Имперский молот

      В молодости я был идиотом. С довольной рожей, скрытой под шлемом, носился с бластером наперевес… Первый месяц — в учебке. По несколько часов на полигоне. Ещё, наверное, столько же строевой подготовки. Движение «коробочкой» как единым организмом, это то немногое, что вдолбили нам на «отлично». И в этом имелся смысл. Не для парада перед императорским дворцом на Корусанте, а для чёткой организации погрузки и выгрузки. Хотя большинство из нас видело десантные корабли только один раз, при следовании к месту службы, навсегда оседая на захудалых планетах. Ещё час политпросвещения, истории Империи и подобной мути. Самое тяжёлое из занятий, когда клонило в сон, голова отказывалась воспринимать тяжеловесные фразы, но в любой момент лектор тебя мог поднять и заставить отвечать на вопрос, в точности повторяя его заковыристые слова. Зато стрельбы проводились только два раза, а взаимодействие с шагоходами мы и вовсе отрабатывали, сами же их изображая.       Кроме того, физподготовка, построения, разводы. Два коротких перерыва, не для того, чтобы пожрать, а чтобы закинуть внутрь паёк с максимально возможной скоростью. Всё, что не успевал, выкидывалось за забор визгунам. Надо ли говорить, что они всегда оставались голодными? Как эта плотность занятий соотносилась со стандартными сутками — никто не считал. Ни у кого не было сил что-то подсчитывать, если прямо тебе не прикажут.       И четверть часа свободного времени перед отбоем, в течении которых необходимо было отдраить амуницию, стараясь не оторвать кусок ото сна. Который и так частенько укорачивали, устраивая тревоги.       Начало службы в боевой части я воспринял как счастье. Планета была неспокойной, и мне это нравилось. Я ведь говорил что-то про идиота.       На первом же задании я нарушил доведённый до нас план. Вышибные заряды вынесли дверь, но произошла какая-то заминка, и я ринулся вперёд, стреляя во всё, что движется и не движется. В основном, это была мебель. Но всё обошлось; выскочившие из-за спины «старички» понеслись дальше, оставив меня на секунду обозревать разгромленную комнату; а придя в себя я бросился следом. Больше пострелять в тот раз мне не пришлось.       Мы действительно разгромили ячейку сопротивления и захватили двух пленных. Мне, как новичку, выпала честь прикончить одного из них.       Я не терзался сомнениями. Не потому, что они пошли против Империи, и мне следовало их ненавидеть как её врагов. Вряд ли кто-то искренне верил во всю эту галиматью. Это была наша работа. Нам кидали крошки со стола, а тем, кто повыше рангом — кости, и мы её выполняли. Недостаточно восторженный образ мыслей? К хаттам! Не попади я в кадеты, может и сам воевал бы на той стороне, раз сказал себе, что не сдохну в нищете, как случилось с моими родителями.       Тот, кто понаивнее, быть может верил в победу над «этим сбродом», сам же я верил лишь в тысячелетие войны.       Плазма разорвала грудь человека и тот умер. Я же задумался только о потраченной тибане. Наверное, это и привело меня к достигнутым высотам.       Старички благосклонно восприняли мою лихость и позволяли вырываться вперёд; я был горд и надеялся, что мои результаты отметят. Правда, последующие собрания оказывались мирными. Мы утыкали всех носом в пол, обыскивали, кого-то арестовывали, а остальных отпускали. Так продолжалось до тех пор, пока я не словил заряд плазмы.       Ударило как раскалённым ломом. Я катался по полу, потеряв всякую способность к сопротивлению, хотя выстрел попал всего лишь в левую руку.       Благодаря броне она не прогорела насквозь, всего лишь до кости. А сержант сказал, что я нарушил установленный порядок взаимодействия и это было правдой. Мне вкатили лечение за свой счёт. Хорошо, что в кредит. Расплачиваться пришлось больше года.       С тех пор я понял важность следования уставам. Я вызубрил их от аурека до зерека, от черка до теша. Не ходил в воскресенья по кантинам, стоически перенося рассказы сослуживцев об их «приключениях» с твилечками. Не дышал на начальство перегаром. Не брюзжал, выполняя самую идиотскую работу. И дослужился всё-таки до капрала. Хотя не благодаря всему вышеперечисленному, я думаю.       Пробитую броню я восстановил с помощью нескольких кусков арамидной ткани и размягчённого горелкой пластика, полагая, что второй раз заряд в то же место не влетит. Почти весь выходной провозился с подбором тона, тщательно зашлифовал поверхность Но за новый наручень всё равно пришлось заплатить, раз тот был внесён в отчётность. Сержант предложил выкупить его за пол-цены.       Это стало началом нашего маленького бизнеса. И, со всей очевидностью, причиной моего продвижения по службе.       Я восстанавливал как мог списанную амуницию своего отделения и передавал ему новую. Сержант говорил, что ревизии проверяют только склады и не суются в боевые части а уж тем более не заглядывают в каптёрки. Не знаю, врал ли он, или действительно в это верил. Независимо от того, я прекрасно понимал, что при обнаружении несоответствия он снова меня подставит. Поэтому разыгрывал дурачка и подставил его первым.       Сержант загремел на рудники, потянув за собой ещё одного офицера, а у меня всё оказалось чистым.       Сейчас нет времени думать, как повернулась бы жизнь, не случись то ранение в руку. Быть может, поумнев, я дослужился бы до сержантских кубиков, годам к сорока. Или всё равно втянулся бы в аферу, не имея той доли мудрости, чтобы не закончить свой путь на Кесселе. А скорее всего, имел бы все шансы умереть героем…       Тогда, по юношеской наивности, я считал, что из-за отбытия сержанта под бок к хаттам, имею все шансы занять его место, как самый старательный, бесстрашный и прочая и прочая. Ещё раз напомнить про идиота? Впрочем и так понятно, что всегда находится тот, кто умнее тебя — в бесконечных имперских коридорах власти.       Не знаю, заподозрил ли что-то командир части, но старший ревизор видал и не таких умников. Он прямо высказал мне всё, что думал об этом деле. Я ушёл в глухую несознанку.       — Каждый по молодости лет может совершить досадную ошибку. Тем более ты выполнял приказ непосредственного начальника. Так ведь?       Я стоял с каменным лицом, сфокусировав взгляд на бесконечности.       — Но, надеюсь, ты сделаешь из этого соответствующие выводы?       — Да, сэр! — на всякий случай гаркнул я. Это ни к чему не обязывало.       — Вот и хорошо… А мне понадобился бы помощник, который разбирается в таких штучках.       Я возликовал. «Мой талант признали! Послужить Империи и этому прекрасному человеку лично, выводя мошенников на чистую воду! Конечно же, раз я сам в этом весьма поднаторел, то моя помощь окажется незаменимой».       Через месяц пришло предписание и я направился в школу младших интендантов.       Не могу сказать, что там многому меня научили. Она была рассчитана скорее на то, чтобы каждый дебил по выходу смог считать подштанники, хотя бы до сотни, и не блукать при заполнении бесконечных ведомостей в датападах. Зато давала кубики младшего сержанта.       — А на тебя имеется особое предписание, — с некоторой неприязнью сказал начальник учебной части.       Мне было всё равно, что он об этом думает.       «И когда Имперский молот разобьёт вселенский лёд!..» — напевал я, стоя у иллюминатора. Чувство великой сопричастности с делами имперского механизма охватило меня. Я был его винтиком! Хотелось снова встать в строй, чтобы демонстрировать мощь империи, маршируя по гранитным плитам…       Понимать, что никогда, но тем не менее искренне стремиться это «никогда» приблизить, было нечто из раздела психических заболеваний, я думаю. И, если представить, что с «повстанческой нечистью» действительно будет покончено, то чем станет заниматься эта огромная машина? Перестанут ли выпускаться звёздные разрушители, формироваться новые штурмовые полки? Отсюда и до совсем опасных мыслей недалеко, но я их счастливо обходил, упиваясь открывающимися перспективами.       Я едва ли не рыл носом бетонный пол казармы, заглядывал во все загашники, сверял все ведомости, доступные на моём уровне, и накопал кое-что по-мелочам. Но главные разоблачения, несомненно, ждали меня впереди.       Непосредственный начальник вызвал меня перед следующей командировкой.       — Эта часть на очень хорошем счету. Но найти несколько мелких замечаний вполне тебе по силам.       — Сделаю всё, что возможно, сэр!       — Да, — задумчиво продолжил он, будто совсем меня не услышав, — найти несколько мелких недостатков для такой части будет вполне достаточно. Ты меня понимаешь?       Меня будто окатили из ведра жидким карбонитом.       — Разумеется, сэр! Несколько… я вполне найду.       Искать долго и не пришлось. Мне их сразу же ненавязчиво показали. Проверив ещё несколько ведомостей — те, в которых априори всё было в порядке, — я составил отчёт.       Теперь стало ясно, почему выбор пал именно на меня. А отказавшись сейчас, я вполне мог поехать вслед за сержантом. Наверняка имелась возможность докрутить дело до конца, ведь восстановленная, покрытая лаком и маслом амуниция, которую я передавал под видом новой, не могла исчезнуть бесследно. Не думаю, что её продавали контрабандистам или что-то в этом роде; скорее таким же штурмовикам нашего гарнизона, умудрившимся счастливо её утратить. Не знаю, сколько вообще это могло продержаться в тайне. И если бы не та ревизия, для меня всё могло кончиться гораздо более плачевно.       «Благодарственные письма» стали передавать через меня. Затем мне доверили обсудить вопрос с проштрафившимся вдрызг командиром. Никакой самодеятельности: выбор, дать делу ход или взять бедолагу под крыло, делался согласно неизвестным мне критериям где-то выше.       Начальник пошёл на повышение и потащил меня за собой, не давая возможности спрыгнуть.       Государственные шестерёнки крутились. Мы работали, выявляли недостачи, отправляли кого-то под суд и прикрывали ещё более крупные аферы. Не скажу за всю заселённую часть галактики, но там где мне лично пришлось побывать, подворовывали очень многие. Причём делали это как будто вообще не задумываясь о будущем. Никаких ревизоров не хватило бы, чтобы остановить этот шквал. И ревизоров, следящих за ревизорами.       На уровне роты и ниже имелось не так много, чего умыкнуть. Наиболее популярными были сливы топлива и, пожалуй, продажа нижнего термобелья. Никто на этом не думал разбогатеть, но на посещение кантины хватало. Выше — начинались махинации с поставками продуктов питания, та же продажа топлива, а так же запчастей и даже тибаны. Один выстрел пушки истребителя равнялся примерно сорока бластерным, а уж выстрел турболазера «Звёздного разрушителя» с запасом покрывал полковые стрельбы. Теперь только я подумал, была ли экономия на боевых стрельбах в учебке действительно необходимостью, чьей-то глупостью, или… Впрочем, неважно.       Нельзя сказать, что я воспринимал происходящее как должное. Я пытался представить себе размеры, ставшей притчей во языцех, республиканской коррупции и это не получалось. Если увеличить масштабы того, что я видел вокруг ещё в несколько раз, государство не сможет поддерживать самоё себя, не говоря о том, чтобы как либо развиваться. А республика существовала тысячи лет, победила в войне (чего мы до сих пор не могли сделать), а затем мирно преобразовалась в империю. Которая не смогла (или не захотела?) удержать ситуацию под контролем.       Выходило так, что в республике коррупция, по крайней мере, не сильно превышала нашу, а возможно, была даже меньше. И этому имелось объяснение. В империи только одному человеку не было выгодно воровать — воровать у себя — её хозяину. Одному на миллионы миров. В республике же — каждому королю, герцогу или барону звёздного сектора или отдельной системы. Да, у нас имелась централизованная ревизорская служба, но и она оказалась не абсолютно прочна, да, у нас имелась служба (не называемая вслух), присматривающая за ревизорской, но и она не оказалась абсолютно всесильной.       Я успокаивал себя тем, что всё же мы делаем больше хорошего, а отдельные случаи не сильно и влияют на статистику. И даже наоборот, иногда могут идти на пользу — постепенно мною овладела именно такая мысль.       Через несколько лет начальник снова пошёл на повышение, а затем наши пути разошлись. Я стал командовать своим аппаратом, продолжал нарабатывать знакомства и в конце концрв стал не последним человеком в секторе. Несколькими вызовами по голосвязи я мог обеспечить выполнение крупной операции, — вот, где польза империи! — а затем ресурсы возвращались, с прибытком. Как уж этого добивался командующий, было почти не моим делом, хотя я и мог дать несколько дельных советов. Небольшая, очень небольшая часть оседала у меня. Не было теперь должников, а только сплочённая, работающая на общее благо команда.       Подняться выше я уже не мечтал, наоборот, представлял себе отставку, домик в зелёных лугах, горничную-твилечку (дорого, но я мог себе это позволить), любимую супругу — дочь какого-нибудь местного магната. Но жизнь преподнесла ещё невероятный сюрприз — меня назначили планетарным губернатором. Сам мофф сектора вызвал меня, чтобы дать указания о важности восстановления порядка и возобновления полного объёма поставок с планеты Лотал.       Сообщи мне кто-нибудь прямо, что это очередная подстава недоброжелателей, я всё равно с энтузиазмом взялся бы за дело. Да, производственные мощности следовало бы обновить ещё пару столетий назад, а население при предыдущем правителе весьма озлобилось. Но назначение сулило невероятные перспективы и в задачах я не видел ничего невозможного. Работа не могла не наладиться, если расставить всех по своим местам, как фигурки в дежарике. А этому я, к тому времени, вполне научился.       Разумеется, я не собирался с первых лет извлекать непосредственную прибыль: сначала следовало поработать на дело, а затем дело начинало работать на тебя.       Первым делом по прибытию на Лотал, я собрал представителей профсоюзов в конференц-зале. Они угрюмо сидели, пока я расписывал перспективы. Когда я начал говорить о том, что, возможно, придётся слегка подзатянуть пояса ради будущего благополучия, в их глазах стала проблёскивать ненависть. Пришлось сразу же свернуть тему, сказав, что несправедливо требовать что-то сверх того, что они уже дают, и основные расходы, конечно же должны нести власти Империи. Я надеялся на шквал нелицеприятных вопросов, чтобы узнать о проблемах, дать обещания, возможно, в чём-то разочаровать, сказав, что проблема будет решена, только после выхода на качественно новый уровень… Но они угрюмо молчали.       — Если вопросов нет, значит всё не так плохо, как следовало из отчётов.       Снова вспышки ненависти в глазах. Казалось их прорвёт… Но работники опускали взгляды. Тупое быдло, не верящее в мощь Империи. Оставляя меня наедине со всеми проблемами.       Я взялся. Дошлифовав, отправил по команде отчёт, наброски которого начал составлять ещё по дороге. Провёл скрупулёзнейшею ревизию. Многих пришлось оставлять под предупреждение, выдавая это за величайшую свою милость, но новых кадров в таких объёмах мне бы никто не дал, да и ломать хоть как-то работающую систему было не лучшим вариантом. Всё, что я наскрёб — несколько процентов, слёзы местных котов, тогда как требовалось увеличить поставки на сорок, до конца года.       Я крутился и оптимизировал, менял тех, кто откровенно не справлялся, направил высвобожденные средства на закупку самого необходимого. Но судят по результату, а не по усилиям. Так можно было копошиться годами, набирая каждый раз по десятой части от требуемого. По прикидкам, при самых благоприятных обстоятельствах, имелся шанс лет через восемь выйти на нужный уровень.       Но спокойно заниматься экономикой мне не дали. У казарм прогремел взрыв, и следом их обстреляли из бластеров. Один солдат был убит и двое ранены. Нападавшим удалось скрыться. Пришлось, бросив всё, раздавать бесполезные указания, создавая вид, что я держу руку на пульсе.       Военнослужащих с трудом хватало на охрану производственных объектов, собственной инфраструктуры и конвоев. К тому же, приходилось отвлекать силы на патрули. Мы не могли сидеть, закрывшись внутри, Империи нужно было демонстрировать своё присутствие.       Ответ на запрос пришёл неожиданно, в виде вызова от самого главнокомандующего. Я вытянувшись стоял перед голограммой.       — Вы предлагаете на три года фактически прекратить поставки, и к тому же требуете ещё и дополнительных вложений?       Незримый ужас исходил от фигуры в чёрном.       — Есть ещё краткосроч… н-н… — произнести что-то ещё я не смог.       — В то время, как Империи требуется всё больше ресурсов! Вы устраиваете фактически саботаж! Ведя нецелевое расходование средств! И на длительные сроки останавливая производства для модернизации!       Слова, казалось, били прямиком в разум. Я едва не терял сознание.       — … Недопустимо! Надеюсь, вы больше не разочаруете меня?       Я вспомнил, что умею дышать.       — Ни в коем случае, милорд! Новые нормы поставок мы начнём выполнять со следующего… со следующей недели!       — Надеюсь на это!       Изображение погасло, а я остался с желанием немедленно куда-то бежать и с затуманенным рассудком, как будто приняв психостимулятор и снотворное одновременно.       Прикрываясь фактом совершённого террористического акта, со словами о том, что в таких условия мирное развитие невозможно, пришлось увеличить нормы выработки. В частях гарнизона увольнительные были отменены, охрана и конвои — усилены. Я понимал, что такое не может продолжаться долго, но сейчас речь не шла о далёком будущем.       Лихорадочно я обдумывал возможности. Но все мои богатые связи могли дать лишь каплю от потребного, и не на слишком длительный срок, так что довольствоваться приходилось имеющимся.       Начались демонстрации протеста. Штурмовики только сдерживали митингующих, не пытаясь их разогнать. А затем в одну ночь арестовали их лидеров.       — Что делать с детьми? — с утра озадачил меня помощник.       — Но ведь матери у них есть?       — У некоторых они тоже занимались антиправительственной деятельностью.       Хотелось застонать от ещё одной навалившейся проблемы. Заранее проверив списки, можно было вычеркнуть лишних, но теперь я не мог что-либо сделать. Приюты существовали, но только для детей погибших военнослужащих. Всякий сброд туда никто бы не принял. Придумывать что-то своё — не имелось ни денег, ни времени.       — Сколько их?       — Восемь. От трёх лет до четырнадцати.       — Освободить один этаж госпиталя. Разместить там. Распространить информацию, что младших в ближайшее время отправляем не обучение. Сделаем из них верных защитников Империи. Посты расставлять буду сам.       — Это гениально, сэр! Мы заманим их в ловушку!       Вообще-то я собирался только избавиться от балласта, позволив повстанцам захватить своё отродье. Но предложение было заманчивым. Очень.       Троих самых старших распустили по домам, чтобы не кормить за казённый счёт, остальных оставили в госпитале. Повстанцы медлили. Я начал подозревать, что они догадались о наших планах.       Суд был быстрым. Часть бунтовщиков, организовавших антиправительственные выступления отправили на каторгу, некоторых — приговорили к смертной казни. Тех подростков, что проживали пока одни, вышвырнули на улицу. Я не мог здесь что-то поделать — имущество осуждённых переходило в собственность Империи. Одного, кажется, забрали родственники.       Казнь я задумал сделать публичной, чтобы каждый воочию мог увидеть, как поступают с врагами Империи, и не считал больше, что это происходит где-то далеко, а с ним такое точно не может случиться.       Меры безопасности предпринимались беспрецедентные. Кроме находящихся непосредственно на центральной площади, штурмовики скрытно располагались в зданиях на подходе. Все дома вокруг были проверены с чердаков до подвалов, в над городом барражировала авиация.       Повстанцы действительно подняли стрельбу, но отступили, потеряв четырёх убитыми. Как остальным удалось вырваться их огневого мешка, никто не понял. Они просто вбежали в одно из проверенных ранее зданий и исчезли.       С нашей стороны имелось только двое раненых. Этот день стал для меня малым триумфом. А большого я собирался достичь в ближайшее время.       Ночью меня разбудил вызов комлинка.       — Произошло нападение на госпиталь. Погибла медсестра и находящийся на лечении военнослужащий.       — Как?!       — Они напали не на то крыло. Бросили гранату в ординаторскую, вместо комнаты охраны. Один из пациентов пробовал оказать сопротивление…       — Задержать, как я понимаю, никого не удалось?       — Нет, к сожалению.       — Хорошо, хоть до мелких выродков не добрались…       — Дети… — командующий гарнизоном на секунду замялся, — сумели сбежать. Воспользовались суматохой.       Я врезал по столу так, что голограмма подпрыгнула и покачнулась.       — Кто забыл заблокировать двери?!       — Мы осмотрели место преступления. Там похоже… Вероятно, там орудовал джедай!       — Сказки для дурачков! Их давно перебили! А ваши люди погнались неизвестно за кем, оставив свой пост!       — Комнаты оставались без наблюдения не более одной минуты. И характер повреждений отличается от воздействия плазменного резака.       — Разберёмся! Шаттл к дому! Через четверть часа — совещание. Собрать всех причастных!       Кто-то мог подумать, что нападение вывело меня из себя. Нет, я вполне добился своего — скинул проблему с отродьем на чужие плечи, а остальное стало лишь маленькой неувязкой. Не удалось подстрелить никого из нападавших — досадно, но не более.       Однако, мы не могли проиграть всухую. Требовалось показать зубы, требовались ответные меры. И их пришлось предпринять.       Прошли новые аресты. Теперь забирали мелких агитаторов, а точнее — людей, не вовремя ляпнувших что-то лишнее. Не всем им грозила каторга, многих бы просто оштрафовали. Но результат был не столь важен, как сама необходимость действовать.       А когда на следующее утро, я вошёл в кабинет, что-то со странным гудением активировалось за спиной. Скулу обдало жаром, я застыл, не успев обернуться, и понял, что это не сказки.       — Всё же достал меня? — процедил я сквозь зубы. — Ну, действуй!       — Надо поговорить! — голос оказался неожиданно высоким, ломающимся.       — Ты уверен, что я собираюсь с тобой разговаривать?       — Сядь в кресло!       — Как скажешь!       Я прошёл к столу и нажал тревожную кнопку. Передо мной стоял почти мальчишка: худощавый, нескладный, со светящимся мечом синего света.       — Ну, рассказывай! — дозволил я, располагаясь в кресле.       Страха не было. Только ненависть к отщепенцам, мешающим выполнять своё дело.       — Ты выпустишь тех, кого приказал арестовать!       — Невозможно.       — Иначе тебя прикончу!       — Послушай, парень! Я не распоряжаюсь тюрьмами. Могу только проконтролировать условия содержания. И это всё. Приказ отпустить арестованных просто не выполнят. У кого-нибудь из них есть жалобы?       Он неуверенно мотнул головой.       — При всей полноте власти, я здесь почти ничего не решаю. Надо мной ещё куча начальников, распоряжений и инструкций. Убьёшь меня — придёт такой же. Это Империя!       — Но ты сделаешь это!       Раздался сигнал вызова.       — Сэр! У вас всё в порядке? — крикнул кто-то за дверью.       — Скажи ему, чтобы уходил! — прошипел джедай, вытянув в мою сторону меч.       — Отличная идея, кстати! — ответил я и крикнул: — Да, всё в порядке! Можешь идти!       — Но поступил сигнал тревоги и я обязан проверить!..       — Видишь! — хохотнул я, — Даже простой штурмовик меня не послушался. Что уж говорить о начальнике тюрем?       — Сэр! Можно войти?       — Да, конечно!       — Но дверь заперта!       — Действуй согласно инструкции и оставь свои разговоры!       — Слушаюсь, сэр!       Через секунду до джедая дошло.       — А что он обязан, по инструкции?       Зря он это спросил у бюрократа.       — Бдительно охранять и стойко оборонять свой пост. Нести службу бодро, ничем не отвлекаться, не выпускать из рук оружие и…       Взрыв вышибных зарядов ударил по ушам. Дверь влетела в кабинет и прокатилась по зеркальному полу. Из клубов пыли и дыма выбежал штурмовик и направил на джедая бластер. Мелькнул меч, плазма отразилась и ударила штурмовика в грудь. Тот рухнул, но за ним следом вбегали другие.       — Не стрелять! — закричал я. — Окружайте его!       Джедай прыгнул через всю комнату, замахиваясь мечом. Стекло рассыпалось на мелкие осколки, и он вылетел в проём, не коснувшись подоконника.       Разрывая оцепенение, я вскочил.       — За ним! Не упустить!..       Штурмовики прикладами высаживали оставшиеся стёкла. Джедай с погашенным мечом бежал по площади, лавируя между людьми. Его нельзя было упустить. и плевать было на случайные жертвы.       — Огонь!       И в ту же секунду от припаркованного грузовика с лотками — какой-то торговой точки — к окнам потянулись встречные выстрелы. Я спрятался в простенке.       — Всем патрулям! К центральной площади! Поднять авиацию!       Сгустки плазмы врезались в дальнюю стену кабинета, довершая разгром. Звенели оставшиеся ещё стёкла, комната наполнилась бетонной пылью.       — Они уходят! На гравициклах!       — Догнать! — сорванным голосом прохрипел я.       Обстрел прекратился и можно было идти поискать более подходящее для командования место.       В конференц-зал, где я обосновался, стекались все радиопереговоры. Джедая они упустили — было обидно, но ничего сверхъестественного я и не ждал. Однако у оставшихся повстанцев мои люди плотно сидели на хвосте. Перекрывались улицы, спешно перебрасывались патрули, над городом носились истребители.       — Мы их зажали! Зажали!       — Где они? — вклинился я.       — Сэр, они в кондоминимуме! На окраине города. Скрылись внутри.       — Окружить здание! Всем наличным силам, окружить здание!       — Есть, сэр!       — И начинайте штурм по готовности.       — Но сэр, там множество гражданских!       — Я сказал, начинать штурм!       — Сэр, согласно инструкции…       — Отставить! Наблюдать за домом! Я лично возьму на себя командование.       Во время полёта меня терзали сомнения. Бандиты уже ускользали из наших рук. Не являлось ли и это здание запланированной точкой остановки, откуда они смогут скрыться ещё раз? Как им вообще это удалось? Подземные ходы, которые мы не смогли обнаружить? Неизвестный имперской науке прибор для переноса масс? Всё оказалось гораздо проще.       Удар потряс шаттл. Мы провалились, как будто в яму. Я прильнул к боковому иллюминатору, стараясь заглянуть назад. Мы падали, оставляя дымный след. А над нами растворялся в воздухе небольшой вооружённый корабль. Последнее, что я увидел, пока тот не вышел из поля зрения — истребители сопровождения, запоздало разворачивающиеся для атаки.       Меня охватила неистовая ярость: он всё же достал меня, этот ублюдок.       — Истребители, огонь! Невидимый не значит неуязвимый!       Но особой надежды не оставалось. Он уйдёт. И будет смеяться надо мной. Многое бы я отдал, чтобы стереть эту улыбку с его лица, но у меня совсем ничего не оставалось. Впрочем…       — Пилот! Держать курс на здание!       — Но сэр…       — Выполнять!       Жизнь мелькала перед глазами. Хотелось найти тот момент, в который я сделал фатальную ошибку. Быть может тогда, когда решил, что смогу добиться большего, чем мне полагалось по праву рождения — роли безвестного штурмовика?       А за секунду до столкновения меня поразила догадка, почти примиряющая с неизбежностью. Получалось, что в прошлый раз, наверняка, их вытащили на этом, способном создавать невидимость, корабле. Начни мы штурм — и они повторили бы тот же трюк, снова оставляя меня в дураках! А мёртвые не имут сраму… И хоть кого-нибудь из их отряда я напоследок прихлопну.       — Посмейся, джеда-а-а-й!..