Редактор

— Так значит, я принят? — на всякий случай переспросил Антон, не веря в то, что его взяли на работу так просто. — Как я и сказала, — подтвердил приятный женский голос, по ту сторону телефона. — У вас хорошее портфолио и рекомендации, а Арсений Сергеевич, с недавних пор, сильно нуждается в новом редакторе. — А что случилось со старым? — невзначай спросил парень, хотя ему было безумно интересно. Попов А.С. за последние несколько лет стал одним из лучших автором в России и СНГ, публикуя один бестселлер за другим, некоторые киностудии готовы мать родную продать ради экранизации его шедевров. Только самый придурошный редактор откажется работать с таким автором. — Ало? — Извините, — тихонько, сказала девушка. — У Арсения Сергеевича, скажем так, жёсткие требования к редакторам. Он не очень уступчивый в плане текста и не любит, когда его критикуют в этом плане. Редакторы с большим стажем часто, как он вырождается, "убивали" его произведения и меняли до неузнаваемости. — Понятно. Я художник, я так вижу, — хмыкнул Антон, девушка похихикала ему в ответ. — Только я не совсем понимаю, зачем жить с ним в одном доме? Я могу работать в издательстве или из дома. — Арсений Сергеевич живёт за городом и в издательстве почти никогда не появляется. По особым причинам. Поймите, ему нужен не просто редактор, а человек, который будет его слушать и сидеть за работой до потёмок. Ну и тот, кто будет терпеть его разумеется, — с хитринкой добавила она. Это должно было напрячь Антона, но вместо этого он почему-то улыбнулся. — Но он ведь и платить готов очень хорошо. — Да, зарплата нереальная! Я столько за несколько месяцев на прошлом месте работы не зарабатывал, — выдал Антон. — Я поэтому и переспрашиваю, вдруг не оправдаю ожидания? — Арсений Сергеевич лично просматривал анкеты. — Вот как. — Да, — выдохнула девушка. — Послушай, ты не узнаешь, пока не попробуешь. В конце концов, вселенная не остановится , если что-то не получится. — О, уже на "ты"? Быстро мы, — усмехнулся Антон. — Незачем эта официальность. Я думаю, у тебя всё получится. В любом случае, это ненадолго, всего пара месяцев пока Попов не закончит третью часть "Исповеди". Подзаработаешь хорошие деньги, а если сложится, переберёшься к нам в издательство на постоянку. Я так понимаю, ты сейчас экстренно нуждаешься в деньгах? — Типа того. Давай не будем. — Давай не будем, — утвердительно повторила девушка. — Чудно! Собирай чемодан, к девяти жду тебя в офисе для подписания документов, а в одиннадцать ты уже должен быть у Попова. — Понял-принял! — Пока!       Завершив телефонный разговор, Антон резко откинулся назад и упал на подушки. Шумно выдохнул. Его радовала сама идея поработать с популярным автором. Во всяком случае, это хороший опыт, да и ему безумно хочется в живую встретиться с Поповым и пожать ему руку. Цикл книг "Исповедь" глубоко запал парню в душу, а теперь он ещё и первее всех узнает, чем же закончится эта потрясающая история. Но... Он так боится перемен. До недавнего времени жизнь Антона была беззаботной и плавной. Парень окончил учёбу с красным дипломом на факультете филологии и практически сразу же нашёл хорошую работу в одном из Петербургских книжных издательств. Им срочно требовался редактор, поэтому никто особо не смотрел на опыт. Работал Антон на совесть, ему искренне нравилось работать с текстами и помогать авторам совершенствоваться и обретать свой литературный язык. Да, с крупными авторами он не работал, чаще ему попадались проходняки, но это не отменяло того факта, что он был ценным сотрудником, который работал день и ночь. Авторы очень сильно хвалили его и даже отмечали в соцсетях. Зарабатывал он не баснословные деньги, но и не бедствовал. Ему хватало на оплату студии рядом с центром, всё необходимое в быту и развлекалово. Жизнь была спокойной, по графику, именно такой, как парень и любил. Однако, смена директора издательства всё испортила и нарушила его идеальный баланс. Новый директор посчитал, что во благо издательства штат должен быть сокращён и под раздачу попал молодняк. Вот тут-то опыт и сыграл свою роль. Несмотря на то, что Антон проработал в издательстве три года, новое руководство посчитало это недостаточным. Это было ошибкой, бывшие коллеги, которые остались при работе говорили, что всего за несколько недель у них случился завал и приходится перерабатывать. Вот что происходит, когда жадные придурки приходят к власти. А ведь издательство подавало хорошие надежды.       Тем не менее, жить на что-то нужно, поэтому Антон отправил заявки во все крупные и не очень издательства Петербурга. А когда листал ленту на "Работа.ру", случайно наткнулся на вакансию кадрового работника издательства "Бумажные крылья", который, а вернее которая, искала редактора для А.С. Попова. Антон сначала не поверил, думал, что это развод, но отчего-то откликнулся. Ну даже если и мошенники, то что случиться то, верно? Перезвонили ему на следующий день. Девушка с очень милым голосом представилась Оксаной и сообщила, что готова побеседовать с Антоном по поводу работы. Парень не дурак, быстро пробил её, через официальные соцсети издательства и действительно обнаружил её в контактах. Сказать, что он был в шоке, значит тупо промолчать. А он и молчал какое-то время. Ну не верил он, что ему могло так подфартить. Однако, вот он, почти на чемоданах сидит. Ему безумно не хотелось покидать свою уютную студию и жить не пойми где несколько месяцев, но это шанс продвинуться по карьерной лестнице, который просто нельзя упускать. Да пусть хоть этот Попов окажется психованной истеричкой, он обязан вытерпеть и выпустить книгу под своей редактурой!       На следующий день Антон, как и было заявлено, явился в издательство и подписал все документы. Больше всего заинтересовало и напрягло соглашение о неразглашении личности Попова. Да, этот автор настоящая загадка. Никто не знает, как он выглядит, сколько ему лет и вообще что-либо о личной жизни. Соцсети он ведёт активно и даже отвечает километровыми сообщениями своим фанатам, вот только фотографий своих не выставляет. По сети ходит безумное количество теорий, кто же это может быть и самая популярная, конечно же, что Попов женщина. Вторая, что он урод. Ну и третья, и как кажется Антону самая не абсурдная, что это такой пиар ход. Оксана вразумительного ответа не дала, кроме как "он очень скрытный и не любит камеры", на том Антон и поставил свою подпись. Девушка пожелала ему удачи и сказала, что парень может звонить в любое время.       Попов жил в одном из коттеджных посёлков города, поэтому на такси Антон изрядно потратился, но зато водитель оказался приятным мужчиной, с которым парень проболтал всю дорогу. Благо не было пробок, доехали они быстро. В половине одиннадцатого Антон уже был на пороге небольшого коттеджа. Он сразу отметил, что коттедж находился на значительном расстоянии от других домов. Очень-очень загадочный Арсений Попов, будто сам является героем какого-нибудь мистического романа. Сам коттедж выглядел очень ухоженным и хорошо вписывался в лесную местность.       Антон нажал на кнопку звонка и тут же заиграла приятная мелодия. Парень даже усмехнулся, ведь думал, что звонок тоже будет каким-нибудь загадочным, страшным. Он дёрнулся, когда из автоответчика, что висел чуть выше его головы, раздался мужской голос. — Антон Шастун? — Да. — Проходи, поднимайся на второй этаж, по коридору первая дверь слева, — после этих слов дверь открылась, но за ней никого не было. Он даже не удосужился встретить его? Как-то не очень вежливо.        Антон с опаской заглянул внутрь и повертел головой по сторонам. Не заметив ничего опасного, он подтянул свой чемодан и вошёл в дом. Чтож, все мысли о тёмном поместье можно отмести. Парня встретил интерьер выполненный в смешанном стилей. Старина хорошо сочеталась с современными элементами декора. Большая часть мебели выполнена из тёмного дерева, в некоторых местах хорошо вписался лофт и даже фьюжн. Несмотря на то, что всё было выполнено в тёмных оттенках, дом был достаточно светлым и создавал ощущение уюта. Антону уже безумно хотелось осмотреть тут всё, ведь такое с его крохотной студией не сравнится. И он проведёт здесь несколько месяцев, так ещё и занимаясь любимым делом. Красота! — Мяу! — послышалось снизу и Антон отмерев, наклонил голову. Об его ноги тёрлась чёрная кошка, с большущими жёлтыми глазами. На ней не было не единого пятнышка, даже усы были чёрными. А на шее красовался еле заметный ошейник, который скрывался за её шерстью. — Приветики, — Антон, как истинный кошатник, присел на корточки и начал наглаживать кошачью голову. — Встречаешь меня, да? Ну-ка, посмотрим, — он немного повернул её ошейник. На небольшом медальоне было выгравировано имя. — Язва? Серьёзно? — кошка только сильнее боднула его головой в ладонь и громко замурчала, как трактор. — Жестоко он с тобой, — кто назовёт кошку Язвой? Видимо Арсений Попов. — Ладно, милая, мне нужно к твоему хозяину.       Оторвавшись от тарахтящего комка шерсти, Антон направился к лестнице, которая располагалась прямо по курсу, и одновременно рассматривал предметы интерьера. Как же тут красиво и умиротворённо. У Попова есть вкус. И Антону он определённо нравится. Рядом с лестницей было странная конструкция, напоминающая платформу, но парень особо не зациклил на этом внимания. Поднявшись на второй этаж, он быстро нашёл нужную дверь.       Перед тем, как войти, он зачем-то постучал, мысленно назвав себя придурком и открыл дверь. — Эм, Арсений Сергеевич? — он скромно заглянул внутрь и немного поморщился от того, как светло было в, по всей видимости, рабочем кабинете. — Проходи-проходи, — отозвался писатель, не поднимая на парня головы и продолжая печатать в своём маке.       Антон знатно прифигел от масштаба кабинета. Помещение было просторным, полукруговым, с нереально большими окнами, подоконники которых были уставлены цветами и книгами. Большая часть мебели, конечно же тоже из тёмного дерева, кажется у Попова на это пунктик. По обе стороны, вдоль стен, располагались огромные книжные шкафы, уставленные книгами, фотографиями и различными элементами декора. Этот кабинет не был похож на типичный, писательский кабинет с творческим беспорядком и закрытыми шторами, где взъерошенный писатель выкуривал тонну сигарет. Нет. Здесь было очень тепло и уютно. Антон даже подвис. Сам Попов сидел за довольно большим столом, на котором кроме макбука, пары листов бумаги, настольной лампы и кружки ничего не было. — О, вау, вы такой..., — подойдя к столу и наконец рассмотрев писателя, Антон впал в небольшой ступор. Мужчина поднял на него взгляд, чуть поправив очки. — Инвалид? — холодно предположил Попов, чуть изогнув бровь. Он сидел не в огромном, кожаном кресле, которое хорошо бы вписалось в интерьер этого потрясающего кабинета, а в инвалидном кресле. — ...молодой, — закончил на выдохе Антон, проигнорировав реакцию Попова. Тот, кажется, даже немного опешил, что юношу удивил именно этот факт. — Эм...кхм, спасибо, что-ли? — вымолвил мужчина. Пару секунд они неловко смотрели друг на друга, словно изучали. Антон охренивал, что перед ним сидит чувак, которому ну от силы лет тридцать и так обалденно выглядит! У Попова были на редкость голубые глаза, чёрные, как уголь, и аккуратно уложенные волосы и очень эстетичные черты лица. Если бы Антон увидел его где-нибудь в общественном месте, то точно бы попытался познакомиться. Хотя, может и не рискнул бы, такие красавчики обычно всегда заняты. Неужели этот человек пишет такие глубокие книги? — Шастун Антон Андреевич, так ведь? Да-а, какой большой мальчик, — продолжил Попов. Голос у него был приятный, монотонный. — Когда я читал вашу анкету, там не было написано, что ко мне придёт великан. Какой у вас рост? — Сто девяносто семь сантиметров. Это проблема? — Нет, просто мне и так голову приходиться задирать, чтобы с кем-нибудь поговорить, как бы мне теперь шею не сломать, — хмыкнул писатель. — Я планирую работать сидя, если вы не против, — улыбнулся парень. — Да, присаживайтесь, — указав на кресло, напротив стола, сказал Попов. Антон послушно сел, ставя свой чемодан рядом. — Можно на "ты". — Хорошо, но со мной нельзя, — сразу отрезал Попов, но тона не изменил. Парня это нисколько не кольнуло. Он искренне считал, что это дело каждого и, что говорить с человеком нужно так, как он сам тебе представился. Сам он не очень любил, когда к нему обращались на "вы" и по отчеству. — Думаю, представляться мне не к чему. Я просмотрел список текстов с которыми ты работал, — мужчина снял свои очки и сложил руки на столе. — Сами книги, конечно, оставляют желать лучшего, но твоя редактура хороша и я прочёл много хороших отзывов о твоей работе, — это было немного надменно, но ему определённо можно себя так вести. Всё-таки он чуть ли не лучший российский писатель на данный момент. — Но меня больше заинтересовали плохие.       Антон сглотнул. Да, плохие отзывы у него были. В основном от самых упрямых и более пожилых писателей, которые ну ни в какую не хотели слушать его советы и давать исправлять самые глупейшие ошибки. — И что вы думаете? — осторожно спросил Антон, откровенно тонка в этих голубых глазах напротив. — Думаю, ты мне подходишь, — такой неожиданный ответ, отрезвил парня и он даже нахмурился. — Мне нужен дотошный и упёртый редактор, который готов устранять все недочёты, построения и грамматические ошибки. А их будет много, поверь. Сам я не грамотей, ты в этом убедишься. Ты кажется не любишь, когда текст написан безграмотно, верно? — Терпеть не могу! — подыграл ему Антон. — У меня есть только одно условие: никаких придирок или критики в сторону содержания, — это он сказал более твёрдо. Оксана была права, предупредив Антона на этот счёт. — Сюжет — это сугубо моё видение, мои герои. И только мне решать, что с ними станет, — Кажется, Попов перевидал не мало редакторов, которые хотели внести свою лепту в его произведения. Как хорошо, что Шастуну на это чхать и заниматься он хочет исключительно своим делом. — Начнёшь лезть или упрямиться — уволю! И ни черта не выплачу. — Понял, не дурак, — Антон сказал это так спокойно и обыденно, что Попов не сдержавшись хмыкнул, а уголки его рта приподняли. — Ещё одно. Я думаю, ты прекрасно понимаешь, что соглашение о неразглашении — это не шутки. Никаких фото, никаких постов в соцсетях с отрывками текста, никакого хвастовства родственникам и друзьям. Я очень оберегаю свою личную жизнь и не хочу выносить за двери этого дома. — Это из-за... — Эта тема закрыта, — перебил его Попов. — Более того, хочу чтобы ты уяснил: мне не нужна помощь. Мне не нужна жалость. Мне не нужны твои косые взгляды. Не смей смотреть на меня, как на немощного. — Поверьте, я не собирался, Арсений Сергеевич, — Антон вмиг посерьёзнел. Да, тон Попова ему не очень-то нравился. Говорит так, будто Шастуну пять лет и сейчас побежит всем рассказывать, что популярный автор страны калека. — Скрывать не стану, я удивлён вашему положению, но зацикливаться на этом не собираюсь. Я здесь, чтобы работать. — Ты мне нравишься, Антон, — заявил Попов, немного прищурив глаза. Парень даже немного возгордился собой, приподняв голову. — Работать начинаем в девять утра, когда будем заканчивать не знаю, как пойдёт. Но ты должен быть рядом постоянно, проверять построение текста, вовремя меня останавливать, если нужно переписать структуру. Ругать за глупые ошибки разрешаю, но не злоупотребляй. Просто знай, что я был троечником по русскому, — на это Антон усмехнулся. — В воскресенье я тебя не трогаю, выходной. Весь дом в твоём распоряжении, можешь хозяйничать на кухне и в принципе делать, что хочешь в нерабочее время. Единственное место, где тебе нечего делать, моя ванная комната, у тебя будет своя. — Вау! - не сдержался Антон и немного помял свою шею. — Прям роскошно. — Ты заговоришь по-другому, когда начнёшь работать со мной, — Попов как-то хитро улыбнулся, от чего Антону стало не по себе. — Я ворчливый и упёртый тип, который не скупиться обматерить тебя за любую мелочь. Это я компенсирую твоей зарплатой. — Тогда вы тоже должны знать, что связались не с рохлей каким-нибудь. Я ведь и отпор могу дать. — Не сомневаюсь.       В самый разгар разговора, Антону на колени запрыгнула кошка, которая незаметно прошмыгнула в кабинет, потому как парень не плотно прикрыл её. Язва сразу же начала ластиться об него и мурчать. Писатель наблюдавший это был удивлён. — Ты пришёлся по вкусу этому чудовищу? Удивительно. — Её зовут Язва? Серьёзно? — Она само воплощения ада! Ты скоро это поймёшь, — заявил Попов. — Надо было оставить её в тех кустах в лесу, а не проявлять благосклонность. — Ты же вовсе не чудовище, да? — начал ворковать Антон, чуть приподняв кошку и посмотрев на её мордочку. Ну милее существа просто не сыскать! — Он просто наговаривает на тебя. Завидует, что ты такая симпатяга! Хотя, хозяину твоему тоже есть, чем похвастаться. — Хм. Считаешь меня красивым, Шастун? — Да, — уверенно ответил парень, совершенно не смущаясь. — Ну вы же её всё-таки забрали, значит что-то ёкнуло в вашем НЕкошачьем сердце? — Конечно забрал, потому что..., — мужчина резко замолчал, отводя взгляд куда-то в сторону. Антон терпеливо ждал продолжения. — Не важно. Просто пищала жалостливо и играла на моих чувствах. — Ну-ну, — парень решил не расспрашивать. — Арсений Сергеевич, — он вдруг чуть придвинулся, прижимая Язву к себе. Попов внимательно посмотрел на него. — Я...Вам такое наверное уже сотни раз говорили, но я восхищаюсь вашими книгами. Меня обычно трудно завлечь в какую-либо историю, тем более в трилогию, но ваши... Мне безумно нравится ваш язык и подача, без всяких затягиваний, соплей и километровых предложений в которых нет смысла. А ваши неидеальные персонажи, простите за каламбур, идеальные! Они живые и такие реальные, в них веришь с первых страниц. Вы заслуживаете свою репутацию в литературном мире!       Попов выслушал всё, не отводя взгляда и не шевелясь. — Благодарю, Антон. Мне приятно знать, что я смог вовлечь тебя в свои истории, - он сказал это очень...серьёзно. И не громко. Но у Антона почему-то все равно пошли мурашки по коже. — Кхм, чтож, твоя комната находится через три двери по коридору. Она открыта. Обживайся сегодня, трогать тебя не буду, но не расслабляйся, дружочек, нас ждёт много работы. — Точно, "Исповедь", — припомнил Антон. — Это правда заключительная часть? Вторая оставила после себя кучу вопросов. — Узнаем, когда закончим.

***

      Весь день Антона сопровождала Язва, которая бегала за ним, как хвостик и показывала свои владения. Дом был как ТАРДИС или сумка Гермионы Грейнджер — большой внутри, но маленький снаружи. Комнаты в нём просторные, с большими дверьми, проёмами и не было никаких порогов или выступов. Оно и понятно, человеку в инвалидном кресле было бы неудобно перемещаться по узким коридорам и маленьким дверям. Вообще весь дом был оборудован под инвалида колясочника, но поручни на стенах и подъемники были так хорошо вписаны в интерьер, что поначалу это просто не заметно. Антон всё-таки поддался любопытству и заглянул в ванную комнату Попова, пока тот находился у себя в кабинете. Ванная была очень просторной, в ней не было ничего лишнего и всё находилось на более низком уровне, чем обычно. Там была современная душевая в которую можно легко заехать. Кстати в углу стояла ещё одна коляска, только более простая, нежили та на которой восседал Попов. Она была больше похожа на обычный стул к которому прикручены два колеса и всё. Антон предположил, что Попов пересаживается на него во время ванных процедур. Это удобно и умно. Также в ванной была ещё одна дверь, которая выходила в другую комнату, скорее всего, в спальню самого писателя.       Писатель комнатой его тоже не обидел. Антону сразу приглянулось большое окно и потрясный вид, который выходил прямо на лес. При этом она была такой же светлой и уютной. Мега мягкая кровать, конечно же, тоже пришлась ему по душе, как и небольшое рабочее место, куда он сразу поставил свой старенький ноутбук. Быстро разбросав вещи по шкафам, Антон направился на первый этаж, который интересовал его больше всего. Язва уверенным шагом увела его прямиком на кухню, явно надеясь на то, что её покормят. Шастун и впрямь начал хозяйничать, пошарив во всех кухонных шкафах и холодильнике. Раз дали добро, то чего мелочиться, верно? Кошка подсказала ему, где лежит её еда и состроила самую печальную и голодную морду во вселенной. Антон, как истинный кошатник поддался и насыпал ей немного корма в миску, заранее договорившись, что хозяину никто ничего не скажет. Рядышком располагалась небольшая столовая, кладовка и каморка со стиральными машинками, и прочей лабудой для мытья полов. Больше всего впечатлил зал с камином, на которым висела плазма, и крутым диванным набором, который расположился прямо напротив него. Вечерами здесь наверняка обалденно проводить время.       Выглянув на улицу Антон нахмурился, ибо погода испортилась и заморосил дождь. Осень, Питер, дождь...всё, как всегда. Но он всё-таки пробежался по участку и осмотрел задний двор, где не обнаружил ничего интересного. Наверное Попов не особо любит проводить время на воздухе, что тоже можно понять. Закончив с осмотром временного места проживания, Антон закурил, стоя на крыльце. Всматриваясь в негустой лес, который окутывал дождь, парень начал обмозговывать встречу с Поповым. Все ожидания и представления не оправдались. Не в плохом смысле. Он даже подумать не мог, что писатель мог выглядеть именно так. Никогда бы не подумал об инвалидности. Наверное, это и есть основная причина такой скрытности. Самому Антону было на это плевать. Ну как плевать, просто в этом не было ничего особенного. Да, по-человечески Попова очень жаль, безусловно, но он не первый инвалид на Земле и не последний. Конечно же, парень не хотел обесценивать его недуг, он никогда не сможет понять чувства людей, которые прикованы к инвалидному креслу. Но он решил, что будет уважать позицию Попова и постарается лишний раз не обращать на это внимание. Вторая мысль, которая посетила парня — мать твою, до чего же он красивый! Ну нельзя таким красавчикам просто брать и врываться в чужую жизнь. Сам Антон в отношениях давно не был и понял, какими фантазиями будет наполнены его мысли в ближайшее время. Он бы мог себя попугать за эту пошлость, но никто ничего не докажет! Если бы Попов был медийным, то наверняка бы частенько мелькал в каких-нибудь дорогих журналах, а от внимания девчонок было бы не спастись. Да и парней тоже. — Мяу! — Что, Язва, я летаю в облаках? — обратив внимание на кошку, которая смирно сидела и смотрела парню прямо в глаза, Антон затушил окурок и выбросил в небольшую урну. — Хозяин у тебя симпатяга, — кошка ответила ему очередным "мяу" и "мур". — Не осуждай меня! - он почесал ей за ухом. Кошка вновь заглянула в его глаза. В этот момент, Антон почему-то подумал, что писатель очень одинок. Ведь, в доме кроме него и кошки более никого не было. Сам Попов о других членах семьи не говорил, а обстановка в доме не намекала, что в доме есть кто-то ещё. Жить вот так одному, вдали от всех, в огромном доме, ещё и на инвалидном кресле...звучит до боли грустно и угнетающе. Антон бы так точно не смог, хотя сам тусовщиком не является и любит проводить время дома. Парню захотелось узнать писателя поближе. — Пойдём в дом, а то холодает.

***

      Попов из своего кабинета не вылезал до самого вечера. Антон изредка заглядывал к нему, чтобы спросить о всяких бытовых мелочах, а тот лишь коротко отвечал и вновь утыкался в экран своего ноутбука. Трудоголик. Шастун наскоро сварганил макароны с сыром, поужинал, принял душ, переоделся в более домашнюю одежду и созвонился с Оксаной. Сначала они обсудили оставшиеся вопросы по поводу документов, а затем отложив формальность начали болтать обо всём. Конечно же, девушке в первую очередь было интересно, какие у Антона впечатления о Попове и как он устроился в целом. Антон рассказал ей всё максимально оптимистично. — Обычно люди реагируют по-другому. — На счёт чего? — На счёт Арсения. Слишком впечатляются, волнуются и всё такое, — объясняла девушка, хлюпая в трубку, явно отпивая что-то из кружки. — Попова это бесит, поэтому редакторы у нас менялись, как перчатки. Но ты кажется свой парень. — Не то чтобы я не был удивлён, но это не нечто сверхъестественное, — пожал плечами Антон и поудобнее расположился на диване. Он взял на себя смелость растопить камин и украсть один из пледов. — Он меня уже напугал тем, что работать с ним не сладко, поэтому я держу ухо востро, хе-хе. — Он может, да! — Оксана хихикнула в ответ. — Сам по себе он очень хороший мужик и как человек интересный, но что касается работы, то может быть тем ещё снобом. Но он поэтому и успешный автор, я думаю. — Мне он кажется одиноким. — Да-а..., — грустно протянула девушка и тяжело вздохнула. — Я не туда лезу? — Ну, я точно тебе ничего не расскажу. Всё, что тебе нужно знать о Попове, он расскажет тебе сам, если захочет. Он мой друг и я не вправе выдавать вверенные мне секреты и признания. — Уважаю вас, мисс! — Благодарю, сэр! — подыграла Оксана и они дружно посмеялись. — Ладно, Антош, я побегу умываться и ложиться. Тебе советую сделать тоже самое, завтра трудный день. — Так и сделаю. Спокойной ночи. — Снов!       Отложив телефон, парень потянулся и похрустел пальцами. Казалось бы, он ни черта не делал сегодня, можно сказать кайфовал в крутом доме, а чувство усталости всё равно накатило. Язва ютилась рядышком с ним и мирно посапывала, вальяжно вытянув лапы. — Смотрю ты обжился. — Господи! — от неожиданного голоса позади, Антон вздрогнул всем телом и резко обернулся. Кошка среагировала так же, округлив глаза и быстро зыркая по сторонам. — Можно просто Арсений, — мужчина восседал на своей коляске и спокойно смотрел на Антона. Он уже был переодет в ночную одежду, а на его коленях лежал плед, который закрывал всё от пояса до стоп. — Хотя нет, тебе можно просто Арсений Сергеевич. — Чо пугаете?! Лишний редактор где-то закалялся? — начал ворчать Шастун и погладил кошку. Попов только усмехнулся. — Судя по рассказам Оксаны у вас с ними дефицит. — Как устроился? — Нормально, — вмиг смягчился Антон. — Вот сижу, кайфую. Я там макароны с сыром приготовил, вы кажется совсем не ели сегодня? — Предпочитаю не есть на ночь. Я обедал, ты просто меня не заметил. — Так, если вы ночью, из-за угла будите на меня зырить, запущу в вас чем-нибудь! — Не искушай, — Попов немного наклонил голову в бок, не отводя от Антона взгляда. Сейчас он выглядел очень домашним, а без очков он казался более молодым. Хотя, казалось бы, куда ещё моложе. — Доброй ночи, Антон. — Спокойной ночи, Арсений Сергеевич.       Шастун проводил его взглядом и впервые увидел, как Попов пользуется подъёмником. Удобная штука. У писателя не было какого-то особого вайба загадочности. Было ощущение, что Антон просто начал снимать комнату у богатенького чувака. Язва забралась на спинку дивана и начала бодать головой Антону в щёку, требуя незамедлительных погладушек. Он взял её в охапку и решил взять к себе на ночь, раз уж безответственный хозяин не уделяет её внимание.

***

      Несмотря на то, что Шастун полночи переписывался с друзьями в телефоне, утром он выглядел бодро. На новом месте спалось прекрасно, а яркое солнце за окном явно знаменовало неплохой день. Первым делом Антон направился в ванную, конечно же в сопровождении Язвы, которая кажется решила, что теперь он её хозяин. Шастун был рад её компании, потому что не привык к такой...тишине? Ранее он жил почти в центре города и его студия находилась на втором этаже. Он привык к вечному шуму, поэтому когда вышел из комнаты и над ним, словно туча, нависла звенящая тишина, парню стало как-то не по себе. Но атмосфера самого доме нисколько не угнетала, скорее умиротворяла и вдохновляла. В душе Антон начал понимать, почему Язву назвали Язвой. Кошка, как сумасшедшая мяукала не переставая, то и дело заглядывая к парню, через щёлочку. Видимо думала, что Шастуна смоет в водосток. Поначалу это веселило и он даже разговаривал с ней, пытаясь успокоить, но через пять минут уже раздражало. Пару раз он в шутку брызнул на неё водой, кошка зашипела и даже попыталась его цапнуть за такое хамство, но не убежала. Почистив зубы и переодевшись в джинсы и лёгкую худи, Антон побрёл на кухню. В столовой он застал Попова, который уже заканчивал завтракать. Ранняя пташка. Они поприветствовали друг друга, перекинулись парой слов в духе "как спалось на новом месте", а затем писатель укатил наверх, предупредив, что будет ждать Шастуна в кабинете. Кажется он не очень разговорчивый, а жаль. Антон всегда любил почесать языком. Предыдущие авторы, с которыми он работал, вообще не затыкались, когда встречались с ним. Ведь они писатели, типа мыслей много и всё такое, а вот Попов на контакт не шёл, хоть и был дружелюбен. Наверное и правда слишком ценит уединение, интроверт. Или просто ещё не привык к парню и держит дистанцию. Антон докапываться не хотел.        Разумеется Язва выклянчила у него вкусняшки, явно пользуясь своей милотой и добротой парня. Завтракая, Антон начал просматривать почту и новостную ленту.       Поз: Я уже начинаю думать, что тебя там заперли в подвале!       Отвечай, блять, Шаст!       Антон: Меня попробуй запри(смайлик)       Всё ок, ночь прошла нормально. Через 15 минут начнём работать.       Поз: Оно живое! Я уже извёлся весь!       Антон: Да ладно тебе, паникёр.       Поз: Я переживаю вообще-то за своё чадо! Я сам себе дал слово, что буду за тобой присматривать, когда мы из Воронежа уматывали. А в итоге, теперь даже не знаю, где ты находишься.       Антон: Оооо, как мило(смайлик)       Ты выходит моя вторая мамочка?       Поз: Не благодари. Как настрой вообще?       Антон: Да норм. Если честно, сам с себя в шоке, думал трусить буду, но обжился быстро. Тут нереально круто.       Поз: Ну судя по тому, как ты вчера описывал дом, там прям дворец, поэтому не удивительно. Смотри не привыкай, а то потом вернёшься в свою студию и носом воротить начнёшь(смайлик)       Антон: Как она там без меня...(грустный смайлик)       Поз: Не парься, Макар аккуратный, особенно в чужих домах. Зато у него появилось временное жильё и время найти собственное. Ты же денег с него не возьмёшь?       Антон: Нет конечно, ты за кого меня принимаешь!       Поз: Уверен он тебя и так поблагодарил, но знай, что он правда очень признателен тебе, за то, что ты вверил ему свою хату.       Антон: Для своих пацанов всё, что угодно(смайлик)       Ладно, побегу. Вечером отпишусь, как и чего. Предавай привет своим девчонкам и тому, кто ещё в пузе Кати временно прописан!       Поз: Хаха, передам! Удачи, малой!       Работать с Поповым оказалось и правда сложно. Сначала, всё шло гладко. Антон со своего ноутбука подключился к его операционке и следил за текстом в реальном времени, сразу же исправляя ошибки. Писатель соврал на счёт своей орфографии, она не была настолько ужасна, иногда он просто ставил ненужные запятые или путал местами буквы в словах, из-за того, что быстро печатал. А вот с построением действительно были проблемы, Антон часто останавливал его и указывал на ошибки, за что получал косые взгляды и мелкие оскорбления. Сам говорил, чтобы его останавливали и сам же возмущается по этому поводу. Парень вначале старался не обращать на это внимание, но потом тоже начал огрызаться. Попов был очень ворчливым, грубоватым, даже задиристым, совершенно на себя не похожим. Хотя, Антон знает его один день, может первое впечатление было обманчивым? Иногда писатель резко замирал, уставившись в одну точку, о чём-то размышляя. В такие моменты, он просил максимальной тишины, поэтому Антону приходилось замирать вместе с ним, потому что, видите ли, он слишком громко клацает мышкой. Попов мог проехаться пару раз от стола, до выхода, не говоря не слова, а затем вновь начать печатать с головокружительной скоростью. Антон старался сосредоточиться на работе, но так как он сам является поклонником этой серии книг, ему было капец, как интересно содержание. А видеть, как оно рождается буквально на глазах — это нечто завораживающее. Он слишком сильно соскучился по старым и любимым героям и безумно хотел узнать, как же они выпутаются из ситуации, которая настигла их в конце второй книги. Вообще, "Исповедь", это довольно мрачная и грустная история, которая каждой главой навевает тоску. Антону такое обычно не нравилось, но "Исповедь" была настолько завораживающей и жизненно написана, что он просто не мог оторваться от чтива. Попов иногда вбрасывал ему вопросы на подобии "каким словом лучше заменить вот это..." или "наговори мне быстро синонимов, а то повторяюсь, а мысль терять не хочу", Антон естественно выполнял его просьбу и даже гордился тем, что писатель позволяет ему стать, хоть и крошечной, но частью данного произведения. Обед у них был с часу до двух, парень не упустил шанса перекусить и дать глазам отдохнуть от экрана, а вот писатель решил пропустить приём пищи, совсем не упрекая Антона. Точно трудоголик. К вечеру они проделали большую работу, однако, писатель забраковал половину текста и сказал, что будет переписывать. Антону это не очень понравилось, но не из-за того, что сделал много работы зря, а из-за того, что ему нравилось, как продвигался сюжет. Зачем исправлять? Он хотел задать этот вопрос, но припомнив желания Попова не лезть в повествование, заткнулся. Всё-таки он автор и ему виднее, как закончится эта история. — Устал? — спросил писатель, взглянув на парня, который тёр глаза и закрывал ноутбук. — Мозги мне все ваяли, — устало, выпалил ему Антон. — И извиняться я не буду за всё, что наговорил в процессе! — Это хорошо, потому что я тоже не планирую, — усмехнулся Попов, снимая свои очки и откладывая на край стола. Антон в очередной раз гневно зыркнул на него. Ну как он за секунду может из ворчуна вселенского масштаба превращаться в такого спокойного обаяжку! — Ты молодец, мне нравится с тобой работать. Отдыхай, дружочек. Сегодня я уже ничего не напишу. — Учитывая то, что вы раз двести назвали меня балбесом, верится с трудом. — Я разве не предупреждал, что я ворчливый и упёртый, как старый дед? — Ну не до такой же степени! Сколько вам лет? — Тридцать четыре. — Далековато до деда, не? — нахмурился Антон. — Всё, иди занимайся своими делами, — отрезал Попов и покатил в двери. — Вы сегодня совсем ничего не ели, — подметил Антон. — И не говорите, что я опять не заметил, я с вами целый день. — В самом деле? — задумался Попов. — Какой ты однако заботливый, — парень лишь пожал плечами, догнав его и открывая дверь. — Не хочу. — Вам надо хорошо и правильно есть, из-за..., — Шастун осекся и моментально замолчал, когда поймал холодный взгляд Попова. Чёрт, само с языка сорвалось. — Извините, Арсений Сергеевич. — Я сам о себе позабочусь. — Да-да, я знаю, простите, пожалуйста, — виновато затараторил Антон. Попов ещё пару секунд посмотрел на него, но ничего более не сказал, просто уехал в свою комнату. Антон мысленно дал себе подзатыльник. В этом весь Шастун, вечно его норовит позаботиться о ком-то или дать непрошенный совет. Он делает это исключительно, из-за своей добродушности, точно не со зла или выпендрёжа. Попов взрослый мужик, которому явно его советы нафиг не упали, до него он в одиночку справлялся со всем и ничего. Слова парня могли его задеть, наверняка за годы проведённые в коляске ему уже надоело это всё. Антону надо научиться вовремя останавливать себя.       С Позом он списался, но как-то сухо и кратко, особо не вдаваясь в подробности. Друг конечно это подметил, но лезть не стал. Остаток вечера Антон провёл готовя ужин, вновь устроился на диване перед камином и включил какой-то рандомный канал про животных. Он шарился по любимым телеграмм-каналам о писательстве, заглянул в чат с другими редакторами, где все обсуждали свои редакторские проблемы и попутно слушал музыку через один наушник. Периферийным зрением он заметил Попова, который спустился на первый этаж, заехал на кухню, пару минут пошаманил там, а затем выехал с небольшой кружкой в руках. Скорее всего, в ней было кофе, ибо из кухни послышался аромат. Писатель не обращая на него внимания выехал на улицу. Антон даже вздрогнул, вечерами стало холодно, а Попов даже куртку не накинул. Парню почему-то очень сильно захотелось выйти вслед за ним и поговорить. Не важно о чём. О чём угодно! Почему-то личность Попова его сильно притягивала, хотелось узнать о нём побольше. Нет, он не хотел лезть в душу и спрашивать про травму ног. Антон хотел узнать всякие мелочи: какие писатели нравятся, любимая еда, обсудить "Исповедь" и т.д. Зачем? Чёрт его знает. — Мяу! — Язва, как всегда, появилась из неоткуда. Кошка села напротив входной двери и смотрела то на неё, то на Антона. Будто пыталась что-то ему сказать. — Не пойду я туда. — Мя-я-у! — Я и так сегодня заруинил! Не хочу его раздражать, — кошка ожидаемо мяукнула, но в этот раз более громко и пару раз покрутилась на месте. А затем и вовсе подошла к двери и поскреблась. — Тц, вот ты манипулятор! Нет и точка!       На долго Антона не хватило. Язва не сводила с него взгляд и стала мурчать. Парень выругался, быстро дошёл до двери, накинул куртку и медленно приоткрыл дверь. Попов был на крыльце и мирно курил сигарету, стряхивая пепел в пепельницу, которую Антон в прошлый раз не нашёл. Набравшись смелости он вышел из дома, прикрывая дверь. — Арсений Сергеевич, ничего если я покурю тут? — Ты взрослый мальчик, Антон, - спокойно ответил ему Попов, не оборачиваясь. Парень подошёл поближе и вытащил из кармана пачку сигарет. — Ночь сегодня будет прекрасной. — Почему? — Небо чистое, звёздное, дождя не будет. Любишь на звёзды смотреть? — неожиданно для Антона, мужчина первый пошёл на разговор. Это облегчало задачу и у Шастуна будто груз с плеч упал. Он закурил. — Не думаю. Мне больше за дневным небом нравится наблюдать, особенно вечером, и чтобы облаков было много, — начал Шастун, сделав затяжку. — Звёзды — это что-то романтичное, для двоих, наверное. А если вы меня спросите про созвездия, то я пас, по астрономии у меня было "чёрт с тобой, Шастун, вот тебе трояк и иди с Богом", — на это он услышал смешок Попова. — Знаю только, где Малая и Большая Медведица. Я даже закадрить никого не смогу с помощью звёзд, хотя схема рабочая. — Закадрить? Ты точно лингвист? — Лучший в своём роде! — И очень скромный. — Вы тоже "скромняга" хоть куда, — они вместе посмеялись и вновь устремили свои взгляды на звёздное небо. — Арсений Сергеевич, вам не одиноко здесь одному? — рискнул спросить Антон. Попов помолчал секунд пять. — Иногда скучаю, — на выдохе ответил мужчина, выпуская облако дыма. — А что? Я выгляжу совсем отстранённым от всего людского? — Выглядите, как бедный-несчастный-одинокий писатель, который сошёл со статьи в Википедии. Мол, один, вдали от всех, пишет свои шедевры, ни с кем не общается, в свет не выходит, — затяжка. — Любой на вашем месте, гонял бы по книжным мероприятиям или турам, купаясь в визгах своих фанатов. А вы здесь и никто даже не знает, как выглядит их кумир. — А может я такой и есть? У меня нет цели тешить своё эго, — быстро ответил ему Попов. — Известность мне ни к чему. Знаешь... — М? Попов помедлил. — Я и сам толком не знаю для чего это всё. Я никогда не планировал становиться писателем, у меня нет душещипательной истории из детства о том, как я с пелёнок взял перо в руки и начал творить. А издаваться я начал, из-за одного назойливого коротышки, который всю плешь мне проел, чтобы я опубликовал свой первый, отвратительный, сборник, — смахнул пепел. — Он не отвратительный! — возразил парень. — Не прибедняйтесь. А коротышке вашему огромное спасибо, он первый увидел ваш потенциал и благодаря нему в стране появился новый, крутой автор, который вот-вот переползёт и за рубеж. Хочу пожать ему руку. — Я хочу забыть эти рассказы, как страшный сон. — А я хочу помнить их и навсегда оставить в своей памяти. У меня с этим сборников связано очень много отрезков жизни и если бы не они, меня бы наверное здесь не было и работал бы я каким-нибудь кассиром за минималку, — фыркнул Антон. Попов с интересом посмотрел на него. — Вот как? Поделишься? — Я просто часто убегал от реальности, перечитывая ваши рассказы. Моя жизнь была не очень гладкой в детстве и студенчестве: личные проблемы, семейные, бедность... Каминг-аут после которого всё пошло по пизде. Опять нищета, из-за которой приходилось вспахивать, чтобы учёбу оплатить. Я столько раз хотел всё бросить и перестать бороться, вы даже не представляете. Но каждый раз, когда всё казалось безнадёжным, я зарывался в ваши рассказы. Я не знаю почему, но они придавали мне силы. Так что, находиться сейчас здесь, рядом с вами, для меня большая честь! И мне капец, как не приятно, что вы так обесцениваете свои работы! — Дружочек, я...я, — писатель пытался подобрать слова, постоянно то открывая, то закрывая рот, но мысли смешались после такого откровения. Кажется, за Антоном начало закрепляться это незамысловатое прозвище, но против он не был. — Я не знаю, что сказать, Антон, правда. Я никогда не думал, что мои книги могут так много значить для кого-то. Что способны вытащить с самого дна и не дать утонуть ещё глубже. Я тобой горжусь. — Ой, грустно стало и неловко, — протянул Антон и начал мять свою шею, отводя глаза. Он не был готов к такому разговору, по крайне мере не сейчас, но слова сами вырвались наружу. — Куда-то разговор не туда зашёл. — А мне кажется, что всё идёт, как надо, — вдруг сказал Попов и затушил окурок в пепельницу. Антон сделал то же самое. — Забавно, что в итоге мы вот так вот встретились. — Вы бы видели, как я охренел, когда мне Оксана позвонила. — Могу себе представить.       Они проговорили ещё несколько часов. Ночь действительно была чудесной и тихой. В основном они обсуждали сюжеты книг Попова. Писатель больше слушал, чем говорил, но он поймал себя на мысли, что ему очень важно узнать мнение и рассуждения Антона на их счёт. Он и ранее читал отзывы и рецензии, но никогда не воспринимал их в серьёз. Его либо восхваляли, либо без причины критиковали, и ничего из этого не несло ценности. К фанатам Арсений особо никогда не прислушивался и на поводу не шёл. Точнее не ехал. Их мысли, как ему казалось, были поверхностными и только единицы углублялись в мораль, которую он вкладывал в свои произведения. Антон был той самой единицей. Парень помнил названия глав, персонажей, даже второстепенных, но не менее важных, имел множество мыслей о сюжетных поворотах. Это почему-то стало важно для писателя. — У вас уже нос синий. — Да, что-то мы заговорились, — Арсений вытащил руку из-под пледа и посмотрел на часы. — Тяжело завтра вставать будет. — Извините, я вас заболтал. — Нет, мне было приятно поговорить с тобой. Ведь, как ты и подметил, я одиноко-одинокий-одиночка, — Попов хохотнул, развернулся и покатил к двери. — Давай на боковую, дружок, потому что поблажку я тебе не дам завтра. — Ой, только не начинайте раньше времени! Мне хватает рабочих часов с вами.

***

      Жизнь начинала походить на день сурка: утро, завтрак, телефон, редактура, бесячий Попов, обед, опять бесячий Попов и редактура, ужин, чат, звонкие, Язва, разговоры тет-а-тет, сон. Лишь по воскресеньям и изредка по вечерам Антон выбирался в город. Ну не мог он целыми дня находиться в четырёх стенах, хоть и в таком крутом доме. Но жаловаться тоже грех. Он балдел от рабочего процесса, не взирая на писателя, который уже давно перешёл за грань разумного и пару раз выставлял его за дверь, как маленького ребёнка. Антон мог бы разразиться тирадой и выпустить весь гнев, вот только это было не про него. Да, обидно, да, он козёл, но Антон и злость — это понятия практически не совместимы. Он всегда быстро успокаивался и отпускал ситуацию. Ну перебесится писатель сейчас и дальше опять работа пойдёт, как по маслу. За это парня многие и любили, он не держал ни на кого долго зла и умел прощать. Обижаться он мог максимум минут пять и то, это обидой то и не назовёшь. В какой-то момент, Шастуну даже показалось, что Попов специально пытается вывести его на перепалку и злится, что остаётся с носом, но это лишь догадки. Вряд-ли взрослый мужик будет таким заниматься, верно? Хотя, Оксана в телефонных разговорах часто называет мужиков большими детьми. Антон спорить с ней не стал.       Иногда Антон брал работу к себе в комнату. Попов не возражал, ведь сам часто подрывался ночью, чтобы записать пару строк, а то и абзацев. Антон смеялся над тем, что писатель использует старый добрый блокнот и ручку в таких случаях, хотя можно просто открыть черновик в телефоне. Сам ведь потом мучается, вчитываясь в свои каракули и перепечатывая заново. Парень за этот упрёк получил щелчок по носу. Вообще их взаимоотношения были странноватыми. То обоих пробирало на поговорить и по откровенничать, то они целый вечер к друг другу не подходили. И это вроде бы хорошо, личное пространство, все дела, но иногда Антону казалось, что он слишком приставучий. Всё-таки по характеру они безумно разные. Шастун отметил, что Попов любитель выпить. Не то чтобы он прям упивался и вёл себя неадекватно, вовсе нет, но видеть его каждый день одиноко выпивающим немного настораживало. А ещё писатель принимал таблетки, названия которых Антон так и не смог прочитать. Так бы хоть у Поза спросил. Наверное это что-то связанное с его инвалидностью... Чёрт! Он слишком часто думает о Попове и лезет не в своё дело, пора прекращать! Вот только как, если они находятся рядом друг с другом двадцать четыре на семь? Ещё это проклятая кошка, которая будто специально их сводит! Ну серьёзно, Антону уже от неё не по себе, хоть она и чертовски милая булка.       Серёжа М: Здорово, писака!       Ну как твоё ничего?       Арс: Смотрите кто соизволил мне написать. Всё нормально, пишу Исповедь, хотя немного не клеится. Мне многое не нравится и приходится переписывать чуть-ли не целые главы.       Серёжа М: Ты как всегда. Смотри не перемудри, а то твои читатели с ума сойдут(смайлик)       Арс: Это их проблемы. Я хочу достойно закончить историю. Из-за моего недавнего простоя время много потерял, дедлайны на носу. Благо нашёл себе достойного редактора.       Серёжа М: О, боги! Неужели тебя кто-то терпит больше недели?       Арс: Чуть больше месяца.       Серёжа М: Я хочу увидеть этого отчаянного!(смайлик)       Кто такой? Или такая?       Арс: Он. Опытный, хоть и молодой, не боится скалить на меня зубы. Интересный...       Серёжа М: Интересный?       Арс: Да...это странно, ты же знаешь, я не люблю, когда редакторы лезут в мои книги со своими идеями и цензурой, но у Антона совсем другое видение. Меня не бесят его правки, хотя он учтиво и не лезет особо. Но мысли у него интересные.       Серёжа М: Ой-ой, кто-то нашёл родственную душу?       Арс: Поосторожнее, он мне признался, что является геем. Глядишь и правда уведёт меня, переманит на свою сторону.        Серёжа М: Ого, ничего себе откровения. Как ты отреагировал? Он тебе в любви уже признавался?       Арс: Нет конечно! Он просто вскользь это упомянул, когда мы разговаривали и не более. А отреагировал я никак. Ты меня знаешь.       Серёжа М: Ну я бы на твоём месте к нему спиной не поворачивался(смайлик)       Арс: Вряд-ли мне что-то грозит, я всё равно сижу. Да и кому я такой сдался.       Серёжа М: Не начинай, королева драмы! С тобой всё нормально. Запер себя в четырёх стенах и ноешь, а мог бы уже давно в свет выйти. Инвалид не равно конец жизни!       Арс: Хорош...       Серёжа М: Только не загоняйся и не бухай, ок?       Как кстати Антон отреагировал? Не только на коляску, а вообще?       Арс: Ха, ты знаешь, тоже никак. Сначала он замер на секунду, а потом больше удивился тому, что я молодой. На мои проблемы он вообще не обращает никакого внимания и не зацикливается, как все остальные. Я ему за это очень благодарен, хоть вслух и не говорю. Сам знаешь, как я отношусь к этим жалостливым взглядам. А в остальном, он оказался мои фанатом.       Серёжа М: Ух ты, и как? Обоссался от счастья?       Арс: Хе, нет. Ну или хорошо делает вид. Он приятный и понимающий человек, мы сработались. Я планирую после завершения Исповеди написать ему хорошую рецензию, чтобы его взяли на работу в издательство и продолжить работать.       Серёжа М: Такс, теперь я реально переживаю, что он утащит тебя в свои гейские дебри!       Арс: Гомофоб.       Серёжа М: Я за твой зад переживаю!       Ну       В смысле       Блять! Ну ты же понял!       Арс: Хахахаха       Серёжа М: Слушай, я возвращаюсь в Питер через несколько дней. Раз уж завели разговор, может заскочу, позовёшь своего чудо-редактора и познакомишь? Заодно посидим, выпьем. Я коньяк хороший прихвачу.       Арс: Я разве не говорил, что он живёт у меня?       Серёжа М: ЧТООООООООООООООО?       ТАК, БРИГАТА ГЕТЕРОСЕКСУАЛЬНОЙ ПОМОЩИ ВЫЕЗЖАЕТ НА ПОМОЩЬ!       Арс: Придурок!:)       Адрес ты знаешь.       Антон решил, что вернётся к Попову в этот вечер воскресенья. Не хотелось ему на следующий день впопыхах и сонным ехать в такую даль. Он провел офигенный день с Позовыми, познакомился с их новым членом семьи и стал крёстным отцом. Все были радостными, счастливыми и воодушевлёнными. Антон много времени провёл с маленьким крестником на руках. Сам он о детях никогда не задумывался и если честно чувствовал себя неловко в их компании, но с детьми своих друзей с удовольствием проводил время. Он так же нашёл время, чтобы повидаться с Оксаной. Она, как и ожидалось, оказалась очень компанейской и весёлой девчонкой. Они посидели в кафе, прошлись по паре магазинов в торговом центре и обсудили всё на свете. В основном , конечно, говорили о Попове и как продвигается их работа. Девушка была удивлена тому, что Антон не говорил о писателе плохо, лишь изредка упоминал, что тот ворчун и вредина, но более ничего. От других редакторов и сотрудников издательства она слышала другое, да и сама иногда не могла выносить этого сноба. Антон на это только жал плечами, а потом случайно проговорился, что считает его красавчиком, а Оксана всё поняла. Не то чтобы, он запал на писателя, но он определённо привлекал его. Девушка умилялась, но в какие-то моменты замолкала и на её лице читались нотки грусти. Шастун хотел спросить об этом, но почему-то в последний момент передумал. Они распрощались в центре города и Антон уехал к Попову на такси, размышляя о нём. Вряд ли он осмелиться сделать хоть какой-то шаг в сторону Арсения. Тем более, тот никогда не подавал признаком взаимной симпатии, да и наверняка он сейчас вообще об отношениях не думает. Интересно то, что его недуг совершенно Антона не беспокоил. Писатель был таким ловким и самостоятельным, что иногда складывалось впечатление, что просто от балды в кресле катается. Единственное, что он просил, это иногда подать ту или иную вещь с верхних полок или по-быстрому сгонять на первый этаж. А в остальном всё сам. Антона это вдохновляло. Вот, что значит сильный духом человек.       Открыв парадную дверь, Антона сразу же окатил кошачий ор. Язва не то что мяукала, она натурально кричала, вилась у его ног и царапалась. — Эй, ты чего? - встрепенулся парень, быстро снимая куртку и вешая в шкаф. — Тише, девочка, будешь так орать разбудишь своего..., — Шастун принюхался и понял, что в воздухе витал сильный запах алкоголя. Свет в доме не горел, освещение шло только из зала, которое исходило от камина. — Так, — Антон быстрым шагом пошёл на свет, а Язва, как хвостик, помчалась за ним. Перегнала его и забежала за диван.       Сначала он ничего не понял, а затем заметил бутылку виски, которая открытая лежала на ковре. Всё содержимое вылилось и въелось в него. Рядом с диваном стояло ещё пара пустых бутылок. Пройдя чуть вперёд, Антон ужаснулся, увидев на полу Попова, коляска которого повалилась на пол. Он лежал на животе в не естественной позе, не поднимая головы и тянулся одной рукой к какой-то бумаге, которая наверное выпала у него из рук, а он в пьяном состоянии хотел подобрать её, но не рассчитал. — Господи! Арсений Сергеевич, — воскликнул Антон и подбежал к мужчине, присел и начал аккуратно переворачивать его. — Арсений Сергеевич? — одной рукой он начал поддерживать его голову. Мужчина поморгал глазами пару раз и что-то недовольно промычал. В сознание, это хорошо. — Боже, вы в стельку пьян. — Антон? — писатель немного помотал головой и сфокусировал взгляд. — Что ты тут...делаешь? Ты...ты же уехал, — слова давались ему с трудом. От Попова жёстко несло алкоголем и сигаретами. — Уйди, я сам...сам встану... — Сами то поняли, что сказали? — хохотнул парень и получил на это презрительный взгляд. — Я посажу вас, — он хотел приподнять его, но Попов упёрся рукой ему в грудь и попытался оттолкнуть. — Хорош! Потом повыделываетесь, дайте мне вам помочь! У вас вон, на носу ссадина, вы идиот приложились, когда упали! — Что ты сказал?! — Я сказал, что вы идиот, — недовольно повторил Антон, поднимая коляску с пола и возвращаясь к Попову, который упёрто тянулся к заветной бумаге. — Это же надо была в одну харю так нажраться. Да оставьте вы уже эту фигню! — Шастун в один шаг добрался до листка и уже хотел было поднять его, но ему в ногу со всей силы вцепился Попов. — Не трогай! — он почти прокричал эту фразу, а затем вновь уткнулся в пол лбом. Попов тяжело дышал и кажется старался сконцентрироваться и успокоиться. Антон в миг смягчился и начал чувствовать жалось к нему. — Не смотри. Только не смотри... — Я не буду смотреть, обещаю, — сменив тон на более мягкий, сказал парень, успокаивая писателя. Он аккуратно взял листок и не переворачивая другой стороной, переложил его на кофейный столик. На ощупь было похоже на матовую бумагу и Антон предположил, что это была фотография. — Вот, я просто положу здесь. Давайте поднимем вас, хорошо? — на этот раз мужчина не сопротивлялся и позволил парню поднять себя и посадить в кресло. Антон подхватил плед, который так же валялся на полу и заботливо укрыл ноги Попова. Это был первый раз, когда он увидел их. Ничего особенного, ну может колени были слегка деформированы, а в остальном ничего такого, что можно было прятать. Писатель стал поникшим и притих. Шастун сел напротив него, на диван и начал всматриваться в пьяное лицо. — Арсений Сергеевич, что у вас случилось? — Иди спать, Антон. — Неа, я вас в таком состоянии не оставлю. Не хватало, чтобы вы ещё с подъёмника грохнулись, — возразил парень. — Неужели вы всё это один выпили? — Уйди, прошу...       Антон начал разрываться на части. С одной стороны, было бы хорошо оставить мужика одного, он ведь не просто так набухался и наверняка хочет побыть один. А с другой... вдруг чего случиться? Он же в стельку, вряд ли даже до лестнице в состоянии доехать. — Я вас отвезу до спальни. — Да чтож ты не оставишь меня..., - вымученно, выдохнул Попов. — Не хочу, чтобы вы себе навредили.       На какое-то время в зале повисла тишина. Было слышно только, как трескали угольки в камине. Антон не отрывал от писателя взгляд, а тот казалось смотрел куда-то в пустоту. А затем произошло то, что парень явно не ожидал. Мужчина беззвучно заплакал, прикрывая своё лицо рукой и чуть наклонив голову. Он явно не хотел показывать слабость, но чувства залитые алкоголем захлестнули его с головой. Он был тихим, лишь изредка всхлипывал, продолжая бороться и держаться из последний сил. Антону было его по человечески жаль. Что-то явно случилось. Что-то плохое, чем писатель не готов или вовсе не хочет делиться. Ведь, по сути Шастун ему никто. Но и оставлять писателя в таком состоянии, он просто не мог. Антон не придумал ничего лучше, кроме как придвинуться к нему поближе и...       Обнять его.       Казалось, что Попов застыл на пару секунд, не зная, как на такое реагировать. В его стиле было бы отстраниться и прогнать надоедливого парня, чтобы тот не видел его слабости, но он почему-то не мог этого сделать. Ему хотелось человеческого тепла и банальной поддержки. Писатель сдался и уткнулся парню в плечо, продолжая лить горячие слёзы. Антон сразу же почувствовал, как его лёгкое худи мокнет от них, но это пустяки. Он ничего не делал. Не пытался гладить или успокаивать, парень просто принял горем убитого писателя в свои объятия и смирно ждал, когда тому хоть немного полегчает. Шумная до этого Язва тоже притихла, сидя на спинке дивана и наблюдала за этой картиной своими большими, жёлтыми глазами. — Я так скучаю, - горько произнёс Попов, куда-то в плечо Шастуна. — Господи... — По кому, Арсений? — По своим девочкам. Я виноват...я виноват...       На этих словах Попов провалился в пустоту, полностью отдавшись Антону.

***

      Антон не спал всю ночь. После того, как он отнёс Попова в спальню и уложил, он следил за ним, потому что писателю явно снились кошмары. Во сне он не кричал, но стонал и сильно потел. Изредка он произносил два женских имени, одно из которых Шастун всё не мог запомнить. Да и нужно ли? Вряд-ли он вчера узнал то, что хотелось бы писателю. Ему выдали обрывки какой-то тайны в пьяном угаре. Попов ворочался во сне. Не то чтобы, он из-за своих ног мог свалиться, но Антон все равно переживал и перекладывал его ближе к центру кровати. Будить его не было смысла, мужчина проваливался в очередной сон моментально и всё начиналось сначала. Под утро всё прекратилось и писатель мирно засопел. Антон решил зря время не терять и скрутил пропитанный алкоголем ковёр, заказав химчистку. Убрал весь беспорядок и проветрил первый этаж. Язва всё это время контролировала его, изредка убегая на второй этаж, чтобы посидеть у двери горе-хозяина.       На удивление, проснулся Попов рано. Привычка. Голова раскалывалась и первые несколько минут пробуждения, он провалялся с закрытыми глазами массирую вески. Переносица немного болела и Попов нащупал на ней пластырь. Ударился что-ли вчера? Настолько стал пьяницей? Писатель ни черта не помнил, даже как добрался до постели. Он по привычке потянулся к телефону, но на тумбочке его не было. — Смотрите кто проснулся! — Попов поморщился от звонкого голоса Шастуна, который внезапно появился в комнате. — До чего же ужасная рожа. — Ну спасибо, — пробурчал Попов и приподнялся на ногтях. — Что ты тут делаешь? — Как всё запущено! Я у вас живу почти месяц, Арсений Сергеевич. — Остряк. Что ты делаешь в моей комнате? И не рановато ли ты вернулся? Обычно после выходного ты появляешься в притык к рабочим часам. — Ничего не помните, да? — эту фразу наверное боятся все люди после похмелья. Арсений не стал исключением и настороженно посмотрел на парня. — Я вернулся вчера поздним вечером, не захотел в городе ночевать. А вы тут развлекались во всю. Я даже представить не мог, что один человек может столько выдуть вискаря в одно лицо. Кстати, о лице — вы вчера не хило так приложились об пол. Я вам рану продезинфицировал и пластырем заклеил. Это всё на что скорая помощь имени Шастуна способна, но жить будите. — О, боже, — вымученно провыл писатель и упал обратно на подушки, закрывая лицо. — Ты не должен был этого видеть, Антон. — Да ладно, это же ваш дом. — Нет, я знаю какой я в нетрезвом состоянии, — покачал головой писатель. — Я что-нибудь говорил? Или натворил? — Ну, не считая испорченный ковёр, залитый дорогущим виски, ничего особенного. Просто пьяные бредни, — пожал плечами Антон. Он решил ничего не говорить. — Слушайте, думаете я впервые пьяного человека видел? Не парьтесь, всё нормально, правда. Ваша жизнь, делайте, что хотите. Я просто помог вам добраться до спальни и всё. — Антон, я по глазам вижу, что это не вся правда, — сменил тон Попов. Шастун замялся. — Чего я наговорил? — Просто какие-то не связные обрывки и всё, ничего более. Я понимаю, что вчера вы напились не просто, чтобы расслабиться, но лезть в вашу душу не намерен. Давайте просто забудем это, позавтракаем и начнём работать. У нас дедлайны вообще-то и толпа читателей, которые с нетерпением ждут завершения "Исповеди", — на одном дыхании, проговорил Антон. — Кстати, вот, — он указал на вчерашнюю фотографию, которая лежала на тумбе всё так же перевёрнуто другой стороной. — Я честно не смотрел, что там, как вы и просили. Просто принёс сюда, кажется, это что-то очень важное для вас.       Попов бросил грустный взгляд на кусок бумаги, а затем на Антона. Неужели он правда, просто послушался его и ничего не смотрел? Писатель видел, что парень не договаривает и скорее всего намучился с ним ночью, но слишком вежливый, чтобы это сказать. Или просто добрый и не хочет, чтобы Попов чувствовал себя неловко. — Прости меня, дружочек. На меня иногда накатывают старые воспоминания и я утопаю в алкоголе, потому что иначе не получается заглушить эту...боль. Это не оправдание, знаю, но по-другому я не умею, — вздох. — Я благодарен тебе за всё. И откуда ты такой взялся? — последнюю фразу он произнёс с лёгкой улыбкой и тёплым взглядом. — Из Воронежа. — Хм, у вас там все такие добрые и понимающие? - Неа, я один такой классный! — посмеялся Шастун и широко улыбнулся, как всегда. Попов уже привык к этой солнечной улыбке. — Да, это точно, - боль в голове притихла на мгновение, а затем, словно из ружья, стрельнула и мужчина поморщился. — Таблеточку? — Будь добр. Я приведу себя в порядок и начнём работать. Ты прав, надо поспешить. — Если вы опять откажитесь от еды, я вас подведу к столу, вставлю палки в колёса и хрен вы из-за стола уедете, пока всё не съедите, — грозно, сказал парень, уже скрываясь за дверь, но продолжая ворчать. — Я кому готовил, а?       Попов лишь тихонько засмеялся и начал приподниматься с помощью поручней.

***

      После пьяного инцидента было невозможно скрывать неловкость. Антон конечно не подавал виду и старался вести себя, как обычно, будто ничего и не было. Вот только Арсению от этого легче не становилось. До вчерашней ночи, кроме Серёжи, никто не заставал его в таком состоянии. Писатель совсем не умеет пить. Он частенько напивался до беспамятства и Бог знает, как добирался до собственной спальни. А, точно, никак! Просыпался то на диване, то на полу в зале. И вчера его ждало тоже самое, если бы не одно двухметровое явление. Интересно , как он теперь смотрит на него? До этого Попов был кумиром Шастуна. Писатель это чувствовал. Он видел, как парень разглядывает его во время работы, как усердно работает, разбирается в его книгах. Естественно, это льстило, отрицать глупо. Но вот будет ли Антон точно также смотреть на него теперь? — Арсений Сергеевич? — М? - Попов вздрогнул и взглянул на Антона, который сидел на прежнем месте с ноутбуком на коленях. — Вы уже минут десять ничего не пишите. Может закончим на сегодня? Вам бы поспать после... — Я в порядке, - остановил его писатель и потёр переносицу. — Я просто думал. — О чём? — Хочу тебе рассказать кое-что, — он говорил неуверенно и парень это заметил, но был довольно увлечён. Писатель медленно выдвинул один из шкафов своего стола и достал оттуда ту самую фотографию. Антон тут же округлил глаза. — Арсений Сергеевич, не надо. Если это из-за того, что вы виноватым себя чувствуете, то не нужно. Я же уже сказал, что не хочу лезть к вам в душу. Вы и сами не любите, когда затрагиваются более личные темы, разве нет? Так зачем? — А если я попрошу тебя просто выслушать? Без всякого подтекста, ты послушаешь? — мужчина поднял на него очень тяжёлый и до боли грустный взгляд, в котором Антон прочитал только мольбу о поддержке. Как вчера ночью. — Ладно, не бери в го... — Послушаю.       Антон убрал свой ноутбук на край стола и положил руки на стол, чуть склонившись. Попов тяжело выдохнул , будто отпуская все сомнения, и придвинул к парню фотографию, а затем лёгким движение перевернул. На фотографии были изображены девушка и маленькая девочка, лет пяти. Они были очень счастливыми и очаровательно улыбались. Фотография была немного потёртой, но очень яркой. Девушка на фото было невероятно красивой, с каштановыми, длинными волосами и карими глазами. А девочка на её руках, была её точной копией, только оттенок волос был куда темнее, а глаза ярко-голубыми. Прямо как у... — У меня была семья три года назад, — начал Попов, так же чуть придвинулись к Антону. Парень затаил дыхание. — Отвечая на вопросы читателей, я много раз говорил, что никогда не планировал быть писателем. По образованию я архитектор и ранее работал по профессии. Открыл небольшую фирму на пару с одногруппником и... на тот момент своей девушкой. У нас было много планов, в которые явно не входила ранняя беременность, но мы с ней оба считали, что нужно отвечать за свои поступки и решили оставить ребёнка. Я ни разу не пожалел. В свою дочку я влюбился по уши, души в ней не чаял. Сам не ожидал такого, ведь думал, что детей заведу ближе к тридцати или позже. Я мог часами играть с ней и слушать ту несвязную чушь, которую она лепетала, — на этом моменте они оба улыбнулись. — А моя жена была прекрасной матерью. Любящей, заботливой и ответственной. Она могла и поругать нашу дочку, если та не слушалась, чего я просто не мог сделать. Слишком уж сильно её любил, чтобы долго злиться. Она всё время пряталась за меня, когда жена узнавала о её проделках, а я как придурок стоял и улыбался. — Кажется, она была папиной дочкой. — О, ещё как! Я за это тоже иногда получал, хе. Но всё было прекрасно. С рождением дочки, мы не бросили свой маленький бизнес, хотя и пришлось оставить Серёжу одного ненадолго. Про него ты уже знаешь немного. Наши дела шли хорошо, ведь работали мы на совесть и выкладывались на полную даже на самых мелких заказах. Я думал, что проживу так всю жизнь. С любимой женщиной, работой и детьми. Мы планировали завести ещё, как минимум одного ребенка, потому что поняли, что обожаем детей и нашей любви хватит не только на дочку, — писатель вновь вздохнул. — Наше счастье было ослепительно ярким, только недолгим... — Что случилось? — Я долго работал над одним проектом, который буквально все соки из меня выжил, а под конец заказчик решил внести некоторые изменения в план, чем хорошо так позлил меня. Он был жадным до денег мудаком, но в то же время хотел очень многого. Вечером я вернулся домой, злой, как чёрт, ещё и погода оставляла желать лучшего. Ну, это Питер, чего уж. Этим вечером мы должны были всей семьёй ехать на небольшое застолье к родителям, я хоть и был не в настроении, но отменять ничего было нельзя. Жена сразу это заметила, но я упёрся и сказал, что поедем. Погода ухудшалась, но я всё равно решил ехать на машине, а не на такси. Я ведь не пил тогда, как сейчас, — хмыкнул Попов. — Дочка была весёлой и игривой, как всегда, чем немного раздражала меня... боже, ненавижу себя за это. — Арсений Сергеевич... — Ехали мы нормально, всё-таки я не первый день за рулём и ливень мне не особо мешал. Моя жена задала мне лишь пару вопросов по поводу работы , но быстро поняла, что я не настроен разговаривать. Но маленькой девочке ведь такого не объяснишь. Дочка постоянно привлекала моё внимание, рассказывала, как впервые сходила в музей, какие картины ей понравились... Я поначалу сухо отвечал ей, а потом, — Попов резко замолчал, явно собираясь с мыслями. Антон мирно слушая его, легонько дотронулся до его руки, в знак поддержки. Писатель не убрал его ладонь. — Я как-то раздражённо осадил её и... Я не кричал, просто сказал, чтобы она не отвлекала меня. Ранее, я никогда так не говорил с ней. Её недоуменный взгляд стал последним, что я увидел на её лице. — Авария, — догадался Антон. — В этот самый момент, в нас влетел автобус на полной скорости. Весь удар пришёлся на моих девочек, машина пару раз перевернулась, а затем врезалась в ещё одну машину. Пошла цепная реакциях, это была большая авария в центре Петербурга. — Господи... — Я пролежал в коме около четырёх месяцев, из-за тяжёлого состояния. А когда проснулся, то первое, что мне сообщили, это то, что у меня больше нет семьи. Они обе погибли моментально, во время первого столкновения, скорее всего даже не поняли, что произошло, — писатель опустил голову, ибо это было невыносимо, и тихо всхлипнул. Антон продолжал держать его руку, только гораздо крепче. Больше всего ему хотелось вскочить и обнять мужчину, чтобы хоть как-то укрыть от этих ужасных воспоминаний. — А второе, это то, что ходить я больше не смогу. Но это такая мелочь, по сравнению с их смертью. Да и я уже начал считать это своим наказанием. Помню, как впал в жуткую истерику и первую неделю жил на одних успокоительных. Никого к себе не подпускал, даже родителей. В суде было доказано, что авария случилась, из-за отказа тормозов автобуса, но я бы смог вырулить, если бы не отвлёкся! Если бы сразу его заметил! — Арсений, вы тут не причем, перестаньте! Не смейте себя винить, это... — Нет, я виноват. Из-за меня моих девочек не стало! Если бы я только не вёл себя, как капризный придурок, они бы были со мной... — Арсений! — поднявшись с места, Антон обхватил лицо писателя ладонями и заставил посмотреть на себя. О боги, в этих голубых глазах было столько боли, что парень сам был готов заплакать. Но сегодня у него роль сильного. Того, кто должен поддержать угнетённого писателя и хотя бы попытаться вытащить из этого болота. — Ты не виноват. Кто угодно, но только не ты. Я верю, что ты бы сделал всё возможное, что бы их спасти или взять удар на себя, потому что в этом мире их никто так сильно не любил, как ты. Всё это очередные проделки жизни, которая, как всегда, ведёт себя, как сука! Мне жаль. Мне очень жаль, что с твоей семьёй это произошло. Знаю, это всё несправедливо. Плавали. Но, как я и сказал, жизнь — та ещё сука и отыгрывается на всех людях, без разбора. Но ты не виноват. Не кори себя за то, что случилось. Плачь, храни воспоминания, кричи, злись, но только не делай себя виноватым! — Последнее, что я ей сказал тогда..., — прошептал Попов. — Да, это ужасно. Уверен, ты постоянно прокручиваешь это у себя в голове. Но твоя девочка любила тебя всем сердцем и простила бы это в одно мгновение! Жена тоже. — Боже, я не могу, — Попов вырвался из его ладоней, но тут же закрыл лицо своими. Он плакал так же тихо, как и той ночью. — Не могу. — Плачь, не держи в себе, — сказал ему Антон и легонько коснулся головы писателя, перебирая его чёрные волосы. — Пусть боль уйдёт вместе со слезами. Ты сильный. Несмотря на всё, что тебе подкинула судьба, ты здесь. Живой и помогаешь другим людям своими книгами. Я...теперь понял, почему твои герои такие живые и почему все чувствуют к ним неподдельное сострадание. Ты знаешь, какая боль на вкус. Ты живёшь с ней. Но это не значит, что она победит, Арсений! Не позволяй ей захлестнуть тебя с головой. — Хочешь сказать, чтобы я просто забыл? — Ни в коем случае. Твои девочки будут продолжать жить пока ты хранишь о них воспоминания у себя в сердце, пусть оно и разбито.       В кабинете нависла тишина. За окном тихо барабанил дождь по окнам. Антон не мог представить, что за мысли сейчас были в голове Арсения. Он высказал ему всё, что мог. Всё, что сам чувствовал и больше всего делал, чтобы писателю стало легче. Его история...ужасна. Такого даже злейшему врагу не пожелаешь. А он жил со всем одним столько лет, в пустом доме, совсем один. И как он только не опустил руки? — Хотите воды? — Да, пожалуйста, — головы он не поднимал, но по тону было понятно, что мужчина успокаивался. Однако, всё ещё не хотел показывать слабость. Что за человек. Антон подошёл к кофейному столику, взял графин с водой и наполнил один из стаканов, а затем вручил его Попову. — Благодарю, — мужчина осушил стакан залпом. Антон в это время уселся на своё место и начал вновь разглядывать фотографию с некогда самыми важными людьми в жизни писателя. — Говорите вы раньше не пили? — Да, только изредка, по праздникам. За компанию, так сказать. Чего не скажешь о нынешнем мне. — Вы горюете, вас можно понять. Я сам иногда заливаюсь до беспамятства или курю по две пачки в день, жизнь не сахар. Хотя, один я никогда не бухаю... — Прости. — Не извиняйтесь. Вы привыкли всё переживать один. А вы... — Что? — Не работали со специалистом? — осторожно спросил Антон. — Во время реабилитации со мной работали столько психологов, что и счесть нельзя. Но всё впустую, я не был готов с ними откровенничать. — А сейчас? — А сейчас уже ничего не имеет значения. — Не правда. Если бы вам было всё равно, вас бы уже не было. — Поверь мне, я пытался себя убить.       Антон оторопел. — Но мне духу не хватило, ни пустить себе пулю в лоб, ни наглотался таблеток. С крыши я не спрыгну, сам понимаешь, — усмехнулся Попов и от этого по спине пробежал холодок. Так просто о смерти не говорят. — Раз не хватило, значит вы сами этого не хотите и продолжаете бороться. — У тебя всегда всё так просто. — Так жить проще, Арсений Сергеевич. — Три минуты назад я был просто Арсением, а теперь опять по отчеству? Это уже как-то неуместно, не находишь? — Неужели ты снизошёл до того, что позволяешь мне говорить с тобой на "ты"? Вау! — Попов лишь легко улыбнулся ему, круча в руке пустой стакан. — Тебе полегчало? — Пока не понял. Но у меня внутри определённо, что-то перевернулось, после того, как я тебе всё высказал. Спасибо, что послушал меня, Антон. Другому я бы ни за что ничего не рассказал. По крайней мере, там эмоционально. — А почему? — Не знаю, - пожал плечами писатель. — Есть в тебе что-то такое, что располагает к себе. Уверен, я не единственный, кого это цепляет. Ты такой простой и понятный. Знаешь, сейчас быть просто добрым и отзывчивым — это самая большая редкость. — Ты меня просто по утрам не видел. — Загляну как-нибудь. — Всё, я замыкаюсь на ключ и подпираю дверь стулом. Язва на страже! — А ты уверен, что у тебя в комнате нет потайных дверей? — Арсений начал медленно ехать в сторону двери. — Этот дом всё-таки я спроектировал. — ТЫ ЧО, БЛИН! — А может какие-то картины странно смотрят на тебя?       Парень лишь вымученно простонал, пока Попов скрывался за дверью, злорадно посмеиваясь.