My favorite cliché

       Минхо сидит за столом, согнувшись над своим ноутбуком, и что-то старательно печатает. Его рука всё чаще трёт уставшие глаза, а с губ срываются тихие проклятья. Вокруг нет стаффа, который мог бы наругать его за речевые обороты, так что он позволяет себе выпускать стресс хоть так. Сынмин стоит у стены чуть поодаль и наблюдает за мерно вздымающимися плечами Минхо, слушает мягкое щёлкание клавиш, но не подходит, боясь отвлечь. И лишь когда старший бесцеремонно сдергивает со своего носа и так спадающие очки, отшвыривая их куда-то на стол, он решает приблизиться.        Сынмин тихо подходит к Минхо со спины и, наклонившись, обвивает его талию руками, утыкаясь носом в шею. Он приподнимает голову и слегка прижимается губами куда-то за ухом Минхо, оставляя несколько невесомых поцелуев. Старший расслабленно выдыхает и накрывает тёплые руки Сынмина своими, начиная выводить большими пальцами круги на тыльной стороне ладоней. Он бережно, словно держа что-то очень хрупкое, поднимает руку младшего к губам, целует каждую костяшку и запрокидывает голову назад, смотря на него самым преданным взглядом.        Сынмин улыбается уголками губ и запускает руки в его волосы, подушечками пальцев массируя голову. Минхо обмякает под ласковыми прикосновениями и закрывает глаза, прерывисто выдыхая. Ким Сынмин — единственный, кто знает Минхо таким: податливым, мягким как воск, тряпичной куклой обмякающим под нежными пальцами. Минхо чувствует, как руки, уже давно мерно разделяющие пряди волос, спускаются ниже и аккуратно начинают оглаживать контур лица, проходясь от скул до кончика носа, вызывая табун мурашек. Он улыбается и смеется на выдохе, когда цепкие пальцы Сынмина щекотно оглаживают подбородок и дразняще проводят по губам.        Минхо по-прежнему с закрытыми глазами ловит руку Сынмина и в слепую целует подушечки пальцев, опаляя их горячим дыханием. Младший выдыхает тихий смешок и свободной рукой вновь зарывается в волосы Минхо, невольно засматриваясь. Они красиво переливаются в свете настольной лампы и к тому же удивительно мягкие, и вредная часть Ким Сынмина мысленно делает пометку стащить у него немного шампуня. А может и не немного. Все равно же знает — старший поворчит больше для вида, но купит ещё и тихо поставит на полочку.        Минхо бессовестно виснет на руке Сынмина, обвивая её мертвой хваткой, и опирается затылком куда-то младшему в живот, продолжая поглаживать его ладонь. И второй не без улыбки замечает, как движения становятся всё медленнее, а дыхание глубже — Минхо засыпает. Сынмин аккуратно наклоняется вперёд, выключает ноутбук, сохранив документы, и щелкает выключателем настольной лампы. Комната погружается в полумрак, рассеиваемый полосками света из коридора.        Сынмин не шепчет и не уговаривает хёна пойти в комнату, а просто обвивает его торс руками и плавно вытаскивает податливого парня из-за стола. Минхо пытается ухватиться за бицепс Сынмина сонными пальцами, но те не слушаются, скользят вниз и останавливаются где-то у ладони младшего. Пальцы инстинктивно переплетаются, а парные кольца, попавшиеся в игровом автомате на какой-то ярмарке, сталкиваются с негромким «клац».        Сынмин крепче сжимает бок Минхо, не давая упасть на вялых ногах и мягко ступает в коридор. Несколько секунд он стоит в раздумьях, прикидывая, куда бы доставить нерадивого хёна. Он уже поворачивает в сторону ванной, как слышит тихий бубнеж. Минхо мычит в знак протеста и сильнее льнёт к его боку, тыкая носом ему в щёку. Сынмин несколько секунд всматривается в лицо напротив, будто раздумывая, стоит ли кидать того в ванну или нет. Но вслушиваясь в тихое сопение, послушно разворачивается и тянет Минхо в сторону комнаты.        Пару раз они чуть не падают, ведь сонный парень наваливается всем своим весом на Сынмина, не нарочно вжимая в стены. Их конечности путаются ещё сильнее и младший глубоко вздыхает, когда ему наступают на ногу. Он с трудом останавливается, поудобнее перехватывает кряхтящего хёна и думает, как это его угораздило запасть на это недоразумение. А потом смотрит на подрагивающие ресницы и приоткрытые губы и вспоминает, что нет человека драгоценнее. И губы сами тянутся в улыбке и сами оставляют незаметный поцелуй на лбу.        Дверь в комнату тихо приоткрывается и Сынмин аккуратно сгружает Минхо на ближайшую кровать. Все равно живут они вдвоем, а разделять где чья они перестали, когда начали просыпаться вместе. Он наклоняется над спящим парнем, стягивает с него одежду, стараясь не тревожить слишком сильно, и накидывает сверху тонкое одеяло. Сынмин с чувством выполненного долга потягивается и разминает затекшую шею, посматривая в сторону ванной. Идти умываться, когда под боком сопит такое чудо, нет никакого желания. И Сынмин не противится, а снимает с себя домашнюю одежду, укладывая её стопочкой на стул, и следом забирается в кровать.        У Минхо теплая спина, а у Сынмина руки, которые тот уже привычным движением перекидывает поперек торса старшего и ждет, всматриваясь в темноту преданным взглядом. Старший, не просыпаясь, двигается ближе и цепляет чужую ногу своей, спутывая их, а ладонью накрывает руку на своем животе. В комнате тихо и слышно только дыхание, которое сейчас почему-то кажется самой красивой музыкой.        Сынмину думается, что это слишком сопливо и до стереотипного романтично. Но с Минхо даже самые избитые клише из романов кажутся особенными и по-своему удивительными. И Сынмин зарывается носом в волосы, и улыбается, и, кажется, когда-нибудь начнет светиться в полумраке комнаты от счастья. Может сегодня, может завтра, а может он уже светится. Он улыбается мыслям, жмурясь, оставляет последний поцелуй на затылке и зарывается головой в подушки, думая о завтрашнем утре.        И возможно, с появлением в его жизни Минхо, Сынмин начал ждать наступление утра чуточку сильнее.