кейджи-сан, я у двери, — звучит голос в телефонной трубке, а тот уже подбегает к входу, где стоял Цукишима в своём обычном прикиде. Было непривычно видеть его не в волейбольной форме, что уж, он даже просто в школьной форме не видел его. Сейчас Кей выглядел так обыденно: одетый в чёрные джинсы, обычную футболку и джинсовку поверх футболки, на плече сумка, а наушники покоились на шее. — Добрался без проблем, надеюсь, — Акааши отходит от проёма, пропуская юношу в квартиру, со словами: «Проходи, Кей-кун». — Подожди немного, я сейчас вернусь, — Кейджи садит гостя на кровать и идёт на кухню, принеся затем с собой клубничный пирог, от чего Цукишима смущённо отводит взгляд, бурча под нос, мол, серьёзно? — Не мог же я проигнорировать ту самую метку, — он издаёт смешок и ставит пирог на стол рядом с кроватью. — Я пробовал готовить сам, но у меня в первый раз не получилось, пришлось просить мать о помощи, — он приносит тарелки и спрашивает: «Тебе чай или кофе, Кей-кун?», получая в ответ: «Чай. Чёрный, с ложечкой сахара, пожалуйста». И вот он снова, чуть ссутулившись и теребя пальцы, смотрит в сторону. Акааши кивает скорее сам себе и возвращается вскоре с двумя кружками, ставя их на стол и садясь рядом с кохаем. Тот всё ещё был напряжён, но лёгкое похлопывание по спине чуть расслабило. Он даже посмотрел на Кейджи и, сложив руки в молитвенном жесте, скорее из вежливости, ведь дома он так не делал, лишь смотрел на членов семьи, если у них таки получалось провести трапезу вместе, он принялся делать первый укус. В следующий же миг Акааши наблюдал за моментом вспыхнувшими от восторга глазами блокирующего, который без утаек выдал: «Это чудесно, Кейджи-сан!». Связующий смущённо почесал щеку от пристального взгляда, возбуждённо смотрящего на него. — Я рад, что тебе нравится, Кей-кун. — Да я только ради этого пирога готов встречаться, нет, замуж за вас выйти! — Цукишима пошутил? Да ещё и не обидно. Но с Акааши, что замечали все, блокирующий был лоялен, уважительно к нему относился и не смел шутить над ним, но шутить с ним и язвить было интересно. Его всегда в этом поддерживали, а иногда даже поддакивали и шутили в ответ. В такие моменты Кей чувствовал, как иногда бьётся сердце, обычно ведь семпаи ругают за это, а иногда и подзатыльник давать умудряются. — Неужели, Кей-кун готов выйти замуж ради еды? — Акааши хихикнул в руку, чуть отводя взгляд. — Тогда, при следующей же встрече сделаю тебе предложение руки, сердца и клубничного пирога. Согласишься ли ты? Кейджи вновь смотрит на аппетитно уплетающего блюдо и кивающего Цукишиму и замечает лёгкий румянец. Кто бы что не говорил, но смущённый Кей это что-то с чем-то, и связующий чертовски сильно и для него иррационально не желает делиться ни с кем этим зрелищем. Хочется скрыть эту картину от чужих глаз, запечатлеть в подкорке сознания и пересматривать. Оба выглядят радостно и счастливо, желая не прерывать это приятное спокойствие. — Кейджи-сан, это правда восхитительно! — они оба не заметили, как пирог на тарелках был съеден, а напитки — допиты. Акааши вновь смущённо отводит взгляд, почёсывая щёку. — Кей-кун, извини за личный вопрос, — второгодка теперь смотрит прямо на Цукишиму, который спокойно отвечает: — Ничего страшного Кейджи-сан, Вы же знаете, если мне не понравится вопрос, я не стану отвечать. — Хорошо, — он кивает и продолжает: — Были ли у тебя раньше романтические отношения с кем-то? — вопрос действительно личный, но Кей понимал, что чуть ранее он не договорил, что готов ответить на любой вопрос связующего. Просто не хотелось что-то скрывать от него. Первогодка чуть раздумывает и выдаёт: — Были, но не сказать, что серьёзные. Той девушке не нравилось, что я уделяю ей мало времени. Мы не подходили друг другу. Она была очень тактильной, хотя мне было некомфортно от этого, — Цукишима правда не волновался по этому поводу, так что рассказ был не особо эмоциональным. — Оу, понятно, — он понимающе кивнул. — Не свезло вам двоим в отношениях встретиться. Первогодка кивнул, глядя в стену. Они уже полностью сидели на кровати друг перед другом. — Кейджи-сан, а Вы тактильный человек? — Не особо, но я в общем-то могу обниматься, держать за руку, и это не доставляет мне дискомфорта, — второгодка не раз уже невесомо брал за руку, пока никто не видел, опирался плечом и обнимал. Но всегда он молча спрашивал разрешение и никогда не заходил дальше, чем ему позволяли. По этой причине и поцелуя, как такового, не было, лишь мимолётное прикосновение губами. — Кейджи-сан, а что насчёт Вас? — говорит Цукишима и сразу добавляет: — У Вас была девушка или парень? Акааши, не раздумывая, отвечает: — Были две девушки, но не сошлись характерами. Не особо приятный опыт, но только на нём основываться нельзя. Ещё около нескольких часов они разговаривали на самые разные темы: книги, которые они читали, даже если они дерьмовые; фильмы, здесь Акааши узнал, что юноша интересуется динозаврами и в общем миром миллионы или миллиарды лет назад; еду, Цукишима пообещал себе как-нибудь приготовить для Кейджи онигири, которые тот, как было понятно ещё при появлении метки, любил; девушек, что удивительно для некоторых, но не для них, ведь это нормально, что в отношениях может нравиться внешность других людей, хотя, Цукишима соврёт, если скажет, что не чувствовал некую ревность, но не более; волейбол, разве они могли не обсудить эту тему? Как ублюдок Хината в очередной раз попытался обнять блокирующего без его согласия, а в итоге полетел лицом в стену или в пол, ну или как Бокуто на тренировке успел несколько раз приуныть и взбодриться, благодаря поддержке команды. Они оба были рады времени проведенному вместе. — Кей–кун, я бы хотел задать ещё один личный вопрос, — тот лишь кивнул в ответ, показывая, мол, слушаю. — Целовался ли ты? — на этом моменте Цукишима пожалел, что ему 16, и он знает, что это значит. И он молчит секунду, две, минуту. Признаться, что целовался он всего раз неловко, но он это сделает. — Было один раз, больше я не пробовал, — Акааши был удивлён, но смеяться над кохаем даже не думал, тот и так в неловком положении. — Не понравилось? — Кей отвёл взгляд, поджимая губы. — Не сказал бы, не распробовал, скажем так. Кейджи чуть отводит взгляд, задумываясь о чём–то, пока первогодка смотрит вниз, не желая сейчас встречаться взглядом. Спустя примерно минуту Акааши кивает сам себе и чуть двигается в сторону Кея, который вздрагивает, когда его голову за подбородок приподнимают, заставляя посмотреть в глаза. Второгодка приближается медленно, давая возможность остановить себя, но, будучи в неком шоке, тот не двигается с места, смотря на старшего. И лишь когда губы Акааши касаются его собственных, Цукишима резко вздрагивает и отпрыгивает на кровати, полностью покрываясь румянцем. Кейджи же спешит извиниться. — Извини, Кей–кун, не хотел тебя напугать, — он приподнимается и немного приближается, проводя утешающе по щеке и похлопывая по плечу. — А. Нет! Это Вы меня извините, что так резко отскочил! — первогодка смотрит вниз, скукоживаясь и теребя пальцы рук. — Тише, Кей–кун, всё хорошо, — он, глядя на обеспокоенное лицо кохая, приобнимает и шепчет на ухо: – Не волнуйся, это нормально. Цукишима же поджимает губу, стискивая покрывало под руками. — Кейджи–сан, ещё раз извините, думаю, мне стоит сейчас уйти, — парень неловко смотрит на второготку и встаёт, надевая джинсовку и идя в сторону выхода. Акааши, если честно, не хочет, чтобы юноша уходил, но остановить его не решается, позволяя дойти до двери и провожая его со словами: «Кей–кун, будь осторожен по дороге. Напиши, как будешь дома, я буду ждать». Цукишима поклонился и ушёл, оставляя Кейджи, как тот сам думает, наедине с его ошибкой, которую он только что совершил.***
Кей–кун: в сети Я успешно добрался до дома без инцидентов. Оповещаю Вас об этом, мамочка Кейджи-сан.) 19:56.Кейджи-семпай: в сети Я рад, что ты добрался благополучно, Кей–кун, но про мамочку было лишне, я просто волнуюсь. 19:58.
Кей–кун: Как скажете, Кеджи–сан. Я сейчас собираюсь выполнить домашку и лечь спать, что насчёт Вас? 20:00.Кейджи-семпай:
Домашнее задание я ещё раньше сделал, так что буду отдыхать. 20:02.
Что вы там изучаете, может, помогу чем, если хочешь. 20:03.
Кей–кун: Со всеми предметами у меня все хорошо, не беспокойтесь, я понимаю все темы. 20:05. Но если Вы не против, мы могли бы поговорить по звонку, пока я буду делать задания. 20:09.Кейджи-семпай:
Я буду только рад, Кей–кун, ты сейчас готов или стоит позже позвонить? 20:13.
Кей–кун: Давайте через минут пятнадцать? 20:14. Хочу сходить в душ. 20:15. Какой-то придурок по пути домой толкнул в лужу, противно находиться в грязной одежде. 20:17.Кейджи-семпай:
Ты же говорил, что без происшествий было. 20:19.
Кей–кун: Просто небольшой инцидент, не более. Он не стоит большого внимания. 20:20Кейджи-семпай:
Иди в душ, я пока подожду тебя, как закончишь, можешь сразу звонить. 20:23.
В ответ пришёл лишь стикер с жестом: «а–ля, бывай, удачи», а через некоторое время и видеозвонок. — Как Вы там, Кейджи–сан, не заскучали? — на экране высветилась светлая макушка, а затем уже и голос парня, который уже ставил телефон на удобное место. На ушах, как всегда, дуговые наушники, на шее висит полотенце, на которое стекают капли воды с волос. Из одежды на нём были домашние трико и футболка, а жаль, наверняка обнажённое тело выглядело бы куда сексуальнее. — Заскучал лишь по тебе за эти пятнадцать минут, Кей–кун, — тут второгодка замечает колыхание штор за спиной кохая. — Кей–кун, прикрой окно, продует же, мигом заболеешь! — Акааши говорит строго, глядя в экран. Цукишима вскакивает и прикрывает окно, покрываясь мурашками и вздрагивая от нахлынувшего потока холодного воздуха. — Всё выполнил, мамочка, — он по–доброму усмехается и достает учебники с ручками. Кейджи же закатывает глаза и говорит: «Кей–кун, ты выглядишь красиво», чем вводит в краску первогодку. Нет, он знает, что выглядит неплохо, да и ему не раз говорили, но это как-то по–особенному, это чертовски приятно и смущающе. — Настоятельно прошу пожалеть этого смиренного слугу и прекратить смущать его, — Цукишима гордо запирает подбородок и почти сразу начинает в коем–то веке свою домашнюю работу. И здесь Кейджи замечает чупа-чупсы, которые он иногда давал кохаю в летнем лагере и перед его уходом домой.***
— Кейджи–сан, не против прийти ко мне домой? Брат и мама уехали, сейчас я один здесь на неделю, — сказать, что звонок в 8 утра в субботу был прощён, это ничего не сказать, но Акааши это сделает. — Кей–кун, как бы я тебя не обожал, но звонок рано утром в выходной это чересчур, — он молчит с несколько секунд и, слыша, как парень уже собирается что-то сказать, продолжает: — Шучу, тебе можно звонить хоть в три ночи, но не переусердствуй. Я согласен, скинешь адрес и время, я подойду, — на той стороне был слышен вздох облегчения, а затем короткое: «Хорошо» и смс с адресом и временем, спасибо, что хоть не прямо сейчас выезжать. Есть ещё по меньшей мере сутки, чтобы поспать и собраться. Времени много.***
— Кей–кун, это я, можешь открыть? — на той стороне трубки слышны странные звуки и резкое: «уже иду!». Через минуту ему уже открыл запыхавшийся Цукишима, который был чем-то недоволен, но, увидев Акааши, сразу смягчился в лице и отошёл, пропуская внутрь. — Как добрались, Кейджи-сан? — парень проводит того в свою комнату и садит на кровать, рядом с которым стоит стол и стул, где юноша выполняет домашнее задание и иногда сидит за компьютером. — Вполне спокойно, ничего не происходило, — второгодка чует слабый запах гари и спрашивает парня, мол, что за запах? — Вчера я спалил, пока готовил, не выветрилась вонь ещё, — Цукишима пожимает плечами и уходит на кухню, возвращаясь с небольшой тарелкой онигири. Смущённый и гордый он ставит блюдо на стол и глядит на Акааши, который, поджав губы, смотрит на тарелку, и, тронутый этим поступком, он обнимает юношу, который и не против этого, обнимает его в ответ. — Кейджи-сан, не радуйтесь раньше времени, вчерашние получились ужасно, а эти я ещё не пробовал, но по виду вроде неплохие. Кей с недоверием смотрит на свою стряпню, быстро откусывает кусочек и мгновенно, не давая Кейджи возможности попробовать это «чудо», убирает тарелку на верхнюю полку. — Я закажу готовые, — выносит вердикт Цукишима, но Акааши недоволен тем, что ему не дали даже попробовать. Алё, гараж, это вообще-то специально для него готовили. Ну и что, что это отвратно, всё-равно для него же. Да и никто иной, как Цукишима Кей, его парень и соулмейт. Видимо, судьба свела их, чтобы связующий не дал тому помереть от голода или отравление желудка. — Кей–кун, будь добр, верни мне эти онигири, — на категоричный отказ он ответил: — Я принёс с собой пирог, Кей–кун, повторяю, верни мне онигири, — Кто бы знал, что Акааши когда-нибудь будет требовать с кого-то испорченные онигири. Ладно бы ещё нормальные, но, судя по реакции блондина, это действительно отвратно. Угроза таки подействовала на парня, и он вновь поставил тарелку с блюдом на стол, еду с которого быстро взяли и сделали первый укус, и скорее всего последний в отношении еды этого человека. — Кей–кун, — он внимательно и со всей серьёзностью говорит: — Не подходи больше к кухне. Это было категорично и ударило прям в самую гордость. Но спорить он и не думал. — Как скажете, Кейджи-сан, — Цукишима в конечном итоге выкидывает эти онигири и заказывает готовые, которые пришли, — нет, не на своих мини ножках, — через полчаса, и парни начали уплетать их за разговором, который, через часа два перешёл в просмотр фильма, а потом и в обсуждение этого самого фильма. — Поздно уже, Кейджи-сан, — замечает первогодка, глядя на часы. — Ты прав, нужно будет поторопиться дом.. — но его перебивают: «Ишь, что придумали, по темноте домой ехать, да и транспорт вряд ли ездит. Может, у меня останетесь, у меня есть футон». — Сейчас я дам вам сменную одежду, можете сходить в душ, пока я вам постелю, — Цукишима скорее утверждал, нежели спрашивал. Он уже искал одежду, пока Акааши терпеливо ждал его. Никто всё ещё не знает, чего эти ждуны ждут. Когда Кейджи дали одежду, тот пошёл в ванную комнату, где разделся, осматривая помещение. Ничего особенного: душевая кабинка, зеркало, раковина, унитаз, полочки с ванными принадлежностями, про которые тот решил спросить. На что парень ответил, что главное не материнское, а так можно использовать всё. Когда уже тот довольно быстро помылся, Кей вытащил запасную зубную щётку и отдал. Кейджи удивился непривычной мягкостью щётки, но решил не придавать особого значения и просто закончил дело. Выходя, он спросил: — Кей–кун, ты не можешь спать с кем-то в одной постели? — С чего Вы это взяли? — Цукишима искренне не понимал, почему второгодка так решил. Тот стоял в проходе, вытирая волосы полотенцем юноши, одетый в футболку и шорты, которые дал ему первогодка. — Мы встречаемся, но ты всё равно расстилаешь футон вместо совместного сна. Или тебе некомфортно? Этот вопрос застал парня врасплох, он бы и сам предложил поспать на одной кровати, но он был слишком смущён этой идеей. — Что Вы, — он чуть отводит взгляд, краснея. — Просто слишком неловко спрашивать это. Акааши перестаёт вытирать волосы, застывая с полотенцем, а затем хихикает в кулак, чем вводит Цукишиму в замешательство. Торопясь успокоить кохая, он подходит ближе и похлопывает по плечу. — Будь смелее, я тебя не буду ни за что ругать, Кей-кун, так что спокойно. Первогодка кивает, чуть опуская голову, и Акааши сравнивает с провинившимся щенком, которого упрекнули в ошибке. — Давай ложиться отдыхать, поздно уже, — Кейджи садится на кровать, похлопывает по ней и, когда Цукишима, выключив свет, приземляется рядом, укладывает на спину и обнимает, кладя голову на грудь парня, внутри которой сердце стучит так, будто юноша только что марафон пробежал. Но он сам не лучше, хоть и ведёт себя столь смело, а сам смущён и счастлив. Второгодка не верил в судьбу, но сейчас он готов поверить в то, что с этим человеком у него может быть счастливое будущее, может, не всегда спокойное, не всегда весёлое, но определённо хорошее. Так Кейджи и засыпает под эти мысли, не замечая, насколько сильно смущён кохай, который долгое время не сможет уснуть с непривычки. Он рад, честно, ему приятна компания Акааши, но это как-то неловко, хоть тот и готов отдать всё, лишь бы этот момент длился дольше.***
— Доброе утро, Кей-кун, как спалось? — утро встречает Цукишиму с ярким светом, бьющим в глаза, приятным запахом риса и мяса на кухне и Акааши, который на этой самой кухне стоял и готовил завтрак на двоих, умиротворенно улыбаясь. От этой атмосферы так и веяло комфортом как для первогодки, так и для его парня, который уже ставил на стол тарелки, говоря: — Надеюсь, ты не против, что я немного похозяйничал. — Что Вы, я только рад! — Кей сам удивился громкости и резкости фразы, но быстро говорит дальше: — Ваша стряпня очень вкусная, Кейджи-сан. — Хаха, я рад, что тебе нравится, садись за стол, а то остынет, — он говорит спокойно, как и всегда, но уже с нотками нежности, как он говорил только с ним, с Цукишимой, от чего у того нередко захватывало дух. Он быстро подходит к столу и целует своего парня в лоб и, сев за стол, начинает уплетать блюдо, пока Кейджи ещё секунд 10 стоит в шоке и таки тоже садится рядом, начиная потихоньку кушать. Скажи Цукишиме ещё месяц назад, что он с таким рвением будет уплетать чью-то стряпню, он бы посмеялся и плюнул ядом, напоследок унизив до самого ядра Земли. — Кей-кун, не торопись, — Акааши заботлив, это стало понятно ещё в первые дни их отношений. То он где-то полотенце подаст, то куртку, может принести холодные напитки после тренировки, всегда спрашивает самочувствие и как прошёл день, нередко в тренировочном лагере подкармливал Кея после общего перекуса, ведь «Кей-кун, я согласен с Куроо–саном, ты очень худощав, питайся нормально!». Они часто разговаривают по видеозвонку и в чате, присылают друг другу свои и фото с тренировок, и им обоим это нравится. — Было очень вкусно, Кейджи-сан, спасибо! — Цукишима уже собирает грязную посуду, чтобы помыть, пока Кейджи наблюдает за ним. — Давай я тебе помо… — его нагло перебивают со словами: «Кейджи-сан, Вы и так приготовили завтрак, просто отдохните», заставляя того вздохнуть. Мытьё посуды проходит в тишине, которую прерывает Акааши. — Я не говорил этого, но, — он молчит секун 15 и продолжает: — Ты мне нравишься, Кей-кун. Первогодка застывает и сжимает губу, отводя взгляд и тихо отвечая: «Вы мне тоже нравитесь, Кейджи-сан».***
Прошёл почти месяц с той ночёвки, и это был первый месяц их отношений, которыми оба были довольны. Только вот, в последние недели две Кейджи был сам не свой. Иногда забывал звонить, а на некоторые сообщения отвечал через часа два-три, чего раньше не было. Кей не решался спросить напрямую, поэтому оставил, как есть. — Цукки, привет! — слышен голос Ямагучи со стороны входа. Они в коем-то веке решили встретиться вне школы в кафе, в котором иногда зависали. — Привет, Ямагучи, как ты? — Тадаши садится напротив Цукишимы и подзывает официанта. — Всё прекрасно, выходные прошли как нельзя лучше, — он отвлекается на подошедшего официанта и называет привычный уже заказ. — А что насчёт тебя? — Вполне неплохо, как Хитока-чан? — неделю назад выяснилось, что эти двое соулмейты, тогда Кей и признался в том, что уже почти месяц у него есть соулмей, а в следствие этого и парень, коим является Акааши Кейджи, связующий Фукуродани. — Мы на этих выходных с ней в кино ходили! Там я её поцеловал, — он бы соврал, если бы сказал, что не смутился, рассказывая это. — Цукки, сколько ещё ты собираешься умалчивать это? — совсем неожиданно говорит Тадаши и смотрит на друга. — Ты о чём, Ямагучи? — Я про Акааши–сана, ты же понимаешь, что тебе придётся рассказать про это, — он делает глоток кофе, наблюдая за сменившимся в лице Кеем. — Я понимаю, — рявкает блокирующий и потирает глаза. — Но не могу я сейчас сказать ему об этом. Больше в это день эта тема не поднималась, предпочитая умалчиваться. — Что ж, мне уже пора, пока Ямагучи, — первым из-за стола выходит Кей. — Да, хорошо, удачи тебе, Цукки! И всё же расскажи ему, он имеет право знать. — Заткнись, знаю я! — Цукишима хватает кофту, лежащую на спинке стула, и уходит, топая со злости обувью. Чёртов Ямагучи, Кей и без него знает, что это нужно сделать, но…***
— Кейджи-сан, вы какой-то странный в последнее время, что-то случилось? — первогодка таки решается задать интересующий вопрос парню. Им в коем-то веке получилось встретиться, но в этот раз приехал уже Цукишима, когда родители Акааши уехали за город по работе, как сказал сам парень. Сейчас они оба сидят на кровати, а напротив них лежит ноутбук с поставленным на паузу фильмом. — Кей-кун, у меня есть вопрос, личный вопрос, — парень нахмуривается, но кивает, ожидая вопроса. Но Кейджи не торопиться, он приближается к Цукишиме и прикасается к губам юноши, который быстро отворачивается, поджимая губы. — Ч-что за вопрос? – пытается сменить тему парень, но не знает ещё, что это напрямую касается этой ситуации. Акааши вздыхает и, чуть ссутулившись, говорит: — Кей-кун, тебе противно целоваться со мной? Здесь парень понимает какой дурак, и как сильно он облажал. Сейчас он смотрит на неуверенного, отводящего взгляд и покусывающего губы Акааши, который всё это время, оказывается, беспокоился о том, что ему, Цукишиме, неприятны его, Кейджи, поцелуи. Чёрт. — Это не так, Кейджи-сан! — он сам удивляется резкости слов, но сейчас ему важнее стереть со связующего эту неуверенность в себе. — Просто… — он отводит взгляд в простыни, словно они могут чем-то помочь. — Очень сложно объяснить… но мне ни в коем случае не противно! Акааши не понимает, почему его тогда всегда останавливали или как-то увиливали от поцелуя. Кей никогда не был против поцелуев за ухом, в шею, щёки, лоб, но он никогда не позволял себя целовать губы, разве что детским невинным чмоком. Кейджи думает, он на какое-то время забыл, что вообще-то он не тупой и думать в отношениях тоже нужно, как в волейболе и в учёбе. — Кей-кун, тогда почему ты… — он замолкает, вспоминая разные моменты: несъеденные леденцы, мягкая зубная щётка и единственный поцелуй. Акааши иронично усмехается своей глупости и неловкости кохая. Он уже более уверенно вновь приближается к юноше и садится на бёдра со словами: «Я хочу кое-что проверить.» и, пока Цукишима не понимал, накрыл его губы своими. Только вот в этот раз одной рукой он держал чужое запястье, а второй придерживал за подбородок, не позволяя отвернуться. У Кея уже глаза в панике бегают по комнате, но Кейджи сейчас останавливаться не планирует, желая закончить начатое. Он проталкивает язык внутрь, проходя по ровному ряду зубов и чуть царапаясь о небольшие клыки, он целует нежно, сталкиваясь с чужим языком, проводя по небу. Реакция Цукишимы сдаёт его с потрохами: его подрагивающий живот, руки и ресницы сжатых глаз, дрожащие колени, быстро краснеющие щёки и вылетающие изредка всхлипы. Акааши ухмыляется, проводя вдоль чужого языка, под ним. Он отпускает ослабевшую руку, которая хватается за его футболку, сжимая, что есть силы. Но воздух не вечен, и это понимают оба. Кейджи всё же отстраняется и смотрит на тяжело дышащего Цукишиму, который опирался о стену и старался успокоить дыхание. Акааши сам не намного лучше, весь красный, со сбитым дыханием, но такой довольный, Кей почти буквально видит в нём счастливого кота, который смог достать сметану со стола, пока хозяева отвернулись. — Кейджи-сан… — Я был так глуп, что догадался только сейчас, господи, — парень чуть опускается, опираясь лбом о чужое плечо. — Я серьезно думал, что тебе противно, а оказалось, вон как. — Извините… я не хотел Вас обидеть, — Цукишима неосознанно сжимает чужую футболку. — Мне было стыдно признать это. — А что здесь постыдного-то? — Акааши действительно не понимал этого. — У меня у самого есть довольно чувствительное место, и я не вижу ничего плохого в этом, — он приподнимается, хватает юношу за щёки и целует в нос, а затем вновь в губы, проникая внутрь и проводя по нёбу, вырывая стон из Кея, который закатывал глаза от приятных ощущений. Рука Кейджи проводит по шее, спускается ниже, проводя по груди, бокам, торсу, останавливаясь у резинки штанов.***
— Бокуто-сан, я всё душой Вас ненавижу, — говорит связующий в трубку, выйдя на балкон, проветрить голову. — Акааши! Что я уже сделать успел? — голос в трубке явно не особо рад такому ответу от сокомандника. — Неважно, что Вы хотели? — он потирает переносицу и смотрит на ночной город. Где-то сзади сидит в телефоне смущённый и тоже недовольный Цукишима, а в трубке слышны жалобы Бокуто на что-то, что Кейджи ещё не в состоянии разобрать и понять.***
Цукки: был в сети в 2:06 Это пиздец, Ямагучи. 2:04. Такое сообщение встретило Ямагучи, когда тот проснулся утром.