Любовь вопреки

Начало их любви положила случайность. Но, как вы знаете, случайности обычно не случайны. Она не думала, что встретит кого-то на могиле павших. Он не знал, что кто-то его оплакивал. В первые минуты Северус не мог поверить глазам. Гермиона Грейнджер в разгар лета пришла, чтобы почтить память героев. Вместо отдыха и наслаждения радостями жизни она пришла туда, где царствовала смерть и спокойствие мёртвых. Зачем она здесь? Что ей понадобилось? — Здравствуй, Ремус. Не смогла утерпеть и пришла рассказать вам с Дорой кое-что важное, — Девушка с тёплой улыбкой смотрела на небо, сидя в тени деревьев и опираясь спиной на могилы друзей. Поправив венок из полевых цветов, украшавший её волосы, она продолжила: — У Тедди произошел первый выброс магии, он чуть не разнёс весь дом, но Андромеде удалось минимизировать разрушения. Славный мальчик растёт. Думаю, вы за ним наблюдаете и радуетесь не меньше меня. — Гарри, Рон, а вам я хочу похвастаться! Меня приняли на работу в Министерство. Да, я пока что всего лишь секретарь, но мне уже нравится. Думаю, через пару лет с моей работоспособностью получу повышение до начальника отдела. Вы бы знали, на что только люди не идут, чтобы у них не забирали их привычный уклад жизни. Который, между прочим, достигается при помощи этих самых угнетённых существ! — Гермиона опустила голову и поджала губы, чтобы скрыть их дрожь. — А ещё мне очень не хватает вас, ребята, — прошептала она и зажмурилась, — Без вас всё не то. Я всё ещё не приняла тот факт, что вы ушли. Мне всегда кажется, что, как только я приду с работы, вы завалитесь ко мне в гости, мы будем смотреть любимый сериал Рона и играть в подрывного дурака. Хоть я и не люблю эту игру, но она нравилась вам. Та колода всё ещё лежит на комоде. Гермиона ссутулилась от тяжести горя в её душе. Слишком больно жить без тех, кто всегда находился рядом. — Простите меня... — в ответ ветер подхватил с её головы венок и отнёс прямо к двум могилам. Вытирая слёзы и улыбаясь, Гермиона чувствовала, что ребята рядом. Их связь была столь прочной, что, казалось, даже смерть не сможет разлучить Золотое трио. Северус же за время монолога, который он внимательно слушал, рассматривал девушку. Он не знал, сколько месяцев или даже лет прошло с победы над Тёмным Лордом, однако Грейнджер выглядела старше, чем он помнил. Строгий стиль в одежде, те же буйные кудри и взгляд. Возможно, всё дело было в нём. Не было больше искры всезнайки в её взоре, её глаза отныне тускло смотрели на мир. Северус ясно видел, как война сломала ей хребет. Однако Грейнджер не сдалась. Он это уважал. — Кто здесь? — резко обернулась Гермиона и достала палочку. Её рефлексы были также хороши, как и во время битвы. К сожалению, это удел выживших — всегда быть настороже. Северус недолго раздумывал, стоит ли показаться ей. Возможно, она поможет найти ему благословленный покой. — Опустите палочку, мисс Грейнджер. Я не причиню вам вреда, — проговорил он и вышел на свет. — Профессор Снейп? — неуверенность в её голосе можно было черпать вёдрами. — Если не ошибаюсь, я уже не ваш профессор, мисс. — Да, сэр, то есть… Почему вы в таком виде? — взгляд Гермионы бродил по его телу. — Точно не знаю, но, видимо, произошло что-то, что задержало меня здесь. — Вы не смогли обрести покой, — шокировано произнесла Гермиона. — Верно. Даже этого я сделать нормально не смог, — горькая усмешка очертила его губы. Северус не знал, что толкнуло его сказать последнюю фразу. Он никогда не делился чем-то личным с другими. Видимо, границы, выстроенные в его голове, стёрлись вместе со смертью тела. — Вы хотите сказать, что со второго мая вы призрак? — Да, мисс. — А вы можете обитать только на хогвартском кладбище или же где-то ещё? — Вся зона кладбища. Иронично, не правда ли? — уголок его губ дрогнул. — Действительно, — Гермиона слабо усмехнулась. — Что вы здесь делаете, мисс Грейнджер? — Как что? Я пришла оплакать моих друзей, сэр. — Вы не так поняли меня. Что вы делаете на войне, мисс? — Она уже закончилась, так что… — Да нет же, глупая девчонка. Разве вы сами не видите, что застряли здесь? Вы увязли в горе, словно муха в дёгте, не давая себе жить дальше! — Сказал человек, который положил свою жизнь на алтарь служения двум Господам и практически 20 лет горевал по одной женщине, — саркастично произнесла Гермиона. — Ваш сарказм неуместен, мисс, — сказал Северус и исчез, оставляя девушку с холодком, пробежавшим по коже, и чувством вины: она не хотела, чтобы их разговор закончился так. Как только прозрачный силуэт появился на другом конце кладбища, Гермиона поспешила туда. — Простите, сэр, я не хотела этого говорить, — ответа не последовало, поэтому Грейнджер уставилась туда же, куда смотрел Северус. — Именно потому, что я так бездарно потратил своё время, я вам это и говорю. Я не хочу для вас подобной судьбы, Гермиона. Вы не заслуживаете её. Ребенок, вынужденно повзрослевший на войне — вот, кто вы, — его голос был тихим, но проникал в самую душу. — Почему вы так беспокоитесь обо мне? Я ведь всего лишь одна из ваших учениц, всезнайка, так раздражавшая вас раньше. Я не единственная пережила эту войну. Таких, как я много, взять хотя бы моих однокурсников. — Всезнайка, верно, — хмыкнул Северус и посмотрел на девушку. — Однако вы единственная пришли сегодня сюда, чтобы почтить память друзей. Не они – вы. — Я могу считать это комплиментом, сэр? — с лукавой улыбкой спросила Грейнджер. — Можете, Гермиона, — Северус усмехнулся в ответ. — Хотя это скорее диагноз. Именно с того дня у них завязалась некоторого рода дружба. Гермиона часто приходила на кладбище, но уже не для того, чтобы оплакать близких, а Северус был рад собеседнику. Долгое время он существовал в одиночестве и его всё устраивало, однако смерть меняет людей. Познав вкус хорошей беседы, он уже не мог оторваться и вернуться к одиночеству. Первые тревожные звоночки он пропустил, радостно погрузившись в дискуссию с Гермионой. Он учил её не ограничивать себя рамками. Имея живой ум, Грейнджер сомневалась в собственных суждениях, опираясь лишь на книги. Северус же учил её обратному - доверять себе. Он хотел для неё лучшего. Последующие не менее тревожащие его знаки он пропустил, решив подумать над этим позже. Её смех рождал скупую улыбку на его бесстрастном лице. Её лукавство и впоследствии флирт острыми стрелами впивались в его душу и выворачивали её наизнанку. Он устал быть одиноким. Он хотел эмоций. Однако ничто не могло сравниться с её глазами, смотрящими на него поначалу с восхищением, затем с любовью. Медово-карие глаза с золотистыми крапинками. На солнце ему всегда казалось, будто солнечный зайчик поселился внутри них и таким образом смотрит на мир. Иначе Северус не мог объяснить, почему один только её взгляд на него приносил ему столько тепла. Однажды она сказала то, что выбило бы у него почву из-под ног, не будь он призраком. — Знаешь, мне кажется, я полюбила тебя, — беззаботно проговорила Грейнджер и продолжила. — О, не смотри на меня так. Знаю, что это глупо, но я ничего не могу с собой поделать. — Я не хотел говорить, что это глупо. — Хм, правда? Тогда что бы ты сказал? — Что ты полнейшая идиотка, Гермиона… — А ведь сказал, что ты так не считаешь. — … а я вместе с тобой, твои чувства взаимны, — выдохнул Северус и отвёл взгляд, любуясь закатом. При жизни он говорил это лишь дважды. И те, кому он это сказал, умерли, когда он был молод. Мать и Лили. С тех пор он решил для себя, что одному существовать легче, ведь привязываться было больно, а терять в стократ хуже. Шокированное молчание Гермионы прервалось её же звонким смехом. — Мы действительно два идиота, Северус, — она вытерла выступившие слезы и с нежностью посмотрела ему в глаза. — Жаль, что я не могу поцеловать тебя сейчас, — тихо, чтобы не вспугнуть затопившее его счастье, проговорил Северус. — Действительно, это досадное упущение с вашей стороны, профессор, — усмехнулась Грейнджер. — Да ну тебя, — махнул он рукой под смех девушки, не подозревая, какие мысли посеял в её голове одной лишь фразой. Лишь когда догадки были проверены тщательным образом, она явилась пред его очи. — Я кое-что придумала, Северус, но тебе это не понравится. — Знаешь, ты удивительная, Гермиона. — Что? Почему? Я вообще не об этом сейчас. — Ты умудряешься напугать призрака, для которого самая страшная кара — вечно застрять между жизнью и смертью. Делись, что ты придумала на этот раз. — Я нашла ритуал. — Какой ритуал? — предчувствие еще никогда не подводило его, поэтому он прислушался к легкой тревоге, что поселилась в нём после её слов. — Он позволит нам коснуться друг друга. — Гермиона, что за ритуал? — Ритуал разделённой души, — неохотно пояснила она. — Нет и точка. Это темная магия, ты это понимаешь? Твоя душа не запятнана этим, не стоит и начинать. — Но, Северус! — Никаких «но», Гермиона. Все, что связано с магией душ, слишком опасно. Малейшая ошибка и случится непоправимое, — категорично ответил он и хмуро посмотрел на неё из-под бровей. — Мне нечего терять, — Гермиона не желала сдаваться так легко, когда появился шанс обрести счастье. Хоть и ненадолго. — Идиотка! Жизнь есть высшая ценность, что дана нам. — На кой она мне, если всё, что меня удерживает здесь, мертво? Гарри, Рон, ты, — махнула она рукой, указывая на кладбище. Кладбище её друзей. — На нас свет клином не сошёлся. Я запрещаю тебе пробовать. Ты еще найдешь хорошего человека, полюбишь и будешь счастлива. Он знал, что она не послушается. Она слишком упёрта, впрочем, как и он. — Как смеешь ты говорить мне такое? Ты, который признался в чувствах мне несколько недель назад! — воскликнула Гермиона, не веря, что именно он сказал ей это. — Ты не должна чувствовать себя обязанной из-за моих чувств! Я не ради этого сказал тебе об их существовании. — Я не чувствую себя обязанной, я люблю тебя! Почему ты не можешь этого понять? — Потому что я призрак, а ты человек! Я мёртв, а ты жива! Вбей это себе в голову, наконец, — рявкнул он, не в силах сдерживаться. — Для любви нет преград! — воскликнула она в отчаянии. — Открой глаза, Грейнджер. Так бывает лишь в сказках для маленьких девочек, но это жизнь. Эта чертова реальность не даст нам и шанса быть вместе! — жестокие слова срывались с его губ, будто стараясь ужалить побольнее. Чтобы обожглась, чтобы ей было больно, чтобы выкинула эту глупую затею из головы. — Но я ведь нашла ритуал, — казалось, ещё немного и она начнёт умолять. — Который с таким же успехом может тебя убить. Я хочу, чтобы ты жила, Гермиона, хочу, чтобы ты была счастлива и не рисковала понапрасну. — Разве объятия с тобой не стоят этого риска? Разве возможность коснуться друг друга не стоит того? — Нет. — Северус, пожалуйста, — с отчаянием прошептала девушка. — Нет, Гермиона. Это моё последнее слово. И… не приходи сюда больше, — он отвернулся от неё. — Ты не можешь сначала желать мне счастья, а потом гнать меня как вшивую собаку, Северус! Не поступай так со мной. Прошу, — по её лицу потекли слёзы, которые она и не пыталась скрыть. — Я всё сказал, Гермиона. Прощай, — бросил он и растворился в воздухе. Крик отчаяния пронзил кладбище и стих. Ветер поднял листья в воздух, заглушая тихие рыдания. Однако, если Северус думал, что она так просто отступится от задуманного, то можно было смело сказать, что он не знал её. Именно поэтому он подспудно ожидал бури, что накроет его, не даст сделать вдох и оставит ни с чем. И он не ошибся. Спустя неделю во время полнолуния Северус услышал хлопок аппарации. Прищурившись, он пытался понять, кто решил посетить кладбище в такое время. Узнав хрупкую фигуру на другом конце кладбища, он застыл, не в силах пошевелиться. Мурашки табуном пробежались от загривка до самых пят. Он не мог ошибиться. Не с ней. — Гермиона! Что ты, чёрт возьми, делаешь? — прокричал он, стремительно приближаясь к девушке. — Игнорирую тебя, Северус, — не обращая внимания на маячившего перед глазами призрачного мужчину, Грейнджер, сверяясь с фолиантом, чертила на земле рунные символы. — Я запретил тебе это делать, слышишь меня? — А ты попробуй останови, — она ни на минуту не отрывалась от дела. — Гермиона, Мерлин тебя побери! Я что, со стенкой разговариваю? — Вполне возможно, — сказала она и самым нахальным образом отмахнулась от него, мол, не мешай. Зарычав от бессилия, Северус прошипел ей на ухо: — Наглая девчонка, прекрати это немедленно! Не смей делать вид, будто с призраком разговариваешь. — Неиронично занимаюсь именно этим, Северус, — подарив ему милейшую улыбку, полную безукоризненной вежливости, она отложила книгу, доставая кинжал. Каково же было её удивление, когда Гермиона осознала, насколько прост и одновременно сложен этот ритуал. Начерти руны, капни кровью. Всё. Но стоит тебе сделать ошибку хотя бы в одном из символов, и на хороший исход рассчитывать не приходится. Лучшим из худших вариантов такого случая будет вечное рабство у Смерти. Занеся руку над рунными символами, Гермиона замерла, уставившись ему в глаза. — Пожалуйста. Это того не стоит, — тихо проговорил он в ответ на невысказанную просьбу о моральной поддержке. Будто бы ожидая именно этих слов, Гермиона с легкой улыбкой расправила плечи и полоснула кинжалом по пальцу. — Ошибаешься, Северус. Это стоит всего, — проговорила она и закрыла глаза, чувствуя головокружение. Неожиданно её словно сдавило со всех сторон. Ощущения были как при аппарации, но во стократ хуже. Казалось, будто из неё пытаются выдавить душу. Упав на колени и обняв себя руками, Гермиона зажмурилась, сдерживая крик внутри. Кровь кипела, перед глазами стояла темнота, в которую она непрерывно падала. Внезапно её тело охватил потусторонний свет и она упала без сознания. Сердце Северуса дрогнуло, а перед глазами появились мушки, что удивило его. Какое у призраков сердце? Какая темнота пред глазами? Такого просто быть не может! Проморгавшись несколько раз, Снейп осмотрелся. Казалось, будто он оказался в пустоте. По ногам клубился мягкий белый туман, тишина удивительным образом не давила на уши. Не было кладбища, не было Хогвартса — лишь пустота. Услышав вскрик, он резко обернулся и увидел Гермиону. — Северус! Чёрт возьми, я вязну в этом тумане, как ты в нём стоишь? — с негодованием проговорила она, пытаясь выбраться из облачной завесы, сковавшей её по пояс. — Потому что ты в междумирье лишь временно, а я здесь давно, — ответил Северус и помог ей выбраться из оков тумана. На удивление после его прикосновений она сразу же оказалась на свободе. — Северус… Я тебя чувствую, — прошептала она, находясь в шокированном состоянии. Гермиона так долго мечтала об этом, представляла себе, как, наконец, коснётся его, что, осуществив задуманное, замерла словно в ступоре. — А я чувствую тебя, но не должен. Зачем ты это сделала, глупая? — тихо проговорил он и, не удержавшись, нежно погладил её по щеке. — Я очень хотела обнять тебя, — прошептала она и прижалась к нему. Спрятав лицо у него на груди, Гермиона прикрыла глаза и глубоко вдохнула его запах, что окутал её. Запах чистоты, свежего воздуха после дождя и неуловимо — ароматных трав. Его руки неуверенно легли на её спину. — Разве объятие стоит твоей жизни? — спросил он, не веря своим ощущениям — она была горячей и как будто таяла под его ладонями. Грейнджер открыла свои изумительно красивые глаза, которые вблизи казались двумя непознанными вселенными, и, посмотрев на него пленительным взглядом, ответила: — Да, Северус. Это стоит всего. Он сглотнул, ощущая, как внутри него просыпаются давно забытые чувства. Приподнявшись на носочках, Гермиона легонько коснулась его губ своими. По её телу прошлась дрожь желания, передавшаяся и ему. Слишком долго он был отрезан от мира. Слишком долго был один как при жизни, так и в посмертии. — Гермиона… — прошептал он, понимая, что теряет контроль от её близости и нежных прикосновений. Она поймала его выдох своим ртом и он больше не мог себя удерживать. Его губы впились в её, лаская их с жадным нетерпением. Любимая волшебница была в его руках и он не мог больше притворяться, будто не хочет её больше жизни. Чем бы это ни закончилось для них обоих. Она застонала, подаваясь к нему, обнимая его, давая ему ощутить всё то, чего он был лишён. Их поцелуи становились всё настойчивее и жарче, а желание всё очевиднее. И с каждым движением, с каждым ласковым касанием её ладоней Северус чувствовал себя всё более живым и нужным. Он дёрнул её белую рубашку в стороны, чтобы наконец добраться до такой вожделенной кожи и пройтись по ней лёгкими, как мотыльки, поцелуями. Гермиона тихо ахнула и в ответ начала поспешно расстёгивать его сюртук. Её дрожащие пальцы почти не слушались, но он не торопил. Северус улыбнулся уголками губ, разглядывая её раскрасневшееся лицо с нескрываемой любовью. — Я помогу тебе… — хрипло проговорил он, кладя свои большие руки поверх её изящных запястий. Грейнджер благодарно и немного смущённо улыбнулась и её сладкие губы снова оказались на его. Он и не заметил, как расправился со своей одеждой, а потом и с её, пока они вновь и вновь изучали друг друга. Кровь прилила к паху, лишая его возможности трезво мыслить, когда её небольшая обнажённая грудь соприкоснулась с его кожей. Она упёрлась острыми сосками, посылая по всему телу раскаленную лаву возбуждения. Северус с наслаждением потёрся об неё, мягко скользнул руками по её груди, обнимая упругие холмики ладонями. Жадно смял их, лаская пальцами отвердевшие вершинки. А в голове билась только одна мысль: «Какая красивая, необыкновенная, моя!» Она тихо захныкала, покрываясь мурашками от таких пылких прикосновений. — Северус, хочу тебя… Он склонился ниже и подхватив её за талию одной рукой, чуть приподнял. Ему нужно было поцеловать её мягкую, упругую грудь и он это сделал. Мазнул языком один сосок, подул на него и жадно втянул в рот. Гермиона застонала, хватаясь за его волосы. Он повторил манёвр с другой грудью. Ласковые, настойчивые женские ладони в это время словно обыскивали его: трогали, царапали кожу головы, плеч. Словно просили его о большем. Его рука медленно спустилась ниже. Кончики пальцев, исследуя по пути плоский живот и гладкий лобок, нашли то, от чего она сразу же потерялась и среагировала так, что захотелось остаться там навсегда. Она подалась навстречу, несдержанно поскуливая: — Да, да, пожалуйста, ещё… — и его ладонь продолжила ласкать её горячую и до невозможности влажную промежность. Женские пальцы вцепились в него, словно Гермиона боялась упасть, пронзённая вспышками возбуждения. Он видел, чувствовал, как ей хорошо. Она, совершенно не стесняясь, откровенно показывала это и ему нравилась такая открытость. Её страстные стоны сводили его с ума. Её колени дрожали, когда он в очередной раз касался клитора. Она была прекрасна: такая живая, растрёпанная, раскрасневшаяся, трепещущая в его объятиях. Яркая и чистая, как предрассветная заря. Туман давно скрыл от взгляда окружающий грустный пейзаж, лишь руны мерцали вокруг загадочным светом. Но Снейп не обращал на них внимания. Он совсем забылся, утонув в своих ощущениях. Всё вокруг стало не важно. Не важно, где они находятся. В междумирье или на кладбище – без разницы, когда Гермиона так близко к нему, так сладко целует его, так выстанывает его имя. Не важно, жив он или мертв, Северус хотел только одного: быть ещё ближе к своей любимой ведьме. Быть в ней. Глубже, быстрее. Здесь и сейчас. Он уже не понимал, что у него под ногами, но утянул их обоих вниз, сомневаясь, что удержится в положении стоя. Под его спиной оказалось что-то тёплое, ласкающее кожу и он позволил Гермионе усесться на него сверху. Её бедра сжали его ноги и он зашипел, чувствуя, как её пальцы мягко стискивают его мощный ствол. Дразнят. Ласкают. — Ты великолепен, — она склонилась к нему, облизываясь, как голодная кошка. — Только не делай этого, Гермиона… — он стиснул зубы, боясь, что не сможет продержаться долго, если она начнет целовать и сосать его жаждущий член. Слишком давно он не занимался любовью с женщиной. Тем более такой темпераментной, как она. Нет, если честно, таких, как она, у него и не было никогда. Да и конкретно любовью он ни с кем ещё не занимался, а то что сейчас происходило, он не мог назвать как-то по-другому. Гермиона немного разочаровано прикусила нижнюю губу, но всё же переместилась выше. Маленькие ладони легли на его вздымающуюся от тяжёлого дыхания грудь. — Но потом я сделаю это… — шепнула она, скользя своими влажными складками по его длине. Ещё и ещё, заставляя его грубее вцепиться в её бедра пальцами. Чёрт возьми! Она хочет убить его ещё раз! Как же хорошо! Он хрипло застонал, подаваясь ей навстречу, одним только взглядом безмолвно умоляя не тянуть время. Умоляя стать его сейчас. Гермиона не стала томить ожиданием. Дрожа и выгибаясь, ведьма медленно насадилась на него. Замерла, приноравливаясь к размеру и дыша так поверхностно, словно пыталась привыкнуть к новому воздуху. А потом она задвигалась на нём. Ощущение её тесноты и влажного жара захлестнули его с головой, а руки сами потянулись к её груди. Ладони заскользили по влажной от пота коже, по узкой талии до завораживающе прыгающих перед глазами грудей. Северус пощипывал её соски, кружил пальцами по розовым ореолам, сжимал мягкую плоть до тех пор, пока Гермиона начала замедляться. Устала. Он прижал ведьму к себе, снова горячо целуя в губы, энергично врываясь в её рот языком. Его член продолжал двигаться в ней, но теперь он сам насаживал ведьму на себя. Все жёстче и хаотичнее. Волны сладостного напряжения набирали силу, погружая его в странный транс. Он желал, чтобы это соитие никогда не заканчивалось. Но уже скоро Гермиона вскрикнула, сжимая его член в себе так сильно, что он зарычал. Она дрожала, закатывая глаза и шепча его имя, уплывая на волнах блаженства. И это было так красиво, что Северус потерял контроль. Он перевернулся, подминая её податливое тело под себя и вбиваясь в неё всё быстрее. Стараясь догнать её. Его оргазм настиг его одновременно со вторым её освобождением. Их тела вспыхнули неконтролируемой магией очищая пространство вокруг от тумана. В глазах засверкали отражения рун, полыхнувших на миг в черноте ночи волшебным светом сотен маяков. «Я хочу, чтобы он был жив! Пожалуйста!» — чуть не плача, взмолилась мысленно Гермиона, крепко обнимая мужчину, тяжело дышащего рядом с ней и целующего её в лоб. «Как же я хочу жить…» — промелькнула в его голове мысль, полная горькой надежды. И их накрыла темнота… Очнувшись на земле среди могил, Гермиона резко села, чувствуя усталость в расслабленном негой теле. Услышав привычный шорох, она подняла взгляд, ожидая найти Северуса парящим в нескольких сантиметрах от земли. Из её горла вырвался писк то ли радости, то ли шока. Рядом с ней лежал определенно живой Снейп. — Северус! — воскликнула она и кинулась к нему, желая убедиться, что он действительно жив. — Не кричи ты так, ведьма, я не глухой. Я ещё не настолько стар, — с легкой ухмылкой ответил он и прижал её к себе. Их тела соприкоснулись, покрываясь мурашками. — Ты… Ты жив! У нас всё получилось! — её радости не было предела. Оживлённый волшебник еле сдерживался, чтобы не рассмеяться от счастья. Он прикрыл любимую женщину своей рубашкой: воздух августовской ночи был прохладный, он, наконец, почувствовал это собственной кожей. — Верно, моя удивительная ведьма, — слегка приподняв её подбородок указательным пальцем, Северус нежно коснулся женских губ своими с едва заметной, но всё же улыбкой. — Всё благодаря тебе, твоей гриффиндорской смелости и безрассудству. — И любви… — прошептала она, согреваясь в его руках – таких же обжигающе горячих, как его счастливый взгляд. — И любви, — повторил он. — Теперь всё будет хорошо? Ведь мы вместе, — с надеждой спросила Гермиона. — Будет, дорогая. Без всякого сомнения, теперь всё будет хорошо.