you hear my stolen lullabies

Пол разделился посередине и начал расходиться у него под ногами. Он запаниковал и, пытаясь избежать своей участи, принялся было подставлять блоки для опоры, но потерпел неудачу. Квакити посмотрел на воду, разбивавшуюся о стены. Качающиеся волны звали его по имени. Он вспомнил о вечеринке – может, если бы он остался, то был бы сейчас в безопаности. (А, может, это была судьба?) Теперь, медленно погружаясь вниз в ужасающих объятиях волн, Квакити подумал о том, что уже никогда не узнает. Вода застилала ему глаза, когда он смотрел наверх, и он мог только надеяться, что его муж и дочь простят его. *** Он прибыл на поезде. Он опоздал – конечно же, он опоздал. Уилбуру начинало казаться, что, если он хоть раз успеет куда-нибудь вовремя, Вселенная поразит его прямо на месте. Так что да, он опоздал, причём сильно. Его тур закончился всего несколько дней назад, и покупка билета домой совершенно вылетела у него из головы на фоне путешествий и восторга поклонников. Но теперь Уилбур был здесь. Он был здесь и возвращался к своей семье. К Филу, Таллуле, Квакити и Шайенну – и, целуя медальон, который он носил на шее, молил господа в надежде на то, что пропустил не слишком много. Он пропустил так много. Уилбур понял это, проходя мимо новых зданий. Он проходил мимо новых домов, видел новых людей. Он постоянно заглядывал в свой чат, и его встретил новый язык – должно быть, на острове появились новые люди. Он подумал, что было бы глупо ожидать, что всё останется таким же, как и в день, когда он уехал. Тут и там Уилбур видел конфетти и шарики – он пропустил празднования. Он видел прибитые к дереву приглашения на свадьбу – должно быть, он пропустил и это. (Уилбур не обращал внимания на человека, за которого вышел Ройер. Им был кто-то из новоприбывших. Они познакомятся позже, но сейчас у него была другая цель – увидеть свою семью). Он шёл дальше. Он шёл, наверное, полчаса, прежде чем понял, что, видимо, потерялся – ну что за необходимость была у этого чёртового острова постоянно меняться (или у Уилбура была необходимость постоянно уезжать). Уилбур был в шаге от того, чтобы сдаться и написать Филу (что, наверное, следовало бы сделать, как только он сошёл с этого дурацкого поезда), как вдруг услышал голос. Его сердце пропустило удар. Он услышал тихий разговор, но говорил только один человек. К счастью, Уилбур знал этот голос. Боже, он ему никогда не надоест этот голос. Уилбур пошёл быстрее. Он увидел синюю шапочку и жёлтые крылья – его муж был здесь, и Уилбур улыбнулся. – Квакити! – воскликнул он, ещё больше ускоряя шаг. На его губах играла широкая улыбка, а на щеках – яркий румянец. – ¿Y este guëy quién es? – пробормотал Квакити, обращаясь скорее к самому себе, чем к кому-то ещё. Он с любопытством вскинул голову, изучая мужчину. Незнакомец, направлявшийся в его сторону, был одет в ярко-жёлтый свитер, за спиной у него виднелась гитара в чехле, а через плечо был перекинут синий шарф. Уилбур сначала удивлённо моргнул, а затем нахмурился, усмехаясь. Он покачал головой и подошёл ближе, чтобы взять Квакити за руки. – Ну же, дорогой, – начал он, поднимая руки Квакити, чтобы прикоснуться к ним губами, – Прости, что не вернулся раньше. Я хотел вернуться к понедельнику, правда, но поездов не было до вчерашнего вечера и… Квакити фыркнул, вырвав свои руки из рук Уилбура. Уилбур нахмурился. Он прочистил горло и в неловком жесте спрятал руки в карманы. – Послушай, родной, – вздохнул он, потирая переносицу. Однажды ему уже пришлось объяснять это (а может надо было сделать так, чтобы не было причин объясняться? – поддразнил внутренний голос), на этот раз не должно быть сложнее, – ты злишься, я понимаю. Я…поверь, Кью, я бы тоже разозлился! Я не виню тебя, милый, и мне жаль. Но теперь я вернулся, так? – Уилбур улыбнулся. Его улыбка пропала, когда он увидел выражение лица Квакити – ничего, кроме раздражения и непонимания. Квакити покачал головой и развернулся, чтобы уйти. – Дорогой, – Уилбур последовал за ним, – что мне сделать, чтобы загладить вину? – Puedes empezar con dejándome en paz, – предложил Квакити. Уилбур свёл брови к переносице и посмотрел поверх головы мужа, чтобы прочитать перевод. Для начала, оставь меня в покое. Уилбур замер. – Слушай, я знал, что ты расстроишься, но не ожидал…, – начал он, чувствуя поднимающееся изнутри разочарование. Квакити продолжил идти. Уилбур почувствовал подступающее раздражение, – Ты можешь хотя бы выслушать меня? – ¿Y pa’ que? Ne te conozco. Que mamadas son esas de…de «honey» or de «sweetheart»? Sweetheart ne que nada, guëy. Уилбур прочитал перевод. Пришёл его черёд растеряться. – Ты злишься. Милый..., – начал было Уилбур, но Квакити резко остановился и обернулся. Сузив глаза, он заговорил: – ¿Que te deje de estar diciendo esas pinches mamadas, eh? Уилбур поднял руки в знак капитуляции и, снова посмотрев поверх головы Квакити, нахмурился ещё сильнее. – Прости меня, эм…lo siento, Квакити, – сказал он. – Ага, – хмыкнул Квакити. Уилбур вздохнул, проводя рукой по волосам. – Мне жаль. Я знаю, что ты, наверное, уже устал слышать это от меня, но мне правда жаль. Я просто…я, знаешь ли, скучал по тебе. Он взглянул на Квакити, чтобы изучить выражение его лица, но обнаружил, что его муж смотрел на него так, словно у него выросла вторая голова. – Скажешь что-нибудь? – тихо спросил Уилбур. Может, что тоже скучал? подумал…понадеялся он. Квакити промолчал и снова направился прочь. Уилбур простонал и поспешил за ним. – Ладно. Можем не обсуждать это, если ты не хочешь. Но можешь хотя бы…ты хотя бы расскажешь мне о Таллуле? Как она, хорошо себя вела? Ответом Уилбуру было молчание. – Квакити, пожалуйста, говори со мной! – взмолился он. – ¡Ya, guëy! ¡Deja de chingar! – воскликнул Квакити и снова остановился, чтобы повернуться лицом к Уилбуру. Внезапно Уилбур осознал, что за всё время разговора впервые удосужился как следует рассмотреть своего мужа. Он внимательно изучал его – каждую прядь волос, спадающую на лицо, каждую родинку – всё то, по чему он так скучал. Ничего не изменилось. По крайней мере, ничего, кроме отношения. Всё, казалось, было нормально, но нет… Нет, Уилбур понял. Перед ним был не его муж. – Кто ты, чёрт возьми, такой?