***
«В тот день мы с Бяшей и Ромой зашли ко мне домой после уроков. На дворе был жаркий майский день. Вспотевшие, мы четырнадцатилетние болваны пытались отдышаться, ожидая, пока мама приготовит нам лимонад и принесет тряпку со льдом для Ромы. Я открыл окно, быстро доставая сменную одежду для них двоих. Моя одежда была на пару размеров больше, поэтому друзьям она пришлась впору. И если Рома выглядел в ней более менее прилично, то на бурятенка без слез не взглянуть. Он был достаточно пухлым мальчишкой невысокого роста, поэтому одежда смотрелась… Мягко говоря нелепо. Она была слишком длинной и маленькой в объеме. Когда он двигался — несчастная футболка трещала по швам. Я молча качал головой, а Рома недопустимо громко хохотал с друга, даже с тепловым ударом, на что получал брань со стороны Бяши и мои попытки успокоить их двоих. Два дурака. К вечеру Роме стало легче, поэтому я смог со спокойной душой отпустить их домой. Оба уже переоделись, отдавая мои вещи назад. Футболка в которой был Бяша сильно растянулась. Ее теперь лишь на тряпки. Я настоял на том, что проведу их хотя бы через лес до поселка, чтобы не волноваться потом. Пятифан упирался, мол «не маленькие и не девчонки, чтобы с ними возились». Ага, пару часов назад этот «не маленький» стонал от боли в голове. Невыносимый. Уговаривать долго не пришлось: они сдались. Победно выдохнув, я выпинывал их из своей комнаты, как вдруг меня, словно огрели тряпкой. Бяша уже спустился вниз, а Рома остался ждать меня. Я быстро ретировался обратно в комнату, оставив друга с вопросами. Он пошел за мной, наблюдая с дверного проема. Я, как ошпаренный подбежал к окну, судорожно закрыв его, победно выдыхая. — Что это сейчас было? —, послышался голос сзади, заставляя обернуться. Я тяжело вздохнул, покачав головой. — Не оставляю окно открытым, если я сплю или меня нет в комнате. — »***
Вдруг рядом со мной упало что-то тяжелое. Я открыл глаза, тяжело приподнимаясь — поясница ныла, а голова пульсировала. Поправив очки и проморгавшись, я осторожно поднялся, ойкая от боли. Сфокусировав взгляд, я взглянул на пол. Ветка? Но ведь ближайшее дерево находится за забором в нескольких метрах от моего дома. Боль, как рукой сняло. Я лениво подошел к ней, поднял, после чего перевел взгляд на окно. Небо было светлое. Уже утро. Выбросив ветку я подошёл к окну, оперевшись на подоконник. Свежий воздух помогал отойти ото сна. Только я потянулся к ручкам, чтобы закрыть окно, как до моих ушей донесся отрезвляющий свист. Качнувшись, я тряхнул головой и попутно поправив очки перевел взгляд вниз, фокусируя его. Внизу стояла достаточно высокая, мужская фигура, нелепо улыбающаяся мне. Рома. Что он забыл здесь в такой поздний час, так еще и возле моего дома? Последние мозги в драке вышибли? У этого есть обратный процесс? Может стоит въебать один раз, прям так хорошенько по еблету? Выглядел он, кстати, очень странно. Глупая улыбка, прищуренные глаза и уложенные волосы. Я напрягся. Одежда на нем была то же достаточно непривычная: белая рубашка небрежно закатанная по локоть, классические зауженные штаны и кеды. В руках он держал плед. Зачем он ему и почему Пятифан вообще заявился ко мне в таком виде? Я недоуменно смотрел на него сверху. — Ты что тут забыл, полудурок? Сейчас и пяти утра нет. Любовные баллады, к слову, ночью распевают. Здравый смысл проебать где успел, если он у тебя вообще когда-нибудь присутствовал? —, ядовито брызгая в него словами сходу, облокотившись на подоконник, я провелся рукой по лицу, взвыв. Он неприлично громко щелкнул языком и выругался, насупившись: — Ну раз ума хватает такие речи выдавать, то бросай дела и выходи на свежий воздух, а то скоро прирастешь к стулу, жопу прогревая. —, раздраженно фыркнул снизу Рома, демонстративно закатывая глаза. — Ты что задумал, еблана кусок? Время видел или часы в рожу кинуть? —, полоснув по нему недоверчивым взглядом, сквозь зубы прошипел я, максимально показывая свое возмущение, на что Пятифан только хохотнул. — Ничего криминального, выдыхай. Просто прогулка, Тох. —, потянулся Рома, все так же улыбаясь. Инстинкт самосохранения где просрал, соплежуй ты хренов? Идти гулять рядом с лесом рано утром! Охуеть идея, надежная, как швейцарские мать его часы! С каждым годом он все более невыносим. Какой идиот, господи, за что мне такое наказание… — Не глупи, иди спать. —, потирая глаза, сказал я, делая вид, что мне очень хочется спать. Нет, спать я действительно хотел, но еще больше я хотел, чтобы он убрался отсюда. Но и тут этот непонятый гений нашелся с ответом: — Я спал днем. —, искренне не понимая моих намеков выдал Рома, заставляя меня подавится. Я закашлял от возмущения, хлопая себя по груди. Не давая мне отойти от его абсурдного ответа, он безвинно добавил: — Ну, раз не хочешь выходить сам, то придется мне зайти и вытащить тебя за шкирку. —, пожал плечами тот, легкой походкой направляясь ко входу в дом. Только не это. Он же всех перебудит и действительно вытащит меня из дома в домашней одежде! — Пятифан, рот твой я ебал, вернись! Выйду, я, выйду! —, сказал я на полтона выше, высунувшись из окна. Тот специально медленно шел к углу, однако после моих слов встал, как вкопанный и повернулся ко мне корпусом, скрестив руки на груди. — Пиздец. Ахуел, додик четырехглазый, такими словами разбрасываться блять? Я твой рот выебу, если не выйдешь через пять минут и не возьмешь с собой воду! —, раздраженно сплюнул тот, направившись к входной двери, попутно доставая из кармана штанов измятую пачку Мальборо и зажигалку. Я судорожно закрыл окно, запаниковав. Какой же ты невыносимый, Пятифан! Просто невыносимый! Блять, он безнадежен. Быстро убрав со стола рисунки, я ретировался к шкафу, переодеваясь в первые попавшиеся джинсы, футболку и кофту. Схватив стоящий в углу школьный портфель, я максимально бесшумно направился к двери. Штиль сменился штормом, как резкое наваждение. Я, не желая будить домашних, тихо наворачивал круги по кухне в поиске сосуда под воду. Ничего дельного я не смог найти, поэтому мне ничего не оставалось кроме, как достать холодную воду из холодильника в пол литровой бутылке, сунуть ее в рюкзак и на скорую руку сделать этому кретину бутерброд, бережно убрав его в контейнер. Наверняка он заявился ко мне на пустой желудок, а потом еще станет ныть, что хочет есть. Эх, не попить мне днем холодного лимонада…***
Осторожно закрывая входную дверь на замок, я подтягивал носки, высвобождая их из плена кед, потирая шею. Бросив ключи в рюкзак и втянув воздух через рот, словно дегустируя, я повернулся к лесу. Возле калитки стоял Рома, выкуривая сигарету. Он окинул меня взглядом с ног до головы и утвердительно кивнул, вызвав у меня еще больше вопросов. Я подошел ближе, скрестив руки на груди. — И во что ты меня решил втянуть на этот раз? И скажи мне на милость для какой цели тебе плед? —, я покачал головой, тяжело вздыхая. Рома же на мои слова только молча всунул плед мне в руки, кидая короткий взгляд на рюкзак, намекнув, что мне нужно сделать. Проморгавшись, я рефлекторно сжал врученный предмет, переведя взгляд на его лицо — оно было максимально расслабленным и в какой-то степени… Радостным? Карие глаза напротив источали нежность. Я, словно прирос к земле, заметив это. Мы жадно смотрели друг на друга в тишине. Его измученный шепот вырвал меня из транса. — Увидишь. Тебе понравится, Тох.***
Мы шли достаточно долго. Он повел меня в противоположную сторону от поселка, заводя в густую чащу леса. Сердце с каждым шагом билось все неспокойнее и кажется вот-вот наровилось выпрыгнуть из груди. Рома держал меня за руку, пробираясь сквозь лес, прижимая меня к себе, как можно сильнее. — Ром, ну долго еще? —, сжав чужую ладонь, нетерпеливо прошептал я, на что Пятифан только прыснул, — Я сказал что-то смешное? Что ты ржешь, балда? —, ответа не последовало и стало не на шутку страшно, — Ром, это не смешно, мне уже становится страшно! Он повернулся профилем, замедляя шаг, после чего и вовсе остановившись, громко выругался: — Да не ной ты, не убивать же веду. —, тяжело вздохнув, Пятифан повернулся ко мне корпусом, достав из кармана рубашки черную повязку, — Это сюрприз, Тох, осталось немного. Позволь завязать глаза, пожалуйста. Он тебе понравится, обещаю. —, внушая доверие и уверенность, мягко проговорил Рома. Я опешил, уставившись на него. Завязать глаза? — Блять. —, тяжело вздохнув, я обдумывал его слова. Стоит ли соглашаться? Не пожалею ли я после? Я перевел взгляд на Рому. Он невинно хлопал глазками, явно пытаясь сдержать улыбку. Тяжело вздохнув, я процедил сквозь скрежет зубов, полоснув Пятифана недоверчивым взглядом: — В первый и последний раз я соглашаюсь на такие авантюры, понял? —, сняв очки и нацепив их на футболку, я схватился мертвой хваткой в его руку, зажмурившись. Пятифан же хохотнул, поднося к моим глазам плотную ткань, пропахнувшую его одеколоном и сигаретами, фиксируя ее, после чего обогнув меня, Рома нагло положил руку на мою талию, а вторую переместил на плечи, крепко вцепившись в меня, прижимая к себе. Тело покрылось испариной, словно после жара. Эта близость слишком смущала.***
Любое движение с закрытыми глазами ощущалось слишком остро. Темнота душила. Я крепко держался за Рому и тот не отставал. Тела, словно слиплись. Я кажется забыл, как дышать. Сердце стучало невероятно быстро. Я знаю, что сейчас ты смотришь на меня и улыбаешься. Вдруг мы резко остановились. Даже с повязкой на глазах я почувствовал, что обстановка сменилась. Рома ослабил хватку. — Можешь снимать. Мы на месте. И я действительно послушался. Отпустив его, руки ретировались на ткань, развязывая узел. Сняв повязку я резко распахнул глаза, и моментально пожалев об этом, зажмурился. Выступили слезы. Пятифан, стоящий рядом прыснул судя по всему в ладонь со смеху. Я, ориентируясь на звук замахнулся, отвесив тому хорошенький удар по груди, заставив дать мне сильный, ответный подзатыльник. Я ойкнул, качнувшись, однако равновесие удержать смог. Нащупав очки, я осторожно надел их, открывая глаза. Мрак повязки всё же был куда милее. Привыкнув к свету я смог сфокусировать взгляд, ахая от восторга. Чистое поле с цветами! Глаза забегали в попытке оглядеть все и сразу. Рома отпустил меня, отступив на шаг назад. Завороженный красотой, я прошел вперед, сделав оборот на триста шестьдесят градусов. В нос ударил запах полевых цветов. Повернувшись к Пятифану и не сумев сдержать себя, я с широкой улыбкой рванул к нему, крепко обнимая. — Ром, да это! Это же! —, бессвязный набор слов лился из меня. Я не мог сдержать восторга, обнимая его все крепче и крепче. Чужие руки, подрагивая, осторожно легли на мою спину в ответ, поглаживая ее. — Нравится? —, с нервной улыбкой прошептал Пятифан, положив голову на мою макушку. —Спрашиваешь еще! Сам же знаешь, как я люблю полевые цветы! —, широко улыбался я, восклицая. Чужой кадык дернулся. Наступило секундное молчание, которое Рома вскоре прервал задорным смехом, оставляя его в моих волосах, чуть ли не целуя макушку. Я сразу же отстранился, неловко кашлянув. Улыбка пропала с лица друга. Он замер в положении, в котором обнимал меня, после чего недоуменно перевел взгляд прямо в мои глаза, слегка склонив голову вправо. Как же стыдно… — Давно ты сюда ходишь? Очень красивое место. —, судорожно подбирая слова, я замешкался, отойдя от него на пару шагов. На лице Пятифана расцвела улыбка. Но улыбка была выдавленная. — С детства сюда бегаю. —, неуверенно, словно прощупывая почву, Рома задумавшись добавил, — Узнал, что ты любишь полевые цветы и решил привести тебя сюда. —, почесав затылок, он перевел на меня взгляд на меня, прикусив губу. Он нервничает? — А кроме меня ты приводил сюда кого-нибудь? —, даже не вникнув в суть вопроса сказал я, лишь бы уйти от темы. Рома снова задумался. Его лицо стало спокойным и расслабленным. — Ни разу. —, улыбнувшись уголками губ, он кашлянул в кулак. Лицо снова приобрело каменное спокойствие. «Ни разу.» Слова въелись в мозг, затягивая веревку на шее. Я первый с кем он делит такую красоту? Почему именно я, Ром? Пятифан взял меня под руку и повел на раскатанную машинами дорогу, уводя в сторону. — Ты привел меня сюда, чтобы смотреть на цветы? —, искренне не понимая, что происходит, спросил я, покорно следуя за ним. — Не совсем. Я… —, Рома запнулся и спокойным голосом ответил, явно подготовившись к этому вопросу, — я хочу встретить с тобой рассвет. Я дрогнул, но ответить не смог, да и возмущаться уже поздно. Мы неоднократно встречали с ним рассветы, пусть и в компании Бяши. Зачем же нужно было вести меня в такое место? Что у тебя в голове, Пятифан? О чем ты думаешь сейчас? Что сподвигло тебя на такой поступок? Невыносимый.***
Мы сидели на пледе, прижавшись к друг другу, греясь под моей кофтой. Я изредка подрагивал, с каждой минутой сожалея все больше, что надел футболку, а Рома ел бутерброд, запивая его водой. Я вжимался в его руку, пригревшись. Теплота чужого тела убаюкивала. Глаза слипаются. Малиновый рассвет ласково встречает нас на горизонте. Я поудобнее устроился на чужой руке, глядя в пустоту. Рома доел бутерброд и отряхнув руки приобнял меня, пытаясь согреть. Голова была пуста. В груди разливалось приятное тепло, а сердце трепетало. Может это и есть свобода, к которой я так стремился? В голове что-то щелкнуло, но озвучить мысль я уже не мог. Я и сам не заметил, как провалился в сон на чужом плече, крепко обнимая руку Ромы. Как вдруг мое ухо опалило горячее дыхание, заставляя прийти в сознание. Глаза я не открыл, они не поддались моим усилиям. Ромин шепот, отдавался импульсами, впитываясь в каждую клетку моего тела. Не веря собственным ушам, я услышал лишь короткое, теплое и такое нежное: — Я люблю тебя.