что за чушь?

Морозная ночь приносит с собой зимний запах сырости. В казарме холодно, все спят. Ну как, не совсем все: я ворочался в кровати из-за бессонницы. Луна уносит с собой тонкий блеск бледного снега, оставляя лишь тусклый свет в малой части мужской спальни. Оливер громко храпит, тем временем как Элиас лишь тихо сопит. Противно и слишком громко. В моих ушах звоном отражается храп сослуживца, настолько это раздражает, что хочется выйти из спальни и сделать обход по всей казарме. Собственно этим я и собираюсь заняться вместо того, чтобы слушать посторонние звуки других парней и громкую тишину. Револьвер надёжно лежит под подушкой, а я осторожно поднимаюсь туловищем с твердой койки, немного прогибаясь в спине, дабы размяться хотя бы немножко. Убирая стреляющее орудие в карман голубой пижамы, я спускаюсь по лестнице вниз, после, на носочках, осторожно шагаю в сторону выхода. Дверь противно скрипит, а моя седая голова скрывается за нею. Точно, обход, я совсем забыл про него. Неспеша шагая по всей казарме, проверил все существующие комнаты, естественно кроме женской спальни. Пройдя все, я понял, что слишком уж скучно просто бродить. Может, пойти в архив или библиотеку? Или сделать себе поесть? Сколько я не ел? Без понятия. Но и не особо хочется. Сон тоже очень редко когда приходил, в основном тогда, когда моя бессонница переходила границы и я не спал неделю. Голос в голове постоянно говорил и говорит ненадёжности всех, кто находится рядом. И вот сейчас я вижу, как противно ощущается что-то сзади. Оборачиваюсь, вижу очередную галлюцинацию. Неудивительно, наверное? Я привык к тому, что вижу всяких разных существ: начиная от противного Немо в неестественном виде, заканчивая чем-то похуже. Иногда галлюцинации переходят мои границы, и будто душат. Я был бы счастлив, если бы узнал, от чего такое происходит и почему. Сколько различных "лекарств" я не пытался сделать с помощью химических элементов, всё бестолку. Я пошёл в кастелянную, без причины, просто так. Пожалуй, там самое спокойное место, не считая Хельги, которая курит там днём и иногда ночью. Приоткрывая дверцу, я осторожно вошёл на носочках, не задевая ледяной пол пятками, и присел на подоконник, после открыл окно и, сняв маску, вдохнул свежий зимний воздух. Это странно и непривычно. Я напрягаюсь и беру один из револьверов в руки, когда слышу скрип двери в кастелянную. Вижу рыжую макушку шпиона, хмурюсь сильнее, и быстро надеваю маску, не сводя дула револьвера. Он полностью заряжен, к счастью. Немо смотрит на меня сонными глазами, вопросительно глядя на оружие, а после вспомнил, что он Немо, и заговорил: — Знаешь, если я просто пришел сюда, необязательно наставлять на меня дуло своего револьвера, Яков. — недовольно бормочет шпион, а его рыжие брови опускаются. Медовые глаза смотрят на меня. — Что ты делаешь здесь, шпион? Время за полночь. Или ты пришел убить меня? — Я ядовито ухмыляюсь под маской, он чувствует это, хмурится сильнее, и подходит ближе. Шпион садится рядом, на подоконнике, прям напротив открытого на распашку окна, и смотрит на меня немного безжизненным взглядом. — Что? Правда убить собрался? — Я стягиваю маску, самодовольно показывая злорадную ухмылку, не затаивая тот факт, что я лучше Немо. — Ты когда-нибудь можешь не подозревать меня в чем-либо? — Уныло спрашивает он, глядя в мои глаза, полные черноты. Буквально черная дыра. Они засасывают, чем-то притягивают и отталкивают одновременно. Я оставляю револьвер в руке, прижимая его к себе, недовольно глядя на собеседника. — А разве я не прав? — Нет. — он более равнодушно смотрит на меня, а после в открытое окно. Он выглядит.. Мило. Но это лишь обманчивая оболочка. Он лжец. Предатель. Это неправда, на самом деле он сторонник чужой стороны, и я в этом абсолютно уверен. — Вот скажи, ты когда-нибудь доверял кому-то? — Задаёт он довольно глупый вопрос, наверняка зная ответ. — А смысл доверять? Доверие – то, с помощью чего тебя могут убить в одну прелестную ночь, пока ты будешь мирно и сладко спать на своей мягкой кроватке, обнимая подушку, пока в твоих ногах будет беспардонно лежать одеяло, будто это какой-то монстр, а не кусок ткани, с помощью которого ты укрываешься перед сном. — Я ухмыляюсь вновь, издав ядовитую усмешку. Он смотрит с наибольшим недоумением. — Мне кажется, жить с постоянной бессонницей и недоверием не очень прекрасно. Разве я не прав? — Я немного задумался, переведя взгляд в лесную даль. Деревья. Просто деревья. Из-за недосыпа кажется, что там кто-то есть. А может и не кажется. — Почему ты не хочешь довериться кому-то, чтобы спокойно спать, общаться и контактировать? — Я тебе это уже объяснил, мистер шпион. — Я мрачнею, мой взгляд становится тусклее, отчего синяки под глазами бросаются в чужой взгляд сильнее. — Мне незачем это. — я кручу револьвер в руке, заглядываясь на него. Всё кажется нереальным. Ощущение чужого взгляда, нет, не взгляда Немо, противно вжирается в правое плечо. Я пододвигаюсь ближе, решив рассмотреть лицо шпиона. Бесстыдно беру его за подбородок, на что получаю недоумённый взгляд, немного поворачиваю голову влево, рассматриваю немного пухлые щеки, еле видную скулу. Кожа Немо была намного больше здорового оттенка, нежели моя, и тут вполне очевидно почему. Поворачиваю вправо, та же картина, правда рыжая прядка волос свисает, а на левом боку нет. Я заправляю рукой в перчатке прядь апельсинового оттенка, вижу слегка румяные щеки, а после у меня приходит идея в голову, чтобы ввести шпиона в наибольший стыд. Я убираю свою руку, на что он трёт подбородок, а после двигаюсь почти вплотную. Настолько близко, что я чувствую чужое дыхание на своих губах. — Шпион, а ты когда-нибудь целовался? — Спрашиваю я, самодовольно ухмыляясь, когда до чужих губ остаётся сантиметр. Я останавливаюсь, наблюдая, как парень краснеет сильнее, и издаю смешок. Он выглядит миловидно. — Н-нет… А ч-- он не успевает договорить, как я впиваюсь в его сочные губы настырным поцелуем. Это так странно: целовать своего врага и шпиона ради того, чтобы ввести того в краску и дикое смущение. Осторожно сминаю нижнюю мягкую губу. Шпион, откровенно говоря, в шоке. Он не отвечает, тем временем как действую только я. Немо будто в трансе. Я кусаю чужую губу, чтобы вернуть в реальность, а после бормочу в поцелуй: — Мне не очень приятно, что действую только я, мистер шпион. Он с первого раза понимает мои слова, и начинает неумело действовать, а его щеки горят почти алым. Я ухмыляюсь в поцелуй ещё сильнее, чем до этого, кладя ладонь на чужую щеку в целях удобства. Немо, не зная, что делать, растерянно положил свои ладони мне на плечи, окутав шею. Я тянусь ближе, рука спадает с чужой щеки, и мои ладони становятся по бокам возле шпиона. Языком я пробираюсь внутрь, до Немо также не сразу дошло, что надо делать. Всё же впервые. Я изучаю чужой рот, лаская, прохожу по нижнему ровному ряду зубов, нёбу, а затем прикасаюсь к чужому языку. Шпион тихо мычит от такого, значит я делаю всё правильно. Я кладу свои руки на талию рыжеволосого, на что тот немного дёргается, так как мои руки ледяные, словно я труп. И я это знаю. Его теплая кожа приятно сочетается с моей ледяной, сквозь перчатки. Я отстраняюсь, глядя в растерянные медовые глаза. Прелестно, я довел до такого состояния самого Немо. Я спускаюсь немного ниже: к шее здорового бежевого оттенка, немного покусываю, а затем мокрыми губами оставляю влажные поцелуи. Чужая рука зарывается в мои грубые волосы, а с сладких и сочных губ срывается тихий вздох. Немного прикусываю бархатную кожу, сминаю губами и засасываю. Шпион немного дрожит, а сам тихо постанывает себе в другую руку. Он немного усиливает хватку на моих седых локонах, и я продолжаю ласки: расстёгиваю две верхние пуговицы ночной рубашки, переходя губами на невинные ключицы, кусая сильнее уже там, зализывая укусы, извиняясь. Немо немного прогибается в спине. Я отстраняюсь, а тот недоуменно смотрит на меня. — Спокойной ночи, мистер шпион. — Злорадно шепчу я на чужое ухо, обжигая прохладным дыханием. По чужому телу прошли мурашки, а я надел маску на лицо и направился к выходу. Немо смотрит на меня в диком ступоре, пока я лишь кинул последний хитрый взгляд в его сторону и скрылся за дверью, оставив его со стоящим членом в пижамных штанах. Идеальный и коварный план удался.