– 🦋 –
— Сань Лан! — первое, что услышал Хуа Чен, когда открыл глаза. Он улыбнулся, услышав этот красивый голос, зовущий его. Се Лянь сидел на кровати, крепко сжимая руку. Если бы он не чувствовал боли в ноге и огнестрельных ранах, то подумал бы, что это сон. — Гэгэ! — игриво поздоровался он. Се Лянь с облегчением улыбнулся и нежно обнял младшего. Хуа Чен, конечно же, принял его объятия и окунулся в тепло. Он чувствовал себя в безопасности и дома. Это было правильно. — Как ты себя чувствуешь? — мягко спросил Се Лянь. Ему казалось, что его тело вот-вот развалится на части, и все болит, но его Гэгэ был здесь, поэтому он искренне ответил: — Очень хорошо. Се Лянь кивнул, а Хуа Чен издал небольшой стон протеста, когда Се Лянь отстранился от него и сел на край кровати. На лице Гэгэ появилось сложное выражение, которое Хуа Чен не знал, как истолковать. — Что у тебя на уме, Гэгэ? — спросил Хуа Чен. Се Лянь закусил губу. Ах. Хуа Чен заметил это уже давно, но его возлюбленный иногда неосознанно причинял себе боль, когда был в расстроенных чувствах. Например, когда у него был приступ тревоги или когда он был в панике. Ему всегда было больно, когда его возлюбленный так поступал, поэтому Хуа Чен поднял руку, чтобы коснуться пораненной губы. Только тогда Се Лянь перестал прикусывать ее. — Что на этот раз вызвало беспокойство Гэгэ? — спросил он мягко, потому что его возлюбленный заслуживал всей нежности в мире. Се Лянь вздохнул. — Сань Лан, я... — Се Лянь приостановился. Хуа Чен терпеливо ждал, но слов не последовало. Тогда он попытался сесть. Тело Хуа Чена болело при малейшем движении, и ему было очень больно даже сидеть, но он чувствовал необходимость в этом. Ему нужно было встретиться взглядом с Се Лянем, чтобы он мог утешить своего страдающего возлюбленного. Се Лянь поспешно помог Хуа Чену сесть. — Скажи мне, Гэгэ. Кажется, тебя что-то сильно беспокоит. — деликатно поинтересовался Хуа Чен. Се Лянь опустил взгляд, а затем посмотрел в глаза Хуа Чену. — Мне нужно кое-что сказать тебе, Сань Лан. — торжественно заявил Се Лянь. Хуа Чен кивнул, показывая, что он готов выслушать. Се Лянь глубоко вздохнул, затем выражение его лица мгновенно изменилось, и это перевернуло желудок Хуа Чена. Но именно то, что произошло потом, окрасило лицо Хуа Чена в ужас. — Гэгэ, что ты делаешь? Нет, пожалуйста, встань! — Хуа Чен был вне себя от ужаса, увидев, как Се Лянь слез с кровати и вдруг просто встал на колени на пол. Се Лянь-гэгэ стоит перед ним на коленях?! Это святотатство! Это неприемлемо! — Пожалуйста, позволь мне попросить у тебя прощения. — сказал Се Лянь, не вставая с места. Мозг Хуа Чена чуть не сломался. Гэгэ не только встал на колени, но и извинился перед ним?! Даже умолял?! Что это был за кошмар?! — Пожалуйста, пожалуйста, встань. Гэгэ, пожалуйста, не делай этого. — умолял его Хуа Чен, изо всех сил пытаясь соскочить с кровати, но все тело по-прежнему ужасно болело, и он не мог пошевелиться. — Хорошо! Хорошо! Пожалуйста, не двигайся, тебе все еще больно! — сказал Гэгэ, садясь рядом с Хуа Ченом, лицом к нему, и возвращая его в сидячее положение. — Тогда не делай ничего подобного! Ни в коем случае! — сказал Хуа Чен, более резко, чем ему хотелось бы. — Прости, я не хотел кричать... Я просто... — он прервался, чтобы сделать глубокий вдох, и снова сел обратно. — Гэгэ не должен стоять на коленях, и Гэгэ не должен извиняться. Не передо мной, никогда не передо мной. — сказал он, на этот раз более мягким тоном. Он смотрел, как Се Лянь улыбается, но улыбкой, которую Хуа Чен предпочел бы не видеть. Улыбка была грустной. За этой улыбкой явно скрывалась глубокая меланхолия. Как бы Хуа Чен ни ненавидел эту идею, он знал, что Се Лянь нуждается в ней. — Тебе будет легче от этих слов? — прошептал Хуа Чен. Он знал ответ, но все равно спросил. Се Лянь закрыл глаза, словно размышляя, затем кивнул. — Да... — ответил его возлюбленный. Хуа Чену было больно слышать, как Се Лянь извиняется, но между тем, чтобы причинить боль себе и дать любимому решение, что выберет Хуа Чен? — ... Тогда я выслушаю, я выслушаю, что ты скажешь, но, пожалуйста... пожалуйста, не вставай на колени. — сказал Хуа Чен, беря Се Ляня за руку. Если Гэгэ понадобится, Хуа Чен все сделает. Вот так просто. — Спасибо... — прошептал Се Лянь, тяжело вздохнув. То, что собирался сказать Се Лянь-гэгэ, должно быть, сильно его тяготило, потому что выражение лица Се Ляня было напряженным и обеспокоенным. Как же Хуа Чен хотел бы стереть печаль Се Ляня и заменить ее счастьем. — Иди сюда, Гэгэ, и скажи. Я буду слушать до конца. — мягко сказал Хуа Чен, похлопав по месту рядом с собой на кровати. Се Лянь улыбнулся и пересел туда, куда хотел Хуа Чен, прислонился спиной к изголовью и осторожно прислонил голову к плечу Хуа Чена, а тот наклонил голову к голове Се Ляня, затем взял его руки в свои и переплел со своими. — Я просто... — начал Се Лянь. — Я чувствую себя виноватым... Недостойным... — пробормотал он. Хуа Чен почувствовал боль в сердце, но постарался сохранить дыхание спокойным и ровным, обеспечивая пассивный комфорт для своего возлюбленного. — Ты так много сделал для меня, так много. Ты дал мне все, что было выше моих фантазий, все самое ценное и все, чего, как я думал, у меня никогда не будет... — продолжал Се Лянь. Потому что это то, чего ты заслуживаешь, Гэгэ. Хуа Чен хотел сказать, но не сказал, потому что обещал выслушать до конца. — Ты даже дал мне возможность снова доверять, когда я думал, что больше никогда не смогу этого делать. И это была честь для меня! — И все же я... Я ничего не сделал, чтобы заслужить то, что ты так любезно дал мне. Это не так! Это абсолютно не так. — Я... Я не... Я не думаю, что заслуживаю тебя. — Се Лянь произнес это слабо, настолько хрупким и ломким было это высказывание. Было больно. Еще больнее было от того, что было очевидно, что Се Лянь верит в правдивость своего заявления. — Поэтому... Пожалуйста... Прости меня... Прости меня за то, что я не сделал достаточно, за то, что подверг тебя опасности... Прости меня... Сань Лан. — сказал Се Лянь с тихими рыданиями. Хуа Чен намеренно не смотрел на Се Ляня, боясь, что иначе не сможет сохранить самообладание. Он продолжал держать голову на месте и перевел взгляд на их переплетенные руки. Только когда Хуа Чен понял, что Се Лянь все сказал, он осторожно начал: — Гэгэ, Се Лянь-гэгэ. Он позволил на мгновение умолкнуть, чтобы его Гэгэ мог перевести дух и обратить на него внимание. — Если ты ищешь прощения, то знай, что я никогда не испытывал и не буду испытывать к тебе ни гнева, ни обиды, ни мести. Поэтому прощение - это не то, что тебе нужно от меня. — начал Хуа Чен, когда понял, что привлек внимание Се Ляня. — Что касается вопроса о том, заслуживаешь ты или нет... Ты? Не заслужил? Это просто неправда. Ты дал мне больше, чем ты думаешь. — продолжил он. Се Лянь тихонько всхлипнул, и Хуа Чен почувствовал, как он прижался к нему. — Чт-что ты имеешь в виду? — Позвольте этому Сань Лану рассказать вам историю, Гэгэ. — сказал Хуа Чен. Он улыбнулся, вспомнив далекое воспоминание, которое хранил в себе. — Жил-был монстр, выращенный в клетке. К нему относились как к чудовищу. Он никогда не видел внешнего мира, но слышал, как прекрасен и добр внешний мир от своей старшей сестры. Однажды этот монстр сбежал из клетки вместе со своими родными братьями и сестрами, его преследовали как животное, стреляли в него и охотились на него. Ему было всего пять лет, и он был очень напуган. — Хуа Чену пришлось прервать рассказ, потому что он услышал прерывистый вздох Гэгэ. Хуа Чен осторожно погладил руку Се Ляня, говоря ему, что все в порядке. — Его разлучили с братом и сестрой, и он пытался выжить во внешнем мире в одиночку. Однако мир оказался жестоким, в отличие от тех историй, которые он слышал. Люди били его, потому что он был уродлив, люди смеялись над ним, потому что у него были необычные глаза, люди отказывались помогать ему, потому что он был монстром. Этот маленький монстр понял, что ему нет места в этом мире, и он не заслуживает никакой доброты. — Хуа Чен продолжал свой рассказ мягким голосом, как будто это была не его история. Младший почувствовал, что рука Се Ляня начинает немного дрожать, а сам он тихо плачет. — Н-но... Это неправда. — прошептал Се Лянь. Хуа Чен улыбнулся и поцеловал его в волосы. — Хмн, это не так, но он этого не знал. Его заставили поверить, что он чудовище. Все, что он знал, это то, что он был им и что с ним всегда обращались как с ним. Через несколько дней после того, как он выжил, он снова встретился со своей сестрой. Только она больше не была жива. Она была мертва и без головы. В ту ночь маленький монстр спал в объятиях своей безголовой сестры, не имея ничего, кроме агонии, для поддержания жизни. На следующий день он своими крошечными ручками вырыл для нее могилу, ему было больно, но он все равно сделал это. Потом он собирал цветы в лесу, но наткнулся на богатых человеческих детей, и его цветы были уничтожены. Маленький монстр устал. Другие люди его возраста были счастливы, защищены, в тепле, не думали о плохом. Но этот маленький монстрик был голоден, обижен, измучен и невероятно отчаялся. Среди сорванных цветов он размышлял, стоит ли ему похоронить себя заживо или лучше утопиться. — спокойно рассказывал Хуа Чен. Он делал небольшие перерывы, только когда слышал обиженное хныканье или хмыканье Се Ляня, чтобы немного успокоить его и подбодрить, чтобы он продолжал слушать. — Знаешь, что произошло? К нему подошел мальчик в белом и спросил, все ли с ним в порядке, и тот мальчик даже сказал, что хотел ему помочь. Может быть, для мальчика это и не было чем-то особенным, но для монстра, который всю свою жизнь был монстром? Это была первая доброта, которую он когда-либо вкусил в своей жизни. — сказал Хуа Чен с нежной улыбкой на губах. У Се Ляня снова перехватило дыхание, и Хуа Чен почувствовал, как его возлюбленный крепче сжал его руку. — Перед тем как мальчик ушел, он подарил монстру три подарка. — сказал Хуа Чен, при этом Се Лянь сел и с любопытством посмотрел на него. Хуа Чен указал на стеклянную витрину перед кроватью: — Цветок, сделанный из ленты. Затем он коснулся своей повязки: — Осознание того, что он не монстр, а человек, который заслуживает доброты. Затем он коснулся своей татуировки на руке: — И надежда на дальнейшую жизнь. — После этого он пообещал мне, что вернется. И знаешь что? Сколько раз одно только это обещание сохраняло мне жизнь? — спросил Хуа Чен. Се Лянь, казалось, хотел ответить, но потерял дар речи. Хуа Чен тоже сел, запустил руку в волосы Се Ляня. — Бесчисленное количество раз я хотел сдаться, покончить с собой, но надежда, которую ты когда-то подарил мне, всегда напоминает мне, что нужно жить дальше. Бесчисленное количество раз, Гэгэ. — сказал он, поцеловав волосы, а затем отпустил их. — И каждый раз ты всегда спасал меня. — закончил он. Выражение лица Се Ляня было напряженным, но боль и следы меланхолии исчезли, что было хорошо. — Как это... Как это... Ты всегда... — Се Лянь не мог сформировать предложение, младший не понимал, что он хотел сказать, но Се Лянь не закончил предложение, поэтому он не стал его форсировать. — Ты дал мне гораздо больше, чем просто ленту. Поэтому никогда не говори, что ты недостоин. — мягко сказал Хуа Чен. Затем, видя, что его Гэгэ все еще выглядит немного напряженным, он решил немного пошутить. — Я остаюсь при своем мнении, ваша честь. — добавил он. Се Лянь хихикнул. Вот это уже лучше. - подумал Хуа Чен и улыбнулся. Воистину, его Гэгэ должен быть счастлив и больше никогда не будет иметь грустного выражения. — Идиот... — пробормотал Се Лянь, наклонился к нему, чтобы обнять, и растаял. Младший был более чем счастлив заключить его в свои объятия. — Но, может, мне стоит тебе поклониться. Мне все еще неловко, что ты так пострадал из-за моего желания. — небрежно сказал Се Лянь. Это была несерьезная просьба, но она все равно повергла Хуа Чена в ужас. — Нет! Никогда! Нет! Даже не смей вставай передо мной на колени. — в его голове промелькнул образ Се Ляня, стоявшего на коленях перед ним час назад. Он задрожал. — О боже, это было ужасно. Никогда больше так не делай! — твердо предупредил Хуа Чен, но не недоброжелательно. — Никогда? — Се Лянь очаровательно наклонил голову. Хуа Чен не мог не думать о том, насколько несправедливым был этот человек. Как он мог меньше суток назад избивать людей в своем великолепном мастерстве, а теперь выглядит так очаровательно?! — Да, никогда, Гэгэ. Это не обсуждается. Я никогда не позволю тебе простереться передо мной. — он хотел добавить, что это кощунство, но решил, что не стоит. Се Лянь надулся и наклонил голову. Господи, это было так мило. Хуа Чен хотел сфотографировать это зрелище. — Но если я никогда не смогу встать перед тобой на колени, — Се Лянь сделала паузу, одарив его самым восхитительным взглядом, который Хуа Чен когда-либо видел в своей жизни. Затем Гэгэ невинно поинтересовался: — как я смогу завершить последний поклон из трех поклонов для нашей свадьбы? ... Ч-что? - мозг Хуа Чэна сломался. Ч-что?! Свадьба?! Гэгэ и он?! Он все еще спал? Это иллюзия? Или он никогда не переставал бредить?! Даже просто оставаться рядом с ним было счастьем, но свадьба?! Свадьба?! С Гэгэ в качестве его мужа?! — Сань Лан? Ты в порядке? Ты выглядишь так, будто увидел привидение. — обеспокоенно спросил Се Лянь, погладив Хуа Чена по щеке. Хуа Чен не шевелился и был похож на статую. Затем, похоже, Се Лянь понял, что происходит, и ласково улыбнулся. Он сказал: — О? Может быть, ты забыл, что я сказал, что выйду за тебя замуж после всего этого? Подождите. ЭТО БЫЛО НАСТОЯЩЕЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ?!– 🦋 –
— Что значит, они тебя арестовывают?! Это возмутительно! — Хуа Чен полувскрикнул, когда Се Лянь сказал ему, что старшему придется сдаться во время ужина. Было решено, что Се Лянь должен получить выговор, потому что он нарушил несколько пунктов инструкции для агентов. Согласно процедуре, он должен был сидеть в тюрьме до тех пор, пока вышестоящее начальство не примет решение о его наказании. Цзюнь У был достаточно любезен, чтобы позволить Се Ляню навестить Хуа Чена в течение дня, прежде чем сдаться. — Все в порядке, это временно. Только до тех пор, пока законодательное собрание не решит вопрос о моем наказании. — заверил его Се Лянь. — Но почему- — Се Лянь засунул курицу в рот Хуа Чену, чтобы тот замолчал. — Потому что я заслуживаю ареста за- — Я должен начать сжигать всю эту страну. Ты много работал, чтобы разоблачить это коррумпированное дерьмо, и вот как они тебя благодарят? Арестовать- Се Лянь запихнул палочками еще одну курицу в рот. Затем он сурово сказал: — Сань Лан, я все еще говорю. Хуа Чен проглотил еду и поклонился, после чего робко сказал: — Прошу прощения, Гэгэ. Се Лянь кивнул, дал Хуа Чену стакан воды и отставил в сторону пустые тарелки, стоявшие на обеденном столе. Затем он взял апельсин из вазы с фруктами. — Моя миссия заключалась в аресте Лидера Белой Маски, что я успешно и сделал, но я отклонился от инструкции, так что это на моей совести. Я полностью осознавал это, так как разработал план. — сказал Се Лянь, очищая апельсин. Это была чистая правда. Се Лянь с семнадцати лет помнил все пункты руководства агента Верховного Суда. Он с самого начала знал, что нарушит несколько из них, чтобы задержать Бай Усяня и спасти своего Сань Лана. Он нарушил не менее трех статей. Во-первых, агенты должны были держать свою личность в тайне, и, очевидно, он нарушил это, сообщив о своем аресте в эфир, фактически раскрыв свою личность общественности. Во-вторых, согласно инструкции, чрезмерное насилие в отношении целей запрещено. Очевидно, четыре выстрела, которые он нанес Бай Усяню за то, что тот ранил Хуа Чена, были расценены как чрезмерные. Хотя, если быть до конца честным, Се Лянь считал это совершенно оправданным, ведь как он посмел так обидеть Хуа Чена?! В-третьих, каждый агент взял на себя обязательство служить и быть на стороне правосудия, а значит, не вступать в сговор с преступниками. Об этом его предупреждал даже Хэ Сюань, говоря его словами: "Все увидят, что ты работаешь с криминальными авторитетами, это будет равносильно разрушению твоей карьеры как агента, назад пути не будет". Он полностью осознавал все это и знал о последствиях. Возможно, его отстранят от работы на несколько лет или даже уволят с позором. — Но Гэгэ... — сказал Хуа Чен тоненьким голосом, в котором смешались грусть, гнев и сожаление. Се Лянь положил очищенный апельсин перед Хуа Ченом. Хмн. Что, если я буду действовать как Хуа Чен? задался вопросом Се Лянь и взял одну дольку апельсина. — Зачем... Зачем ты затеял такой план, если знал, что тебе это аукнется? Зачем подвергать риску свою карьеру? — серьезно спросил Хуа Чен. Се Лянь улыбнулся. — Потому что.... — он выдержал паузу. Затем он поднес апельсин к губам Хуа Чена, и тот послушно съел его. Се Лянь ухмыльнулся. — У меня есть возлюбленный, которого я хотел вернуть. — продолжил он. Лицо Хуа Чена мгновенно покраснело, но еще больше покраснело, когда Се Лянь прикоснулся своими губами к его губам. — Я думаю, оно того стоило. — сказал Се Лянь, разрывая поцелуй. — Гэгэ... — произнес младший под вздох. Он выглядел невероятно красным и удивленным, и это выглядело довольно мило. Это было редкое зрелище, и Се Лянь полностью наслаждался им. Теперь он понимал, почему Хуа Чен любил дразнить его. — О? Что случилось с моим грозным Лордом Мафии? Кажется, он сегодня слегка взволнован. — поддразнил он. Хуа Чен захихикал. — Ты сломал его, Гэгэ. Теперь он навсегда останется таким пушистым. — пошутил младший. На его губах играла мягкая улыбка, а на лице появилось ласковое выражение. — Знаешь, ты впервые меня поцеловал. — прошептал Хуа Чен тихим голоском. Неужели? Разве они не целовались уже много раз? Но теперь, если он думал об этом, Хуа Чен всегда делал первый шаг. — Хмм, наверное, ты прав. Но, между прочим, еще на пирсе я хотел тебя поцеловать, но этот чертов телефонный звонок меня остановил. — ответил Се Лянь. Они захихикали, вспоминая тот случай на пирсе. Через мгновение лицо Хуа Чена снова стало грустным, он тихо пробормотал: — Мне все еще не нравится идея, что ты останешься в заключении и снова будешь со мной в разлуке... — Это всего на несколько дней, пока они не примут решение о моем наказании, и я смогу снова быть свободным. — спокойно сказал Се Лянь. Хуа Чен кивнул, но на его лице появилось недовольное выражение. — Середина осени тоже наступит через несколько дней. — продолжил Се Лянь. В этих словах был какой-то подтекст, и Хуа Чен улыбнулся. — Я уверен, что к тому времени меня уже не будет дома, так что... — старший сделал паузу. Затем он нежно поцеловал Хуа Чена в щеку. Прежде чем спросить: — Мой цветочный мальчик терпеливо подождет меня еще немного? Ответ был, конечно же: — Да, Гэгэ.