Каменный город

Маркарт встретил звенящей тишиной. Ноги после долгого похода гудят и ноют, тяжесть брони тянет вниз, а меч в ножнах напоминает о недавних сражениях. Сколько живёт в Скайриме – не может привыкнуть, что к нему относятся как к возможному коврику на полу. Карманы доверху забиты драгоценными камнями и бумагами, которые удалось забрать с уже мёртвых тел наёмников. С трудом делая каждый шаг, он открыл массивные двери, проходя в полюбившуюся таверну. Все молчат, и лишь старый бард, явно повидавший многое, перебирает струны лютни. Сегодня он явно задержался, но всё равно принял пару септимов и взялся играть очередную нордскую песню. Немногочисленные постояльцы молча слушали, попивая мёд или эль, кто что любит. Он тихо присаживается за стойку, двигая мешочек с монетами к Клеппу и заказывая кувшин молока с овощным супом. Цену за такое блюдо задирают, но септимов всегда хватает, чтобы баловать себя. Свечи и, на удивление, спокойная атмосфера помогают хоть на пару минут расслабиться от вечных битв и нападений. Для кого-то Маркарт кажется слишком опасным, но он обожает его всей душой. Его приняли, пусть и не с распростёртыми руками, помогли встать на ноги, а дальше вышвырнули в огромный мир, где приходится вздрагивать от каждого шороха. Выглядывающий из-под брони хвост медленно двигается из стороны в сторону, а ушам больше не надо прислушиваться, чтобы услышать дракона с очередной горы. Тепло от камина и вкусной еды успокаивают, почти убаюкивают, но спать пока что нельзя. Огмунд не остановился на одной песне, продолжая играть и петь. И плевать, что время далеко за двенадцать ночи, и что Массер с Секундой давно на небосводе освещают путь заблудшим путникам. Важно, что сейчас он сидит в ставшим родным городе, ему не приходится биться за возможность жить в проклятом мире, и можно спокойно вслушиваться в незамысловатые мелодии и тексты песен. Маркарт в начале пугал своей неизвестностью и загадочностью. Рассказы про живущих где-то внизу, в Нчуанд-Зеле, фалмеров вгоняли в ужас. Даже забытые двемерские механизмы не пугали так сильно. Осознание, что некогда существовавшие снежные эльфы превратились в слепых, озлобленных на всё живое фалмеров, не давало спать по ночам. Поиск информации не увенчался успехом, и с возрастом такие истории стали обыденностью. Его юношество прошло именно здесь. На вертикальных дорожках, в Муравейнике, откуда он и не думал, что сможет вылезти. В голове всё ещё живут воспоминания, как он сидел в одной из множества комнат, поджимая хвост и жмясь к углу. Но то время вспоминается лишь с теплотой. Влиндрел-холл располагался слишком высоко, и пить ему противопоказано. Даже от одного стакана эля отказывается, ссылаясь на то, что не сможет подняться домой. Махнув на прощанье, каджит неспешно брёл по мощёным тропинкам наверх, рассматривая каждый камень и обдумывая, что делать дальше. Металлическая дверь нехотя поддавалась и с тихим скрежетом открылась. Долгожданная прохлада и покой. Зажигая по пути все свечи, он остановился в своей комнате, стаскивая с уставшего тела броню, бережно складывая её на полку. Поправляя простую рубаху и штаны, каджит оглянул комнату, смотря на кровать. Ох, и дорого же она стоила… Пришлось заказывать из Солитьюда, ведь на каменной кровати спать было просто невозможно. А те, что делаются тут, не особо подходят для долгого сна после сражений. Вспоминая и проговаривая про себя нужное заклинание, он подошёл к камину, зажигая и его. Кинул дрова, придвинул стул и небольшой столик поближе к теплу… Обычная рутина, по которой так соскучился за несколько месяцев. Он взял книгу со стола, потягиваясь и берясь за чтение. Маркарт не слишком дружелюбный город, но его стоит просто узнать получше, и даже его неприветливость можно будет понять.