Выйти из игры – проститься с жизнью

      Фонарь, слабо освещающий опустевшую детскую площадку, издавал противный треск, то гаснув, то вновь загораясь. "Уже давным-давно нужно заменить эту чёртову лампочку. Неужели никому нет до этого дела?!" – выругался про себя Стэкхаус и агрессивно задёрнул шторы на окне в кабинете миссис Сигсби, отчего карниз слегка накренился. Занавески были не причём. Собственно, как и мигающий фонарный столб.       Он развернулся и двумя пальцами сжал переносицу, тяжело выдохнув. Головная боль нарастала. Быть может, из-за гула, доносившегося с Дальней Половины. Но, вероятнее всего, причиной был маленький сбежавший засранец, который одной своей глупой выходкой мог уничтожить всё, что они выстраивали годами. – С другой стороны, сойдя на станции, будь это Ричмонд или Уилмингтон, Эллис не сможет уйти далеко, наши люди будут тщательно наблюдать за поездом и перемещениями на нём, ведь так, миссис Сигсби? – в ожидании утвердительного ответа, который бы приостановил нарастающую панику, он бросил взгляд на женщину, сидящую за столом и бездумно направившую стеклянный взгляд в выключенный монитор. – Джулия! Ты вообще меня слышишь? Ау-у, – Тревор резко подошёл к ней и пару раз показательно помахал рукой перед лицом. Женщина рефлекторно закрыла глаза и чуть отдалилась. – Сейчас не лучшее время демонстрировать свой паршивый характер. Не ты одна бедная несчастная овечка. Все напуганы. Все на взводе! Не каждый день случаются внештатные ситуации, и уж ты то должна понимать, что взрослые люди, которые не боятся принимать ответственности, себя так не ведут! – мужчина срывался на крик и продолжал стоять в паре сантиметров от Джулии.       Внезапно, женщина раскрыла глаза и подняла голову наверх. – На то они и внештатные, чтобы НЕ знать, как правильно реагировать, – она и впрямь выглядела охваченной страхом. Голос, дрогнувший на половине фразы, лишь подтвердил его догадки.       Тревора будто окатили ведром холодной воды. Он усмирил свой пыл, обошёл стол и сел напротив Джулии. Женщина больше не смотрела остекленевшим взглядом на чёрный экран, она не сводила со Стэкхауса покрасневших от слёз серых глаз. – Ладно, может быть, я был излишне груб, но это говорит во мне тревога. Сама понимаешь, если дело получит широкую огласку.. – Мы первые будем в очереди на отсечение головы, – закончила за него фразу Сигсби и, шмыгая носом, повернула голову в сторону окна.       Тревор Стэкхаус пришёл на работу в Институт 15 лет назад, когда Джулия Сигсби уже занимала свою должность главного администратора Института. Он сразу отметил её хладнокровие и абсолютное безразличие к другим людям. Не исключено, что это была лишь маска, ведь проявлять великодушие или, не дай Боже, привязываться к детям, работая в подобном учреждении, не то, что глупо – безмозгло! Но, даже будучи с ней наедине, мужчина не замечал особых различий характера.       Однако, сейчас перед собой он видел не бездушного зверя, рушившего судьбы людей ради собственного блага, а обычную напуганную женщину, намертво застрявшую в трясине, куда сама себя и загнала.       Слеза скатилась по её щеке и упала на воротник рубашки. Тыльной стороной ладони она моментально вытерла мокрый след, словно пытаясь это скрыть.       Тревор встал из-за стола и почти беззвучно подошёл к шкафу-купе , стоявшему около входной двери. На одной из подвижных стоворок висело большое зеркало, в котором мужчина видел себя в полный рост. Он посмотрел на свое отражение и пару раз хлопнул по лицу. Хотя бы кто-то в этом кабинете должен сохранять ясность ума. И эту ношу нужно было взять на себя. Среди разнообразных склянок, содержимое которых он знать не желал, лежала упаковка бумажных салфеток. Стэкхаус взял несколько. – Приступы агрессии – твоя защитная реакция. Мы все сейчас напуганы, все на взводе, как ты уже сказал. Я понимаю, что каждый справляется со стрессом как может. Сейчас мы не в силах повлиять на ситуацию. Остаётся только ждать, – задвинув дверцу шкафа, мужчина повернулся в сторону голоса. Джулия больше не смотрела в окно. Она понуро опустила голову в пол и теребила золотое кольцо на указательном пальце.       Встав подле женщины, Тревор безмолвно протянул ей салфетку. – Я сама себя загнала в это болото, – будто, прочитав его мысли, произнесла Сигсби, вытирая потёкшую от слёз тушь, – пути назад уже нет. Выйти из игры – означает проститься с жизнью. Но и продолжать её – означает ровно то же самое. Я даже не заслуживаю безболезненной смерти – это слишком снисходительно, в моём случае. – Джулия, этот день был для тебя крупной эмоциональной встряской. Тебе нужно отдохнуть и посмотреть на ситуацию свежим взглядом. Пойдём, – Тревор протянул к ней руки, пытаясь помочь подняться, словно, она какая-то умалишенная. Миссис Сигсби подскочила с места и, отмахиваясь от мужчины, подошла к окну и раздвинула шторы, впуская в помещение лунный свет. – Я не хочу спать. И я не лишилась рассудка. Как бы долго ты не прятался от этих мыслей, они всё равно настигнут. Рано или поздно. Находясь здесь – мы ходим по лезвию. И этот мальчишка, – Джулия проговорила фразу сквозь зубы и зло посмотрела на разрытую землю под забором, – очередное тому подтверждение, – она опёрлась руками о подоконник и задумчиво смотрела на мигающий фонарь.       Стэкхаус не обладал телепатией, как некоторые из его подопечных, и мог только догадываться о том, что в голове у этой женщины, так умело сохранявшей невозмутимость и спокойствие в любом положении дел. Но не сейчас. Он не спеша подошёл к Джулии. Слова крутились в голове вихрем, не желая складываться в предложения. Как вдруг, Сигсби стремительно развернулась, и из её глаз водопадом полились слёзы: – Если бы 'маховик времени', придуманный Дж. К. Роулинг, существовал, я бы не думая вернулась в прошлое и отказалась от этого сраного предложения поработать здесь, – язык заплетался, и Тревор с трудом различал произносимые женщиной слова. – Сначала ты со смехом думаешь: 'Ой, да что такого может случиться. Попробую, не понравится – уйду", а потом уже, плачешь горькими слезами, понимая, что попал в собственную ловушку.       Стэкхаус не понимал, о чём она говорит. Не только из-за невнятной речи. Всегда, сколько они были знакомы, Джулия выглядела так, будто была рождена для своей должности – непоколебимая, властная, жестокая. То, что он наблюдал сейчас, никак ни шло в сравнение с образом, сложившимся в его голове. Всё ещё не в состоянии выдавить из себя ни слова, Тревор неподвижно стоял на месте, неожиданно ощутив лёгкое пошатывание. От шока он вскинул руки вверх, словно преступник, раскаявшийся в содеянном. События текущего дня растворились под ощущением горячего дыхания на груди. Ближе чем на метр, Сигсби не подпускала к себе ни одну живую душу. Вокруг неё будто был невидимый барьер, нарушать который никто не решался. Мужчина и на толику не догадывался, как ей сейчас было тяжело.       В шоковом состоянии был не только он. Через пару секунд Джулия отпрянула от его груди, точно через неё прошёл электрический заряд. На мгновение, она перестала рыдать и посмотрела на ошарашенного Трэвора: – Прости... Наверное, мне и вправду нужно отдохнуть, я пойд... – женщина развернулась в сторону комнаты отдыха, но, ощутив, как плечо сдавила крепкая рука, остановилась. – Подожди, я... – Не ляпни чего-нибудь лишнего, сегодня это могу делать только я, – сыронизировала Джулия и вновь направилась к дивану. – Сигсби! Остановись! Не ты одна можешь устраивать людям эмоциональные качели. Спустись с небес на землю. – Я думала, сегодня мы все уже на них прокатились, – полушёпотом произнесла женщина, остановившись в дверях. – Ты вновь нацепила маску хладнокровия, но, буквально, минуту назад, позволила себе её снять. Почему? – Стэкхаус, как вкопанный, продолжал стоять на месте, не решаясь сделать шаг в сторону Джулии. Она сделала глубокий вдох, Тревор видел, как вздымается её грудная клетка, и повернулась. – Чувства – это слабость. А проявление слабости влечёт за собой страшные последствия. Я 15 лет училась контролировать эмоции и давать волю лишь тем, немногим, что не причинят мне особого вреда. И не обернутся против. А остальные запирала, скажем так, в клетке. Иногда, приходит время, и в этой клетке не остаётся места, – предложения давались ей с трудом. Женщина будто доставала их с глубокого дна своей души, куда боится заглядывать даже она сама.       Глаза Джулии вновь наполнились слезами. Тревору стало её жаль, если такое слово применимо к беспощадной губительнице детских душ. Своё настоящее 'я', попытки которого вырваться из заключения он сегодня наблюдал, Сигсби зарыла глубоко внутри. Ей так было проще. По крайней мере, она старательно себя в этом убеждала.       Стэкхаус пересилил себя и сделал пару шагов в сторону женщины, едва стоявшей на ногах от морального истощения. Приблизившись, он аккуратно взял её за руку и замер, в ожидании ответной реакции. – Всё будет хорошо. Знай, что ты не одна, – Джулия была значительно ниже Трэвора, отчего ему пришлось немного нагнуться, чтобы губами коснуться её уха.       Сигсби не оттолкнула мужчину, а лишь сильнее сжала его руку. Она слегка привстала на цыпочки, дабы дотянуться до лица Стэкхауса и еле слышно шепнула: – Мне страшно. – Мне тоже.       Яркие солнечные лучи пробивались сквозь плотные шторы кабинета, а из приоткрытого окна дул тёплый летний ветер. – Всё под контролем. Мальчик спрыгнул с поезда в Дюпрее, Южная Каролина. Местный хозяин мотеля, один из наших подчинённых, установит за ним слежку. До нашего приезда Люк никуда не денется, – Стэкхаус весело выстукивал пальцами ритм по деревянной столешнице. Краем глаза он заметил салфетку, пропитанную слезами, которую Джулия, по всей видимости, забыла убрать. – Замечательные новости! Всё же, чуйка вас не подвела и беглец действительно был в поезде, – Тревор вновь покосился на единенственное напоминание о событиях прошлой ночи, и женщина незамедлительно переместила её в мусорное ведро. – Миссис Сигсби, я могу идти? Нужно обзвонить членов группы, которые отправятся в Дюпрей на захват. – Да-да, Стэкхаус, можете идти, – не отрывая глаз от каких-то бумаг, Джулия махнула рукой в сторону двери. – А, Тревор, подожди..те, – окликнула она почти вышедшего из кабинета мужчину. – То, что было здесь ночью... – Сигсби слегка замялась, словно ей было стыдно это вспоминать.       Стэкхаус прекрасно понимал, что именно она хочет сказать. Он изобразил, будто закрыл рот на замок, а ключ выбросил и, улыбаясь, вышел за дверь. Миссис Сигсби перевела взгляд на окно, слегка подняла уголки губ, и продолжила заниматься работой.