Коснись

      Его руки непроизвольно подрагивают, когда самая неуклюжая девушка Парижа неосторожно касается ладони. Она не специально, просто первый, кто под горячую руку попал, оказался внезапно появившийся Грэм де Ванили. Он остановился как раз в стороне от схожего с ним внешне кузена, Адриана Агреста, который также не сразу заметил чужого появления.       — Маринетт, ты уверена, что именно... — Алья, стоя с остальными ребятами из их компании, с недоумением смотрела на этот сюр. Очередная не обдуманная вещь, в очередной раз брюнетка ставит в ступор не только себя. Но и, обычно играюче-издевательского, лжеца Феликса, чьи пальцы совершенно случайно оказались сплетены между тонких девичьих пальчиков. Он решил смолчать, ожидая, как же Дюпен-Чен будет выкручиваться? Пока это происходит, он невольно останавливает взгляд и изучает чужие руки. На самом деле, кожа её рук столь бархатная, мягкая и нежная, но в глаза бросаются эти мелкие ранения и порезы от ручной работы над пошивом собственных нарядов.       И вот, когда по вечно глупым, но точным расчетам Маринетт, Адриан вдруг пошёл совсем с другой стороны, план пошёл насмарку. И какой же именно пункт провалился? Да всё, как обычно, пошло крахом от одного лишь появления брата-близнеца, который приковал к себе чужое внимание моментально, особенно после нежных касаний за руки с безнадёжно влюблённой дочерью пекаря. Ей уж тем более не хватало двусмысленных взглядов и негласных вопросов, которые так отчётливо читались в глазах её одноклассников напротив. А лучшая подруга будто специально перешла на сторону противника, издавая тихий смешок.       — Не знал, что тебе так нравится держать меня за руку, — всё же не удержался родственник Агрестов, подняв свою ладонь, крепко сжимая хрупкую ручку девушки, показывая окружающим их сплетённые вместе пальцы. Его голос звучал будто специально с издёвкой, насмешкой и азартом.       — Фе-Фе.. Феликс!? — Не сразу опешила Маринетт, но её моментально окатило волной стыда и вины перед возлюбленным, который уже скрылся в машине с телохранителем. Будто и вовсе не заметил ни кузена, ни случившееся. С одной стороны, порой он действительно был таким слепым глупцом, аж поблагодарить охота. Но с другой, это постоянно проявлялось не вовремя, особенно когда Дюпен-Чен только-только набиралась смелости поделиться сокровенными тайнами своего сердца. Но сейчас уход модели дал повод появиться новой трещине, пока ожидающая его Кагами бросает безразличный взгляд на толпу.       — Приятно, что ты помнишь меня, ми-илая, — сладко растянув последнее слово, обратился блондин, краем глаз довольно провожая уезжающего Агреста. Уже месяца полтора прошло с момента полного переезда Грэм де Ванили в Париж, и, к несчастью для Маринетт, для лучшей и быстрой адаптации к непривычно милому городу был необходим особый гид. Кто, кроме столь <<везучей>> леди, мог ещё помочь? Разве что сама Леди Баг. Но это уже абсурдно.       Только после его неприятных сердцу девушки слов, та скрючилась и отпрянула, резко отдергивая собственную руку. Она пошатнулась к друзьям, готовым уж было поймать подругу, но устояла на своих двоих. Дюпен-Чен ненавидела это. То, что близнец Адриана позволял порой менять свою причёску и обманывать наивнейшую девушку. То, что порой сладкие и фальшивые речи этого засранца действительно манили и тянули в самую бездну неизвестных ей ощущений... Ведь, пока она смиренно ждёт чуда, некто особый сам начинает подкрадываться в тенях её потаённых желаний.       И хуже всего то, что тех недель стало достаточно для плюс-минус нормального общения хотя бы в компании остальных одноклассников. Только дочь Мэра, как всегда, выкрикивала своё ненужное обществу мнение. Даже её отец стал признавать, что пора сбавлять обороты и перестать баловать эту куколку.       После провального Бала Бриллиантов родственники семьи Агрест остановились в имении Габриэля, чтобы перевезти основную массу вещей из другого города. Адриан был абсолютно не доброжелателен к этой ситуации, особенно к кузену, который всякий раз искал способ поддеть юношу и выставить нелепо перед самим собой. Особенно в разговорах про подростковую любовь, девочек и смазливые фильмы.       Эти несколько месяцев пролетели быстро, до конца учебного года осталось всего ничего, несколько дней до выпускного бала, который Зои и Маринетт подготовят в невероятном месте. Забронировать площадь под Эйфелевой башней, а также места сверху, казалось чем-то нереальным. Дюпен-Чен каждый раз удивлялась и с восторгом рассказывала Ли о своих идеях, пока та, в свою очередь, наслаждалась этим совместным времяпрепровождением. Первый день работы над созданием атмосферы для бала и договоров с множеством людей в Париже сильно вымотали девушек. Решив закончить для начала с этими делами на сегодня, им одновременно пришла идея перекусить мороженого у всеми известного Андре. Да, он создаёт восхитительные вкусы мороженого для пар и лучших друзей, но кто знает, может, ему удастся создать новый вкус безответной любви Зои к её дорогой подруге Маринетт?       — А что случилось в тот раз, когда Алья рассказала мне про.. —       Внезапно поинтересовалась Ли, начав разговор по дороге до мороженщика. Она вдруг вспомнила тот момент, где план брюнетки пошёл под откос из-за глупого Феликса, заставившего её почувствовать себя унизительно из-за провала. Тогда, когда она впервые почувствовала столь холодные пальцы между своих. Тогда, когда Грэм де Ванили изучал взглядом её вечно израненные руки из-за не всегда аккуратного обращения со швейной машинкой. Хоть то и случилось уже давно, более чем месяц назад точно, подробностей дальнейшего развития событий не было известно. Только то, что после этого крайне неловкого момента дочь пекаря ушла прочь, закипая от злости.       — Да ничего особенного... ха-ха, — скомкано отвечает брюнетка, устремив взгляд куда-то в небо. С того момента она давненько не видела Адриана, с которым только всё начиналось. А появление Кагами в тот момент напрягло. Видимо, она решила воспользоваться случаями, которые внезапно заставляли Маринетт каждый раз засомневаться в себе, и попробовать с самого начала. И осознавая это, пришлось выбирать между собственным комфортом и тем, насколько разобьётся её сердце от очередной будущей неудачи. — Но теперь я ни за кем не гонюсь в попытке построить отношения. Теперь не знаю, с кем придётся идти на бал. Наверное, одна буду, но так даже лучше..       Нет, никак не лучше. Маринетт столько времени убила на разработку невероятно красивого платья, чтобы поразить Агреста, но для чего? Для отступления? Зои очень не понравилось, что её любимая подруга выбрала одиночество. Она н̶е̶ сдалась. Как бы ни было прискорбно, эти странные, пережившие разные стадии как отрицания, так и отказов и не только, чувства в итоге стали отрешенными.       — Как... Почему ты решила опустить руки? Маринетт, у тебя все шансы поразить Адриана, все шансы достучаться! Он только недавно стал сомневаться в том, только ли дружба между вами, а ты.. — Зои хотелось дать ей поверить в сказанные слова, но Маринетт наотрез отказывается возвращаться к началу конца. Ей хватило этого времени, а бегать и в будущем за непостижимым кубком только ради утверждения того, что все её друзья действительно могли оказаться правы, и что всемирная модель в самом деле задумается о чувствах к обычной любительнице шитья? Даже если всё её окружение, весь свет вздумает сговориться, нужно оставаться при своём. Стоит принять факт того, что это решение очень тяжело прижилось в сердце старшеклассницы.       — Прости, Зои, мне нужно бежать! — Дюпен-Чен взглянула на экран телефона из-за звука уведомления, после чего ускорила шаг и поспешила скрыться, перед этим на прощание обняв Ли. Блондинка с тоской проводила ту взглядом, оставшись у подъехавшего мороженщика одна.       Ветер бил прямо в лицо, а погода, как на зло, ухудшалась. Все парижане спешили укрыться в любых доступных местах, кроме брюнетки. Проехавшая машина окутала её волной грязной воды, будто специально. Не мудрено, ведь из окна высунулась самодовольная физиономия Хлои, злорадно показывающая язык. Но это не самое худшее проклятие из тех, что обычно застают врасплох. Самое плохое оказалось ещё будет...       — Эй, стоит смотреть не всегда только под ноги, — в ушах эхом прозвучал до боли знакомый голос. Шум дождя словно стих, заставив приковать взгляд к не самому довольному выражению лица юноши, что по воле случая оказался прижат к асфальту. Теперь его костюм полностью промок и запачкался. — А ведь этот костюм дорого стоит... как платить собираешься? Натурой, что ли? — колкая шутка вылетает из уст блондина.       Только Маринетт приходит в себя, как тут же вскакивает. Видеть Феликса в таком положении было необычно, это почти загипнотизировало её, а эта ухмылка... Как он коварен! Поднявшись следом и без помощи, Грэм де Ванили оглядел свою одежду и тяжело вздохнул. Он укоризненно прошёлся взглядом и по Дюпен-Чен, которая также пострадала от непогоды. Было бы очень невежливо оставить всё как есть и убежать прочь, но именно это девушка и собралась сделать. Только ей хватило сил сделать несколько шагов вперёд, как чужая рука крепкой хваткой взялась за девичье запястье.       — Куда намылилась, Дюпен-Чен?       Грэм де Ванили заставил её обернуться и слегка приоткрыть рот, в попытке подобрать слова. Как же, как же поступить? Не хватало ещё опоздать. А куда? Конечно, Маринетт решительно отбросила попытки добиваться невозможного Ареста младшего, но и не попрощаться с ним перед рейсом будет жестоко. Поэтому она отдернула руку из лап коварного кузена и последовала дальше. Феликс лишь цикнул вслед, провожая взглядом эту напористую глупышку.       «Пожалеешь ещё, Дюпен-Чен»       Фамилия всем известного пекаря Парижа не выходила из головы близнеца Адриана, а именно этот образ юной девушки, вечно неуклюжей и преданной себе. Какая бы суматоха ни происходила в её сердце, найдётся способ сделать что-то также глупое или воодушевляющие. Это поразительный дар, которым Феликс хочет владеть. Он желает добиться успеха в том, в чем его слепой братец не видел ничего. И очень зря, ведь такое упустить — грех.       — Я не упущу шанс! — срывается на крик Маринетт, еле добежав до подъёмной лестницы самолёта. Цуруги, сидевшая у окна, заметила знакомый силуэт и тут же прищурилась. Заметив пристальный взгляд куда-то, Адриан глянул в том же направлении, а после вскочил с места и выбежал под сильный ливень. Вся одежда брюнетки с двумя хвостиками уже давно промокла насквозь, а резинки слетели с волос. Теперь её распущенные пряди неприятно прилипали к лицу и шее, пока она пыталась отдышаться, ступая вперёд. Она прошла несколько ступенек прежде, чем Адриан успел выбежать и подхватить её до болезненного падения.       — Маринетт! Что ты тут делаешь?! — удивление этого юноши не передать словами, — ты могла попрощаться со мной и в смс, да и—       — Адриан, я любила тебя, и, кажется, всё ещё люблю, — перебила его подруга.       — ...и Нино должен был сообщить всем, что я улетаю, — кажется, он не понял с первого раза, — что?       Переспросив, по уставшему взгляду Дюпен-Чен стал ясен смысл её слов. Осторожно отпустив талию одноклассницы, Агрест опешил. Он не мог поверить, что признание в чувствах так заседает в голове. Не мог поверить, что такая добрая и удивительная юная леди в самом деле решительно произнесёт такие слова в его адрес, что она, сколько бы ни колебалась, будет предана этим чувствам куда больше. Это разбило чьё-то чужое сердце, а тёмно-зелёные глаза, выглядывающие откуда-то издалека, исчезли, прекратив своё наблюдение...       — Маринетт, я улетаю и.. мы не сможем, понимаешь? Отец уже готовится к моему с Кагами браку, — звучало как заученный текст.       — Я знаю, — прижав руки к груди, — я многое знаю, Адриан... прости, — Маринетт тут же убежала прочь, скрывая поток своих слез под звук дождя, сопровождающий всю её боль. Блондин вслед лишь вытянул руку, словно пытаясь поймать улетающую прочь бабочку, но сдаётся. Он сам ещё не понимает своих чувств. Запутавшийся котёночек, что загнал себя в клубок эмоций прямо сейчас. Простояв некоторое время под холодными каплями, пришлось вернуться на своё место в самолёте. Только тогда он покинул Париж.       Пробежав неизвестно сколько километров, Маринетт встала посреди улицы и плюхнулась на асфальт. Она опустила руки, взглянула вниз. Абсолютно несуразно вышло. Нелепо, глупо, абсурдно и смешно. Будь рядом Буржуа, она уже точно раззадорилась бы и громко хохотала, чтобы каждый житель Парижа слышал её противный голос. Но брюнетка не была против услышать её сейчас. Так не было бы одиноко. Или, она просто утешает себя такими мыслями?       Холодные мужские пальцы с осторожностью коснулись её подбородка, заставляя устремить свой пустой взгляд на чужое лицо. Это снова оказался Феликс. Словно призрак, преследовавший её тень всё это время, он каждый раз не вовремя оказывается рядом. Хищно смотрит в эти прекрасные васильковые глаза, разбитые вдребезги надежды отражаются в её зрачках. Но привычной парню ухмылки не видать. Сейчас он более чем серьёзен.       Нужно было выдать какое-нибудь слово. Постараться завязать разговор, но это ни к чему. Глядя вот так, друг на друга, в их мыслях завязывался особый диалог, хоть никто и не предполагал, какие странные и не очень фразы всплывали в голове. Несколько минут проведя в таком положении, Грэм де Ванили помог Дюпен-Чен встать с колен и проводил до дома. Их путь сопровождался только звуками дождя, громыхающих молний в небе. Дорога казалась вечной, но дочь пекаря никак не думала об этом. Сложно сказать, что в данной ситуации она вообще думала, ведь сердце окончательно разбито.       Как только удалось без проблем проводить девушку к дверям закрытой пекарни, она вдруг сжала пальцами рукав его рубашки. Феликс вопросительно взглянул на Маринетт, не отходя.       — Постой так.. ещё немного, — совсем тихо, почти шёпотом просит она. Тяжело вздыхая, блондин не смеет ослушаться. Лишь нежно берёт её вторую руку в свою, прижимая к щеке. Наблюдающие эту картину Сабина и Том скрылись за витриной, будто лицезреть сцену из фильма предстоит.       Это вышло скомкано, совсем непредсказуемо и нелепо. Что бы Маринетт, которая прежде не переваривала присутствия этого человека, сейчас просила его остаться рядом ещё немножко? Они никогда прежде хорошо не общались, только Грэм де Ванили всякий раз выдумывал такие фразочки, от которых реакция Дюпен-Чен была бесподобной. Словно играясь, он испытывал её терпение и наблюдал за вечной драмой его брата и этой несчастной «букашечки». Ещё интереснее было, когда он только начал учиться в их классе и порой, будто специально, лохматил волосы как кузен, от чего брюнетка часто ошибалась и говорила разные странные вещи Феликсу в лицо. Это забавило. Заставляло каждое утро приходить в академию только ради того, чтобы увидеть это невинное личико и заставить ее улыбнуться н̶е̶ ему.       — Мари..—       Только он решился обратиться к ней по имени, как был заткнут. Привстав на носочки, Маринетт накрыла его губы своими, робко целуя. Она совсем неумело и осторожно старалась, но удивившись этому жесту, Феликс не опешил и стал отвечать. Жаль, что так она признается не ему, а лишь хочет отвлечься и забыть всю ту боль, что принёс Агрест и не забрал с собой в другой город. Жаль, что как бы Феликс не желал быть единственным для неё, ему не так уж плохо стать заменой?       О нет, он точно не будет считать это действительным.       Эти несколько секунд стали блаженным мигом, который также неожиданно оборвался.       — Ох, пожалуйста, п-прости, я-..прости, я не..не понимаю, что ударило мне в голову, я,.. думаю, мне лучше уйти! — невнятно и быстро-быстро проговорила Дюпен-Чен, скрывшись за дверью пекарни, убегая в свою комнату через всю небольшую квартиру. Родители девушки, к счастью, не были замечены ею, и видя непривычно удивлённое лицо парня решили пригласить его на ужин.       Пока Маринетт пыталась прийти в чувства после случившегося, искала силы на грядущий день и выпускной вечер, Месье Дюпен накрыл стол несколькими видами вкуснейшей выпечки Парижа, заварил горячий чай и предоставил гостю сменную одежду на время стирки его дорогих вещей. Конечно, в таком виде было очень странно видеть себя в зеркале в чужой пижаме из дешёвых тканей. Но это всяко лучше, чем терпеть на своей коже неприятно липкую рубашку и грязные брюки.       — И как давно вы.. ну, вместе? — тут же поинтересовался пекарь, с любопытством осматривая незнакомого юношу, который так сильно похож на Агреста, но эти взрослые точно не спутают их.       — Что? Мы не.. — Феликс был готов сказать, что это не правда, но случившееся несколько минут назад будто перевернуло всё с ног на голову. — Не знаю. Нужно многое обсудить с вашей дочерью, так что.. я пока не способен дать чёткий ответ.       Немного расплывчато и почти честно ответил Грэм де Ванили, пробуя на вкус предложенную ему выпечку. Обычно ему приходилось питаться более разнообразными блюдами, но стоит признать, что эти мучные изделия бесподобные. Не даром парижане так любят и восхваляют это место, рекомендуя испробовать весь ассортимент! Необычное послевкусие не оставило юношу равнодушным. Он, наверное впервые, улыбаясь так широко и искренне, ел чью-то стряпню, кроме того что могла готовить его мама.       — Ма-а.. А! — только начав спускаться по лестнице, Маринетт с грохотом скатилась по ступенькам, приземлившись не очень приятно. Этот громкий звук падения и её удивления ни с чем не спутать. Но шок был оправдан: разве каждый день удаётся застать Грэм де Ванили, с улыбкой уплетающего выпечку её родителей?       — Аккуратнее, милая, — с мягкой улыбкой на лице произнесла Сабина, помогая дочери подняться. — может, ты примешь душ? А то убежала сразу в комнату...       — Я-я.. я попозже это сделаю, мам! А ты что тут делаешь?! — тут же обращаясь к нежданному для себя гостю, выдаёт Дюпен-Чен. В ответ получает лишь ухмылку и довольный взгляд от сытного ужина и вкусных булочек.       — Маринетт, как ты могла так долго не знакомить нас со своим парне.. кхм, другом! — задорно хохоча, задался вопросом Том, — ух, уже так поздно. Мы с Сабиной должны уже спать, и ты тоже, Маринетт, — он явно намекает на необходимости этим двоим поговорить. — Феликс сможет остаться на ночь и расположиться здесь на диване, не так ли?       Пекарь бросил на блондина взгляд, полный надежды, что тот подыграет. И это сработало. К тому же, ему самому хотелось остаться в доме этой семьи на ещё некоторое время, привыкнуть и изучить их. Прежде кузену Агреста не приходилось чувствовать себя так же комфортно где либо ещё, кроме как с родной матерью. В глубине души это восхищало.       — Да-да, идите спать, спокойной ночи, мама и папа! — уже подгоняя своих же родителей, протолкнула их в спальню Маринетт, неловко хихикая. Её волосы почти высохли, оставаясь распущенными и немного лохматыми. Феликсу нравится видеть её без хвостиков. Смотреть, как она выкручивается из любых глупых ситуаций, которые сама же создаёт, порой забавно. Кажется, сейчас им нужно что-то обсудить, но вряд ли девушка готова к любым серьёзным темам. Сегодняшний вечер доказал ей, что не всякие чувства могут быть взаимны, а даже если это оказывается правдой... Не всяко подвластно её прихотям. Хоть и было множество способов исправить это. Но Маринетт не отказалась бы от второго шанса. А вот Феликс, наоборот, чувствует себя победителем, благодаря тупости своего близнеца. В лицо девушке он вряд ли скажет что-то вроде «ты невероятна, мила, а также чертовски симпатична», особенно сейчас. Лучше уж дождаться очередной выходки брюнетки, спокойно попивая чай и мало о чем размышляя.       — Знаешь, а мне нравится у тебя в гостях.       Довольно внезапно прозвучали эти слова из уст блондина. Но в этот раз он говорил честно, что Дюпен-Чен смогла поверить в эту фразу. И, стоило признать, была рада довольству гостя. Ведь всегда приятно знать, что родной дом стал для кого-то не маловажного таким же уютным.       — Лучше пойдём спать, Феликс, завтра ещё занятия будут, — говорит Маринетт и поднимается обратно по лестнице, подзывая парня. Но её слова звучат так, будто они собрались делить одну постель, и смысл этого дошёл до девушки лишь после шутки Грэм де Ванили:       — Мы что, вместе спать будем? Звучит неплохо, хе. — Не скрывая ухмылки, он направляется следом за ней, а после закрывает люк уже будучи в комнате. Довольно странно оказаться в спальне девушки при таких обстоятельствах: недавно вы стояли под ливнем, почти обнимаясь, а потом ещё и поцеловались. При всём при этом не имея близкого общения друг с другом, порой даже чувствуя ненависть, и это всё равно заставило сблизиться.       — Ч-ч.. что?! Спать вме..вместе!? Я, я позвала тебя в комнату чтобы, чтобы.. ээ, — дочь пекаря ищет оправдание необдуманной реплике, что стало снова забавным зрелищем для одного зрителя. А её вечные жестикуляции в сопровождении с заиканиями, чего стоят. — У меня тут софа есть! И.. эм, ну, спать на такой вот мягкой софе к-куда лучше, чем в гостиной, где по-постоянно ходят родители, так ведь?       Феликс сдержанно смеётся в кулак, наблюдая, как кропотливо одноклассница заправляет ему диванчик для комфортного сна. Это приятно, да и семья у неё тоже очень гостеприимная. И несмотря на то, что брюнетка явно была бы против компании Грэм де Ванили после случившегося, нельзя ведь выставить его на улицу в такое время и погоду.       — Чего смешного!? — возмутилась вдруг хозяйка комнаты, резко развернувшись на месте и, по воле своей неуклюжести, оступилась из-за собственной ноги. К счастью, Феликс сумел поймать её, придержав за талию. Они встретились взглядами и некоторое время стояли так пару минут, пока блондин не прижал её ближе, вдруг крепко обняв. Уткнулся носом в эти густые, тёмно-синие волосы, пахнущие дождём, приятным парфюмом, сладкой выпечкой. Кажется, простоять так он был готов куда больше, чем вечность. Как странно, нелепо и по-детски... Ему хотелось касаться её и ощущать комфорт. Тот, что она была готова подарить лишь его глупому братцу, тот, что он ощущал от любых случайных прикосновений.       И почему его прежде холодное сердце ощутило такое тепло в её объятиях? Тот яд, что он вносил в повседневность Дюпен-Чен уже давно не травит душу, а лишь подогревает интерес. И это стало работать в обе стороны.