Дурачок

      Хёнджин чувствует себя шпионом… первые пару месяцев, потом он чувствует себя жалким сталкером, одержимым, бесстыдным, несчастным. Он знает, что поступает, как полный мудак, вмешиваясь во все встречи Минхо и Хана, но ещё он знает, что будет лежать на кровати, глядя пустым взглядом в потолок, если те будут наедине. Ему плохо. Ему никогда раньше не было так плохо и он уверен, что эти чувства нездоровые, но у него нет решимости признаться, что ему нужна помощь.       А ему нужна помощь. Он вновь собирается пойти с парнями ужинать. Они не выглядят огорченными, они никогда будто бы не против третьего в их компании, но Хёнджин уверен, что он там третий лишний. Иногда он ловит их взгляды друг на друга. Минхо кормит Хана мясом со своих палочек. Хёнджина, правда, тоже кормит, но это потому, что Минхо очень заботливый старший. Это абсолютно разные действия, которые несут разные смыслы. Хан — возлюбленный, Хван — неумеющий нормально поджарить мясо донсэн. Минхо хороший хён, он заботливый и добрый, когда выходит из образа. Он мягкий и нежный, внимательный и умеющий слушать… Он идеальный. Хёнджин понимает, что застыл с палочками во рту и взглядом сфокусированном на ключицах, виднеющихся в круглом вороте кофты Минхо. Когда он поднимает взгляд выше, то видит взволнованное лицо Ли. — Ты хорошо себя чувствуешь, Хёнджин? — Минхо тянется через стол рукой, чтобы коснуться лба и потом пробормотать, — вроде нормальная. Ты устал? Мы можем взять еду с собой. — Нет, всё хорошо, хён, я просто задумался, — Хёнджин чувствует, как краснеет и радуется, что в этом ресторанчике приглушенное и красноватое освещение. — Хорошо, я просто волнуюсь, ты последнее время слишком много проводишь в зале, — Минхо цокает языком и перекладывает ещё немного готового мяса на тарелку Хёнджину, — тебе не нужно столько тренироваться. — Да, когда ты проводишь в зале столько времени, оттачивая хореографию, я чувствую отчаяние… — хнычет Хан, получая в ответ смешок и поглаживание по волосам от Минхо. — Не переживай, Хан, Хёнджини у нас просто слишком строгий к себе перфекционист, а ты отлично справляешься. Хёнджин завидует Хану. Он не слышит, как Минхо хвалит и его. Его взгляд снова фокусируется в одну точку и он вновь проваливается в мысли, пока перед глазами не щёлкают пальцами и уже всерьёз озабоченное лицо Минхо не появляется в поле зрения. — Если тебя что-то волнует… что угодно! Ты можешь рассказать мне, — Минхо пытается приободряюще улыбнуться, но улыбка получается жалобной. — А если не хочешь мне — просто с кем-нибудь… С кем угодно поговори. Станет легче. Они доедают почти молча, иногда Хан и Минхо коротко перекидываются мнениями о просмотрено недавно аниме. Хёнджин молча жуёт, хотя не чувствует вкуса. Перед глазами болезненная улыбка Минхо. Его внимательный хён заметил, что с ним что-то не так и его доброму хёну больно, что он не может помочь. Хёнджин чувствует себя вдвойне мерзко, что он заставляет Минхо себя так чувствовать. Хёнджин так любит его, что дойдя до комнаты падает лицом в кровать и рыдает до глубокой ночи от накопившихся чувств. От любви к Минхо и презрения к себе.       Проходит ещё неделя, прежде чем Хван устаёт от озабоченных взглядов Минхо и решается откровенно поговорить… с Ханом. Говорить с Ханом кажется более безопасным решением, чем пытаться не сгореть от стыда под взглядом Минхо. Он любит Хана и чувствует перед ним вину, но Хан хороший парень, который не будет смеяться над чувствами Хёнджина. Может быть только использует для новой песни. — Я и Минхо… Что? — Хан округляет глаза и хлопает ресницами очень искренне, и у Хёнджина тут же поднимается температура от смущения. — Неужели ты тоже попал под влияние фансервиса? Между нами ничего такого нет, честно… Подожди, ты поэтому что ли такой грустный последнее время с нами ходил? — Угу, — Хван чувствует, как горит лицо и закрывает его ладонями, — я просто схожу с ума, Ханни… — Эй, — Хан неловко приобнимает друга за плечи и бодает лбом в лоб, заставляя посмотреть на себя, — признайся ему. Будет лучше. Даже если откажет, будет лучше, чем не знать. Если будешь знать точно, то поболит и отпустит. Ну и я поддержу и к психотерапевту отведу… — Спасибо, — Хёнджин шмыгает носом и утирает слезы рукавом, а когда успокаивается вздыхает. — Помнишь, что мы договаривались посмотреть фильм у меня в комнате… Ты можешь… — Без проблем, бро, — Хан легонько стукает Хёнджина в плечо и облегчённо выдыхает.       В пятницу Минхо приходит в комнату Хёнджина с упаковкой ароматной жареной курочки, но у того от волнения сводит желудок и от запаха начинает немного мутить. — А Хан? — Он извинился и сказал, что не спал прошлой ночью и боится вырубиться в середине. Хвану немного стыдно, потому что это ложь, но Минхо только приподнимает бровь, хмыкает и падает рядом с ним на кровать. На Ли надета его большая домашняя футболка и такие же широкие шорты и из-за этого он кажется Хёджину маленьким и милым настолько, что ему хочется обнять Минхо, как кота-подушку и проваляться так до утра. Фильм идёт, но если кто спросит, что происходит на экране, Хёнджин точно не сможет ответить. Его глаза бродят по изящным пальцам, иногда подхватывающим кусочки курицы, по крепким ляшкам выглядываюшим из-под шорт, по изящным голым ступням. Хёнджин думает, что давно стоило попросить Минхо ему попозировать для картины. — Хёнджина-а, — тянет Минхо неожиданно и Хван дёргается, когда его руку накрывает чужая и переплетает пальцы. — Может мы уже поговорим? — О чём? — голос Хёнджина срывается, на что Минхо мягко хихикает. — О тебе, — второй рукой Ли поворачивает лицо Хёнджина к себе и не даёт спрятаться, — о том, что так мучает тебя, о твоих чувствах. Ты ведь… влюбился в меня? Хван чувствует, как его сердце пропускает удар и падает куда-то в желудок. Хван пытается вскочить с кровати, но Минхо только выглядит маленьким и хрупким, его рука быстро перемещается с подбородка на бедро и удерживает паникующего парня на месте. Хёнджину кажется, что его вновь начавшее стучать сердце сейчас взорвётся от бешенного ритма, но потом мечущийся взгляд останавливается на лице Минхо и паника неожиданно отступает. Минхо выглядит спокойным, ни капли ни злым или разочарованным. Взгляд Минхо кажется взволнованным и безумно нежным. Хван всхлипывает и тут же оказывается в горячих объятиях. Сердце Минхо громко стучит прямо в ухо Хвану, а крепкие бёдра приятной тяжестью придавливают ноги к кровати, делая всё реальным. Хёнджин обхватывает Минхо за спину и сильнее вжимает в себя, пытаясь удержаться за эти ощущения и не провалиться в бесконечные рыдания. Чувств так много, но физические слишком приятные и хорошо отвлекают. Минхо пахнет ванильным шампунем и своим собственным мягким и тёплым запахом кожи. Хёнджин чувствует, как плавится, его руки дрожат. — Прости, — слегка невнятно шепчет он, пока пальцы Минхо путаются в его волосах и гладят, и почесывают, как кота. — За что? — За это… За то, что влюбился… — Дурачок, — выдыхает Минхо и нежно целует его в макушку. — Ты такой дурачок. Это я должен извиняться. — За что? — удивляется Хёнджин и поднимает голову, чтобы увидеть прикушенную губу и виноватый взгляд. — Я… я боялся. Видел, что ты страдаешь, но боялся, что всё надумал себе и причина этого вовсе не я. Знаешь, люди от любви так глупеют… Мне стоило первым признаться, как старшему, даже если бы оказалось, что чувства не взаимные. Прости, Хёнджина… Хёнджину кажется, что он видит скапливающиеся слёзы в глазах Минхо и это так пугает его, что руки сами прижимают Ли ближе и чуть наклоняют его голову, чтобы Хёнджин мог дотянуться поцелуем. Горячим и полным нежности. Минхо отвечает, осторожно и мягко, продолжая играться с волосами Хвана, но всё же позволяя одной слезе скатиться по щеке.       Они не разговаривают нормально ещё какое-то время, предпочитая лениво целоваться и обниматься. Минхо только замечает, что Хёнджину придётся сменить постельное бельё, потому что курочка частично рассыпалась из коробки, но это сам Хёнджин и виноват, нечего было пытаться сбежать. Минхо дует губы и те тут же оказываются вновь зацелованы. — Ты давно… как давно… Черт, — Минхо недовольно ругается, его голова лежит на плече Хёнджина и пальцем он рисует круги на его груди. — Около года, если осознанно, — признается Хёнджин, — а ты? — Не уверен, но осознанно, наверное, пару месяцев. Раньше всему находил не романтическое оправдание. Типа: да я просто восхищаюсь, потому что он потрясающе двигается, да я просто забочусь, потому что он милый несмышленный младший… Да я думаю о нём постоянно, потому что переживаю. Мне хотелось тебя то дразнить, то потискать… Привлечь твоё внимание, — Минхо смущенно утыкается в бок Хёнджина, чтобы скрыть покрасневшее лицо. — Я думал, что ты встречаешься с Ханом, — говорит Хёнджин, на что Минхо тут же громко фыркает. — Я думал, что схожу с ума, я следил за тобой, словно сасэн-фанат. Я даже навязывался на встречи с Ханом, хотя думал что вы встречаетесь, потому что было больно думать, что вы там вдвоём… На свидании… — Ты такой дурачок, — повторяет Минхо и хихикает, устраивая голову на его груди. — Я был так рад, что ты ходил с нами. Мне было так сложно не выделять тебя, не забывать, что мы не одни… Сходим в следующий раз поесть только вдвоём? — Это будет свиданием? — Конечно, — Минхо легко тыкает его в нос, — если двое влюблённых выбираются куда-то только вдвоём — это свидание.        Хёнджин чувствует, как от слова «влюбленные» вновь начинают гореть глаза и уши. Его тайная любовь, его одержимость смотрит на него влюблённым взглядом и это кажется таким нереальным, что он начинает думать, что все происходящее просто сон, пока Минхо, заметив, что Хван вновь потерялся в мыслях, не кусает за руку и не смеётся над его шумной реакцией. — Я здесь, дурачок.