***
«Большей глупости и представить сложно», — думала про себя Эва, крадучись идя по улицам спящего города. «Я снова пошла на это. Я снова рискнула своей шкурой так, как в здравом уме и представить невозможно. Узнал бы Реммао… наверное, сам бы эпистату в руки сдал за патологический идиотизм». Хотя упускать такой шанс в практике некромантии… И та информация, что она узнала… Возможно, это ключ к разгадке хвори. Казалось бы, какое ей до этого дело? Альтруизмом она никогда не страдала, но… Теперь она, чудом сохранившая рассудок, возвращалась обратно в их лагерь, уже не такая уверенная в своих убеждениях. А ведь здесь ее может ожидать кое-что похуже, чем души мертвецов, если она не будет осторожна. Например, публичная казнь. Амен… при мысли о нем она на секунду притаила дыхание. Время уже перевалило далеко за полночь, и Эва от всего сердца надеялась, что охотник за шезму видит десятый сон. Ладно, он в прошлый раз поймал ее, беспечной была, но, видят боги, ей весьма понравилось то, что за этим последовало. При воспоминании Эва непроизвольно прикусила губу, шумно вдохнула. Но теперь такое не должно повториться. Слишком опасно сближаться с ним. Она теряет контроль над собой, а это плохо. Мысли упрямо вернулись к тому, что поведал ей труп. В этом что-то было, ее последний сон только подтверждал это. Но что она может сделать одна? У кого спросить совета? Столько вопросов, и хоть бы один ответ. Она глядела себе под ноги, в этом районе можно было и шею свернуть, не заметив яму или торчащий из земли камень. Выскользнув из темноты и вони проулка, она снова постаралась укрыться в тенях. Луна в эту ночь не собиралась быть ее союзницей, она ослепительно сияла на ночном небе без единого облачка. Воздух стоял сухой, недвижимый, жизнь застыла, звуки доносились приглушенно, будто песком присыпанные. Оставалось преодолеть совсем немного, однако этот участок пути был и самым опасным. Здесь пересекались маршруты охотничьих патрулей, но она несколько дней наблюдала за ними, все должно пройти гладко. Вжимаясь в стены, то и дело замирая, а кое-где и пригибаясь к земле, она невесомо ступала, прислушиваясь к голосам мужчин, обходивших улицы. Как игра в кошки-мышки. По затылку и спине волной пробегал холодок. Как-будто кто-то внимательно смотрел на нее сзади. Она то и дело оглядывалась, но никого не было. Видимо, нервы. Когда она собиралась выйти из своего очередного укрытия и перебежкой добраться до следующего рубежа, где она была бы в безопасности, мужская ладонь зажала ей рот, другая обвилась вокруг талии, прижимая ее руки к телу, и утянула назад. Она оказалась прижата спиной к чьей-то груди, и, судя по внушительному росту и сладковато-горькому запаху граната… Великий Ра, это не может быть правдой! Она крепко зажмурилась, сердце бешено заколотилось о ребра. — И снова в неположенном месте в неположенное время. Нравится вызывать подозрения? — раздался над самым ухом вкрадчивый шепот. Амен резким движением повернул ее лицом к себе, сжимая плечи. И захочешь, не вырвешься. Эва сглотнула, выдавив глуповатую улыбочку, дескать, думай, что я просто дура. — Где ты была, Эвтида? — Да так, вышла пройтись… — боги великие, что ей делать? Попалась с поличным! — Чушь эту оставь для кого-нибудь, наделенного таким же количеством мозгов, как и ты. Что ты делала в городе ночью, когда на это наложен запрет? Все-таки собой торговать ходишь, начинающий писарь? Неудачное время выбрала. Эва вспыхнула. Хоть это и было глупо, но сравнение с проституткой оскорбило ее. — Я не торгую собой, говорила уже. — Хм — наигранно протянул он — если не это, то, возможно, нечто другое, а? И твой черный костюм этому делу очень подходит. Это было сказано так угрожающе тихо, что Эва подумала, что скончается прямо здесь, у его ног. Он все знает… — Я ведь предупреждал тебя, дурочка. А ты не послушалась… Мнишь себя опасной гадюкой, а на деле — маленький пугливый ужик, который только учится выживать в этом мире. Знаешь, что случается с теми, кто попадается? Им выдирают клыки, и они танцуют под флейту заклинателя, повинуясь движениям инструмента. Но ты хочешь быть свободной… дикой… Тешить себя тем, что лучше всех, что умнее всех — его пальцы неспешно прошли по линии ее ключиц — что можешь хитро скрываться от любой опасности, в том числе и от охотника… — большим пальцем надавил на нижнюю губу, затем по-хозяйски погладил скулу — Такая наивная, такая глупая… Теперь придется отвечать за последствия… А ведь тебе это может стоить жизни. Он снова невесомо провел пальцами по ее щеке, заскользил вниз, к шее, обвил горло ладонью, поглаживая. Ласка на грани угрозы, чуть сожмет пальцы — и придушит ее. Эва не могла двинуться. От Амена веяло опасностью, противник, который ей не по зубам. Дрожь прошила все ее тело, от макушки до пяток. Почему же она так запуталась в отношении к нему? Она должна бежать от него без оглядки. Но ее тянет к нему, здравый смысл и инстинкт самосохранения будто отключились. Страх в крови бурлил пополам с возбуждением, эта адская смесь мешала адекватно думать. Он ведь только что прямым текстом сказал, что может убить ее. Боги… Глаза Амена нехорошо блеснули, он склонился над ней, она невольно сжалась от его напора. — Вот что, Эвтида. Пойдешь сейчас со мной. Ответить она ничего не смогла, язык не ворочался во рту. Его внутренняя сила подавляла способность сопротивляться. Амен вел ее через улицы, ни от кого особо не скрываясь, однако им никто не попадался на пути. Жителям запрещено ночью покидать жилища, а патрули он мастерски обходил. Она едва поспевала за его широким шагом, вырваться и убежать было невозможно, он держал ее за запястье не хуже, чем если бы заковал в железные цепи. Один только раз он остановился, прислушиваясь к чему-то, а затем прижался спиной к стене здания возле самого поворота, привлекая Эву к себе, тихо сказав, чтобы та не шумела. Они стояли, замерев, напряженно чего-то ожидая. Спиной девушка касалась его голого торса, его руки лежали у нее на плечах. Совсем рядом прошел патруль, она услышала знакомый голос, это был Тизиан. Когда шаги охотников стихли, они двинулись дальше. Эве показалось, что до дома эпистата они дошли слишком быстро. Лихорадочные мысли крутились в мозгу, она не успевала додумать одну, как врывалась другая. — Что вы хотите, — пискнула она, когда они вошли, и он снова недвусмысленно навис над нею. — Какой тонкий голосочек у тебя, что, поняла, наконец, куда вляпалась? — Я больше не буду, честное слово! — Избавь меня от своей неприкрытой лжи. Трясешься за свою жизнь, а нужно было раньше, раньше, милая Эвтида. Теперь уже поздно. От того, как он сказал это «милая Эвтида» у нее задрожали коленки. И не только от страха. Честно говоря, страха в ней стало меньше. А он видел и знал, как действует на нее, что с нею происходит от одного только его голоса. — Эпистат, правда… — Молчи, просто молчи, — прервал он ее, запечатывая рот поцелуем, поднимая ее руки надо головой и сжимая, не давая двигаться. Она отдалась ему, ныряя с головой в безумный водоворот чувств, который он заставлял ее ощущать, от цепенящего страха до невероятного желания. Параллельно он стянул с нее верх одежды, бесцеремонно лаская грудь одной рукой. Амен оторвался от нее, оглядел, и на его лице появилась угрожающая усмешка. — Знаешь, такой беспомощной ты мне очень нравишься. Она не успела понять, куда Амен отошел, а он уже вернулся, держа в руках моток веревки. — Ох, — только и смогла выдавить Эва, когда он быстро и ловко начал затягивать узлы на ее запястьях. Мужчина потянул ее за связанные руки, она пошла ему навстречу, он уводил ее все дальше и дальше в полутьму своего дома. Они остановились, немного не доходя до стены, он поднял ее руки и за что-то зацепил веревку. Все происходило так быстро, она не успевала следить. Девушка повисла, сама она не сможет освободиться. Полностью в его власти. Привязал, как будто делал так уже много раз. Может быть, он так подвешивал шезму перед пытками? Имело место быть, но ей было все равно. Она была готова позволить ему сделать с собой что угодно. Он обошел ее, откровенно рассматривая, зашел сзади. Она почувствовала его приближение голой спиной. Амен небрежно избавил ее от оставшейся юбки. Его рука скользнула между ног, он мягко нажал, она непроизвольно свела колени от того, насколько это было невероятно приятно. — Изнываешь уже… мокрая, что по ногам потечет сейчас, — бесстыдно прошептал он ей на ухо, погружая в нее пальцы с влажным звуком, другой рукой придерживая ее за талию. Эва запрокинула голову, касаясь затылком его плеча, стала выгибаться навстречу его движениям, желая еще, желая большего. Он тут же оттянул девушку за волосы, вошел глубже, заставляя ее протяжно застонать. Она повисала на связанных руках, опираясь спиной на Амена. — Громче, Эвтида, громче, — низким голосом произнес он, прикусывая мочку уха. — Да… — только и смогла ответить она, и повторять, повторять, громче и громче. Напряжение в ней нарастало. Амен будто почувствовал, что она уже близка к краю. — Не так быстро, мы ведь только начали, — он снял веревку, на которой она повисала всем телом, оставив запястья связанными, прижал ее к стене, подобно хищнику скользя губами по коже шеи, дразня намеком на поцелуй, но не давая ей того, что она хотела, неожиданно прикусывая, из-за чего Эва вздрагивала и сильнее жалась бедрами к нему. Его руки сжимали ее грудь, пальцы сильно, но зная меру, сдавливали соски. Она опустила связанные запястья вниз, и сначала по случайности коснулась его, затем, почувствовав его возбуждение, прижала ладони к нему, поглаживая. Он толи застонал, толи зарычал, уткнувшись ей в шею, до сладости больно укусив ее за самоуправство. Затем он отстранился, быстро избавился от немногочисленной одежды. Амен и так ходил полуголым, но видеть его полностью обнажённым... Эва восхищённо вздохнула. Он подхватил ее под ягодицы, приподнял, она сразу же обвила его торс ногами, связанные руки положила на широкие плечи. Он все еще играл с нею, растягивая удовольствие, но в его глазах опасные огоньки уже разгорелись до настоящего пожара. Он ведь сжигал таких, как она, на костре… О чем тут говорить, она уже полыхает, изнемогает внутри от его жестоко долгих прелюдий. Она поцеловала его, он тут же перехватил инициативу, углубил поцелуй, грубо, рвано, их языки сплетались, жар его тела передался и Эве, заставляя сгорать в этих намеках на близость. Но вскоре ему надоело играть с нею, он слегка приподнял девушку и толкнулся в нее, медленно входя внутрь. Она была достаточно возбужденной, чтобы принять его безболезненно, но первые толчки были мучительно медленными, он ждал, пока она привыкнет к нему. С губ срывались громкие стоны, Амен самодовольно улыбался, глядя на нее. Эва только приспособилась к ритму его движений, начала получать удовольствие, как он отпустил ее, поставил на ноги и подтолкнул к кровати. Эва неловко плюхнулась на самый край, он же подошел ближе, ясно давая понять, чего хочет. Одной рукой он собрал ее растрепавшиеся волосы в хвост, стянул, контролируя движения, пальцами второй едва касался ее раскрасневшейся щеки. Спустя какое-то время она посмотрела на него снизу вверх, эпистат и не думал скрывать, что ему нравится то, что она делает. Когда их взгляды встретились, он мягко отстранил девушку, толкнул ее в плечо. Она лежала перед ним обнаженная, со связанными руками, подвластная любому его желанию. Медленно, подобно тигру, который готовится напасть, он навис над ней, она упоенно выдохнула, глядя на его могучее тело, покрытое бисеринками пота. Он перевернул ее и, хлопнув по округлой заднице, вошел. Амен придавил ее за шею к простыням, комнату заполнили только шлепки бедер о ягодицы, стоны Эвы и его сдержанное дыхание. Он никуда не торопился, двигаясь медленно, изматывая ее. Девушка прикусила простыню, зарычала, сжав руки в кулаки. — Ты что-то хочешь мне сказать? — он прижался к ней, рукой проскользнул под ее грудью, взяв за горло, слегка сдавливая. От невозможности нормально вдохнуть голова начала кружиться, а ощущения стали невыносимо яркими. Мучитель. Как же ей было хорошо, невероятно хорошо… Эве казалось, что она на грани того, чтобы умереть. Если он предлагает ей так расстаться с жизнью, что ж, оно того определенно стоило.***
Она плотно обхватывала его внутри, ощущение того, какая она мягкая и податливая, насколько послушная в его руках, подводило его к самому краю. Он видел, что ей нравилось, что она готова отдаваться ему снова и снова. Мужчина ускорился, давая ей, наконец, то, чего она ждала, кусая простыни. Когда он почувствовал, как Эва содрогается от оргазма, волна удовольствия, накрывшая ее, передалась и ему. Он крепко сжал зубы, двинувшись еще несколько раз, затем резко вышел и излился ей на спину. Развратная и невероятно красивая картина. — Амен, — простонала она его имя, и сделала это таким мучительно-томным, слегка охрипшим голосом, что по его телу прошла дрожь. В нем была слышна мольба, призыв. Девчонка, что она с ним делает… Он одним движением поддел веревку и развязал узлы, на ее тонких запястьях остались красные следы, затем осторожно налег на нее сверху, прижимая телом к постели. Эва дышала прерывисто, обессилено, ее кожа была мокрой, пахла мускусом. Он ласково коснулся ее шеи губами, еще, еще, прижался щекой к ее щеке. Она ответно подалась к нему. — Что, замучил? — Да… — Только не говори, что тебе не понравилось. Опять солжешь. — И не буду. Ведь мне правда понравилось, Амен. Он почувствовал, что она хочет повернуться к нему лицом, не стал ей мешать. Затуманенными глазами она смотрела на него, обхватила ладонями его лицо. Она была для него раскрытой книгой, никаких тайн, никаких секретов. Он видел ее чувства к нему, и нельзя сказать, что это оставляло его равнодушным. Знал, что она была шезму. И кое-что еще. Все они были родом из прошлого. Он видел в ней и ту перепуганную девчонку, которую она отчаянно пыталась скрыть. Девчонку, боровшуюся за свое место под солнцем, старавшуюся показать, что в этом мире ей никто не нужен, что она и сама прекрасно со всем справится. Однако это был еще один ее самообман, которым она тешила себя, иначе бы сошла с ума от обреченности, иначе бы этот мир сожрал ее без намека на жалость. Он тоже мог это сделать, не поморщившись. Амен был опытен, он видел ее насквозь, но не спешил с выполнением своих прямых обязанностей. От своего прошлого тоже никуда не деться. Видимо, она почувствовала, что он все понял. Эва отвела взгляд, зажмурилась, по щеке пробежала влажная дорожка. — Амен, я… — Тсс, — прервал он ее, ложась рядом и привлекая девушку к себе. Она доверчиво прижалась к нему, ее спина тряслась от тихих рыданий. — Глупая девчонка, — мягко произнес он, гладя ее по голове, даря возможность отпустить все то, что разом нахлынуло на нее, что он увидел в ее взгляде. Некоторое время спустя он поднялся с постели, чтобы нагреть вина.