***
Когда, где и как Кэйа подсел на сигареты, он не помнил. Вроде во время командировки в Сумеру он напился в стельку и проснувшись обнаружил у себя пачку, решил попробовать. Да и всё. Ничего особенного. Бросать не хотелось. Хотелось тепла, любви и ласки, а не этого горького дыма. Он закрыл веки, отрываясь от созерцания белого потолка своей комнаты и пал в объятья Морфея.˚✧₊⁎⁺˳✧༚
Альберих сидит на винокурне за главным столом в прихожей. Хотя сидит — громко сказано, скорее разлёгся на деревянной поверхности, устало вертя бокал от вина в руках. — Аделинда… — позвал надломленный голос не ждавший ответа. — Скажи, почему я хочу умереть? — Простите, сэр Кэйа, но вы можете повторить свой вопрос? Главная горничная вцепилась взглядом за своего, как она считала, сына. Мгновенный страх сковал её, не позволяя поверить в правдивость услышанных слов. — Понимаешь… — начал капитан. —Никогда не знаешь что будет дальше. Может быть новый день не начнётся вообще, а может завтра всё будет лучше и наконец выглянет солнце. Я- Он подлил себе вина делая крупный глоток, будто набираясь храбрости. — Я так устал бороться, Аделинда. Жить — это не просто, и я не горю никаким желанием продолжать эту пытку. Я жалок. Единственное, что заставляет меня продолжать: пачка сигарет в моём кармане. Слёзы комом встали в горле не позволяя и шага сделать. — Я устал. Очень сильно устал, мам. Казалось, сейчас сердце остановится, взорвётся и рассыпется на мелкие кусочки. Это первый раз, когда Кэйа назвал её «мамой» и первый раз, когда он снял маску счастья, перестал делать вид что всё хорошо и показал Аделинде настоящего себя. Тело сорвалось, как после услышанного выстрела, подбежало к распластавшемуся рыцарю, сгребая его в охапку и нежно целуя в макушку. «Ты очень сильный мальчик, Кэйа. Не надо так говорить, всё будет хорошо. Жизнь — это дар. Твоя жизнь была подарена нам самими небесами, без тебя всё было бы гораздо хуже. Всё будет хорошо, только брось эти вонючие трубочки с травой, брось их. Они не заменят тепла, они не нужны тебе, Кэйа, у тебя есть я и господин Дилюк, он очень-очень любит и дорожит тобой. Все будет хорошо. Ты сильный, ты молодец.» — как в бреду шептала мать, прижимая сына как можно ближе. Словно стоит ослабить хватку и он испарится, исчезнет, сбежит, да так, что никогда больше не отыщешь. Слёзы ручьями текли по её щекам, наводя панику на пьяного кавалериста. Он схватился руками за лицо горничной, вытирая пальцами влажные дорожки и пытаясь своим глазом найти её. — Аделинда, тише, —, надломленный голос проглотил начальные звуки, мешая говорить, —, всё хорошо, я не собираюсь умирать, я брошу курить, обещаю, только не надо плакать. Я не хочу чтобы ты, плакала. — Так не доводи её до слёз, Кэйа. Жёсткий злой голос громом пронёсся по винокурне. — Господин Дилюк! — подскочила горничная, окончательно вытирая глаза. Выше упомянутый тяжёлыми шагами спустился на первый этаж, приближаясь к Альбериху и хватая за шиворот. — Дилюк, ты— — Говоришь, только сигареты тебя заставляют жить? — ярость пылала в этих рубинах, прожигающих крио мечника с ног до головы. — Неужели эта трава тебе заменяет меня и Аделинду? Думаешь мы не можем тебя выслушать? По-твоему мы не можем помочь? Так слушай меня внимательно, Кэйа Альберих: ты дорог нам. Мы любим тебя и мы всегда будем рядом. Сильные руки обвили тело поражённого капитана, сжимая в объятьях. — Ты нужен нам. Нужен мне. — Люк… — только и смог выдавить из себя Альберих, утыкаясь носом в родное плечо. Слёзы, сдерживаемые годами сейчас лились рекой, оставляли алые царапины на плечах винодела, позволяя выпускать все эмоции, что так долго скрывались за десятью замками. Главная горничная удалилась, заваривать обоим чай и готовить их любимое печенье. По возвращению, бутылка уже была в мусорке, бокал в раковине, а Кэйа с печальносчастливой мордочкой смотрел на названного брата. — Дилю~юк. Ехидно пропел хитрый глаз, забирая у Аделинды чашку чая и поблагодарив её. — Чего тебе? — А ты правда меня очень-очень любишь? Брызги чая полетели на стол, обращая внимание на поперхнувшегося магната, непонятно красного то ли от вопроса, то ли от кашля. — Кхм, может быть. — прокашлявшись, всё же ответил он. — Значит безумно сильно любишь! Я тоже тебя люблю.