На крыше

Заброшенная квартира, где обосновались члены Красного лотоса, была далека от идеала, с потрескавшимися стенами, разбитыми окнами и застоялым запахом сырости. Дерево, непонятно почему росшее в середине комнаты, и лианы, пропитанные силой духов и движущимися сами по себе, напоминали Минг о её родном болотном племени Воды. Сколько же времени прошло с тех пор, когда она последний раз была дома… Пока Захир впустую тратил время на Островном храме Воздуха, его друзьям ничего не оставалось делать, кроме как сидеть и ждать когда он вернется с новостями о местонахождении Аватара. Минг-Хуа весь день либо спала, либо пила воду. Она, должно быть, успела выпить собственный вес в литрах, но раздражительная сухость в горле всё никак не проходила. Не смотря на летнее время года, ночи в Республиканском городе были холодные. После стольких лет проведенных в невыносимой жаре, Минг-Хуа вдоволь этим наслаждалась. За последние пару дней у неё выработалась рутина – после захода солнца она забиралась по ржавой пожарной лестнице на крышу и сидела там хоть до самого утра, впитывая лунный свет. Так, она могла наконец почувствовать себя живой. — Привет. Минг-Хуа вздрогнула. Как у него, всю жизнь топающего как слон, получилось к ней подкрасться? Она посмотрела на него краем глаза. — Как там Пи’Ли? — Уснула, — ответил Газан, садясь рядом с ней на краю крыши. — Пришлось ей побольше одеял раздобыть, её знобит даже от легкой прохлады. — Я не удивлена. Я провела в той дыре потерянных душ не больше десяти минут и чуть пятую точку не отморозила. Ей потребуется время, чтоб привыкнуть. На последнем слове, её голос сломался и она закашлялась. На языке вновь появился давно знакомый привкус дыма и серы. Она отпила из переносной сумки с водой, предназначенной для магии, которая всегда была при ней. Газан погладил её по спине. Его сочувствующий взгляд сверлил её насквозь. Она сматерилась себе под нос и отодвинулась подальше от него. — Я удивлен, что ты так быстро привыкла. Когда мы тебя вызволили, ты вся дрожала, а теперь сидишь здесь даже без кофты. Походу, он не понял намек на то, что она совсем не хочет об этом говорить. Видимо, тринадцать лет в открытом море заставили его в конец отупеть. — Я не дрожала! — Минг огрызнулась, сдерживая очередной приступ кашля. — Да и вообще, мне похуй на холод. Всё лучше, чем в той клетке для пыток. Она уклонялась от истинной темы разговора, растягивала время, и они оба это знали. Прошло чуть больше недели, как они воссоединились, но всё никак не могли подобрать подходящий момент. Сначала, в телах слишком сильно бушевал адреналин, цель была одна – освободить Пи’Ли, потом – скрыться от преследования. Теперь, всё было позади, по крайней мере, пока они не найдут Аватара. Захир был в храме Воздуха, Пи’Ли спала, они остались наедине. Лучше времени уже не будет. Впервые за те пару минут, которые Газан провел с ней на крыше, Минг-Хуа полностью к нему повернулась. Он с ожиданием смотрел на неё и поднял одну бровь, задавая немой вопрос. Минг настолько хорошо его знала, что без слов поняла, что он предлагает. Если она ещё не готова, то он не против подождать. Может, будет лучше, если они поговорят об этом после того, как их миссия будет выполнена. Давить на неё он не собирается. Но она знала, что чем дольше ждет, тем сложнее будет разговор. Лучше сейчас, в их, скорее всего, последнюю, на долгое время, спокойную ночь. Она не может позволить себе упустить эту возможность. — А сколько время? — неожиданно спросила она. Газан удивился, но пожал плечами и посмотрел на небо. Ему даже спрашивать не пришлось – как и она, он прекрасно знал, какой завтра день. Пока они плыли на Северный полюс, он рассказал ей, что за все годы, проведенные на тюремной барже, он научился с удивительной точностью определять время, основываясь на цвете неба и расположению солнца, луны и звезд. Она бы никогда не сказала это вслух, но она дико завидовала тому, что он в тюрьме хотя бы мог отличать дни друг от друга, знать, когда утро, а когда вечер. Лава в вулкане всегда светилась одинаково ярко, а тот, кто проектировал её камеру, явно решил, что она недостойна даже просто видеть небо. Через несколько секунд он ответил: — Примерно без пятнадцати полночь. Она рассеянно хмыкнула, пытаясь в голове сопоставить достаточно слов, чтобы поделится с ним тем, о чем беспрерывно думала с тех пор, как проснулась в той треклятой клетке тринадцать лет назад. Ей всегда были чужды завуалированные слова и пурпурная проза. Газан был такой же – одна из многих причин, почему она его любила. Он – полная противоположность Захира, который в последнее время говорит одними цитатами из древних рукописей Воздушных кочевников. Минг-Хуа глубоко вдохнула и снова нарушила ночную тишину. — Я так по ним скучаю. Пять простых слов, в которых сокрыто больше десятилетия боли и переживаний. Она напряглась когда Газан подвинулся к ней и обнял её одной рукой, но вскоре расслабилась, положив голову ему на грудь. Газан молчал, давая ей возможность собраться с мыслями. Минг, наверно, никогда не свыкнется с тем, каким серьезным он может быть, и как сильно эта серьезность отличалась от того беспечного характера, которым он всю жизнь прикрывал свои проблемы. — Нам не стоило тогда ехать. Всем нам, — Минг выдавила из себя. Голос дрожал от эмоций, которые разбавляли её естественный саркастичный монотон. — Нам не стоило их оставлять. Что-то внутри сломалось, и всё, что она чувствовала за эти годы, все страдания и волнения, начали вытекать из неё в виде слез. Она и не знала, что до сих пор умеет плакать. Разве вулкан не высушил её полностью? — Я поклялась, что буду хорошей матерью, что всегда буду с ними, всегда буду поддерживать и помогать им, несмотря ни на что. Я не хотела, чтобы они росли без нас, — она вся затряслась, плача в рубашку Газана. Он гладил её по волосам, чуть ли не играя с шелковыми прядями. Раньше, это всегда её успокаивало. — Они были такими маленькими… такими счастливыми и невинными… как мы могли с ними так поступить, Газан? Как мы могли их бросить? Как… как я могла их бросить? — Минг, посмотри на меня. Она слегка отпрянула и встретилась взглядом с его золотисто-карими глазами, с теми самыми, в которые влюбилась, когда была ещё подростком. С теми самыми, которые унаследовала их старшая дочь. — То, что случилось – не твоя вина. Мы не могли знать, что всё кончится именно так, — он приложил палец к её губам, когда она пыталась протестовать. — Ты что думаешь, я по ним не скучаю? Думаешь, я не сходил с ума каждый день, гадая, что же стало с нашими девочками? Я тоже хотел бы, чтобы всё было по другому. Я хотел бы видеть, как они растут, и направлять их в этой жизни. Но мы не можем изменить прошлое и тебе пора перестать винить себя за это. Пока Газан говорил, он нежно приложил ладони к её щекам и слегка наклонился, чтобы их лбы соприкасались. Он улыбнулся. Минг не смогла удержаться и улыбнулась в ответ. — Ты – хорошая мать, Минг-Хуа. Даже годы тюрьмы этого не изменят. Как только всё закончится, мы вернемся к ним. Мы найдем их, любовь моя. Улыбка медленно сползла с её лица и она нахмурилась. — А что если они нас даже не помнят? Тринадцать лет прошло, Суйрэнь теперь… — Минг сложила года в голове и её глаза расширились. — Суйрэнь теперь целых двадцать лет. Мне было столько, когда она родилась. А Мидори было всего четыре года, когда мы уехали… даже если Суйрэнь помнит, то Мидори точно нет. Слезы прекратились, но в сердце все равно оставалось что-то тяжелое. По выражению лица Газана, она знала, что он чувствует тоже самое. — А если и помнят, то вдруг они ненавидят нас за то, что мы их оставили? Что-то в Газане переменилось, когда она это сказала. Он крепко сжал её за плечи, не достаточно сильно, чтоб причинить ей боль, но не так ласково, как раньше. Что бы он сейчас не сказал, спорить будет бесполезно. — Не говори так. Даже если просто перечисляешь возможные варианты событий. Я не утверждаю, что это не так, но мне хотелось бы верить, что они не ненавидят нас, — он остановился, потерявшись в пучине воспоминаний всего на секунду, но для него, должно быть, прошла целая вечность. — Они называли нас самыми лучшими родителями на свете, помнишь? Они любили нас тогда, и нам остается только надеятся, что будут любить и сейчас, — он говорил тихо, но твердо. Минг-Хуа кивнула. Тема закрыта. Слегка помотав головой, Газан снова протянул к ней руки и она с радостью приняла его объятья. Она села ему на колени и уткнулась носом в шею. Он крепко её обнял, но ей казалось, будто теперь ей легче дышится. — Как ты думаешь, какими они выросли? — спросил Газан, продолжив гладить её волосы. Минг сильнее к нему прижалась и вздохнула. — Если они здоровы, счастливы, и заботятся друг о друге, то мне без разницы. Зачем гадать, когда найдем их, тогда и узнаем. Конечно, если они присоединились к Белому лотосу или пошли добровольно работать на её гипоаллергенное величество, королеву Ху-Тинг, то нам предстоит очень серьезный разговор. Она уже и забыла, как сильно соскучилась по его надоедливому, громкому смеху. Как только он успокоился, часовая башня где-то в центре Республиканского города пробила полночь. Минг-Хуа подняла голову, уголки рта растянулись в улыбке. Газан поцеловал её в правый висок. Низкий, мягкий шепот сорвался с её губ: — С днём рождения, наша милая Мидори.