Fairy’s lake

      Чонгук думает, что бесшумно крадется, стараясь даже дышать через раз и не моргать, чтобы не нарушить покой южного леса. Теплый ветер гуляет меж листвы, скрывая чужие шаги за шелестом, но сухие ветки под ногами все равно выдают его. Он закусывает губу, вжимает голову в плечи и замедляется, чтобы через пару секунд продолжить свой путь. Там, через три массивных дерева, откроется отличный вид на озеро, что скрыто в этом лесу. Но помимо природных красот, там будут они. Феи. Каждый день после полудня эти существа собираются у озера, чтобы посплетничать между собой и обменяться скопившейся энергией, которую они получают от природы и эмоций людей, встречающихся на пути. Кого-то они заманивают специально, чтобы вытянуть из них сладкий интерес, влюбленность или кислый страх, когда морок развеивается. Физически людям вреда никто не причиняет…лишь в крайних случаях, предпочитая действовать осторожно. Кто-то же вполне насыщается, часто встречая людей поблизости с местом своего обитания. Так к примеру лесные феи более заряженные, чем озерные, особенно те, что живут вблизи деревень. Чонгук же уверен, что манит его сюда вовсе не чужая магия, что скапливается на крыльях и осыпается блестящей пыльцой на землю, а вполне реальные и теплые чувства. Притаившись за одним из высоких кустов, он находит взглядом того самого, кто украл его сердце, но совсем не хочет делиться своим вниманием. Юноша со светлыми волосами и бледной, сверкающей на солнце кожей, сидит у камня на берегу, опустив ноги в воду. Его изящные жемчужные крылья дрожат на ветру, роняя пыльцу. Чонгуку бы подкрасться ближе, заговорить, но лесная фея привычно всегда рядом с ним. Они встречаются взглядом, и Чонгук ныряет в кусты, затихая. Ладони чуть дрожат от волнения, отчего приходится ими обхватить собственные колени. Маленьким и незаметным его назвать было сложно, но феи отчего-то не пугались, да и заманить не пытались, будто привыкли к его вылазкам на это озеро, где людям быть не разрешено. Чонгук не то чтобы запреты нарушать любил, но если уж приходилось, то старался скрываться до последнего, как и сейчас. Он знает, что чуть позже лесные феи уйдут, а озерные вернутся к своим делам. Кроме его. — О, у тебя гости, — Чимин ловит взгляд человека, который быстро скрывается за кустами, и посмеивается. — Такой влюбленный. Юнги старается сделать вид, что совсем не понимает, о чем говорит друг, но дрогнувшие от волнения крылья говорят сами за себя. Хочется возмутиться, стукнуть человека по лбу и сказать, чтоб тот больше не приходил сюда, но это будет нечестно по отношению к себе, ведь Юнги ждет их встречи каждый день, только не признается. Он даже приворожить его не пытался, Чонгук сам появился около его озера, заблудившись в лесу. А теперь вот находит к нему дорогу из раза в раз, как бы лесные не путали ему дорожки. — Хочешь? — Юнги пинает камушек и косится на Чимина, чей взгляд заставляет его смущаться еще больше. — Не хочу, он же не ко мне пришел, — лукавая улыбка отражается на его губах. — Да и своей энергии у меня полно, это ты сидишь тут затворником. Одним солнцем сыт не будешь, хоть бы вот с ним и пообщался. — Я его не звал, значит это не мне, — продолжает упрямиться, отказываясь от очевидного. — Дурак ты, — Чимин зачерпывает из озера воды, чтоб плеснуть ей в друга, и тут же отлетает, чтобы не получить в ответ. — Вот перестанет приходить, тогда вообще к своему камню прирастешь здесь. Лесная фея оставляет его, возвращаясь к своим делам, а Юнги только вздыхает, мысленно соглашаясь с его словами. Крылья поникают за спиной, оставляя все больше сверкающей пыльцы под ними. Он ведь сам с собой договорился, что если человек не перестанет ходить сюда, превозмогая все препятствия, что строит для него лес, и не потянется к другим феям, которых здесь полно, то Юнги согласится больше не прятаться от человека. Упрямство и боязнь быть брошенным не дают ему так просто согласиться даже на простую дружбу с человеком, прямого контакта с которыми всегда было велено избегать. Юнги погружается в собственные мысли, гоняя ногами по дну озера маленький камушек, когда рядом с ним осторожно кто-то садится. Он сам не сразу реагирует, ожидая увидеть Чимина, но вот его магическая часть откликается моментально, заставляя крылья задрожать. Чонгук взволнованно замирает. Еще никогда так близко ему не доводилось видеть эти полупрозрачные, жемчужные, красиво переливающиеся на солнце крылья. Он почти что потянулся потрогать их, но одернул себя, сразу вспоминая, как раньше ловил бабочек. Их крылышки хрупкие, тонкие, пыльца быстро осыпается, оставаясь в руках. Чонгук не хочет никак ему навредить, поэтому хватается руками за края своей рубахи. Озерные феи, как в целом и остальные, все невысокого роста, и значительно меньше и стройнее, чем Чонгук, помощник кузнеца. От этой разницы и того, как Юнги бы крошечно смотрелся в его руках, Чонгуку очень хотелось обнять его, спрятать, чтобы не сидел больше одиноким изваянием на этом камне. Кожа у него бледная-бледная, солнце совсем не отпечатывается на ней, а руки, наверно, всегда холодные от контакта с водой. Но для человека это не проблема. Чонгук соврет, если скажет, что не представлял, как греет его руки в своих по вечерам, на которые никогда не оставался. — Больше не будешь бегать? — первое, что говорит ему Чонгук, находясь так близко. Раньше Юнги успевал отлететь достаточно, чтобы слышать его издалека. — Буду, — не врет. Чонгук вздыхает и устраивается поудобней, зеркаля позу феи. Он опускает ноги в теплую озерную воду и чуть откидывается назад, опираясь на собственные руки. Его пальцы касаются пыльцы на траве, и она так тепло ощущается на коже, от чего хочется дотронуться еще. Чонгук часто бывал здесь, сидел на чужом месте, много разговаривал, но еще ни разу его не подпускали так близко. Будто человек схватит его и утащит с собой, если появится такая возможность. И Чонгук бы так сделал, но не из плохих целей. Ему кажется, что Юнги в кармашке носить надо, хоть тот и не был в своей пикси-форме. Фея же наблюдает за Чонгуком украдкой, незаметно для себя подпитываясь чужой энергией. Влюбленный человек очень сладкий, словно приторный нектар, его энергию даже не нужно манить, она сама сочится из него. Чонгук совсем не боится его и не скрывается, он настолько открыт, что если бы феям понадобилась вся его сила, они бы забрали ее без малейшего чужого сопротивления. Только вот Юнги не позволит этого сделать и себе не разрешает, когда понимает, что на языке становится слишком сладко от чужой энергии. Приходиться чуть отсесть, касаясь человека крыльями. Чонгук замирает. — Значит буду приходить, пока не выгонишь, — легко подытоживает человек и прикрывает глаза, чувствуя, как нежно крылья ощущаются на коже. Юнги тоже это чувствует.

•••

      Сердце взволнованно стучит в груди, а руки нервно перебирают края одежды, чтобы хоть как-то отвлечь себя от дурных мыслей. Удивительно, как голова еще не начинает кружиться от хождения вокруг озера, стаптывая все ноги об приозерные валуны. Нет никаких сил, чтобы использовать крылья, что волочатся за ним, оставляя за собой легкий блеск пыльцы. Чимин скучающе наблюдает за другом, не находящим себе места. А ведь начиналось все так хорошо. Чонгук так просто не сдавался, полностью и бесповоротно влюбившись в озерную фею, отчего его энергия других больше не привлекала, становясь абсолютно безвкусной. Только для Юнги она была слаще меда, ведь именно к нему были направлены все чувства человека, которого он так долго и старательно отвергал. И все же, чтобы не остаться одному, они договорились, что в полночь через две луны они встретятся на этом же озере, и фея наконец примет чужие ухаживания и представит человека лесу и его жителям, чтобы тот смог беспрепятственно приходить к нему. Только вот Чонгук задерживался, вгоняя фею в уныние. — Юнги, если ты будешь так мельтешить, то совсем свалишься без сил, — Чимин ловит друга за руку, останавливая на месте. — Все будет хорошо. — Я полон энергии! — сопротивляется фея и оступается, чуть не плюхаясь в озеро, когда его резко отпускают. — Это моя, — машет на него Чимин, собираясь поймать друга на новом кругу. — Делюсь с тобой, иначе ты бы уже валялся без сознания. Чонгуку бы это не понравилось. Юнги что-то бурчит, сбавляя шаг, но кружить вокруг озера не прекращает, превращая всю траву в скопление блестящей пыльцы. Место кажется чересчур заряженным, магии от чужого волнения стало так много, что в самой феи ее почти не осталось. Чимин боится оставлять его одного, как бы без его энергии Юнги и правда не свалился без сил. Чонгук появляется стихийно, совсем не пытаясь скрыться, как это бывало раньше. Чимин чувствует его издалека, как тот спотыкается о корни деревьев, касается ладонями коры и бежит, бежит к озеру, больше не плутая. Юнги изменений не чувствует, ведь в его владениях никого нет, но стоит Чонгуку выйти из леса, как его прошибает. Сладкий сироп растекается по венам, а приятные мурашки бегут по коже, когда человек ступает на его территорию. Чимин ловит Юнги под руки, сажая на камень. — Во имя леса! Почему нельзя было раньше принять его энергию, чтобы не впитывать всю за раз сейчас? — Чимин тихо возмущается, хлопая озерную фею по щекам. — Я ухожу, сейчас тебе станет легче. Чимин ловит взгляд человека и тыкает в него пальцем издалека, крикнув: «Не обижай его!», прежде чем скрыться меж деревьев. Чонгук не успевает удивиться, замечая свою фею у озера, и сразу срывается к нему. — Юнги! — Чонгук мгновенно оказывается рядом, падая на колени перед феей, и неловко подносит ладони к его лицу, не решаясь коснуться. — Ты как? — Ты пришел, — Юнги сам цепляется за его руки, прижимая их к своим щекам и чувствуя, как тело наполняется сладкой энергией. — Пришел. Чонгук наконец узнает, что руки озерной феи совсем не холодные, как ему казалось, а сам он весь такой же нежный и маленький, как он и представлял. И если бы Юнги сейчас превратился в пикси, то сразу бы оказался в чужом кармашке, откуда бы человек его больше не отпустил. Вечер больше не ощущается мрачным и холодным, как было, пока он бежал по лесу, здесь у озера очень тепло, будто магия укутывает их своим теплом. Раньше Чонгук не мог ощутить ту энергию, которой обменивались феи, и только гадал, каково же это. Оказалось, что очень приятно. — Не мог не прийти, я же обещал, — у Чонгука сердце щемит от того, как Юнги ластится к нему, и поддается чувствам, обнимая. — Так давно ждал этого. Юнги больше не отталкивает, не противится, понимая, о чем рассказывал Чимин. Тягучим и сладким чужие чувства расползаются по телу, наполняя энергией каждую клеточку, и путая собственные эмоции, переполняя. Никогда раньше он не испытывал подобного, довольствуясь энергией и рассказами от других фей, а сам предпочитал получать силу от природы, но с появлением Чонгука что-то стало меняться. И как бы он не отталкивал его, сладкая влюбленность не могла не отдаваться приторным нектаром на кончике языка. Крылья трепетно дрожат, выдавая чужие эмоции с головой, а Чонгук позволяет себе наконец невесомо коснуться их, все еще боясь причинить боль. Они ощущаются как самый дорогой шелк, нежно струящийся по пальцам. На коже бриллиантовой россыпью остается мелкая пыльца, приятно грея пальцы. Все это ощущается так правильно, Чонгук совсем не жалеет, что пришлось ждать так долго, чтобы оказаться здесь и сейчас. Юнги сам касается его горячей кожи руками, хватается за одежду и теснее прижимает к себе, будто боясь, что Чонгук исчезнет, как морок навеянный магией. Но он вполне реальный, живой и такой сладкий. Чужая влюбленность ощущается так явно, отчего становится немного неловко, но до безобразия приятно. — Хочу познакомить тебя со своим домом, — шепчет Юнги, сил сказать громче не хватает. — Дай руку. Чонгук протягивает ладонь и фея не может не улыбнуться, замечая, как на пальцах переливается собственная пыльца. Он накрывает ее своей и тянет их к воде, глядя глаза в глаза. В чужих отражаются звезды и так много невысказанных чувств, что это завораживает. Хочется говорить, видеть, чувствовать, осязать, понять и принять все то, отчего он так долго бегал. Но сначала нужно сделать главное. Юнги опускает их руки в озеро, и вода тотчас будто обнимает, лаская. Чонгук чувствует, как чужая магия проникает, сливается с ним. Лесные звуки становятся отчетливее, и теперь он может слышать, как феи шепчутся о нем. Все кругом будто приняло его в свои владения, дало право почувствовать себя частью их семьи. Фея переплетает их пальцы в воде, отводя взгляд, а легкий румянец трогает его щеки. — Добро пожаловать, Чонгук. Теперь все ощущается правильно.