Морозные откровения

      В тот день шёл сильный снег. Буря и метель завывали под окнами, норовя пробиться внутрь жилищ и украсть застрявшие там крохи тепла. Комната была мягко освещена несколькими лампадами, приятный свет от которых шатался в такт ветряным порывам, освещая сидевших на полу мужчин с нескольких сторон. Первым оказался Сюэ Мэн. Скрестив ноги, он сидел на мягком ворсовом ковре, намереваясь выпить как минимум три десятка вина из бурдюка, пока рядом уже валялось около пяти пустых сосудов. Слева от него на животе скучающе лежал Мэй Ханьсюэ, жалея, что подписался на всё это.       — Может хватит уже? — подперев щёку рукой сказал Ханьсюэ, невольно задержавшись взглядом на изящных пальцах, что держали сосуд с выпивкой.       — Что? Ты пришёл сюда поиздеваться? — вздёрнув подбородок съязвил Сюэ Мэн. — Я тебя сидеть тут не заставляю! — тихо добавил он, словно опасаясь быть услышанным.       Заинтересовано склонив голову, Мэй Ханьсюэ молча забавлялся поведением друга. На его вечно надменное и недовольное лицо забрался пьяный румянец, делая юношу несколько мягче, что определённо точно стоило того, чтобы сидеть тут.       — Да ладно, пей сколько хочешь, только расплачиваться ты чем собираешься? — глумливо поинтересовался Ханьсюэ, состроив самое что ни на есть невинное выражение.       — Чем надо, тем и буду! Не мешай мне, — злобно ощетинился Цзымин, хотя в глазах на миг закралось беспокойство, что вынудило его ненадолго прекратить распивать вино.       Конечно, Мэй Ханьсюэ не собирался заставлять юного Птенца Феникса платить, но он не был бы собой, позволив тому молча топить в вине свои утраты. За последние несколько недель ситуация в мире не улучшилась; все были на взводе, ожидая лучшего, но готовясь к худшему. На самом деле где-то в глубине души Ханьсюэ искренне переживал и беспокоился за Сюэ Мэна, который в один миг потерял надежду на будущее. Однако единственное, что он мог для него сделать, это относительно молча сидеть рядом, выражая свою скрытую поддержку. Зная характер юноши, назови молодой человек настоящую причину нахождения рядом, то вмиг может расстаться с несколькими зубами без преувеличений.       Холодные порывы ветра так и норовили залезть в уют комнаты, разрушить его своей прохладой, оставив тяжёлый отпечаток тоски и печали. Под разбушевавшийся снегопад Цзымин сделал несколько глотков вина, отложив опустевший сосуд куда-то вбок. По его некогда напыщенному лицу полились слёзы, хотя казалось, что слёзные железы более не способны синтезировать их.       — Снова ты начинаешь, — сказал Мэй Ханьсюэ и, скрыв тяжёлый вздох, аккуратно погладил острые колени, облачённые в тёмные одежды.       — Что-то не устраивает — катись вон! — взорвался Сюэ Мэн, однако тёплую ладонь на ноге молча проигнорировал.       — Да-да, конечно, — без тени покорности согласился молодой человек, подползая ближе.       Ханьсюэ не до конца понимал, чего именно он добивался, но, когда расстояние между ним и стройным бедром друга сократилось до минимума, он тяжело уронил свою голову прямо на Цзымина, нагло пристроившись сбоку. Видимо выпитый алкоголь сказался и на нём, потому что на трезвую голову подобные фокусы он бы вытворял исключительно из соображения разгневать Сюэ Мэна, чтобы ходить, посмеиваясь с его смущённой реакции.       — Эй, ты чего? — юноша несильно ткнул друга в бок, отчего тот демонстративно фыркнул и перевернулся на спину. — Если хочешь спать, вынужден огорчить, я не подушка. Свали от меня!       — А вот и нет, — с чёртиками в глазах весело улыбнулся Мэй Ханьсюэ. — С тебя взимается плата за вино, а поскольку денег у тебя нет, то я предлагаю тебе побыть моей подушкой, — вернувшись в положение на живот, молодой человек вытянул свои руки вперёд, беззастенчиво навалившись на Сюэ Мэна.       Яростно сверкнув глазами, Цзымин поклялся себе, что когда-нибудь обязательно придушит этого несносного человека, однако в противовес своим мыслям слегка нервно погладил Ханьсюэ по его светлым волосам, что блестели тёплым жёлтым цветом, царившим вокруг. Улыбка застыла на губах Мэй Ханьсюэ, пока он пытался мысленно переварить произошедшее.       Увы, додуматься до чего-либо ему не дали, ведь в следующий миг та же рука начала трепетно перебирать шёлковые пряди волос, едва касаясь изящной шеи. Эти действия поистине застали врасплох; неловкие поглаживания, что так осторожно совершал Сюэ Мэн, оказались на удивление приятными. В своей голове Ханьсюэ сослался на их пьяный разум, отдавшись во власть момента и совсем немного ловких пальцев. Поначалу движения были резкими, дёргаными, словно их выполняющий никак не мог сообразить с какой стороны стоит подойти. И всё же вскоре резкость сменилась плавностью, дёрганность — безмятежностью. Героически вытерпев внутренние пощёчины за такое своеволие, Цзымин расслаблено откинулся на стену позади себя, наконец чувствуя умиротворение.       В это время Мэй Ханьсюэ изо всех сил старался подавить свой стон удовольствия. Из всех встречавшихся ему девушек ни одна не могла довести его до такого состояния, ведь он никогда не позволял кому бы то ни было касаться своих волос, что вызывало у него настоящий мандраж, который плавно перетекал в состояние крайней взвинченности, граничащей с искренним возбуждением. Поэтому Сюэ Мэн попал, не целясь, при чём чётко в яблочко. Не привыкший к чрезмерному самоконтролю как его брат Ханьсюэ всеми силами пытался скрыть свою дрожь, что выходило из рук вон плохо и не будь Цзымин сейчас в некой прострации, сей факт оказался бы раскрыт. Чем больше он терпел, тем нежнее и ласковей становились движения юноши, который совершенно точно не замечал изменений в молодом человеке. А вид у Мэй Ханьсюэ был довольно плачевным, тем и притягательным: покрасневшие глаза, алый румянец на щеках и ушах, закусанные до крови губы и тяжёлое учащённое дыхание, сопровождаемое неконтролируемой дрожью.       — С тобой всё в порядке? — внезапно донёсся голос Сюэ Мэна, что одной рукой держал дрожащие руки, а другой мягко придерживал падающие на лицо Мэй Ханьсюэ пряди. — Тебе плохо? Ты весь дрожишь.       «Спасибо, не заметил!», — мысленно огрызнулся Ханьсюэ, не желая открывать рот.       На самом деле Цзымин довольно давно заметил лёгкую нервозность Мэй Ханьсюэ, потому старался успокоить его своими ненавязчивыми движениями, но кто же знал, что это сделает только хуже. Ведомый чистейшими и искренними помыслами он сам того не зная довёл Ханьсюэ чуть ли не до ручки. Пауза затянулась, а волнение Сюэ Мэна становилось всё более ощутимым. К счастью, он прекратил гладить Ханьсюэ по волосам, что дало тому некую передышку, так что спустя довольно длительное время молодой человек наконец-то ответил:       — Нормально, — на одном дыхании выпалил Мэй Ханьсюэ, стараясь не допустить изменений в тональности.       — Да? А выглядишь весьма хреново, — ответил Цзымин, в последний момент проглотив продолжение: «…но мне так даже больше нравится».       Удивившись своим мыслям, Сюэ Мэн постарался больше вообще не смотреть на своего пока что друга, однако вскоре сдался. Задержавшись взглядом на раскрасневшихся ушах, он ласково провёл большим пальцем по краю ушной раковины, а остальными зарылся во вьющиеся локоны Ханьсюэ. В голове настойчиво пульсировали фразы: «Что ты делаешь?! С ума сошёл?», — которые оказались благополучно проигнорированы.       Только успокоившийся разум Мэй Ханьсюэ вновь сделался беспорядочным и разгорячённым до такой степени, что стал вырисовывать разнообразно грязные картины. Не замечая ничего вокруг, он всеми усилиями воли старался подавить своё страстное желание, что накатило в самый неожиданный момент. Хотя, сознаться честно, на его попытки без слёз не взглянешь. Видя, что Ханьсюэ снова задрожал в ещё более неистовой лихорадке, в голову Цзымина ударило необычное предположение.       — Ты дрожишь, потому что тебе нравится, когда кто-то касается твоих волос? — совсем шёпотом спросил Сюэ Мэн, стараясь не выдать своего неожиданного волнения.       «А ты догадливый!», — в голове ответил молодой человек, но в ответ едва заметно кивнул.       Юноша с любопытством сощурил взгляд и решил действовать дальше, проверяя порог Мэй Ханьсюэ. Сейчас его всецело поглотило давящее желание непонятно чего, однако Цзымин охотно списывал это на заполнивший кровь алкоголь. Оставив в покое горящее ушко, Сюэ Мэн всей ладонью залез в волосы Ханьсюэ и ощутимо сдавил у корней. От такой наглости Мэй Ханьсюэ едва не подавился, но пересилить себя и открыто заявить, что ему это не нравится, оказалось невозможно как минимум по причине того, что он чувствовал готовность растечься в лужицу от этого действия. Мэй Ханьсюэ точно знал: открыв рот, наружу вырвется мягкий стон услады, чего на данный момент он не мог себе позволить.       Видя внутренние переговоры на лице друга, Сюэ Мэн настойчиво не хотел сдаваться на начатом. Второй рукой он всё ещё держал подрагивающие руки, чтобы те не ходили ходуном. Запястья Ханьсюэ были тонкими и изящными, их легко можно перехватить несколькими пальцами; на коже цвета белого нефрита отчётливо виднелась сетка из вен, что от напряжения слегка вздулась. Отпустив волосы Мэй Ханьсюэ, Сюэ Мэн неспешно повёл рукой ниже к лопаткам, вырисовывая на спине непонятные круговые узоры. Накачанные мышцы подрагивали под тёплой ладонью юноши, а глаза Ханьсюэ заволокло туманом, отчего он пустым взглядом уставился на свои зажатые запястья. Казалось, что всё его самообладание вот-вот треснет по швам от приятных касаний Цзымина, которые шаг за шагом спускались ниже.       Лежать на животе было неудобно, а вставший член уже невозможно игнорировать. Ханьсюэ попытался встать, чтобы хоть чем-то облегчить себе пребывание в этом моменте, но крепкие руки Сюэ Мэна зажали с двух сторон, отрезая пути к манёвру. Каждая клетка в теле Мэй Ханьсюэ невообразимым образом реагировала на любое действие со стороны юноши, заставляя ещё глубже окунуться в пучину похоти и застилавшего взор желания.       Наконец твёрдая ладонь остановилась на пояснице молодого человека, вынудив того против своей воли приподнять зад. Вмиг все стоп-краны в голове Цзымина полетели к чертям, а взгляд скользнул по стройным ногам лежащего перед ним мужчины. Обведя глазами всё тело Ханьсюэ, Сюэ Мэн заглянул в красное, словно от перца, лицо молодого человека, отмечая для себя собственные изменения в нижней части тела. Конечно, они не укрылись от лежащего в недопустимой близости Мэй Ханьсюэ, в голове которого созрел план. Однако не успел он что-либо сделать, как его вновь схватили за волосы, только в этот раз несколько грубее и резче.       Такой неожиданной подставы от Цзымина он не ожидал, из-за чего с губ сорвался звонкий стон удивления и наслаждения. Внезапно Сюэ Мэн подскочил как ошпаренный, скинув молодого человека набок. Ранее противоречивые голоса в голове, спорящие над правильностью его действий, в унисон закричали: «Продолжай!», — чем ввели Цзымина в ещё больший ступор. Он стоял около стены и немигающим взглядом уставился на разлёгшегося на ковре молодого человека. Ханьсюэ был уверен, что внезапное осознание накроет юношу раньше, но, видимо, он переоценил его возможности.       — Так и будешь стоять истуканом? — насмешливо спросил Мэй Ханьсюэ, медленно поднимаясь с пола. — Мне кажется, ты уже раз десять меня раздел. Если сильно хочешь, предлагаю действовать, — шёпотом подначивал молодой человек, остановившись на расстоянии ладони от лица.       — Да кому ты нужен! Никто тебя раздевать не собирается, сам справишься, — фыркнул Сюэ Мэн, прикрывая смущение раздражением.       — О, так ты всё же хочешь, чтобы я разделся? — вкрадчиво поинтересовался Ханьсюэ, медленно приблизившись носом к носу Цзымина.       — Что? Нет! Этого я не говорил! — запаниковал юноша, растерянно бегая взглядом по лицу Мэй Ханьсюэ.       Молодой человек имел мягкую внешность, возможно, кто-то даже осмелится назвать его жеманным. Ровный нос с чуть вздёрнутым кончиком плавно переходил в прямой разлёт густых светлых бровей, что делали его выражение лица светлым и приятным. Глаза с разрезом ивовой листвы вызывали чувство сладости и доброты, а завораживающая голубо-зелёная радужка выглядела словно отражение зелени на водной глади. Распухшие от укусов пухлые губы были чуть изогнуты в постоянной улыбке, придавая Ханьсюэ дружелюбное и игривое выражение лица. Сюэ Мэн внимательно наблюдал, как из подзажившей ранки вновь начала течь кровь, и юркий язык неспешно прошёлся по нижней губе, чуть затягивая её в рот. Мэй Ханьсюэ прекрасно знал, что делал. Он видел пожирающий взгляд юноши напротив, чувствовал его желание собственным телом и терпеливо ждал, когда Цзымин согласится со своей тягой.       — Перестань думать больше нужного. Скажи, чего ты хочешь сейчас? — положив руку на причёску Сюэ Мэна, Ханьсюэ лёгкими касаниями развязал тому волосы.       — Я… — во рту пересохло, а всё тело от головы до пят покрылось мурашками.       — Ладно, повторяй за мной, — скомандовал Мэй Ханьсюэ, обхватив лицо собеседника в ладоши. — Поцелуй меня.       — …Поцелуй м-меня? — неуверенно пробормотал юноша, убегая от прямого взгляда.       — Хороший мальчик! — молодой человек одобрительно кивнул и сократил дистанцию до минимума.       Мэй Ханьсюэ на пробу прижался к губам Цзымина, что затаив дыхание разрешал делать с собой что угодно. Он влажно облизал нижнюю губу на красивом лице перед собой, нежно втягивая её в себя. Чувствуя, как Сюэ Мэн мнётся в нерешительности, Ханьсюэ завёл руку за голову юноши, не позволяя тому отстраниться. Обхватив того свободной рукой за талию, Мэй Ханьсюэ принялся всё более настойчиво углубляться в поцелуй. Он на пробу толкнулся языком, желая продвинуться дальше, что смущённый до безумия Цзымин ему позволил. Ханьсюэ принялся изучать ровный ряд зубов, обводя чуть ли не каждый своим скользким языком. Жаждая большего, он неосознанно начал гладить тонкую талию, вдавив юношу в стену.       Очнувшийся Сюэ Мэн завёл свои руки за голову молодому человеку, нежно сдавил корни волос Мэй Ханьсюэ, что вызвало у того слабый стон, запрокидывая его голову и неспешно разорвал поцелуй, образовав паутину слюны. Уставившись в лицо перед собой затуманенными глазами, Цзымин притянул Ханьсюэ обратно, в этот раз пытаясь целовать его самостоятельно. Не имея абсолютно никакого опыта, юноша старался подражать действиям друга (друга ли?), чем вызвал у того мягкую улыбку в уголках губ.       Ценя рвение Сюэ Мэна, Мэй Ханьсюэ не спешил забирать инициативу, хотя руки чесались. Позволив Птенцу Феникса вытворять всё что угодно, он решил зайти дальше. Руки сами спустились на пояс верхних одежд, развязывая его, однако такое своеволие не могло укрыться от Цзымина, отчего тот чуть сильней потянул Ханьсюэ назад за светлые локоны.       — Х-хватит тискать мои в-волосы, — с заминками сказал Мэй Ханьсюэ, пытаясь вырваться из крепкой хватки.       — Не хочу, — ответил юноша и свободной рукой завёл прядь волос за ухо молодого человека.       — Где ты набрался таких ответов? Не так я себе это представлял, — горестно вздохнув, высказался Мэй Ханьсюэ, но смысл сказанного дошёл до него тогда, когда отнекиваться стало поздно.       — Представлял? — искренне удивился Сюэ Мэн, отпустив от неожиданности Ханьсюэ. — Стоп, ты серьёзно представлял, что мы… ну… что мы вот так вот будем…       — Да, и что с того? Нельзя что ли? — нервно дёрнув плечом, насмешливо поинтересовался молодой человек, натянув маску безразличия. — Я ж к тебе в кровать не лез.       — Но хотел.       — Но не лез.       В голове Цзымина медленно крутились шестерёнки, пытаясь собрать воедино головоломку с чувствами, а пьяный разум вмиг стал трезв как стёклышко. Если говорить откровенно, из всех встречавшихся ему людей Мэй Ханьсюэ был наиболее приятным, хотя эта мысль являлась слишком глубоко запрятанной и лишний раз не показывалась. Да, несомненно, он красив, привлекателен, симпатичен и много других синонимичных прилагательных. Даже этот местами чрезмерно заискивающий тон не так уж и сильно отталкивал, однако с этим открытием Сюэ Мэн ещё готов поспорить сам с собой. Но всё же…       — Расслабься, если считаешь, что это было пьяной ошибкой, я пойму. Можем просто забыть, — предложил Ханьсюэ, наблюдая за изменениями лица Цзымина.       Сказать по правде, Сюэ Мэн симпатизировал молодому человеку уже довольно долго, однако дальше собственных фантазий и постепенно изменившегося выбора девушек для совместного времяпровождения ничего не пошло. Мэй Ханьсюэ точно знал, что его мечтам суждено остаться в голове, потому даже не пытался что-либо предпринимать. И тут ему под нос подсовывают предмет его симпатии, красиво сервируют стол и несут его на блюдечке: не связанного — добровольно. Конечно, после такой приятной подачи тарелки принято вылизывать до блеска, чем, собственно говоря, Ханьсюэ и хотел заняться. Но даже самый идеальный план имеет погрешности, а тут вообще никакого плана не было, одно стремление. Поэтому, скрипя сердцем, Мэй Ханьсюэ пришлось пересилить своё желание и предложить забыть всё, ведь пользоваться людьми без их явного согласия он не собирался. Да, неприятно, что так вышло, хотя один маленький кусочек с блюдца ему всё же перепал, а этого более чем достаточно.       — Кхм… Я… я не считаю это пьяной ошибкой, — едва слышно промямлил Цзымин, всячески избегая глаз цвета океана.       — О, ого, — изумлённо вскинув брови, бросил Ханьсюэ. — В таком случае, продолжим? — нежным шёпотом предложил молодой человек, обхватив собственными пальцами острый подбородок.       — Угу, — согласился Сюэ Мэн, прикрывая свои выразительные глаза длинными ресницами.       Мягко улыбнувшись, Мэй Ханьсюэ вновь припал к пышным губам юноши, по-хозяйски обхватив того за талию. В этот раз поцелуй оказался более нетерпелив, а обоюдное желание тёрлось друг о друга. Цзымин плавно вернул руку к светло-золотистым локонам молодого человека, придвигая его ближе к себе. Страстная жажда циркулировала по кровеносной системе, пока два тела сцепились во влажном поцелуе, через который оба выражали свои сокровенные мечтания. Не отвлекаясь ни на миг от своего занятия, Ханьсюэ стал резко раздевать Сюэ Мэна. После недолгой возни с поясом первым делом на пол полетели верхние одеяния ханьфу, следом отправилась тёмно-синяя рубаха, оставив на теле лишь исподнее. Чтобы не отставать, Цзымину пришлось также избавить Мэй Ханьсюэ от одежды. Слой за слоем Сюэ Мэн небрежно снимал шёлковые одеяния, ни на миг не разрывая влажный поцелуй. Когда воздух в лёгких был на исходе, молодые люди неспешно отстранились, сотрясая воздух своим тяжёлым дыханием, полным вожделения.       Залюбовавшись хорошо сложенной фигурой Мэй Ханьсюэ, Сюэ Мэн пропустил момент, когда оказался повален на мягкую кровать, застеленную длинным белым мехом какого-то зверя, обитающего в здешних краях. Не дав ему опомниться, Ханьсюэ подрагивающими от предвкушения пальцами стянул с себя нижние белье, помогая лежащему в ступоре юноше также избавиться от лишнего. Цзымин инстинктивно попробовал прикрыться, но тонкие пальцы Ханьсюэ не позволили этого сделать, схватив юношу за руку. Пристроившись сбоку, Мэй Ханьсюэ навалился сверху, беззастенчиво любуясь открывшимся видом: развитые грудные мышцы с розовыми бусинами тяжело вздымались под хриплое дыхание их обладателя, чётко очерченные линии косых и поперечных мышц складывались в притягательное зрелище, выступающие ключицы так и манили прикоснуться к ним губами, оставив характерный след.       — Перестань пялиться, дыру прожжёшь, — пробубнил себе под нос Сюэ Мэн, повернув голову куда-то в бок.       — Ничего не могу с собой поделать, вот нравится смотреть и всё! — с лучистой улыбкой ответил Ханьсюэ, наклоняясь ниже.       Не медля ни секунды, Мэй Ханьсюэ нетерпеливо облизнул шею Цзымина от ключиц к ярко выраженной линии челюсти, оставив лёгкий поцелуй недалеко от розоватого ушка. Переключив внимание на него, Ханьсюэ вобрал в свой рот персиковую мочку, нежно посасывая её. Находящийся в оцепенении Сюэ Мэн мелко задрожал, захлёбываясь от накативших ощущений. Прочувствовав реакцию юноши, Мэй Ханьсюэ провёл рукой по его груди, едва касаясь вставших сосков. Медленно выпустив изо рта раскрасневшуюся мочку, он чувственными поцелуями спустился ниже к ключицам, уделяя им должное внимание. Своими длинными пальцами Ханьсюэ обхватил бугорок с множеством нервных окончаний на груди, слегка прокручивая его.       — А-ах… — то ли от неожиданности, то ли от наслаждения гортанно простонал Цзымин, впившись в меховое покрывало до побелевших костяшек.       Удовлетворённый такой реакцией Мэй Ханьсюэ неторопливо повторил движение, медленно спускаясь влажными губами ниже к груди. Ласкать один сосок было бы слишком нечестно, потому молодой человек, высунув кончик языка, обвёл им по ореолу чувствительного бугорка с другой стороны, рукой не прекращая щипать и тискать разбухшую розоватую бусину. Хриплое дыхание с прерывистыми стонами заполнило всю комнату, поднимая общий градус в пространстве между ними. Для никем не тронутого Сюэ Мэна подобные прелюдия уже были верхом всего возможного, поэтому, когда Ханьсюэ оставил в покое изласканную грудь, Цзымин хотел было вздохнуть с облегчением, чего ему благополучно не дали сделать. Мэй Ханьсюэ одним ловким движением перекинул свои длинные стройные ноги через уже разморённого Сюэ Мэна, мгновенно оседлав его. Совершенно нарочно он потёрся задом о вставший член юноши, с удовольствием слушая громкий изумлённый стон наслаждения.       Для Сюэ Мэна происходящее выходило за рамки его понимания. Он лежит голый с ясным ощущением возбуждения, на него сверху навалилось такое же нагое тело с молочно-нефритовой кожей и также с каменным стояком весьма внушительных размеров. Лучше б он туда вообще не смотрел. Запрокинув голову назад, Сюэ Мэн с таким увлечением стал рассматривать потолок, что чётко слышал каждый вздох сидевшего сверху молодого человека. Видимо не слишком уж и увлечённо он рассматривал. Взгляд невольно скользнул по длинным рукам Мэй Ханьсюэ, которыми тот держался за его крепкие плечи, с удовольствием отмечая каждую родинку и россыпь веснушек в нескольких местах. Не зная, куда деть свои вспотевшие ладони, Цзымин на пробу прошёлся ими по утончённым ногам, с выраженными от постоянных тренировок квадрицепсами. Старательно не засматриваясь на прекрасно сложенное тело перед глазами, юноша начал осторожно водить руками по бёдрам Ханьсюэ, поднимаясь выше. Огладив выступавшие тазобедренные косточки большими пальцами, он бросил короткий взгляд на лицо друга, пообещав себе особо не засматриваться, хотя представшая перед ним картина этому не способствовала. На светлой коже проступил характерный для возбуждения румянец, он плавно тёк с выраженных скул вниз до изящной лебединой шеи, распространяясь по всей площади горла. Изумрудные глаза были едва прикрыты дрожащими ресницами, а манящие персиковые губы оказались закушены во избежание слышных стонов.       По началу в планы Ханьсюэ входило лишь немного поиграться с ничего не понимающим Сюэ Мэном без желания трахнуть его. Однако сейчас, хоть последнее всё ещё не является желанным для молодого человека, остановиться только лишь на поддразнивании вылилось в непосильную задачу. Потому что, как выяснилось, вечно мнущийся от стеснения в вопросах интимной близости юноша довольно ловко и быстро адаптируется. Конечно, обязательно надо познакомить Цзымина с красотой оральных ласк, что до звёзд в глазах приносят удовольствие, но можно поступить иначе и попробовать часто возникавшую в голове Мэй Ханьсюэ идею.       Мэй Ханьсюэ прекрасно знал, как это — навалиться на кого-то и вдалбливать собой в постель. Бесспорно, в этом контакте всё зависит от Ханьсюэ, ему не приходиться покорно следовать и подставляться, можно просто удерживать всю ситуацию под своим строгим контролем, не позволяя другим претендовать на ведущую роль. Однако в своих глубоких думах Мэй Ханьсюэ мечтал, чтобы кто-то приятный его глазу взял и вытворял все эти действия с ним. А если кратко, молодой человек хотел занять ведомую позицию. После неоднократных встреч с Сюэ Мэном это желание укрепилось, хотя он прекрасно понимал, что для неопытного Птенца Феникса подобная интимная связь являлась чем-то постыдным и не стоящим упоминания. Потому, затолкав свою бестолковую тягу к новому опыту, Ханьсюэ с огорчённым вздохом отослал эту идею на затворки сознания.       И всё же кто мог знать, что в один морозный вечер, его желание может быть исполнено. Да, в начале всё равно бразды правления окажутся в руках Мэй Ханьсюэ, но в дальнейшем ничто не мешает скинуть их на смущающегося от любого поползновения Цзымина. Выстроив в голове заманчивую картинку, Ханьсюэ стремительно направился к её воплощению в реальность. Сидя верхом на пристально наблюдавшим за каждым его вздохом Сюэ Мэне, он в который раз склонился к застывшему от предвкушения лицу юноши, осторожно закусив пышные сладкие губы. В этот раз никаких случайно нарочных задеваний задом не случилось, Мэй Ханьсюэ лишь властно целовал Цзымина, пока тот крепко удерживал его за тонкую талию. От этой хватки перед глазами плясали звёзды, вырисовывая своими силуэтами постыдные для невинных глаз картины, пока бешено колотящееся сердце стучало в висках, сливаясь со звуками томных вздохов, гуляющих по комнате.       Член болезненно пульсировал, приводя разум молодого человека в ещё большее смятение. Он нервно двинулся своими ягодицами ближе к паху юноши, бегло прикоснувшись к твёрдому стволу. С уст Сюэ Мэна слетел тихий стон наслаждения прямо в мокрый поцелуй, от чего Ханьсюэ мысленно отвесил себе оплеуху за то, что не додумался сделать с Цзымином нечто подобное раньше.       Разорвав их сплетённые вместе губы, Сюэ Мэн окинул взглядом разместившегося сверху Мэй Ханьсюэ, скользя от светлой упругой груди ниже к хорошо выраженному прессу, откуда глаза сами направили его в лобковую зону, где уже можно было рассмотреть гладкую головку, истекающую природной смазкой. По правде говоря, размеры молодого человека оказались внушительнее, чем он думал. Сюэ Мэн хоть и никогда не дышал рядом с девушками, но кое-какие знания о физической близости у него были. Чисто теоретически, по скромному предположению Цзымина, этот большой и внушительный член вряд ли будет приятно чувствовать в себе, хотя все, кому не попадя, твердят: секс — это райское наслаждение. Ага, конечно. Невольно на его лице отобразился страх, что никак не могло укрыться от следящего за всем Ханьсюэ.       — Тебе нечего бояться, — почти нежно сказал Мэй Ханьсюэ, — я входить не буду. На твой счёт у меня другие планы, — поиграв пару раз своими выразительными бровями, он завёл руку под подушку рядом, доставая оттуда бутылёк с маслом. — Всё, что от тебя требуется, это выполнять мои указания. Поскольку это твой первый, я так понимаю, раз, позволь мне пока поруководить немного. В дальнейшем обещаю: будешь действовать на своё усмотрение. Договорились? — со светлой улыбкой Ханьсюэ мягко провёл рукой по заалевшей скуле Сюэ Мэна.       — Допустим, — с подозрением уставившись на друга, ответил Сюэ Мэн.       В голове Цзымина сейчас творился хаос. Бегающие из стороны в сторону мысли накладывались четырёхмерными слоями, путаясь между собой, чем усложняли понимание происходящего. Вот вроде надо скинуть разморённого Мэй Ханьсюэ с себя, громко наорав за эту вопиющую наглость, после чего, гневно сверкая глазами, укрыться где-нибудь в недоступном месте и не подпускать молодого человека к себе целых десять жизней. Однако вопреки этому, все раздражённые высказывания составляли не более пяти процентов от общей массы дум. Иными словами, предложения об окончании всех поползновений оказались в меньшинстве, что ещё больше сбивало с толку. Наиболее ярко шумели идеи, в которых об завершении этого контакта не могло идти речи. Каждая вторая мысль кричала: «Не прекращай действовать!». Подчинившись стадному инстинкту, Сюэ Мэн сделал выбор в пользу большинства, таким образом следуя за предложением о продолжении.       Тем временем Ханьсюэ морально настраивал себя на принимающую позицию. Конечно, он был прекрасно осведомлён обо всех тонкостях секса с мужчинами и не раз имел опыт общения с подобными людьми. Ко всеобщему удивлению много кто предполагал, что Мэй Ханьсюэ относится к обрезанным рукавам. Возможно, на это мнение влияла его бесспорно привлекательная внешность, граничащая с женской нежностью, хотя на счёт последнего описания дискутировать можно бесконечно долго. Наконец набравшись смелости, молодой человек попытался приподняться, но цепкий захват его талии не позволил совершить задуманное.       — Мэн-эр, я понимаю, что держать меня довольно приятно, однако не мог бы ты ненадолго ослабить хватку? — кротко погладив ладони юноши, попросил Ханьсюэ.       — Пф, да кому ты нужен, — Цзымин тихо фыркнул в ответ на столь громкое заявление, весьма неохотно отпустив молодого человека.       — Конечно-конечно, — искренне улыбаясь сказал Мэй Ханьсюэ. — Сядь, пожалуйста.       — Это ещё зачем?       — Надо.       — Для чего? — не унимался юноша.       — Меньше вопросов, просто сядь.       Демонстративно закатив глаза, Сюэ Мэн неспешно выполнил просьбу, облокотившись на изголовье кровати. Подивившись такой покорности, Ханьсюэ в голове отметил, что личность Цзымина чрезмерно многогранна, словно октеракт, а это не могло оставить равнодушным.       Заглянув в кофейные глаза юноши, Мэй Ханьсюэ мысленно выдохнул и со знанием дела открыл бутылёк масла. Прохладная жидкость медленно вытекла на его ладонь, наполнив комнату сладким запахом жасмина. Он равнодушно наблюдал за скользящей по руке струйке, что проворно стекала ниже. Во избежание потерь нужных капель, Ханьсюэ спешно отложил в сторону пока ненадобные остатки органических соединений и облокотился чистой рукой на плечо Цзымина, заведя вторую руку себе за спину, разместив её близко к промежности. Как оказалось, его моральной подготовки оказалось недостаточно и каждым приближением неотъемлемого момента воздух сдавливал лёгкие. Тяжело дыша, Мэй Ханьсюэ наконец собрался с духом и, нащупав анус, аккуратно надавил на него, погрузив скользкий палец по первую фалангу. Теперь предстояло привыкнуть к ощущениям, потому что это оказалось несколько неприятнее, чем он думал. Чувство инородного объекта в заднем проходе никак не покидало его, но упёртый в своём желании Ханьсюэ несмотря ни на что собирался продолжать. Кинув беглый взгляд на наблюдавшего с придыханием Сюэ Мэна, Мэй Ханьсюэ ещё крепче вцепился в юношу, словно хватаясь за соломинку. Мысленно досчитав до десяти, Ханьсюэ с громким вздохом продвинул палец глубже, стараясь действовать неспешно, не вредя себе. Когда палец оказался полностью погружён, он с тяжёлым выдохом опустил голову на плечо Сюэ Мэна, зажмурив глаза от болезненного чувства наполненности.       Видя его состояние, юноша не удержался и погладил чувствительного в такой момент Ханьсюэ по голове. С губ молодого человека донеслось приятное мычание, словно он изо всех сил старался подавить свой стон, что не укрылось от внимательного к тонкостям Сюэ Мэна. Не прекращая успокаивающие поглаживания, он мягко опустил вторую руку на спину друга, неторопливо ведя ладонью вверх-вниз по хребту. Разомлённый этим вниманием Мэй Ханьсюэ осторожно попытался добавить второй палец, что удалось ему лишь спустя длительное уговаривание самого себя. Привыкнув к ощущению наполненности, Ханьсюэ постарался двигать внутри на манер ласкания женщин, потому что в его голове картинка была примерно одинаковой. От растягивания самого себя по комнате гуляли влажные хлюпающие звуки, создаваемые растительным маслом при взаимодействии с тонкими пальцами.       Не прекращая своего занятия, он плавно повёл носом по шее юноши, мягко коснувшись губами наружной яремной вены. Проложив дорожку из сухих поцелуев до линии челюсти, Мэй Ханьсюэ оставил яркий засос под костью, любуясь проделанной работой. В поощрение его действий Сюэ Мэн ласково надавил на поясничные ямочки, осторожно массируя их. Разнеженный под приятными действиями Цзымина, Ханьсюэ с удивлением отметил, что Сюэ Мэну ничего говорить не надо, и тот сам прекрасно знает где и как надавить, чтобы ему было хорошо.       Хотя на самом деле Сюэ Мэн поступал скорее интуитивно, ежели с чётким знанием дела. Он видел, что молодому человеку болезненно делать с собой что-то, чему юноша не дал названия, а потому единственное здравое решение это постараться расслабить Мэй Ханьсюэ. Исходя из сделанного ранее, Цзымин с точность всё повторил, не забыв про чувствительные волосы его нынешнего партнёра, если так можно сказать. К счастью, идея сработала и теперь процесс действий Мэй Ханьсюэ пошёл легче.       Незаметным образом к общей численности пальцев добавился третий, однако на этот раз сильного дискомфорта не ощущалось. Проработав ещё некоторое время свой проход, Ханьсюэ неожиданно для находящихся в комнате парней протяжно простонал, выгнувшись в пояснице. Он почувствовал, как громко сглотнул Цзымин, а тёплая ладонь буквально вцепилась в его талию. Конечно, молодой человек слышал про точку с множеством нервных окончаний, весь кайф от которой можно испытать посредством секса с мужчинами, однако в этот момент его чувства перепрыгнули все ожидания. Это ощущение оказалось крышесносно. Решив не останавливаться на начатом, Мэй Ханьсюэ повторил толчки в растянутые и податливые стенки, вновь задев простату. Продолжая трахать себя пальцами, он пропустил момент, когда его грубо потянули за волосы, заставляя поднять голову. Свободной рукой Ханьсюэ вцепился в плечо Сюэ Мэна, оставив небольшой след от ногтей, пока юноша до боли оттягивал корни светлых локонов.       — Боже, ты бы видел себя сейчас, — с хрипотцой сказал Цзымин, заглядывая в глубокие океаны глаз.       В этот момент взгляд Мэй Ханьсюэ выглядел слишком потеряно и в то же время он, казалось, познал суть всего мира. Единственное, о чём он сейчас мог думать, как его с силой заваливают на спину и без предупреждения входят на всю длину. Мэй Ханьсюэ даже представить себе не мог, до каких мыслей доведёт его недавнее своеволие. Однако он прекрасно понимал, что ещё рано. Пока неопытный Сюэ Мэн не погрузится вместе с ним в красоту разврата, ожидать нечто такое, словно прихлопнуть комара салфеткой — невозможно. Поэтому до поры до времени всё придётся брать в свои руки. Дотронувшись в последний раз до своей чувствительной точки, Ханьсюэ вытащил пальцы с чётким намерением попробовать нечто существеннее и габаритнее. От внезапно образовавшейся пустоты он испытал невыносимую жажду большего, однако продолжить ему снова не удалось из-за хватки влившегося в процесс юноши.       — Мэн-эр, Мэн-эр, — спешно позвал Ханьсюэ, жалобно взглянув в лицо Цзымина, — я так больше не могу. Отпусти меня ненадолго, я сейчас всё сделаю!       — А что, если я не отпущу? — издевательски поинтересовался Сюэ Мэн, сильнее намотав на руку волосы молодого человека.       — Ничего, просто послушай меня, ты же обещал выполнять мои указания сегодня, — торопливо пробормотал Мэй Ханьсюэ.       — Не обещал, — возразил юноша, но руку медленно убрал, чтобы в следующее мгновение отвесить шлепок по заднице партнёра.       С губ Ханьсюэ слетел томный звук райского наслаждения, разорвав все связи Цзымина с реальностью. На задней стороне прикрытых век отобразилась соблазнительная картина, которую можно воплотить в жизнь, хотя уверенности в её безошибочности не было. К сожалению, юноша понятия не имел, что нужно делать во время физической близости с мужчиной (хотя на девушек это также распространяется), но смутное представление про контакт подобного рода у него было благодаря брату. Не в силах больше сдержать самоконтроль, он грязно выругался, жёстко схватил молодого человека за бока и одним нетерпеливым движением насадил того на себя, совершенно не заботясь о корректности выполнения своих действий. В голове всё ещё раз на сто возникали слова совести, что говорила о какой-то неправильности и поспешности происходящего. Конечно, Сюэ Мэн послал свою совесть на хуй.       — Ай-а-ах! — от неожиданности вскрикнул Мэй Ханьсюэ, звонко ударив Цзымина по руке. — Эй, про… про такое… заранее… говорят! Чёрт, а ощущения не самые п-приятные, если что… — тяжело дыша, добавил он, мысленно благодаря себя за предварительно длительную растяжку.       — Извини, не подумал, — промямлил юноша, успокаивающее поглаживая напряжённую спину молодого человека.       Для Сюэ Мэна, касавшегося своего члена от силы раза три, подобное развитие событий оказалось мучительно приятным. То, как Ханьсюэ сжимал его внутри, вскружило голову, унося её на край Земли. До одури хотелось повалить партнёра на спину и начать двигаться, вбиваться в его тугое нутро, пока оба не смогут два слова связать от громыхавшей похоти. Слушать несдержанные стоны из этих красивых, пышных и распухших от постоянных укусов губ. Продолжать их целовать, играться с ними, а потом резко выйти, перевернуть Ханьсюэ на живот и дёрнуть до звёзд перед глазами за волосы, второй рукой отвешивая увесистые шлепки по круглым ягодицам.       — Мэн-эр, о чём ты… о чём ты там думаешь? — поинтересовался Мэй Ханьсюэ, заметив потерянное в облаках выражения лица на Цзымине.       И Сюэ Мэн ответил. Сказал, как есть. Без утайки и преувеличений, чётко и внятно сообщив, что он хочет сделать с Ханьсюэ. В этот момент вид молодого человека надо было видеть: его пунцовое лицо зарделось ещё больше, на густых ресницах подрагивали слезинки похоти, изумрудные глаза сверкали от одному Мэй Ханьсюэ понятной радости, а закушенные в предвкушении губы добавляли целостности в столь захватывающую дух картинку.       — Твою мать, что я вообще несу, — внезапно накатившее осознание забралось в голову Цзымина, явно решив подставить его.       — Ну-ну, чего ты? Так же хорошо шло! — с довольной ухмылкой подбодрил его Ханьсюэ.       — Заткнись, — сконфужено фыркнул юноша.       — А ты заткни, — с вызовом сказал партнёр, проведя бледными пальцами вдоль торса Сюэ Мэна.       От подобной наглости в иное время Цзымин давно б уже прошёлся кулаком по приторно красивому лицу Мэй Ханьсюэ, разукрасив его в несколько оттенков фиолетового. Сейчас, безусловно, подобная мысль вертелась в голове, но делала это так ненавязчиво, что даже рассматривать не хотелось. Мысленно взвесив многочисленные «за» и для приличия парочку «против», юноша осознанно клюнул на уловку Ханьсюэ. Он тихо выдохнул и перехватил руку молодого человека, поднося ладонь к своим губам. Не в силах смотреть тому в глаза, Сюэ Мэн принялся дотошно выцеловывать каждый миллиметр пальцев партнёра.       Для Мэй Ханьсюэ подобное стало приятным сюрпризом, ведь он даже не мог представить себе подобный исход событий. Поначалу молодой человек хотел вмешаться, намекнув на нечто более важное в нынешней ситуации. Но все эти мысли разлетелись вдребезги, когда Цзымин целенаправленно толкнулся в Ханьсюэ, отправив того гулять от наслаждения по Небесам. Особо не церемонясь, юноша ущипнул Мэй Ханьсюэ за ягодицу, изучая озадаченное выражение на его лице. Удивительным оказалось то, с каким удовлетворением Сюэ Мэн наблюдал за ним, считывая нахмуренные брови и пролёгшую меж ними складку. Положив руку молодого человека себе на плечо, Цзымин осторожно провёл пальцем по ровному носу до лба, разглаживая хмурый вид Ханьсюэ.       Наконец привыкнувший к ощущениям Мэй Ханьсюэ томно выдохнул и слегка нетерпеливо заёрзал на Сюэ Мэне, явно прося продолжения. К счастью, Птенец Феникса оказался не глуп и сразу раскусил план молодого человека. Действуя без задней мысли, юноша попробовал приподнять Ханьсюэ, после чего с нажимом усадил обратно. Для Мэй Ханьсюэ это чувство оказалось сродни тёплому источнику, в который хотелось погрузиться полностью, распластаться там и не выходить. И пока на улице вовсю завывала вьюга, своим холодом пронзая всё живое на её пути, температура в комнате с каждым тихим и не очень вздохом раскалялась сильней. Вкусивший сладость интимной близости Сюэ Мэн с каждым разом вбивался сильней и раскрепощённей. Удерживая партнёра горячими ладонями за талию, он то приподнимал его, то вновь опускал, заставляя скакать без продыху.       Ещё несколько минут сидения в подобном положении и Ханьсюэ впервые кончит, не прикасаясь к себе. Раньше его никто не держал так — властно, жёстко, грубо. Осознание того, насколько подобное ощущение доминирования над ним может быть приятным, оказалось удивительным сюрпризом. Пожалуй, сейчас он мог понять своих многочисленных знакомых девушек, что так заводятся от наездной позы. Его член болезненно пульсировал, истекая предэякулятом. Набравшие безумную скорость толчки с влажным хлюпаньем разносили звуки горящей страсти по округе, заставляя невольно вслушиваться в эту мелодию. Громкие и несдержанные стоны молодого человека постепенно начали сменяться тихим мычанием и поскуливанием в пышные губы юноши. Слившись языками в безудержном поцелуе, Мэй Ханьсюэ мечтал, чтобы этот момент никогда не заканчивался. Любое прикосновение Сюэ Мэна разжигало в его груди пламя, способное разорвать Небеса на несколько осколков. Цзымин дерзко кусал Ханьсюэ, медленно скользя языком вниз по лебединой шее, оставив несколько особо ярких засосов над ключицей. Такие ласки не могли пройти зря и в ответ Ханьсюэ нежно поглаживал тёмные волосы Цзымина, всё охотнее подставляя горло. Каждый раз, когда Сюэ Мэн искусно задевал чувствительную простату, Мэй Ханьсюэ аж подпрыгивал от удовольствия, начиная смелее насаживаться самостоятельно.       — Такое ощущение, будто ты всю жизнь так скачешь, — выдохнул Цзымин в розоватое ушко партнёра.       В ответ ему прилетело нечто на подобии согласия, а вроде и отрицания, однако потерявшийся в ощущениях Ханьсюэ не был способен говорить что-либо, кроме невнятного бормотания о том, как ему сейчас хорошо. Пожалуй, молодой человек безумно сильно жалел, что не пробовал ублажить себя пальцами хоть раз. Конечно, эффективность этой ласки ни в какое сравнение не шла с чувством болезненной наполненности от чего побольше, однако не всё сразу.       Продолжая вбиваться в нежные стенки Мэй Ханьсюэ, Сюэ Мэн лишь сильней сжал тонкую талию партнёра, слушая его тяжёлое дыхание. Оставив мягкий поцелуй на ключице молодого человека, Цзымин поднял руку, заведя её в густые светлые волосы, сжав у основания. В этот момент Ханьсюэ был готов отдаться этому человеку полностью, вручив тому в руки своё сердце и душу. Он доверил ему свои чувства, сочащиеся через выразительные глаза цвета морской глади, доверил себя физически, позволяя Сюэ Мэну властвовать над собой. Мэй Ханьсюэ хотел, чтобы Цзымин понял его эмоции и истолковал их правильно. Да, там была и эгоистичная жажда находиться рядом, и надёжно скрытая преданность, и влюблённость, дошло вплоть до мазохистских наклонностей в погоне за ответной симпатией. Мэй Ханьсюэ хотел быть желанным и полезным тому, в ком он нуждается больше еды и воды. Сейчас Ханьсюэ твёрдо решил: если его чувства не примут и бросят, то там тому и быть, однако в ином случае юноша мог и не надеяться, что останется хоть когда-то один.       К счастью, от внезапного откровения его спас звонкий шлепок по заднице. Мэй Ханьсюэ вскрикнул от неожиданности, пока юноша всё сильней насаживал его на себя, чередуя ритмичные толчки тяжёлыми ударами по мягкой плоти. От такого напора перед глазами у Ханьсюэ поплыли размытые очертания находящихся рядом предметов, а в голове загудело от колотящегося в неистовом ритме сердца. Сжав в себе до боли член юноши, Мэй Ханьсюэ таки кончил без рук, мысленно улетая за пределы экзосферы.       Обессилено рухнув на Сюэ Мэна, он пропустил момент, когда Цзымин с глухим стоном излился прямо внутрь, испытав свой наиболее сильный оргазм из всех тех немногих. Пролежав так, казалось, целую вечность, Ханьсюэ неспешно завалился слева от юноши, положив свою голову тому на плечо. Из-за этой нежданной нежности Сюэ Мэн поначалу растерялся, не зная куда девать себя, но вскоре молча погладил расслабленного партнёра по волосам, проведя рукой между лопаток, постепенно спускаясь ниже. Он посмотрел в изящное лицо молодого человека, стараясь запечатлеть в своей памяти сей уставший и умиротворённый образ.       — Мэн-эр, — в редкой для него мягкости позвал Мэй Ханьсюэ, приподнявшись на локтях и заглядывая в тёмный янтарь глаз. Он заранее знал, что проиграл ещё тогда, когда решил завести личное знакомство с Цзымином. — Ты нравишься мне, я хочу тебя. Разреши мне быть с тобой рядом, разреши помогать, пожалуйста, — должно быть, недавний алкоголь выбил из него весь образ льстеца и дамского угодника, раз уж он позволил своим чувствам взять вверх в этой схватке.       — Что?.. — обескуражено хлопнув ресницами, сказал Сюэ Мэн. — Подожди, ты… ты сейчас шутишь, да? — на его лице читалось смятение и неуверенность, что он правильно всё понял.       Несомненно, Цзымин знал, что хорош собой. Но одно дело иметь высокое самомнение, а совсем другое слышать это от других. И не просто от каких-то там абстрактных «других», а именно от Мэй Ханьсюэ, что славился своим бросанием слов на ветер. Не счесть сколько доверчивых девичьих сердец было разбито из-за пустых обещаний и это наталкивало на мысль: он вновь говорит несерьёзно. Скорее всего, Ханьсюэ всего-то искал развлечения на одну ночь, а поскольку в нынешней ситуации хаоса развеяться за пределами Дворца Тасюэ почти невозможно, под рукой как нельзя кстати оказался неискушённый и непорочный Сюэ Мэн, которым можно в случае чего воспользоваться. Подобный вывод когтями впился в сердце, заставив юношу поморщиться от обиды. Конечно, он ведь думал, что его недавно обнаруженная симпатия взаимна. Ха, наивный! Цзымин скорее примет за правду в миф о том, что во времена первозданного хаоса Вселенная по форме напоминала огромное куриное яйцо, в котором зародился первопредок Паньгу.       — Знаю: из моих уст это звучит… неправдоподобно, поэтому я и не прошу тебя верить мне на все сто, однако…       Однако Ханьсюэ так или иначе намерен оставаться рядом, пока у него будет хватать на это сил. Он не собирался до слёз уговаривать Сюэ Мэна доверять ему, ровно как и спорить сейчас он оказался не в состоянии.       — Однако — что? — грубо спросил Цзымин, идя вразрез своим чувствам и эмоциям.       — Ничего, забыли. Мой мозг сейчас явно не способен мыслить трезво, — отвертелся Мэй Ханьсюэ, желая как можно скорее закончить это всё.       — Сказал а, говори и бэ! Ханьсюэ, не испытывай моё терпение, — юноша едва сдерживался, чтобы не устроить потасовку.       — Однако скорее всего, когда ты немного придёшь в себя, тебе не захочется меня видеть, — медленно продолжил молодой человек, принимая сидячее положение.       Признать это оказалось неприятно. Ведь одно дело принять такой вывод для себя в своей голове, а совершенно другое — озвучить его на свой страх и риск. Сейчас он ожидал чего угодно и был готов ко многому. Если Сюэ Мэн накричит на него, покроет десятью слоями брани, а потом сверху отвесит тумаков, то так тому и быть. Заслужил, скорее всего. Главное не принимать ничего близко к сердцу, ведь то, что принимаешь слишком близко, хочется удержать, а удержать ничего нельзя.       В мыслях сам собой образовался вопрос: почему за все двадцать с лишним лет жизни Цзымина никто не пытался понять его и познакомиться поближе? Хотя ответ был абсолютно очевиден: у него противный характер. И вот с этим утверждением молодой человек охотно готов спорить. Лично для Мэй Ханьсюэ Сюэ Мэн представлял собой некую экзотическую зверушку с новыми и абсолютно не изученными повадками, отчего любопытство и предвкушение от дальнейшего знакомства зашкаливало.       И пока его думы летали в тёмных тучах, Цзымин тихо вздохнул и потащил Мэй Ханьсюэ на себя, вцепившись в его губы как в спасательный круг. А вот этого Ханьсюэ не ожидал! Хотя кто он такой, чтобы отказываться от приятной близости. Покорно отдав себя однажды, он с радостью сделает это дважды и трижды, а дальше как пойдёт. Обрадовавшись бескрайним морем возможностей, молодой человек буквально повис на юноше, не желая выпускать того из своих объятий.       Любовь зарождается в человеке, но никогда не кончается в нем. И даже если есть всё: и человек, и любовь, и счастье, и жизнь, — то по какому-то страшному закону этого всегда мало, и чем большим всё это кажется, тем меньше оно на самом деле.