Из этого не выйдет ничего хорошего

Еще достаточно рано, чтобы ни один уважающий себя книжный магазин не был открыт, но Кроули просыпается и обнаруживает, что Азирафаэля все равно нет, а на другой стороне кровати нет ничего теплого, к кому можно было бы залезть в пижаму или свернуться калачиком. Ангел куда-то ушел, вероятно, в поисках завтрака или чая, или чтобы переставить книги, которые, возможно, решили провести ночь, перелетая с полки на полку, делая неприличные вещи с другими книгами. Потому что Кроули все еще не до конца убежден, что некоторые из старейших томов Азирафаэля не обрели разум. Он предупреждал его, чтобы он перестал их гладить, но он слушает, нет, нет, он не слушает. Тем не менее, оставаться в постели одному кажется пустой тратой времени, поэтому Кроули соскальзывает с кровати, натягивает на себя что-то менее помятое со сна (без очков, потому что здесь никого, кроме них двоих) и направляется вниз. Он следует за тихим бормотанием и случайным продуктивным шорохом на открытую территорию магазина, где находит Азирафаэля за его столом, осторожно открывающего конверты ножом для писем со змеиной ручкой. Ангел поднимает глаза, когда слышит его, улыбается с шумом удивленного удовольствия и отодвигает свой стул назад. - Я не был уверен, встанешь ты сегодня или нет, - Азирафаэль ненадолго отворачивается, чтобы забрать две кружки, от которых рядом с ним слегка шел пар, - я приготовил две и твою я сохранил теплой на случай, если ты решишь присоединиться ко мне. Кроули не уверен, что он когда-нибудь привыкнет к этому, ко всем вещам, которые им разрешено делать сейчас. Он берет чашку кофе и наклоняется для поцелуя - только для того, чтобы быть прерванным вспышкой молнии, которая ненадолго освещает весь магазин. Порыв перемещенного воздуха поднимает облако пыли с корешков тысячи книг и бумаги на столе Азирафаэля волной падают на пол. Кроули немедленно поворачивается к угрозе и Азирафаэль делает то же самое. Они ненадолго врезаются друг в друга, пытаясь инстинктивно защитить другого от вреда. В итоге у Азирафаэля остается кофе в одном рукаве, а Кроули сбивает стопку книг, соскальзывающую со стола рядом с ним. Они остаются прижатыми друг к другу в беспорядке падающих книг и пыли, чтобы встретиться лицом к лицу со своим незваным гостем. Который не кто иной, как Архангел Гавриил. Он оставил себя стоять в луче яркого света, что никоим образом не естественно таким ранним утром, как будто он не может понять, что не находится в центре внимания. В своем сером костюме и уродливом галстуке он выглядит как магазинный манекен, внезапно обретший жизнь, самая яркая фигура в мире. Кроули мог бы прожить целую жизнь, никогда больше не видя его самодовольного выражения. На мгновение у него возникает искушение выплеснуть свой дымящийся кофе прямо в лицо Гавриилу, но он не хочет делать первый оскорбительный ход, если из этой ситуации они могут найти выход разговорами. Азирафаэль выглядит так, будто думает о том же, хотя Кроули замечает, что теперь он держит и свою кружку с чаем, и нож для вскрытия писем со змеиной ручкой. Мысль о том, что любовь всей его жизни, возможно, действительно готова вонзить Архангелу Гавриилу нож в горло, чтобы защитить его, такова... что ж, это определенно что-то. - Приветствую Княжество Азирафаэля и Демона Кроули, - гремит Гавриил, правильно произнося их имена и все остальное. Ушам Кроули не нравится этот особый священный регистр и он не может не шипеть от дискомфорта, когда подвергается его воздействию. Честно говоря, они не люди, ублюдок с фиолетовыми глазами не обязан озвучивать официальное послание. Азирафаэль многозначительно прочищает горло и Гавриил, кажется, понимает, что классический подход неуместен в данных обстоятельствах - какими бы ни были эти кровавые обстоятельства. Он делает паузу, прежде чем продолжить на чуть меньшей громкости и без всех дополнительных наворотов. - Не бойся, я пришел к тебе с миром, - говорит он, хотя очень похоже, что часть "с миром" не была ни его идеей, ни чем-то таким, с чем он был согласен. Его собственные чувства по этому поводу очень похожи на несварение желудка. - Прости нас, если нам в это несколько трудно поверить, - осторожно говорит Азирафаэль тем же тоном, которым он разговаривает с чрезмерно настойчивыми клиентами. Кроули занят тем, что пальцем поощряет возвращение слуха в его левое ухо, но он ворчит в знак согласия. Гавриил поднимает то, что держит, чего ни один из них не заметил, поскольку ранее это было скрыто скамейкой, заваленной книгами и антикварным глобусом. В руках у него коричневая плетеная корзина со скрипучими ручками и откидной крышкой. Кроули замирает, Азирафаэль тоже замирает, его чашка с чаем наклоняется достаточно далеко, чтобы выплеснуть теплую жидкость на пальцы. Потому что в прошлый раз, когда была задействована корзина, миру чуть не пришел конец. В последний раз, когда в их жизни появилась плетеная корзина, они оба поссорились, причиняли друг другу боль и были очень близки к полному уничтожению. Кроули чувствует, как ледяные предостережения ползут по его позвоночнику, ручка чашки скрипит в его руке и он заставляет себя перестать ее сжимать. Он разработал реакцию на угрозы в отношении корзин для пикника, это просто фантастика. Гавриил осторожно ставит корзину с крышкой на стол перед собой, с тихим шелестящим скрипом, затем многозначительно и драматично толкает ее в их направлении. Они оба слегка отклоняются от предмета, из чашки Азирафаэля выплескивается еще немного чая. Архангел выглядит раздраженным из-за отсутствия у них благодарности или энтузиазма. - Это для вас обоих, - говорит он им, делая, по мнению Кроули, слишком сильный акцент. Такое ощущение, что Гавриил зачитывает заявление, подготовленное для него Небесами и у него были строгие инструкции передавать каждое слово так, как оно было написано, не добавляя ничего из своего собственного мнения по этому вопросу. - Я был избран для выполнения этой особой задачи, быть вестником радостных вестей и принести вам дар с Небес. В награду за ваш непоколебимый отказ отступить от плана Всемогущей и за ваши усилия по защите и сохранению Ее творения. Кроули издает недовольный, протестующий звук при этом, не уверенный, действительно ли это должно относиться и к нему. Он, честно говоря, не очень много занимался сохранением, не совсем, и он не особенно хочет награды от кого-либо наверху. Хотя большая часть его внимания больше не прикована к Гавриилу. Он не может заставить себя отвести взгляд от корзины, которая все еще имеет зловещую плетеную форму, между двумя относительно безобидными стопками книг. В корзине устрашающе тихо, хотя Кроули говорит себе, что это ничего не значит. Там могут спать существа. - Пусть это принесет вам радость и удовлетворение, - выдавливает Гавриил сквозь свои большие, тупые зубы. Тогда у мерзавца хватает безрассудства просто исчезнуть в никуда. Ни молния, уносящая его обратно на Небеса, ни личные извинения за попытку убить Азирафаэля, ни прощание, ни пребывание рядом, чтобы ответить на то, что, как подозревает Кроули, будет очень уместными, проклятье, вопросами. Это наименее драматичный выход, который Кроули когда-либо видел у ангела. Он оставляет корзину, потому что, конечно, он это делает. - Кроули, - Азирафаэль произносит его имя тихо, но твердо, как будто ангел ожидает, что он каким-то образом справится с этим. Кроули очень хотел бы отметить, что он разобрался с последним, и посмотрите, чем это обернулось. Но он никогда не мог сказать "нет" Азирафаэлю. - Да, - выдавливает он сквозь зубы, тише, чем обычно, потому что - корзина. - Должны ли мы? - спрашивает осторожно Азирафаэль, делая жест в сторону возможного объекта их гибели, - ты думаешь? Что ж, учитывая, что альтернативой является стоять здесь, держа в руках быстро остывающие напитки до конца времени, тогда, вероятно, да, им, вероятно, следует - да. - Возможно, нам лучше, - неохотно выдавливает он, - мы не хотим оставлять это там, где... не хотим... Я имею в виду, если нам не понравится то, что в нем, мы могли бы отправить его обратно, верно? Может быть, положите это на порог Рая с извиняющейся запиской. Спасибо за мысль... но нет. - Я не думаю, что ты можешь вернуть дар с Небес, - в голосе Азирафаэля звучит боль, но он подходит на шаг ближе. - Ткни в это, - говорит ему Кроули. Азирафаэль делает вдох, а затем раздраженно выдыхает. - Я не собираюсь вмешиваться, Кроули. Нет, он не собирается тыкать в это, он не собирается тыкать в это, чтобы это не заставило его закричать - о, эти нечестивые ублюдки сверху будут смеяться последними, не так ли? Кроули знал, что все идет слишком хорошо. Он знал, что все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, они даже не могли ждать три чертовых месяца, прежде чем обрушить на них какую-то ужасающую невыразимую чушь, и Кроули снова придется защищать Азирафаэля, хотя бы из своего собственного упрямого чувства долга и ответственности. Азирафаэль делает еще один шаг и теперь он более чем достаточно близко, чтобы поднять руку и приподнять крышку с одной стороны, чтобы узнать наверняка. Кроули желает, чтобы он просто покончил с этим... и затем немедленно желает прямо противоположного, желает, чтобы он мог схватить Азирафаэля и оттащить его от всего этого, чудом утащив их обоих за тысячу миль отсюда. Но его глупый, упрямый ангел вынужден сейчас одернуть его жилет так, чтобы это придавало сил, и осторожно отодвинуть стопку книг с дороги. - Ангел, просто... просто будь осторожен. Ты не знаешь, что там внутри. Рука Азирафаэля на секунду зависает в воздухе, что-то от осторожной паранойи Кроули явно находит в нем приют. - О, ради всего святого, - ангел протягивает руку и открывает крышку, прежде чем осторожно наклониться в талии, чтобы заглянуть внутрь корзины. "Ох". Глаза Азирафаэля расширяются от удивления и восторга и желудок Кроули проваливается на полпути в Ад. Он готовится к худшему. - Ангел, это... - Это корзина с фруктами! - восторженно восклицает Азирафаэль. Тело Кроули перестает пытаться вывернуться наизнанку, рот растерянно хмурится. - Что? - это долгий, ошеломленный выдох слова, не уверенного, верить ему или нет. - Фрукт, - подтверждает Азирафаэль с улыбкой и заинтересованным гулом, одной рукой протягивая руку к предмету, чтобы вытащить то, что оказывается грушей. Он издает довольный звук и осторожно сжимает его, проверяя на спелость, прежде чем снова залезть в корзину, чтобы вытащить гроздь винограда, - при этом довольно щедрый выбор, - еще один шум открытия, - о, смотри, персики тоже, какие прелестные. Кроули делает несколько неуверенных шагов вперед, чтобы он мог опереться на плечо Азирафаэля. Корзина действительно наполнена фруктами, как сезонными, так и экзотическими. Буйство красок и натуральный сахар, втиснутый в большое нутро корзины, как в тетрис, - это не чудесный или даже адский ребенок, которого можно найти. Он с минуту смотрит на груду фруктов с подозрительным недоверием, прежде чем протянуть руку и взять гранат. - Это фрукт? - соглашается демон. Он не совсем уверен, почему в его голосе звучит вопрос, как будто он все еще ждет кульминации, - а еще я слышу, как ты это ешь, тебе не приходило в голову, что, возможно, ты с подозрением относишься к еде, посланной тебе с Небес, честно, ангел? Азирафаэль выглядит по крайней мере немного пристыженным. Он слизывает клубничный сок с большого пальца, на что Кроули отказывается отвлекаться. - Там записка, - Кроули поднимает конверт двумя длинными пальцами. На нем их имена написаны изящным каллиграфическим почерком цвета жидкого золота. Который напоминает ангельскую кровь в том смысле, который Кроули считает исключительно безвкусицей. Он открывает штуковину и вытаскивает жесткую бумагу внутри. - Княжество Азирафаэль и Демон Кроули, пожалуйста, примите этот подарок, который, как мы понимаем, является обычным приношением извинений и возмещения ущерба. Всем нам стало известно, что мы переступили границы своих священных обязанностей и осмелились поставить наши собственные истины и амбиции выше истинной воли Всемогущего. Пожалуйста, примите наши извинения и знайте, что Небеса не питают к вам недоброжелательности и больше не будут предъявлять к вам никаких требований. Будут сделаны скидки на неограниченные чудеса, и новые корпорации будут предоставляться по мере необходимости. Самая последняя часть не может быть прочитана на английском, и Кроули не представляет, какую боль она оставит у него на языке на все утро. Он разворачивает бумагу, чтобы Азирафаэль мог сам прочитать конец. - О, это довольно обязывает, - медленно произносит Азирафаэль, - последствия нарушения этого обещания были бы очень неприятными. Кроули с подозрением ворчит, потому что это не первый раз, когда пернатые ублюдки находят себе лазейку и он не пропустил бы это мимо ушей, даже после того, как получил порку от Самого Бога. Он тычет пальцем в самые глубокие слои фруктов, не желая принимать что-либо из этого за чистую монету. Его палец касается дна корзины, царапая ногтем плетенку, но ничего не находит. - Вот и все, - говорит он, звуча одновременно удивленно и раздраженно, - на самом деле это корзина с фруктами. Небеса послали нам чертову корзину с фруктами. - Я ненадолго встревожился, - признается Азирафаэль, как будто это не было чертовски очевидно. - Ты тоже думал, что это был ребенок? - Кроули бормочет, в основном уголком рта. - Да, я очень хотел, - Азирафаэль говорит с виноватым облегчением, - могу вам сказать, что это меня здорово напугало. - Это корзина, - объясняет Кроули, недовольно щелкая по ней пальцем, - такая же, как и та, в которой был доставлен Антихрист, ублюдки, вероятно, сделали это нарочно. Эх, я полагаю, могло быть хуже, Хастур мог бы принести это с вестями из Ада и все такое. Азирафаэль скривился при этой мысли. Кроули не винит его, он не стал бы есть ничего, что подверглось воздействию атмосферы Ада, определенно ничего, что было где-либо рядом с Хастуром. - И, учитывая скорость, с которой мы сталкиваем наши корпорации друг с другом, как будто пытаемся разжечь пожары, неожиданный и чудесный ребенок был бы идеальной космической шуткой, которую можно было бы сыграть с нами, - указывает Кроули. Не то чтобы он сожалел ни об одном моменте их нового и захватывающего желания объединиться как можно большим количеством способов физически (и не только физически, хотя они должны быть немного более осторожными в своих первоначальных формах, потому что такое объединение, как правило, вызывает у Кроули священный эквивалент ожогов от трения). - Я не думаю, что Небеса сочли бы это особенно смешной шуткой, - протестует Азирафаэль, - хотя наша ситуация, безусловно, уникальна. Насколько нам известно, ангел и демон никогда раньше не были влюблены, никогда не... что ж, выражали эту любовь раньше. В конце концов, спонтанная беременность для пар, которые, как считается, не способны на это, является чем-то вроде темы наверху. Кроули хмуро смотрит на него, потому что это не помогает ситуации, совсем не помогает. - Ты понимаешь, что это фантастический способ никогда больше не засунуть свой член в меня, - жалуется Кроули, вместо того, чтобы высказать какое-либо мнение об Азирафаэле, фактически признавая, что любит его, хотя ни один из них в данный момент не был обнажен. - Дорогой, я совершенно уверен, что ни одна беременность никогда не была результатом того, что мы делали прошлой ночью, - указывает Азирафаэль таким тоном, который звучит как обнадеживающий, но явно также находит его глубоко забавным. - Я не шучу, Азирафаэль, если вообще есть... - Кроули вынужден замолчать, когда Азирафаэль отправляет в рот клубнику. Он протестующе ворчит из-за фруктов, но Азирафаэль просто улыбается и закрывает рот большим пальцем. Принуждение Кроули отведать униженные фруктовые извинения Небес. Он готов признать, что это довольно вкусно, если брать клубнику. Но Азирафаэлю всегда нравилось есть больше, чем ему. - Я думаю, что, вероятно, будет лучше, если мы насладимся их плодами и их обещанием больше не беспокоить нас и не подкидывать им никаких идей, - решает Азирафаэль. Кроули жует и глотает, прежде чем ответить. - Я все равно предпочел бы, чтобы ты пырнул его ножом для вскрытия писем, - честно говорит он и отказывается чувствовать себя плохо из-за этого, - не то чтобы ублюдок этого не заслуживал. Азирафаэль напевает что-то, даже не претендуя на осуждение, и поднимает корзину. - Мне было бы очень трудно отвести тебя наверх и посмотреть, на какие непристойные вещи мы оба можем пойти с корзиной фруктов, нечеловеческой выносливостью и шестью тысячами лет творчества. И Кроули немедленно вынужден подумать об этом, о широком выборе фруктов и красивом, жаждущем приключений теле Азирафаэля, каждом его чувствительном, щедром, жадном дюйме. Он думает обо всем этом, покрытом липким фруктовым соком и раздавленной мякотью... и у него внезапно не остается других планов на весь день. - Меня можно было бы убедить присоединиться к тебе, - хрипло предлагает Кроули с его лучшим выражением фальшивого нежелания. Азирафаэль засовывает палец в петлю на джинсах и тянет.