Двадцать пять

Плацкарт - боковушка, Питер - Москва. Размытые в окнах пейзажи и краски, И кажется близко тут бродит тоска, Старательно крытая-скрытая в маски. И верхняя полка моя двадцать пять Свой номер укрыла под шалею пыли. И снова на ней сплю - опять и опять! Точнее с бессонницей в россказнях были. Мы выпьем с ней кофа - одну за одной Я буду просить поменять проводницу Стаканы. И одной темой сквозной Проводница расскажет, как хочется в Ниццу. А я бы свой Питер на Ниццу-б - ни-ни! Мне и полке плацкартной неплохо. И города яркие зимни огни Милее мне башен покрытых сплошь мохом! Спровадив болтливую леди в купе, Да-да, проводницу, любившую Ниццу! С бессонницей-шлюхой заварим пюре И даже не вздумаем лезть за границу. Назвать патриотами нас с ней нельзя. Быть может все дело в плацкартном вагоне? Или во временных рамках скользя Мы так степенно влюбились в перроны? В зловонные, темные своды вокзалов, И старых часов полуночевый стук. А вдруг мы влюбились в мерцанье каналов?.. Тогда нас уж точно не выручит друг! Вдруг теплая ручка бессонницы-шлюхи Легла на плечо мое, чтобы проснулся. Сунув под нос предрассветные плюхи, Я слез к ней на нижнюю. Я пробудился. А Питер все ближе, рассвет впереди, И светом залиты сверкающи рельсы. Наш кофе закончился, а позади Болтливая леди и буквы все в тесьмы.