Нервозный

      Последние пару дней Мигель был словно сам не свой: вечно злился по пустякам, хотя такого не было настолько давно, что он даже удивился тому, когда в голове, как будто нарочно, пролетело «врезал бы ему», после того, как Хоби в очередной раз в своей манере решил всем поведать о том, как в свои четырнадцать он сбежал из дома, навстречу славе, которую, к слову, он до сих пор вроде как и не достиг. Странный он. Тем не менее собственная реакция мозга на малейшие раздражители была не самой приятной — хотелось в некоторые моменты просто встать и уйти, но он держал себя в руках. Конечно, он и до этого не раз злился по пустякам — но не на все же. Что-то определённо не так. Особенно его бесил Питер. Нет, совсем не то чтобы бесил до белого каления, как изредка происходит с новичками, а просто — хронически бесил. Действовал словно мигрень.       Подленько улыбался при любой возможности и как будто специально подолгу засматривался на него — зная, что О’Харе такое совсем не по душе. Безусловно, одного убивающего взгляда хватало, чтобы тот отвял, но спустя пару часов издевки и незаметные подглядывания продолжались — действовали на нервы. Либо он заключил наитупейшее пари с максимально случайным из пауков, либо же просто ведёт себя, как идиот в свойственной для себя структуре поведения. Походу, это было заводской настройкой для Паркера и Дружков, ибо придурковатость Майлза и вечную радость Павитра просто так не объяснишь, он уж точно молчит о том, какие у него взаимоотношения со свином — это вообще даже глупо звучит, не то что выглядит.       О, вроде тот самый свин и был как раз таки не глуп, просто из-за своей «мультяшной» натуры был врожденным дураком, но даже для такого уровня около дебилизма он иногда мог и выдать вполне умную и стоящую внимания мысль, как говорится, редко — но метко. Вот и сейчас, ненароком с ним встретившись в одном из отдалённых уголков сообщества пауков, тот, увидев то, насколько напряжён Мигель, неожиданно сказал: — Под старость лет, может, стоит кости немножко протрясти? — улыбнулся глазами, а глупые пятачки-полумесяцы свернулись словно от радости. — Ты-то что об этом знаешь? — непонимающе ответил вампир, слегка растягивая звук «Ш» из-за клыков, норовивших впиться в губы и проткнуть их насквозь. — Между прочим, я занимался аэро-йогой! — так вот, в чём дело; он говорил совсем про другое. Наверное, пустующая башка О’Хары за неимением постоянного партнёра опошляла всё, что хоть едва движется. — По тебе видно, вязанка, — вновь прошипел тот и ушёл под недовольное хрюканье ветчины. Слава богу он слишком глуп, чтобы понять, что изначально имел в виду Мигель.       А свин, походу, действительно не глуп — стоит растрясти кости и некоторые мышцы, к слову, тоже. Но прежде всего: Питер снова проебался. Он написал О’Харе через внутреннюю систему сообщений, мол, «я в лаборатории напортачил, будь осторожен, мало ли себе в вену не только свою жижу пустить, кто знает, что ещё там делают» Несмотря на то, что руководил там сам Паркер и Мигель, по очереди сменяя друг друга в зависимости от настроения. И тот, как обычно, пока нет О’Хары поблизости, решил, что стоит немножко поиграться с огнём.       Девяносто девятый тяжело вздыхает, после чего идёт в лабораторию — оценивать ущерб. Какого же было его удивление, когда внутри неё всё ещё сидел наполовину оригинальный паучок, боязливо метаясь глазами по помещению. Услышав открывающуюся механическую дверь, тот поднял глаза на неё, встречаясь один на один с О’Харой, в ту же секунду очень громко сглатывая и неловко отводя взгляд ближе в пол. Он зачем-то зацепился за стену и висел на ней, словно ошпаренный. Мигель недоверчиво посмотрел на него, после чего прошёл глубже в помещение, когда Паркер неожиданно поднял голос. — Не-не-не, стой, где стоишь, а то… — громкий хруст. Тот смотрит на него с ужасом — не заметив разбитых колб на полу, О’хара наступил на одну из них, и та в тот же момент лопнула, впиваясь в стопу, прикрытую разве что дурацкой голограммой, — а то будет больно…       Тот в ту же секунду взвыл от боли, не ожидая такой подставы. Костюм, как назло, ещё и начал глючить, оставив часть ниже колена правой ноги совсем голой. Он усаживается на стол неподалёку и сквозь плотно сжатые зубы вытаскивает осколок, который оказался слишком глубоко, едва не задевая сухожилия. Клыки больно втыкаются в нижнюю губу, впоследствии едва не надрывая кожу чуть ниже. Во рту стоит вкус металла и противная теплота крови. Мигель хватает бинт, который оказался под рукой, и, остановив кровь — не без помощи своего ИИ помощника, — обматывает стопу. В ту же секунду костюм возвращается. Питер всё ещё висит на стене, неловко улыбаясь. — Прости, честно, ну не хотел я, — сквозь фальшивую улыбку говорит тот, понимая, что ему нужно ретироваться. Медленно ползя чуть выше по стене. Но гулкое «стоять» мгновенно стопорит его, и он снова зависает. У него огромные синяки под глазами — наверное, опять не спал. Но это не даёт ему форы, ведь тот же самый Мигель сейчас бьёт собственный рекорд, обходясь без сна уже семьдесят два часа, всё равно пытаясь оставаться бодрячком. Котелок совсем не варит, прошу заметить, у обоих, впоследствии чего минутная тишина скребёт по ушам, словно течная кошка, орущая, как после помывки. Паркер заговаривает первым, — а у тебя… это… нога болит? — боже. — А ты как думаешь?! — рявкает тот, вставая на ноги. Бинты уже немного окрасились в едва красный цвет — или какого там цвета кровь у вампиров? Как его достала эта хренотень. Хочется просто взять и по-хорошему расслабиться, сходить куда-нибудь в бар, как он любил делать до получения способностей и того самого «каноничного события», или же просто сесть перед теликом, раскинув босые ноги на кресле, смотря очередной многосерийник, который все никак не закончится. Но из-за огромного количества ответственности и должности «руководителя общества пауков», шанс расслабиться старыми методами представится совсем не скоро, если вообще повезёт. Мозги пекутся от бессмысленого потока слов в голове — она крутится по спиральной оси, недостаток сна резко прошибает его. Питер медленно съезжает по стене, икнув, словно пьяный, по пути. Погодите. Мигель смотрит на него недоверчиво, — не говори мне, что ты пьян. — Не-а, не спал… просто, — по нему видно — не лжёт. Ни про опьянение, ни про сон. Он как-то развязно в очередной раз улыбается, смахивает кровавые осколки от колбы куда-то под стол ногой, обутой в розовые и странно-пушистые тапочки, и уже горделиво направляется к выходу, как голос О’Хары его останавливает: — И куда пошёл, а? — тот останавливается на месте и медленно поворачивается к нему. На лице гримаса недовольства и сонливости, — мне одному всю эту помойку за тобой убирать, да? — Я свой вклад внёс! — активно замечает Паркер, указывая взглядом на кровавые осколки под столом. Мигель рычит. Буквально. Кипит от злости и негодования. Он поранился из-за этого придурка, а тот ещё даже помочь не хочет, отнекиваясь своей «невиновностью»? Тот пару секунд на него смотрит, после чего тяжело вздыхает и, словно делая одолжение, наконец-таки отвечает: — Ладно-ладно, только не смотри на меня так. Я не в настроении. — Уж я-то оптимист, — шипя, отвечает Мигель, и Питер затыкается, понимая, что бессилен. Вновь тяжело вздыхая, он подходит к О’Харе и неожиданно наклоняется к его ноге, обмотанной бинтом, недовольно ворча, — и что ты делаешь? — Ты плохо замотал, потом рана не заживёт, — замечает тот, разматывая бинт, начав напевать себе под нос мотив какой-то глупой детской песенки. Эта сцена была до жути странной: Паркер заматывает ему стопу во влажный от крови бинт, пытаясь брать нужные ноты шёпотом. Определённый недосып испытывает Мигеля на прочность, вся эта ситуация резко начала казаться до боли интимной и приватной. Как-никак его никто, кроме него самого, не трогал уже несколько месяцев, если не считать случай, когда Павитр уснул у него на плече после своей первой недели в обществе пауков. Неожиданный румянец поглотил кончики смуглых ушей, едва видных за длинными зачёсанными назад волосами. Чёрт. Питер закончил обвязывать стопу, после чего поднял весёлый взгляд, смотря на вампира, улыбаясь, — уж теперь-то я хороший мальчик? — блять.       Он хищными глазами смотрит на паука, чуть позже закатив их с соответствующим тяжёлым полустоном. Проведя рукой по лицу, Мигель устанавливает с ним зрительный контакт, едва видно поднимая бровь, мол, «ты издеваешься?». Паркер секунду тушится, непонимающе смотря на него, только через несколько мгновений осознавая, что он сказал. Теперь краснеет не только О’Хара. Тишина стала скорее неловкой, чем до этого — неприятной. — Что тут вообще произошло? — наконец спрашивает руководитель. Он не намерен дольше тут задерживаться, буквально пару фраз от Питера — и терпение лопнет, и живыми не выйдут ни он, ни неуклюжий паучок. — Ну я тут это, — тот хихикнул, почесал затылок, — зацепился обо что-то случайно и меня по всей лаборатории как разнесёт! — Мигель тяжело вздыхает: Паркер, оказывается, ещё и радуется.       Воображаемый шарик с водой, подписанный чёрным маркером, лопается, как только слова Питера доходят до слуха вампира. Он устало трёт переносицу, уже не слушая весь бред, который несёт паук напротив, пытаясь сконцентрироваться. Не получается. — Заткнись! — неожиданно для себя срывается на крик О’Хара. В ту же секунду комната погружается в тишину: Питер боязливо на него смотрит, слегка опустив голову, как провинившийся ребёнок. — Э-э… — мямлит он, начиная медленно пятиться назад, словно предпринимая попытку побега от настоящей бури в виде руководителя перед ним, — успокоился бы ты. — Повтори, — голос сменяется на безэмоциональный — Питеру нужно бежать. Каждый раз, когда слышалась это безразличная нотка, а вена на шее надувалась, все знали — нужно сматывать ноги. Увы, единственный выход был загорожен. Паркер в ловушке.       Мигель встаёт со стола, а Питер шумно сглатывает в очередной раз. — Слушай, не надо… Успокой, — договорить тот не успевает, его хватают за бёдра, сильно их сжимая. Глаза расширяются, кажется, они вот-вот выпадут из орбит, — нет, Мигель, мы на такое не договаривались!       После того, как брак Паркера в очередной раз развалился, не сумев стерпеть натиск его работы, тот пришёл к Мигелю весь поникший — ЭмДжэй забрала с собой Мэйдэй, не давая шансов на исправление, ведь Питер ей уже осточертел. Тот по-мужски поддержал его, а потом как-то все закрутилось: неоднозначные взгляды, колкие словечки, флирт. Но несколько месяцев назад вся эта брешь прекратилась: оба взялись за весь имеющийся ум (Питеру было очень сложно ухватиться за то, чего почти не было) и остановились, когда стоило. Но сейчас Паркера грубо держит обезумевший О’Хара, переминая его бёдра в своих плотно стиснутых руках. Блять, как же это странно. — Ты уверен, что хочешь этого? — недоверчиво спрашивает Питер, разгорячившись в чужих руках, смотря помутневшим взглядом. — А ты? — ответно спрашивает Мигель, опасно скалясь на вопрос. — Да, — О’Хара в ту же секунду хватает его за затылок, прижимая его губы к своим. Тот мычит в ответ, смотря на него, спустя пару секунд всё-таки закрывая глаза и погружаясь в их общее безумие. Его губы мягкие, то ли от усталости, то ли так он заскриптован, но они ощущаются перьевой подушкой — хочется взять и не отпускать даже под предлогом смерти. Мигель довольно издаёт непонятные звуки, похожие на урчание, нежно кусает губы мужчины, оттягивает нижнюю, скалясь от удовольствия в унисон тягучему поцелую, отдавая свой максимум. Питер жмурится как от солнца, несмотря на то, что из них двоих вампир совсем не он. Поцелуй неудобным образом обрывается в тот момент, когда Паркер совсем начинает уже краснеть от недостатка воздуха и отстраняется в поиске его, тяжело вздрагивая грудью, — чёрт…       Всё спуталось в пелене удовольствия и тяжёлых вздохах Питера, хотелось попробовать его на вкус. Раскусить как грецкий орех и вгрызться, выедая все внутренности под чистую. После очередного вздоха он снова потянулся за поцелуем, очевидно получая его. В этот раз участия с его стороны было больше — он тоже взял его за затылок и нежно сжимал волосы, мыча от растекающегося по телу тепла и удовольствия. Его язык огибал изгиб ровных зубов, особенно много внимания уделяя клыкам.       Отстранившись от Мигеля, Паркер скинул с себя надоедливый халат, ложась на стол, куда его усадил пару секунд назад О’Хара, а чуть погодя и такие же странные тапочки, оставаясь лишь в спандексовом костюме, который тот ещё и подвернул на небритых ногах. Вампир берёт его за туловище, медленно лаская тело сильными пальцами через костюм насколько это возможно, и медленно опускаясь всё ниже и ниже, целует его шею, нежно кусает и сразу зализывает слегка ноющие укусы. Язык был горячим и влажным, размашистые следы слюны образовывали едва видимые капли, которые собирались вместе и медленно стекали по шее на стол. Паркер схватил О’Хару за волосы, оттягивая от своей кожи, шипя от боли, когда тот не рассчитал силу и прикусил бледную кожу. Крови не было, но неприятная боль заставила того прервать занятие Мигеля.       Он задумчиво глянул на того, хмыкнул, поняв ошибку, снова лизнул укус и, схватившись за его бок, порвал костюм. Паркер смотрит на него, тяжело вздыхает, представляя, что ему придётся просить кого-то сшить ему новый, но позволяет ему дорвать его до конца, оставаясь лишь в чёрных боксерах, тесно обтягивающих крупные бёдра. За то время, как он порвал с ЭмДжей, он вернулся в форму, и теперь вместо небольшого живота Мигель лицезрел плоское туловище с едва видными очертаниями пресса, не худое — плоское. Вампир глухо урчит на открывающийся вид и припадает губами к коже, чувствующейся как угли, уж больно она горячая. Питеру жарко. Эти влажные поцелуи по периметру тела пробуждают в нём давно подавленные чувства к О’Харе, но его присутствие, причём столь приватное, кружит голову, оседая плотной пылью.       Руководитель кладёт руки на внешнюю часть бёдер по разным сторонам, вновь сжимая их, в тот же момент целуя где-то чуть ниже рёбер. Его укладка сбилась, влажные волосы на лбу спутались, образуя причудливые формы. Питер беззвучно стонет в ответ на это, в ту же секунду хватая того за подбородок и открывая его рот. Мигель показательно его открывает, позволяя Паркеру положить в него указательный палец. Он смыкает губы и послушно его облизывает, после чего грязно улыбается и начинает медленно его посасывать, фаланга за фалангой.       Питер стискивает зубы, держа звучные стоны за ними, боясь, что их кто-нибудь услышит, несмотря, что они сейчас там, где никого никогда не бывает. Мигель выпускает палец изо рта, в последний раз его облизав, после чего нажимает куда-то себе на плечо, отключая голограмму. Теперь он тоже в одном нижнем белье. Чёрные, судя по всему, тонкие из-за ясно видного очертания члена боксеры, которые едва походили на те самые джинсовые шорты, которые были модны в две тысячи четвёртом.       Паркер поднимается со стола, смотря на тело мужчины напротив — аккуратный пресс, узкая талия, большие мышцы груди — походу, тот больно любил качать именно её. Твёрдые соски с тёмным ореолом вокруг них, с едва видной из-за цвета кожи родинкой прямо над пупком. Всё это казалось чем-то планетарно-нереалистичным. Хотелось схватиться за него и быть таким же нежным, как он был с ним, несмотря на все укусы, которые были старательно зализаны. Было даже как-то немного неловко: все эти месяцы Питер был обладателем завидного животика, Мигель же был качком. Если так можно сказать.       Тот похотливо облизнулся, несмотря на то что его губы были всё ещё влажными после их поцелуя. Он прилинает к Питеру в очередной раз, целуя его, легко, но манерно, как и полагается такому человеку как Мигель. Он хватает резинку его боксеров большим пальцем, слегка оттягивая вверх. После чего отпуская, и та издаёт звук звонкого хлопка. Мигель хмурится, нависая над мужчиной. Он опускается ниже, выцеловывая живот, вновь хватаясь руками за бёдра, в этот раз медленно, в такт поцелуев стягивая последнюю часть одежды, оставшуюся на Паркере. Питер робко улыбается, ожидая действий от О’Хары. Он смотрит на него, взглядом голода, и похоти. Всё это выглядит чересчур клешированно, из-за чего Паркеру становится ещё более неудобно перед Мигелем.       Несмотря на застенчивую реакцию Питера, тот нагибается ещё ниже, соприкасаясь губами с членом Паркера. Тот прыскает от неожиданности, едва ли не подскакивая на столе, но удерживает себя в колее и вбирает в лёгкие настолько много воздуха, насколько он может — пытается не вылететь с натоптанной тропинки бездействия. Вампир цепляется губами за чёткое очертание крупной головки, скрытой крайней плотью. «Не обрезан», — хмыкает он себе, опускаясь по длине ниже, вбирая в рот каждый сантиметр достояния Паркера. Он лишь сдержанно дышит, медленно запуская руку в волосы О’Хары, сжимая их в кулаке. Он не давит вниз — знает, что такое можно провернуть только в порно.       Мигель дышит в, на удивление, гладко выбритый лобок, ощущая тепло кожи перед и внутри него. Он подстраивается под ритм движений руки Питера, изредка хлюпая языком, собирая текущую по стволу слюну обратно в рот. Вампир выпускает член изо рта на секунду, косит взглядом на мужчину — тот лежит на столе, прикрыв лицо рукой и часто дрожа грудью от каждого движения, даже собственного.       О’Хара небрежно смакует языком головку, проходясь одним лизком по уздечке, слегка оттягивая крайнюю плоть. Он боится доставить дискомфорт мужчине под ним, поэтому делает всё с предельной аккуратностью, параллельно смотря на него, наблюдая за реакцией — сам не зная, как из бешеного, готового разорвать его, он стал на удивление нежным и чувственным.       Неожиданно Паук протяжно стонет, слегка дёргаясь, вдавливая голову Мигеля чуть ли не к основанию, хотя знает, что так лучше не делать. Потоки спермы заполняют рот вампира, тот от удивления широко раскрывает глаза, послушно глотая, впоследствии чего во рту у него остались лишь небольшие нити семени, показавшиеся только, когда тот открыл рот, умело слизывая всё, что вытекло. Удивительно, но клыки не приносили никакого дискомфорта — лишь изредка щекотя ствол острыми концами.       Он слизывает всё до последней капли, уже успевшей стечь по члену вниз. Питер гладит волосы Мигеля, влажные от пота, бормоча себе что-то под нос, на подобии «это было просто ахрененно…», и О’Хара был рад тому, что пауку понравилось сие действие — он улыбнулся уголками губ, смотря на то, как Паркер медленно присаживается на столе. — Ну что, готов к большему? — вампир смотрит на мужчину, чешущего затылок, который, сделав задумавшийся вид, медленно кивнул.       Руководителю это было по нраву. Он слегка прикусил нижнюю губу, в ту же секунду легким движением руки стянув нижнее бельё, стоя совершенно нагим. Мигель хватает Питера за бока, заставляя того снова лечь на стол, и раздвигает его ноги. Тот в ужасе хватается за края узкого стола, понимая, что сейчас будет, и уже начинает мантру «не-не, Мигель не надо!..», как он, несмотря на просьбы паука, приставляет рот к напряжённому от недавней разрядки отверстию и с небольшим усилием толкает язык вовнутрь. Паркер удивлённо стонет, чувствуя движения внутри — Мигель внутри него двигался медленно, сдавленный мышцами из-за напряжения Питера. Он отстраняется, вытирает губы рукой, нагибаясь к уху мужчины и напряжённо шепчет ему на ухо: — Ты как будто готовился, — Паркер легко дрожит от тембра, который кружит голову, мямля в ответ: — Я только что из д-душа… — сказав это, он сглатывает, плечом чувствуя, как губы О’Хары расплылись в небольшой ухмылке. — Резинки, случаем, не будет? — мужчина отрицательно машет головой, — сейчас схожу в кабинет и возьму, — рука Питера хватает его за запястье, и тот тихо говорит: «Без».       Мигель удивлённо вскидывает бровями, но не отказывается от предложения. Он плюёт себе в руку, после чего размазывает слюну по члену, сразу подставляя его к кольцу плотно сжатых мышц. Чёрт. Он ещё не внутри, но уже предвкушает узкость Паркера и его непотребные громкие стоны. Не в силах больше себя сдерживать, тот толкается внутрь, медленно, словно со скрипом, входя в Паркера. У Мигеля далеко не маленький член, поэтому Питер сразу громко вздыхает, напрягаясь всем телом в ответ на боль, кольцом обжимая Мигеля. Эта теснота давит на черепушку — он двигается глубже, слыша приглушенный взвизг паука. Ещё небольшой толчок — и О’Хара полностью внутри. Питер, раскрасневшись, лежит на столе, по-блядски обхватывая его края и закатывая глаза. Внутри не тепло, внутри адски жарко, но уже не так тесно — Паркер вошёл во вкус.       Постепенно начиная двигаться, Мигель сталкивается со слабой стороной Питера — тот хнычет от боли, сильнее хватаясь за стол под ним, громко дышит, жадно глотая воздух, пока вампир набирает духу двигаться дальше. Руководитель тихо шипит, медленно выходя из паука. Тот изгибается, и Мигель срывается. Он хватает его на руки, в ту же секунду набирая бешенный темп движений. Питер громко стонет: просит быть помедленее, но тело не отвечает на его мольбы, лишь ускоряясь с каждым движением бёдер.       Из раскрасневшихся глаз медленно выкатываются небольшие слёзы, О’Хара всё-таки слегка сбавляет темп, на секунду даже полностью выйдя из Паркера. Он смотрит на него — ноги широко раздвинуты, задница тоже, кольцо мышц судорожно стягивается и расширяется в темп дыхания. Мигель вновь входит в него — до упора разом. Питер больше не кричит от боли, сейчас его мычание больше походит на стоны удовольствия.       Он хватается руками за широкие плечи вампира, тот поднимает его, держа за внутреннюю часть бёдер, продолжая двигаться. Паркер ногтями впивается в смуглую кожу и, несмотря на то, что они коротко подстрижены, царапает спину что есть мочи. Мигель опирается с Питером на руках об одну из стен и вновь двигается, входя полностью. Но в этот раз паук стонет настолько громко, что кажется, что все, даже люди на улице, услышали его. О’Хара сразу понимает, что сделал. И вправду — двинувшись ещё раз, чувствуется плотный шарик прямо над членом Мигеля. Вампир впивается зубами в шею Паркера, кусая её до крови, которая теперь до невозможности пошло каплями стекает до плеча, а потом до ключицы и ниже, где руководитель уже не видит.       Стон Питера заставляет Мигеля двигаться лишь в одном направлении, и с каждым из толчков стоны становятся всё громче и громче, ведь каждый из них задевает простату.       Паркера всего трясёт — он со звонким стоном изливается второй раз, уже на грудь вампира. О’Хара же не в силах выдержать такое зрелище без реакции, глухо шипит и кончает внутрь, заполняя внутренности паука белой и липкой жидкостью, сразу выходя из него и ставя у стола раком. Питер чувствует, как из него медленно вытекает сперма, стекая по внутренней стороне бедра и капая на пол. Он зарывается лицом в сложенные на столе руки и тяжело вздыхает от смеси эмоций. — Тебе, наверное, придётся ещё раз сходить в душ, — саркастично замечает вампир, любуясь видом мужчины сзади. — Всё из-за тебя, — до сих пор лежа на столе отвечает тот. — И всё же я больше не злюсь на тебя — улыбается Мигель, Питер чувствует эту нахальную ухмылку.       Он встаёт, поворачивается на О’Хару и уставшим взглядом смотрит на него, словно спрашивает: «Ты серьёзно?» — Пойдём, отмою тебя. — И когда ты стал таким заботливым? — Только что, смотреть на смущённого тебя — одно удовольствие.