Квинтовый круг

Александра стояла, обхватив себя руками и бледнея на глазах. Все в ужасе уставились на неё. «Саша, что? - первая опомнилась Марго, подбегая к девушке, - где болит»? «Живот», - простонала та, практически сгибаясь пополам. «Руся, скорую», - крикнула Юля Тушенцову, который стоял и смотрел на все широко открытыми от ужаса глазами. Девочки усадили подругу на диван, пока парень вызывал помощь. «Саш, все будет хорошо», - успокаивала девушку Ангелина. «Позвоните Феде», - еле слышно попросила Александра. «Конечно, - Лиза мягко взяла Сашу за руку, - не волнуйся». «Если из-за этой гребаной Божены что-то случится, - прошептала Юля на ухо Марго, - я ее просто разорву». Русоволосая промолчала и лишь сильнее сжала плечо подруги, зная, что та не врала. Марго не хотела обвинять Божену во всех смертных грехах, но в данной ситуации была согласна с темноволосой. Руслан тем временем стоял у окна, высматривая в ночи карету скорой помощи и пытаясь дозвониться до Букера, но тот не брал трубку. Вся ситуация очень напоминала плохую сцену из бразильского сериала. «Едут», - наконец-то сообщил Тушенцов, заметив вдали синие проблесковые маячки. «Слава богу», - выдохнула Ангелина. Через несколько минут бригада врачей была уже в квартире. Они провели беглый осмотр. «Угроза выкидыша, - констатировал главный, - срочно в больницу». Санитары оперативно погрузили Сашу на носилки и унесли в реанимобиль. А Руслан тем временем, наконец-то, дозвонился до Феди. «Федос, блять, - чуть ли не заорал он в трубку, - ты где»? «Мы с Даней, Серафимом и Славой у Божены, - спокойно ответил тот, - а что»? «Саше плохо, - выпалил Тушенцов, - ее на скорой увезли». На том конце повисло гробовое молчание. Пять секунд, десять. «Федь, - осторожно спросил Руслан, - ты меня слышишь»? «Куда ее увезли?» - глухо произнёс Букер. Тушенцов быстро назвал адрес больницы. «Федос, ты только не…», - попытался он успокоить парня, но тот уже бросил трубку. Все заторопились в больницу. Девочки впопыхах собирали какие-то вещи первой необходимости, которые могли понадобиться Саше, Руслан звонил Нареку. «А к Божене кто-нибудь поедет?» - робко поинтересовалась Марго. «Да пошла она», - зло выплюнула Юля. «Вы, конечно, извините, - серьезно произнесла Лиза, - но сейчас здоровье Саши и ребёнка для меня важнее». Ангелина согласна кивнула. Все прекрасно понимали, что именно глупое поведение Божены спровоцировало всю эту страшную ситуации. Конечно, поступила она так не специально и без злого умысла, но факт оставался фактом. И если честно, то найти оправдания непутевой подруге с каждым разом становилось все труднее. Но сейчас никто не хотел об этом думать, все спешили в больницу в надежде, что все обойдётся. У палаты Александры ребят встретил белый как мел Федя. Он сидел на небольшом диване, опустив голову вниз. Руки парня дрожали. Рядом расположился Слава, готовый в любой момент поддержать друга. Даня же мерил больничный коридор широкими шагами, беспрерывно крутя в руках телефон. «Как она?» - Ангелина бросилась к своему мужу. «Пока неизвестно, - ответил Кашин, - с ней врач в палате». «А он?» - спросила девушка, покосившись на Букера. «В шоке», - вздохнул рыжий. Все расположились в больничном холле, ожидая новостей. Время тянулось адски медленно, а напряжение в воздухе только росло. Наконец, дверь палаты открылась и оттуда показался врач. Его лицо было спокойным. «Что с ней?» - Федя резко соскочил с дивана и бросился к доктору. «Все хорошо, не волнуйтесь, - ответил тот, отдёргивая халат, - нервное перенапряжение, поставили укол и капельницу. Ребёнок в безопасности. Но пару дней придётся полежать в стационаре». Букер выдохнул, а в уголках глаз заблестели слёзы. «Вы муж?» - обратился к нему врач. Федя кивнул. «Можете к ней зайти, только ненадолго». Букер снова кивнул и скрылся за дверью палаты. Саша лежала на кровати, все ещё бледная. Из сгиба локтя тянулась тонкая ниточка капельницы. «Ты как?» - спросил Федя, усаживаясь рядом и беря девушку за руку. «Хочется арбузов и шампанского», - улыбнулась Александра, стараясь приободрить своего мужа. «Я так испугался, - тихо произнёс Букер, утыкаясь лбом Саше в руку, - испугался, что вас потеряю». «Федь, ну куда мы с Мефедронием от тебя денемся», - ласково произнесла девушка. Парень поднял на неё глаза. Сейчас его любимая была рядом, такая маленькая и хрупкая, но в то же время такая сильная. И Федя не хотел больше рисковать, не хотел потерять ее. «Нам нужно уехать, - серьезно сказал он, - подальше от этих драм и разборок. Куда ты захочешь. В любое место». Александра кивнула. Букер взял ее за руку, и девушка сжала его ладонь в ответ. Сейчас парень хотел лишь одного, защитить свою семью от лишних нервов и переживаний. Винить кого-то в произошедшем было бы глупо, но неприятное послевкусие от ситуации все равно осталось. «В Париж, - тихо произнесла Саша, - я хочу в Париж». *** Божена поступила очень глупо. Все компания ее осуждала, потому что так вести себя, как минимум, было неразумно. Конечно, за девушку все очень переживали, но злились на неё, хотели отчитать и серьезно поговорить. Серафим, узнав о том, что случилось с Боженой, тут же отрезвел. Несмотря на то, что кудрявый выпил достаточно, новости о том, что его девушке стало плохо - вывели его из этого алкогольного транса. Честно, парень хоть и не имел совести (так считали все его друзья в компании), но понял, что натворил достаточно хуйни. Зачем он познакомился с этими девушками? Почему стал игнорировать звонки Божены, прекрасно видя то, что она ему названивала? Разве он устал от девушки? Разве не хотел, чтобы Божена когда-то обратила на него внимание? Ведь Мукка сам понял, что не готов делить ее с Колей. Понял, что хочет видеть ее своей девушкой. Все эти мысли кружили Сидорину голову, даже дышать становилось трудно. Он очень переживал, когда ехал в больницу, когда стоял возле палаты девушки. Серафим ненавидел себя за то, что в очередной раз поступил, как полнейший идиот. Кудрявый не хотел терять Божену. Не хотел расставаться, не хотел, чтобы она так безрассудно поступала. Любил ли он? Точно ответить на это Мукка не мог, но ему с ней, вроде как, было хорошо. Да, парню явно не хватало какого-то драйва, искры, но… Ведь она ему понравилась не за это. Девушка понравилась Сидорину из-за ее нежности, светлой ауры, она казалась ему ангелом с нимбом над головой. Серафим не слушал своих друзей, когда те осуждали его действия и действия его девушки. Они казались очень странной парой, словно были инь и янь, совсем не подходящие друг другу. Когда Божена пришла в себя, Мукка влетел в палату, падая на колени перед кроватью. Он целовал ее руки, утыкался своим носом в нежные и мягкие ладони. Серафим не любил чувствовать себя слабым, виноватым. Но самое главное, он не хотел, чтобы из-за него кто-то страдал. Девушка молчала, она ничего не сказала, когда Сидорин влетел в палату, а чуть позже заглянули и парни. Сложно было понять, что было у Божены в голове. Стыдилась ли она того, что натворила? Голова кружилась, во рту был привкус металла, у девушки не было сил. Ей хотелось плакать и смеяться, Божене казалось, что она сходила с ума. Когда они остались наедине, Серафим сел рядом на кровать, переплетая их пальцы. Он с грустью и нежностью посмотрел на девушку, которая так напоминала ему божье создание. «Бля, — выдохнул парень, поморщив свое лицо, будто бы ему было тяжело говорить, — прости меня, ангелок, я такой ебанутый», — и слово «ебанутый» он выделил другим тоном, словно ему было тошно от самого себя. Божена смотрела на него каким-то тусклым взглядом, в ее глазах стояли слезы. Она влюбилась в Серафима слишком быстро, сама не поняла, когда именно это произошло. Парень целовал руки девушки, показывая всем своим видом, что ему очень стыдно за свою оплошность. Он готов был разорвать всего себя, вытащить свое сердце, вывернуть душу наизнанку. «Я обещаю тебе, блять, я изменюсь. Я больше не буду заниматься подобной хуйней. Буду брать трубки, не буду знакомиться с телками, которые мне нахуй не нужны. Слышишь, мне никто, сука, не нужен. Прости меня, мне очень стыдно. Я не хочу, чтобы ты страдала из-за такого долбаеба, как я», — и если Божена изначально может и не хотела прощать Сидорина, то сейчас, увидев раскаяние его глазах и услышав ту печаль в его голосе, растаяла. Она готова была дать этому мужчине еще один шанс, потому что любила его. «Я прощаю тебя, — произнесла девушка слабым голосом, пытаясь улыбнуться своему парню, — пожалуйста, больше не поступай со мной так. Я ведь хочу спасти тебя, Серафим, от всего того, что с тобой происходит. Пожалуйста, дай мне тебе помочь». Мукка не подал вида, что эти слова его напрягли. Парень не хотел, чтобы его меняли. Если он захочет, то сделает это сам, ему не нужны ебаные спасатели, о которых он так любит петь. Но в силу сложившейся ситуации, кудрявый промолчал, понимая, что сейчас не то время, чтобы это хоть как-то обсуждать. Он целовал девушку, целовал каждую деталь ее лица, пытаясь таким образом извиниться. Мукка не хотел, чтобы им мешали, он хотел быть с Боженой, обнимать ее и ласкать, проявлять свою заботу, но все не могло быть так, как хотел Сидорин. В палату вошел без стука Даня, за ним влетела Ангелина, выглядывая из-за спины своего мужа. Кашин был напряженным, явно ему не нравилось то, что в их компании зачистили эти ебаные передозы. Рыжий прекрасно помнил, как его жена перестала ему доверять из-за случившегося с Серафимом, а теперь и Божена решила повторить за ним и привлечь к себе внимание. «Ну и дурка», — крутилось у Данилы в голове. «Ты как»? — спросила Ангелина, подходя ближе к койке девушки. Ей много чего хотелось сказать Божене, да и Сидорину, но, увидев ее такой слабой, сжалилась над подругой. Серафим, чувствуя напряжение в воздухе, встал со стула, предлагая жене Кашина сесть. Мукке меньше всего хотелось сейчас выяснять отношения с кем-либо. «Получше, — тихонько ответила Божена, — я постараюсь так больше не делать. Извините меня». Слово «постараюсь» разозлило не только Ангелину, но и Даню. «В смысле постараюсь? — не сдержавшись, спросил Кашин, — Саша перенервничала, она в больнице». Он не стал вставлять «из-за тебя», посчитав, что это будет слишком грубо. Божена почувствовала себя неуютно, хоть и ее обидело то, что за Сашу, будто бы, переживали больше, чем за нее. Девушка точно не хотела, чтобы кому-то стало настолько плохо. Она просто хотела привлечь к себе внимание, припугнуть непутевого парня. Подруга извинялась, попыталась поговорить с Сашей, но та, в свою очередь, все еще обижалась на девушку. Позже Александра и Федя улетели в Париж, посчитав, что им нужно отдохнуть, выбраться куда-то, позаботиться о здоровье своего малыша. Божену выписали через пару дней, Серафим охотно забрал ее к себе домой, стараясь показать, что он хороший парень, а не долбоеб, которым его привыкли считать. Сидорин старался быть нежным и ласковым, даже пить перестал на какое-то время, чтобы не пугать девушку. И Божене это нравилось, хоть ее продолжали мучить мысли о том, что Мукка так просто познакомился с какими-то девушками, хотя дома его ждала она. Позже, по желанию Божены, они уехали в Ростов, чтобы познакомить Серафима с ее родителями. Именно это девушке казалось серьезным шагом, она хотела понять, действительно ли Мукка относился к ней серьезно. Когда он согласился, она, конечно же, удивилась, но позже обрадовалась. Раз Сидорин был не против поехать с ней, значит готов и к дальнейшим шагам. Родителям, несмотря на татуировки и эпатажный внешний вид, он понравился. Единственное, что их немного напрягло: Серафим был не верующим. Вся семья Божены ходила в церковь по воскресеньям, молилась Богу, придерживалась каких-то правил. Испугало ли парня это? Отчасти, но только из-за того, что он сам вырос в такой же семье. И это был отнюдь не положительный опыт. «Серафим - прекрасное имя, — как-то раз сказала мама девушки Мукке, пока они стояли на веранде, разговаривая о планах на будущее, — ты и сам неплохой парень, не обижай мою любимую и единственную дочь». Сидорин не знал, что говорить этой женщине. Он не хотел обижать Божену, но прекрасно понимал, что в жизни бывают разные ситуации. Ее матери он пообещал, что приложит все усилия, чтобы сделать девушку счастливой. Дни сменялись днями, Серафим и Божена пробыли достаточное время в «уютном» доме ее родителей. Казалось, их отношения стали налаживаться. Девушка Мукки в тайне радовалась, что Серафим совсем не пил, а он, если честно, очень хотел сорваться, но терпел. Парень не мог назвать себя на все сто процентов зависимым, но прекрасно понимал, что иногда его слишком тянуло к алкоголю. Сидорин пытался занять себя другими вещами, лишь бы не думать о стакане. В какой-то момент Мукка решил, что лучшим способом отвлечься от ненужных мыслей будет секс, но совсем не нежный, который ему уже порядком надоел. Парень хотел больше грязи и разврата, но знал, что пока предлагать это девушке было рано. Но именно так кудрявый хотел себя «разгрузить», заменить свою тягу к алкоголю. Они, как и всегда, очень долго целовались. Иногда Серафиму казалось, что у него отвалятся губы, парню не терпелось приступить к более взрослым вещам. Но он понимал, что девушке нужно было больше времени, иначе ее «романтический» настрой пропал бы. Долгие поцелуи, нежные объятия. Сидорин медленно и нежно снимал с Божены вещи всегда, но не сегодня. Ему так надоели эти «детские» прелюдии и нежность, что сейчас Мукке захотелось чего-то нового. Нового именно с ней. После поцелуев, он оторвался от девушки, заглянул ей в глаза, а потом, не церемонясь, схватил рубашку, в которой лежала Божена и с лёгкостью сдернул с нее. Вещь упала на пол, а сама девушка немножко напрягалась. Ей нравился нежный и аккуратный Серафим, нравились эти долгие ласки, нравились его аккуратные пальцы, которые вырисовывали узоры на ее теле. Божена не стала ему ничего говорить, подумав, что парень слишком сильно ее желает. Сидорин стянул с девушки нижнее белье, провел своими ладонями по животу, обхватывая ее грудь. То «черное», что так долго копилось внутри, вырывалось из него наружу. Мукке хотелось грязи и жести. Грубого траха, а не ванильных занятий любовью. Он жадно облизнул свои губы, мысленно надеясь, что Божене понравится то, что он с ней сделает. Нет, Серафим даже не надеялся, он был уверен, ведь ни одна девушка никогда на него не жаловалась. Что-что, а в постели Сидорин был хорош также, как и в написании текстов к песням. Кудрявый грубо раздвинул ноги, резко вошел в нее во всю длину, рыча словно зверь. Вместо тихого и сладкого стона он услышал какой-то писк, но не придал этому значения. Закрыл глаза от удовольствия, двигаясь в девушке резкими и глубокими толчками. Сейчас парню было слишком хорошо. Характерные звуки, раскаленный воздух. Мукка был резким, грубым, не таким, каким привыкла видеть его Божена. Он настолько погрузился в «эйфорию» от происходящего, что даже позволил себе схватить девушку за шею. Обычно, это нравилось большинству женщин, с которыми Сидорин спал. Схватил он Божену не сильно, боясь испугать или сделать больно. В моменте Мукке показалось, что это вполне можно сделать. Кудрявый наклонился к губам девушки, двигаясь в ней еще грубее и быстрее. Сегодня он представлял вместо медленной мелодии жесткий бас, который должен был давить на уши. «Сучка, — начал нашептывать Серафим в губы Божене, — ты, блять, падший ангел. Испорченная, гадкая девчонка. Дрянь». Оскорбления сыпались из его рта, но парень, на самом-то деле, так не считал. Просто ему захотелось привнести ещё больше разврата в такой надоевший «обычный» секс. И все эти «эпатажные» словечки казались Сидорину совершенно уместными. Девушка обхватывала его своими руками, что-то пыталась промычать, но парень ее не слушал. Он отдавался полностью своим эмоциям и ощущениям, наслаждался заданным ритмом, продолжая оскорблять Божену для пущего эффекта. «Какая же ты, блять, грязная шлюшка», — продолжал кудрявый до того момента, пока не наступил оргазм. Даже пить больше не хотелось, после такого-то, как ему показалось, качественного секса. Сидорин с довольной улыбкой на лице плюхнулся рядом, нежно целуя Божену в шею. Он крепко обнял ее, зарываясь своим носом в ее короткие волосы. Но кто же мог знать, что девушку кое-что смутило..?