Mistake like this

      Вообще, у Чанёля были на сегодня совершенно другие планы. В редкие вечера без дежурства альфа предпочитал лежать на диване перед телевизором в компании собственной собаки, сопящей под боком. И Пак, быть может, придумал бы отговорку, чтобы этого плана придерживаться, если бы не повод всего этого сборища.       Чанёль был искренне рад за Чондэ, хотя признавал, что не меньше был рад и тому, что в честь рождения третьего сына альфа довольно щедро проставлялся.       И не то чтобы Чанёль бедствовал. Профессию альфа выбрал достойную и хорошо оплачиваемую, пусть даже порой совершенно неблагодарную. Пак просто пил довольно редко, зачем-то поддерживая имидж образцового врача непонятно для кого. Начальству это бахвальство, в общем-то, было не нужно — достаточно было и того, что Чанёль единственный альфа в отделении, поэтому его карьерный рост был лишь вопросом времени.       С мыслью об этом Пак и согласился собраться со старыми друзьями, рассудив, что выход на смену несколько помятым ему простят без каких-либо упрёков.       Конечно, Чанёль отдавал себе отчёт в том, что откровенно пользовался своим социальным положением, но стадию отрицания нынешнего мироустройства он пережил ещё лет в восемнадцать, поэтому совесть с тех пор особо и не шевелилась. Всё его окружение было абсолютно таким же, и Пак не отрицал, что в какой-то момент поддался стадному чувству. Чонин вот, например, получил довольно приличный пакет акций в наследство, а Сехун совершенно бессовестно, как сказали бы многие, возглавил строительную фирму отца, едва окончив университет. Чондэ и тот своего мужа с должности сместил в своё время, отчего друзья потом ещё долго шутили о его компенсации в лице вполне себе крепкого брака.       Впрочем, кто кому ещё что компенсировал. Дети у Кима были чудесные, пусть пока и крикливые. Чанёль, их увидев, впервые за последние пятнадцать лет задумался, насколько неверно в их обществе были расставлены приоритеты. Только глупцы могли искренне считать, что омеги годны разве что для домашних дел и секса. Пак хотел бы посмотреть, как альфы строили бы будущее без тех, кому все они обязаны пока ещё стабильным демографическим ростом.       — Ну что, за пополнение! — громогласно объявил Чонин, подняв над барной стойкой тумблер, почти до краёв заполненный блэкджеком. — Хороших людей должно быть много, так что, Чондэ, плодитесь и дальше, а мы с удовольствием выпьем за твой счёт ещё раз!       — Перебьётесь! — рассмеялся Чондэ, поднимая свой напиток следом.       Чанёль выпил последним, невольно морщась от обжигающей горечи, не то чтобы смягчаемой плавающим на дне льдом. За годы, прошедшие с последней студенческой вечеринки, Пак значительно растерял навык распития крепкого алкоголя, чего нельзя было сказать о Чонине. Казалось, он в их компании был единственным, кого не тронул возраст. Ким улыбался так же молодо — ярко и широко, отчего было даже странно, что сам он друзей ещё по такому же поводу до сих пор не собрал.       Когда Чондэ обручился, Чанёль был уверен, что их холостяцкая компания затрещит по швам. У Сехуна на последнем курсе университета был какой-то омега-иностранец, Чонина, вроде как, сватали с омегой из семьи партнёров по бизнесу, а Чанёль пытался ухаживать за ординатором. И всё, быть может, даже сложилось бы, не продвинь тогда консерваторы в массы свой бред про омежью неприкосновенность и социальные уровни.       Пока это всё было лишь на словах и держалось разве что на старых взглядах старшего поколения, жить было проще. Омеги от альф, как от огня, не бегали. Как могли, строили карьеры, аборты делали вполне себе на законных основаниях и, как минимум законодательно, никому ничего должны не были. Наперекосяк всё пошло, как только то тут, то там начали появляться центры юридической консультации по приобретению на омегу прав.       Омега тот с Сехуном в Корею по понятным причинам не поехал, партнёры Чонина обанкротились, а на ординатора права заявить успели ещё раньше, чем Чанёль вообще решил, а надо ли оно ему всё.       Сейчас, спустя почти десять лет, всё это, вроде как, нормализировали и утвердили законом, а потому митингов на площадях давно не было. Омег в принципе давно нигде особо видно не было, кроме, разве что, мест вроде этого бара.        Жизнь здесь выглядела совершенно иначе — даже пахла по-другому. Запахи пота и секса забивались в нос вместе с дымом от кальяна с соседнего столика, в то время как люди вокруг, казалось, ощущали себя будто бы в другом измерении — свободном и независимом, какого бы пола ты ни был.       Чанёлю сложно было в полной мере понять весь масштаб катастрофы. Его альфа проснулся, когда Паку едва исполнилось пятнадцать, что его даже не то чтобы удивило. Отец тогда был железно уверен, что омега в их семье родиться не мог. «Физическая предрасположенность», — говорили врачи, с улыбкой вручая счастливым родителям документы по регистрации гендера.       Об историях, когда людей предавало собственное тело, Чанёль узнал лишь в университете, невольно коснувшись темы гендерной определённости на лекциях по вводной медицине. Пак тогда задумался, что в их стране не хватало центров психологической поддержки, потому как даже не хотел представлять, каково это — переживать непринятие самого себя в одиночку.       Конечно, были и те, кто довольно легко принимал резкое падение по социальной лестнице. Множество омег находили в полной зависимости от альф скорее выгоду, и это было их полным правом. В таких условиях каждый выживал, как мог. Жили здесь только альфы.       Пожалуй, именно по этой причине Чанёль не особо любил бары и клубы. Помимо мигрени после принятых за день пациентов, Пака не устраивало повсеместное помешательство на поиске разового удовольствия.       Быть может, Пак ханжа, но он в активном поиске никогда особо не был, отчего здешняя атмосфера несколько напрягала. Она словно заставляла играть по её правилам, в то время как Чанёль предпочёл бы оставаться сторонним наблюдателем до самого конца.       Так он и сидел за баром, скучающе попивая всё тот же обжигающий виски, пока друзья, подняв ещё пару тостов за холостяцкое братство, уже во всю веселились где-то на танцполе.       С ним он встретился взглядами случайно. Омега тянул коктейль через трубочку и выглядел совершенно незаинтересованным во всем происходящем вопреки внешнему виду.       Быть может, Чанёля заинтересовало именно это противоречие, но альфа не мог отрицать магнетизма чёрных глаз, глядящих прямо на него через всю барную стойку. Взгляд у омеги был хлёсткий, уверенный и будто бы совсем не пьяный. Нечитаемый абсолютно, а оттого и невозможно притягательный. Словно настоящий драгоценный камень, обладающий свойственным лишь ему блеском, в окружении блёклых стекляшек.       Чанёлю, вообще, несвойственно вот так на людей засматриваться, но азарт, подогреваемый немигающим взглядом из-под окрашенной чёлки, заставлял играть по негласным правилам внезапно завязавшейся игры.       Это не было похоже на флирт. Последний был буквально повсюду, но не в этих двух метрах, разделяющих Чанёля с загадочным незнакомцем, появившемся здесь будто бы из неоткуда. Альфа просто позволял омеге удерживать его взгляд, какие бы цели он не преследовал.       В силу профессии Чанёль мог довольно быстро понять примерный возраст того или иного человека. Достаточно было обратить внимание на телосложение и так называемые проблемные зоны. У кого-то это были морщины, которые так и не удалось скрыть под косметикой. У других — ещё не сошедшая детская припухлость. Прибавьте сюда одежду, манеру поведения и речь, после чего все эти частицы одной мозаики сложатся в одну картину.       Чанёль нередко развлекал себя подобным «ощупыванием» незнакомых ему людей, когда бывал в подобных местах. Здесь, в стенах шумного бара, где все раскрепощены до предела, было интересно замечать детали вроде мозолей от снятого обручального кольца или шрамов от метки, скрытых под тату.       У омеги на противоположной стороне барной стойки не было кольца, как и метки, которая, наверняка, красиво бы смотрелась на стыке тонкой шеи и плеча, подчёркиваемого глубокой впадиной ключиц. Он не выглядел чрезмерно раздетым, как большинство таких же одиноких омег вокруг, вопреки весьма откровенному вырезу на груди, как и не был похож на того, кому совершенно неинтересны новые знакомства. Омега лишь продолжал смотреть, будто бы ведя с Чанёлем немой диалог на языке, который альфе был неизвестен.       Незнакомец был похож разве что на тех, кто посещает увеселительные заведения для поиска наиболее выгодной для себя партии. Чанёль и сам нередко становился целью подобного рода облав, но всё решалось само собой, когда выяснялось, что за душой у Пака нет большого загородного дома и просторной иномарки. Вверять свою жизнь альфе, которого попросту не будет дома большую часть времени, хотел далеко не каждый омега, и Чанёль уважал это. В мире, где омеги целиком и полностью зависели от своей пары, понятие меркантильности попросту изжило себя.       Омегу напротив, казалось, вовсе не заботил тот факт, что на запястье у Чанёля не было дорогих швейцарских часов, а рубашка на нём явно не была сшита на заказ. Это подкупало и заставляло сжимать тумблер с виски чуть крепче, когда их импровизированные «гляделки» были нагло прерваны.       Альфа, отвлёкший омегу, был явно старше Чанёля, как и очевидно статуснее. Это было видно по его уверенной походке с двумя коктейлями в руках и идеально сидящему костюму. Он источал уверенность каждым своим жестом, решительно садясь на барный стул так, чтобы соприкасаться с омегой плечами. Во всяком случае, у него наверняка бы это получилось, не отодвинься омега чуть в сторону, улыбчиво обронив пару коротких слов.       Чанёль сделал очередной глоток алкоголя лишь после того, как омега встал из-за бара, вновь улыбнувшись альфе, добивающегося его внимания последние несколько минут. Как Пак мог видеть сейчас, улыбаясь с извинением, пусть даже и не особо искренним.       Когда их взгляды вновь встретились, Чанёль наконец почувствовал тепло алкоголя, осевшего на корне языка сладковатой горечью. Омега уже вскоре смешался с толпой танцующих, лишь иногда перехватывая взгляд Пака, по-прежнему сидящего у бара. Не приглашая — скорее, испытывая и проверяя.       Произойди подобное с Чанёлем лет десять назад, он бы, наверняка, был сейчас на месте того альфы с коктейлями — уже искал бы себе новую цель, потому что такого омегу трудно раскусить. Во всяком случае, не парой коктейлей уж точно.       Это как разгадывать головоломку и бесконечное множество раз подбирать пароли, прежде чем найти тот самый.       Быть может, Чанёлем руководила скука. Та самая, когда судоку уже не кажется таким уж монотонным. Быть может, Паку просто нужно было скоротать время в ожидании разгулявшихся друзей. Альфа, честно говоря, об этом особо не думал, когда ноги понесли к танцполу будто сами.       Наконец, Чанёль замер за спиной танцующего омеги. С такого расстояния он казался ещё более утончённым, плавно двигающимся в играющем свете стробоскопов.       — Мне тридцать два, — заговорил Пак, чуть наклонившись, когда омега нашёл его руки на ощупь и мягко положил на свою талию. Стройную и подтянутую, что легко ощущалось сквозь тонкую ткань искусственного шёлка.       — Боишься, что мне нет восемнадцати? — спросил омега в ответ, глянув на Чанёля через плечо. Подведённые глаза лукаво сверкнули, словно заиграв новыми красками.       — Допускаю такую возможность.       — Завтра мне тридцать. Хорошо выгляжу, да?       — Не то слово, — ответил Чанёль, не скрывая лёгкого удивления, и позволил себе прижать омегу к себе чуть ближе. Совсем немного, лишь проверяя реакцию, которая не заставила себя долго ждать. Омега прислонился к груди альфы спиной, чуть покачивая бёдрами в такт грохочущей музыке. Интенсивный сладкий запах тут же забился в ноздри, заставляя Чанёля невольно напрячься. — Ты в течке?       — Перестал пить блокаторы, — легко ответил омега, кладя свои ладони поверх рук Чанёля. — А мог бы получить повышение.       Пак понимал, о чём омега говорил. Альфа и сам сталкивался с подобным пару раз, будучи ещё интерном. Хоть подавители запаха и прочие блокаторы были запрещены законом, их всё ещё можно было приобрести на зарубежных сайтах. Втридорога, после длительный доставки, но это было возможно.       Омеги использовали их по-разному. Чаще всего для облегчения симптомов течки, потому как отдавать себя альфе были не готовы или не хотели вовсе. Власти к этому со временем начали относиться терпимо, а потому преступлением подобные действия считали разве что последние идиоты.       Сложнее было с омегами, скрывающими с помощью медикаментов свой пол. Одни из-за отвращения к альфам, другие из страха, и наконец те, кому жизнь в качестве собственности претила во всех отношениях. Такие обычно скрывались до самого конца. Некоторые даже заводили семьи и умудрялись дослужиться до вполне себе неплохих должностей.       Признаться в тридцать — серьёзно. Ровно что перечеркнуть всю свою жизнь до.       — Думаешь, прийти сюда было верным решением? — заговорил Чанёль вновь, позволяя омеге опустить его руки ниже, на чуть выпирающие подвздошные косточки. — Вокруг столько альф, которые наверняка попытаются тебя трахнуть, если я уйду, — добавил Пак твёрже, ожидая встретить чужой взгляд, но омега его будто бы не слышал. Он лишь продолжал танцевать, откинув голову назад.       Словно всё происходящее в его жизни больше не имело никакого значения.       — А ты? — спросил омега игриво и круто развернулся в кольце рук, кладя свои на плечи Чанёля. — Не хочешь?       — Я просто составляю компанию, — ответил Пак, почти не соврав, и невольно хмыкнул в ответ на чужой смех. Бархатный и тёплый, он отдавался в ушах наперебой сменившейся музыке.       — Женат?       Омега поднял на Чанёля вопросительный взгляд. Почти такой же, как и до этого у бара. С той лишь разницей, что теперь альфа отчётливо видел на дне карей радужки вспыхнувший огонёк интереса.       — А ты видишь кольцо?       — Полно мудаков, которых это не останавливает.       — В таком случае мои слова вовсе не гарант, разве нет?       — Предположим, это моя интуиция, — отозвался омега деловито и скользнул ладонями выше, почти касаясь волос Чанёля на затылке. — А еще я слышал ваш тост. За холостяцкое братство, — добавил он, растянув губы в коварной улыбке. Влажные и аккуратные, на них хотелось смотреть не меньше, чем на трогательную родинку над правым уголком.       — И давно ты за мной наблюдаешь? — Чанёль не мог не спросить. Чужие действия всё ещё не казались понятными. Пака словно только больше засасывало в эту воронку неопределённости, где на дне лишь эти глаза-хамелеоны.       — Достаточно, чтобы сделать некоторые выводы. Ты из безобидных, я прав?       — Ты слишком много ставишь на правдивость моих слов. Я вполне могу быть одним из тех мудаков.       — Безразлично. Я уже в тебе заинтересован, — произнёс омега без толики видимых сомнений и склонил голову чуть в сторону. Оттенок чужого взгляда вновь сменился. На место игривости пришла решительность, блестящая на радужке дрожащими бликами. Словно Чанёля обезоружили одним резким выпадом, но всё же дали шанс отступить. — И даже не пытайся отрицать, что это взаимно.       — Не собирался, — ответил Чанёль, почти не колеблясь, и получил в ответ довольную улыбку.       Пак не считал, сколько песен успело отгреметь, пока он позволял себе украдкой вдыхать чужой запах чуть более глубоко. Прислонившись к альфе почти всем телом, омега был полностью увлечён танцем. Закрыв глаза, он вытягивал руки навстречу падающему на них свету, оставляя шею почти полностью открытой.       Будь на месте Чанёля любой другой альфа, он явно не постеснялся бы провести по тонкой коже языком или, как минимум, коснуться губами. Омега, казалось, выглядел полностью открытым и готовым. Жаждущим близости, что читалось в плавном покачивании бёдер и томных взглядах, то и дело бросаемых им из-под ресниц. Омега был похож на мираж, манящий обессилевшего путника посреди жаркой пустыни, который может рассеяться в любое мгновение.       Чанёль не хотел бы этого.       — Нравится мой запах? — спросил омега через какое-то время, вновь встретив взгляд Чанёля. Вопросительно вздёрнув бровь, омега скользнул пальцами по собственной шее и отвёл голову в сторону, как бы приглашая, и Пак поддался. На свой страх и риск, но соблазн был слишком велик, чтобы возможно было устоять.       Склонившись ниже, Чанёль провёл по чужой шее носом, смелее вдыхая пряную сладость.       — Довольно редкий, — произнёс Пак, не отстраняясь, и почувствовал тёплое дыхание омеги на своей щеке. — Не слишком ли жестоко было скрывать его от мира столько лет?       — Гордишься собой, а? — хмыкнул омега спустя минуту и сощурил глаза в улыбке. — Ты первый, кто его услышал.       — Ты слишком опрометчивый, — отозвался Чанёль, позволяя омеге вновь развернуться в его руках. — Твой каминг-аут мог бы быть испорчен отвратительным сексом в грязном туалете.       — Ты не похож на альф, которым нравится подобное.       — Ты меня не знаешь.       — Имя?       — Чанёль.       — Бэкхён, — наконец представился омега и заставил Чанёля склониться ниже, притягивая к себе за шею. — Вот и познакомились, — добавил он, сверкнув глазами через плечо, отчего Чанёль не сдержал смешка. Этот омега завораживал.       — В любом случае, если ты искал партнера на одну ночь, то ты не по адресу, — предупредил Чанёль, почти касаясь уха Бэкхёна губами.       — Не трахаешься на первом свидании?       — Просто устал, — сказал Пак, как есть, даже не желая вспоминать прошедшую смену. — Мне уже за тридцать, помнишь?       — Кем ты работаешь, Чанёль? — Спросил Бэкхён, казалось, совершенно не растеряв энтузиазма. Альфе начинало казаться, что омега слушал и воспринимал только то, что хотел услышать. Остальное ему было вовсе не интересно.       — Я врач. Педиатр.       — Круто, — удивился Бэкхён искренне, позволяя Чанёлю увидеть ещё одну ранее неизведанную грань калейдоскопа его глаз. — Хоть кто-то из нас будет знать, что делать с ребёнком.       — А ты любишь торопить события, да? — спросил Чанёль, стараясь не тушеваться. Всё, что омега говорил и делал до этого, начало казаться альфе детским лепетом по сравнению со столь очевидным наступлением.       — Между нами есть химия, — произнёс Бэкхён уверенно и спустил руки Чанёля ещё ниже, останавливая на бёдрах, скрытых под тканью плотно сидящих джинсов. — Разве не повод задуматься?       — Это всё ещё твой первый день в качестве омеги, — напомнил Чанёль, чуть сжимая чужие округлости. Бэкхён запрокинул на плечо альфы голову, слишком заманчиво прикусывая нижнюю губу. — Тобой движут гормоны.       — Мои гормоны помогли мне найти тебя в толпе. Поверь, мы весьма разборчивы, — заверил омега с улыбкой и чуть надавил на руки Чанёля, прося повторить. Альфа подчинился незамедлительно.       — Итак, ты хочешь… заняться сексом?       — Допускаю такую возможность, — передразнил Бэкхён, возвращая ладони Чанёля на свою талию.       — Насколько сильно ты пьян? — спросил Чанёль предельно серьёзно, неожиданно вызывая ответный смех. Пак, впрочем, ничего смешного в вопросе не находил. Вокруг гуляло достаточно историй, когда альфы позволяли себе пользоваться подобным состоянием омег, напаивая их до беспамятства. Так их проще было пометить.       — Ты такой внимательный, — наконец заговорил Бэкхён и блаженно улыбнулся. В его взгляде вновь засияло что-то новое. Сравнимое с восторгом. Так, как бывает у детей, дорвавшихся до заветных сладостей. — Но уверяю, волноваться не о чем. Я пил тот коктейль всё время.       — Тогда что это? Отчаяние?       Чанёль не отрицал, что звучал занудно, но ему важно было понять, что заставило омегу, почти всю сознательную жизнь выдающего себя за бету, вдруг прийти в подобное место. Что заставило омегу, не стремящегося найти себе пару столько лет, позволить незнакомому альфе касаться его тела.       — Связь, — ответил Бэкхён между тем, сцепляя пальцы поверх ладоней Чанёля на своей талии. — Разве ты не чувствуешь?       — Наши шансы критически малы, — произнёс Пак почти сразу же, сведя брови на переносице. — Это очень редкое явление. Скорее исключение из общего правила. И ты впервые слышишь запахи без влияния блокаторов. Не стоит забывать об этом.       Чанёль был уверен, что звучал убедительно. И быть может, он мог бы подкрепить свою убедительность научными фактами, заученными ещё с медицинской академии, но омеге в его руках всё ещё было неинтересно. Бэкхён был где-то в своём мире, в то время как происходящее между ними с Паком находилось в пограничье.       — Но ты почуял меня сразу же. Не стоит забывать об этом.       — Я был одинок довольно долгое время.       — Быть может, это судьба, — отозвался Бэкхён, вновь повернувшись к Чанёлю лицом. — Я выбирал этот бар по считалочке.       — Ты сводишь меня с ума, — ответил Пак, не сдержав смеха, на что омега улыбнулся как-то по-особенному. Будто бы теплее и мягче, чем ранее.       — А мне ты нравишься, — легко произнёс он, ловя взгляд Чанёля, но альфа не увидел в его глазах легкомыслия. Омега говорил так, будто это было само собой разумеющимся. Естественным порядком вещей, который невозможно нарушить.       Но Бэкхён не позволил Чанёлю думать об этом долго. Спустив руки альфы на свои ягодицы, омега возвёл на него взгляд, полный неприкрытого желания.       Так они танцевали три песни подряд. Чанёль позволял себе жадно вдыхать усилившийся запах омеги, скользя по полуобнажённому плечу носом. Бэкхён в его руках тихо вздыхал, притягивая альфу за шею ближе, заставляя почти касаться губами, и Чанёль не пытался перехватить инициативу. Не тогда, когда омега вёл настолько соблазнительно.       — Кто вообще верил, что ты бета, когда ты буквально?.. Чёрт, — Чанёль выругался, когда Бэкхён запрокинул голову с едва слышным мычанием и выгнулся от лёгкого скольжения пальцев альфы по скрытым под блузкой соскам. — Если ты потечёшь, это может стать проблемой.       — Нет, если мы вызовем такси сейчас, — ответил Бэкхён на выдохе, позволяя горячему дыханию коснуться чужих приоткрытых губ.       Больше Чанёль не хотел сопротивляться.       Взяв Бэкхёна за руку, Пак повёл их к выходу. Альфа держал омегу близко, не позволяя столкнуться с кем-либо в плотной толпе. Это было чем-то на грани — между желанием обладать и оберегать. Чанёль пока не понял, что для него было первично.       Бэкхён же продолжал вести. Омега первым ринулся ловить такси, нетерпеливо прыгая возле бордюра с вытянутой рукой, отчего Чанёль невольно выдохнул. Альфа хотел бы узнать, откуда в столь хрупком теле было столько инициативности и храбрости, но мог предположить, что образ жизни беты не оставлял Бэкхёну другого выбора.       В этой дикости было какое-то особо очарование, совершенно несвойственное омегам. Из них подобную дерзость вытравляли уже после первой течки, ставя во главу угла необходимость угодить тому самому альфе. Альфе, который сможет обеспечить своей паре безбедную жизнь, в то время как любовь и прочие чисто человеческие нужды попросту списывали со счетов. Для омеги найти альфу всё равно что получить полный социальный пакет при трудоустройстве.       Бэкхён не был похож на омегу, который гнался за выгодным браком. Чанёль убедился в этом только больше, переступая порог чужой просторной квартиры, похвастаться которой мог не каждый альфа.       — У тебя уютно, — произнёс Чанёль, разрывая тишину, и вновь скользнул ладонями по бёдрам Бэкхёна, притягивая его к себе за талию. — Часто приводишь гостей?       — В твоих глазах я выгляжу так? — спросил Бэкхён беззлобно и потянул альфу на себя за шею, заставляя прижать его к стене небольшого коридора. — Слишком доступным?       — Вовсе нет, — ответил Чанёль и склонился к сладко пахнущей жилке. Мазнув губами по скуле альфы, Бэкхён испустил разочарованный стон, уже через мгновение сменившийся удовлетворённым мычанием. Кожа омеги напоминала мягкий бархат — её хотелось целовать до исступления. — Просто хотел немного потешить своё самолюбие. Не каждый омега рискнёт привести альфу к себе домой. Это всё равно что показать содержимое своей шкатулки с драгоценностями. Будь на моём месте кто-то более жадный, он бы непременно задумался о приватизации твоего имущества.       — А тебе, выходит, оно не нужно?       — Ну, мне есть где жить, — отозвался Чанёль с улыбкой, заставляя себя оторваться от чувствительной шеи.       — Что будем делать, когда решим съехаться? — спросил омега всё так же прямолинейно и приоткрыл рот в немом стоне, когда Чанёль позволил себе толкнуться бёдрами навстречу чужим.       — Куда ты так спешишь? — улыбнулся Пак, оглаживая ягодицы Бэкхёна сквозь джинсы.       — Просто уже не знаю, как ещё заставить тебя поцеловать меня, — произнёс омега без былой игривости, крепко цепляясь за плечи альфы. — Не заставляй меня умолять.       Чанёль не стал бы.       Наконец коснувшись мягких губ Бэкхёна своими, Пак почувствовал, насколько нуждался в этом поцелуе сам, насколько сильно было в нём желание сплетаться с омегой языками, жарко выдыхая в его влажные губы. От того, как мокро и горячо это было, в груди пробуждался ранее незнакомый альфе рокот, уже вскоре переходящий в рычание, заставляющий Бэкхёна дрожать в его руках. Мелко и едва заметно, но Чанёлю было этого более чем достаточно, чтобы понять, как велико было чужое возбуждение.       — Ты хочешь, чтобы всё случилось в коридоре? — спросил Пак, отстранившись, и нежно огладил румяную щёку омеги, заглядывая ему в глаза. Взгляд Бэкхёна был расфокусирован ещё пару мгновений, прежде чем омега наконец взял себя в руки.       — В спальне, — прошептал он сбивчиво, почти повисая у Чанёля на шее. — Я хочу в спальне.       Чанёль подчинился незамедлительно. Подхватив Бэкхёна под бёдра, Пак двинулся вглубь чужой квартиры на чистой интуиции, но, благо, планировка не была настолько запутанной. Уже вскоре альфа открыл светлую дверь спальни ногой, внося свой драгоценный груз внутрь тёмной комнаты.       — Можем не включать свет, если тебе так будет комфортно, — заговорил Чанёль вновь, приложив достаточно усилий, чтобы закончить мысль во время того, как Бэкхён покрывал его щёки короткими поцелуями. — Бэкхён?       — Я хочу видеть твоё лицо.       Более Чанёль ничего не говорил. Найдя выключатель по указаниями омеги, всё ещё дышащего в его шею, Пак наконец увидел лицо Бэкхёна при полном освещении.       — Ты очень красивый, — сказал Чанёль негромко, осторожно укладывая омегу на кровать. Последняя была широкой, вмещающей в себя человека три при большом желании, отчего альфа невольно задумался, всегда ли Бэкхён ночевал здесь один. Чанёль хотел бы, чтобы это было так.       — Я думал, комплиментов от тебя можно не ждать, — отозвался омега, позволяя Паку снять с него обувь. Бросив туфли куда-то под кровать, Чанёль не отказал себе в желании провести пальцами по тонким щиколоткам.       — Признаю, что был несколько чёрств ранее, — усмехнулся Чанёль, нависая над Бэкхёном, тут же обнявшем его за шею. — Я постараюсь реабилитироваться.       — М-м…       Чанёль не знал, сколько раз ему ещё пришлось бы поцеловать Бэкхёна, чтобы насытиться, но пока эта цель казалась недосягаемой. Слишком заоблачной, когда омега отвечал на поцелуи столь сладко, чуть выгибаясь навстречу под руками альфы, мягко оглаживающими его горящее тело.       — Это может быть слишком для первого дня, — заговорил Чанёль через какое-то время, проводя по раскрасневшимся губам Бэкхёна большим пальцем. Омега под ним дышал часто и сбивчиво, отчего Пак не знал, как ему ещё хватало сил держать себя в руках. — Мне бы не хотелось, чтобы ты вспоминал обо мне как об альфе, взявшем тебя силой.       — Скорее уж это ты мог бы вспоминать обо мне как об омеге, что заставил тебя взять его силой, — хмыкнул Бэкхён и провёл ладонями от груди альфы вниз по скрытому под тканью торсу, касаясь бляшки ремня на брюках. Скользнув рукой ниже, омега чуть сжал чужое возбуждение, заставляя Чанёля шумно выдохнуть ему в район ключиц. — Но ты тоже хочешь. Не вижу никакой проблемы.       — Мы могли бы узнать друг друга получше.       — А ты романтик, да? — сказал Бэкхён, вмиг просияв, и взял лицо Чанёля в свои ладони. Омега смотрел с обожанием, нескрываемым восторгом, заставляя Пака улыбнуться в ответ. — Мне нравится.       — Но останавливаться ты не хочешь, — легко предположил Чанёль, прижимая колено между чужих разведённых ног. Простонав, Бэкхён потёрся самостоятельно ещё несколько раз, блаженно закрыв закатившиеся глаза.       — Видишь, — произнёс он вдруг хитро, запуская пальцы в волосы альфы. — Ты уже знаешь меня так хорошо.       — Тебя вообще возможно переспорить? — хмыкнул Чанёль, подцепляя пальцами пояс чужой блузки.       — Может быть. Я просто вижу, что тебя это заводит, — добавил Бэкхён, победно вскинув брови, и у Пака не нашлось, что на это ответить.       Он раздевал омегу медленно. Открывая бледную кожу сантиметр за сантиметром, Чанёль не отказывал себе в желании коснуться её бархата губами, пальцами чувствуя покрывающие тело Бэкхёна мурашки.       — Сколько партнёров у тебя было? — спросил Чанёль вскоре, наконец сняв с омеги узкие джинсы вместе с бельём. Последнее было мокрым насквозь.       — Три? Может, четыре, — ответил Бэкхён на секунду задумавшись, словно вспоминая. Отчасти, это тешило эго Чанёля. Все эти альфы, должно быть, не были настолько хороши, чтобы прочно закрепиться в чужой памяти.       И Чанёль не собирался пополнить их число.       — Ты был с ними как…       — Как бета, — договорил Бэкхён быстрее и проследил за траекторией взгляда альфы, останавливаясь на своей промежности. — Какая-то проблема?       — Нет, — отозвался Чанёль с улыбкой. Омега выглядел чересчур озадаченным и даже сбитым столку, поэтому Пак поспешил успокоить его мягким поглаживанием колена. — Ты, должно быть, впервые течёшь, — добавил альфа для ясности и собрал немного скользкой влаги с внутренней стороны чужого бедра.       — Если не считать течки, — ответил Бэкхён скорее на автомате, глядя на Чанёля, не мигая. Закусив губу, когда альфа слизал смазку с пальцев, омега обессиленно уронил голову на подушки.       — Почему ты начал пить блокаторы? — спросил Пак, будучи полностью довольным реакцией. Оскалившись в собственническом порыве, Чанёль поцеловал Бэкхёна под ключицей. — Не скрывай ты свой пол, наверняка, уже не был бы одинок.       — Но тогда мы бы с тобой не встретились, — отозвался омега, не медля, и тронул щёку альфы, заставляя посмотреть в глаза. — Это была бы большая потеря, — добавил он почти шёпотом и чуть подался вперёд, увлекая Чанёля в поцелуй. На этот раз — медленный и нежный, словно что-то значащий.       — И всё же?       — У меня не было течки до двадцати, кажется, поэтому все в моей семье были уверены, что я бета, — заговорил Бэкхён вновь, наблюдая за Чанёлем из-под полуприкрытых век. Пак же продолжал целовать его шею и грудь, опаляя дыханием затвердевшие соски. — Я тоже верил. Поступил в университет, прошёл стажировку, а потом я просто не готов был от всего этого… отказаться.       Выпустив сосок омеги изо рта, Чанёль провёл языком по выпирающим рёбрам и сжал талию омеги сильнее, чем позволял себе до этого. Не оставляя синяков, но определённо желая это сделать.       Чанёль и слушал, кажется, вполне хорошо понимая, о чём Бэкхён ему говорил. Он не мог представить, чтобы кто-то в здравом уме в принципе пожелал бы оставить всю свою жизнь в угоду рутинному существованию под чьим-то контролем. Быть может, в Паке говорила его натура альфы, не позволяющая даже думать о том, чтобы кто-то мог бы иметь над ним власть, но Чанёль не думал, что они с Бэкхёном сильно отличались в этом плане. Омега, должно быть, слишком любил свободу.       Альфа мог лишь представлять, каким напуганным и преданным Бэкхён себя чувствовал, когда его омега проснулся.       — Почему решил перестать?       — Это сложно. Притворяться тем, кем ты не являешься, — ответил омега после звучного вздоха, когда Чанёль лизнул второй сосок, тут же накрывая его губами. — Решил, что тридцать неплохой возраст для перемен в жизни, — добавил Бэкхён с прежней улыбкой, перехватывая тёплый взгляд Пака.       — С днём рождения, — поздравил Чанёль с ответной улыбкой, придя к выводу, что время, наверняка, давно уже перевалило за полночь.       — Спасибо, — поблагодарил Бэкхён, хихикнув, и растрепал волосы Пака пятернёй. — Ты, получается, мой подарочек?       — У меня есть идея получше, — сказал Чанёль многозначительно и ухмыльнулся в ответ на озадаченный взгляд Бэкхёна. — Доверься мне.       — Могу ли я ещё больше?.. Ах!       Поцеловав омегу возле пупка, Чанёль запечатлел ещё один поцелуй на бедре и отвёл его в сторону. Сев между разведённых ног Бэкхёна, Пак провёл ладонями под коленями и скользнул вниз по упругим округлостям. Простыни под омегой намокли, пропитавшись пахучей смазкой, отчего Бэкхён казался распалённым до предела. Точно оголённый провод, реагирующий на каждое касание.        Сжав ягодицы омеги под его тихий вздох, Чанёль наконец скользнул пальцами меж половинок.       — Знаешь, а ведь это миф, что омеги способны получать удовольствие только от проникновения, — Чанёль обвёл пальцем сфинктер и чуть надавил на скользкое от смазки отверстие, заставляя Бэкхёна тихо вздохнуть. Выгнувшись, омега закрыл закатившиеся глаза и медленно опустился на матрас. — В этом смысле вы мало чем отличаетесь от альф. У вас даже есть что-то вроде узла, просто оно скрыто под кожей. Примерно здесь, — продолжил Пак и скользнул пальцами ниже, массируя чувствительное место. Бэкхён вцепился в простыни. — Многие ошибочно считают, что омег невозможно возбудить стимуляцией члена, но у вас намного больше чувствительных зон, чем у альф. И если касаться вас у самого основания, то вам будет даже приятнее, чем нам. Вот так.       Бэкхён еле слышно застонал, чуть приподнимая бёдра навстречу прикосновениям.       — Существует теория, что в утробе все мы начинаем как альфы. Но это в корень противоречит способности омег вынашивать детей. Скорее уж это мы, альфы, теряем эту возможность. Вы, как мне кажется, уже рождаетесь омегами, о чём даже не подозреваете до первой течки. Быть может, поэтому она считается самой болезненной. Организм шокирован не меньше, чем вы. Слишком резкий всплеск гормонов за короткий промежуток времени, — продолжал Чанёль и вновь скользнул пальцами между ягодиц, чувствуя, как тёк Бэкхён от его прикосновений. — Многих это пугает, после чего психика не позволяет вам испытывать сильное возбуждение. Прибавь сюда грубое обращение альф и понимание того, что с этого момента ты себе не принадлежишь. Омеги перестают испытывать влечение. Вам начинает казаться, что вы способны возбуждаться только во время фазы. Однако течка не единственный период, когда вам может быть хорошо во время секса. Если уделять прелюдии больше внимания, эффект будет не хуже, — сказал Пак и склонился к чужой промежности быстрее, чем Бэкхён успел дать хоть какой-то ответ.       На вкус омега был солоновато-сладким, словно перезревший фрукт, трещащий от количества сока. Он стекал у альфы по подбородку и пачкал простынь, наполняя воздух плотным омежьим запахом. Бэкхёна Чанёль не слышал. Омега слишком крепко сжал вокруг его головы бёдра, зажимая покрасневшие уши, но альфа хорошо чувствовал чужую дрожь. Мелкую, прерываемую редкими вздрагиваниями, когда язык альфы касался особенно чувствительных мест.       Здесь Бэкхён был горячее, липким и блестящим от вытекающей смазки, которую Чанёль не стеснялся глотать, чувствуя скопившуюся у корня языка сладость. По тому, как пульсировал омега внутри, нетрудно было понять, что он был близко. Настолько, что уже не пытался подавлять срывающиеся с губ стоны.       Чанёль услышал первый, когда Бэкхён наконец раздвинул ноги, пытаясь насадиться на его язык сильнее. Голос омеги был высоким, срывающимся в самом конце протяжных стонов, отчего находиться в брюках становилось ещё болезненнее, чем прежде.       Если бы Бэкхён был в течке и Чанёль вошёл бы в него сейчас, альфа мог бы заявить на него права. Ему достаточно было бы выяснить полное имя и дату рождения, чтобы подать заявление в отдел регистрации, после чего Бэкхён должен бы был лишь подписать бланк согласия. После Чанёль мог бы обратиться к юристу для приватизации имущества омеги на правах мужа и даже написать за него заявление об увольнении, которое непременно бы приняли. Пак мог бы сделать этого омегу — наверняка умного, помимо того, что красивого — полностью своим по закону. Чанёль бы имел над Бэкхёном полный контроль, омега был бы в его абсолютной власти. Целиком его омега. Его омега, который ждал бы дома каждый день, готовил, убирал, обнимал по ночам. Омега, которого Чанёль единственный мог бы касаться так, как сейчас.       Но мысли исчезли, словно кто-то лопнул мыльный пузырь в голове, когда Бэкхён вцепился пальцами в волосы Чанёля на макушке. Не останавливая — скорее, прося ещё, в том же темпе и сильнее.       Кончал Бэкхён красиво, хотя, Чанёль был уверен, совершенно не думал о своём внешнем виде в этот момент. Крупно вздрогнув и замерев, омега коротко взвыл, прежде чем запрокинул голову и наконец выдохнул. Шумно и резко, будто в то мгновение, когда его тело пронзили судороги оргазма, кто-то лишил Бэкхёна возможности дышать.       — О господи, — произнёс омега сбивчивым шёпотом и неуклюже приподнялся на локтях, глядя на себя внизу. — Боже…       — Не закрывайся, — проговорил Чанёль достаточно жёстко, останавливая руку омеги, потянувшуюся к промежности. — Здесь нечего стесняться. Ты не должен.       — Тогда… Что дальше?       — Нам вовсе не обязательно продолжать, — ответил Чанёль, помедлив, и потянулся к сухим салфеткам на тумбочке. Ещё не вскрытые, они стояли впритык к ближайшему краю, наверняка приготовленные Бэкхёном заранее. — Хоть ты и омега, это не значит, что ты должен мне чем-то отплатить, — добавил альфа и выдернул сразу несколько салфеток. Мягко раздвинув ноги омеги, Пак стёр с чужой порозовевшей кожи вязкую смазку, и лишь после взглянул Бэкхёну в глаза. Чёрные, глубокие, они словно посылали Чанёлю сигналы, которые альфа вряд ли когда-то смог бы уловить. Для этого ему потребовалось бы встретиться с Бэкхёном не раз и не два. Быть может, Чанёлю не хватило бы и сотни встреч, которые у них вряд ли когда-нибудь будут. — Что? Удивлён?       — Я просто не понимаю, — заговорил Бэкхён после затянувшегося молчания и завозился. Отняв руку Чанёля с салфетками от своего тела, омега сел на постели. — Разве я не могу желать этого тоже?       — Я всё ещё не думаю, что ты хочешь провести свой первый раз с первым встречным.       — Я хочу провести его с тобой, — ответил Бэкхён уверенно и положил ладони альфе на плечи, чуть царапая кожу сквозь тонкую ткань рубашки.       — Весьма опрометчиво, — хмыкнул Чанёль, ложась на матрас под давлением чужих мягких пальцев. — У меня могут быть свои мотивы. Я могу тебя повязать.       — Я не против.       — Я всего лишь врач, — напомнил Чанёль, следя за действиями омеги. Бэкхён ловко расстёгивал пуговицы рубашки на его груди, кажется, будучи полностью вовлечённым в процесс, чтобы воспринимать чужие слова. — Даже если меня повысят, я никогда не стану владельцем больницы.       — Важно ли это? — отозвался Бэкхён, пожав плечами. Взглянув Чанёлю в глаза, омега перекинул через его бёдра ногу и коснулся ладонями обнажённой груди. Погладив напряжённые мышцы, Бэкхён скользнул руками ниже, почти касаясь кромки брюк запястьями. — Важно то, что между нами. Связь, помнишь? — шепнул Бэкхён, чуть склонившись вперёд, и наконец опустился на чужие бёдра.       Чанёль шумно втянул воздух сквозь зубы.       — Я уже тебе говорил. Ты можешь ошибаться. По статистике, вероятность подобного исхода один к полумиллиону. Мы можем быть совместимы физически, но это вовсе не значит, что я именно тот, кто тебе нужен.       — Меня более чем устраивает такая ошибка.       Чанёль не знал, что на это ответить. Мысли в голове смешались, превратившись в клейкую массу, копаться в которой отпадало всякое желание. Когда Бэкхён плавно двигался на его бёдрах, наверняка пачкая смазкой уже давно помявшиеся брюки, альфа был слишком в этом омеге, чтобы возражать.       — Нам нужен презерватив, — сказал Чанёль спустя минуту, крепко хватая Бэкхёна за бёдра. Чувствуя, как легко поддавалось чужое тело под прикосновениями, альфа позволил себе сжать пальцы крепче и взглянул омеге в глаза. — Бэкхён?       — Я чист, — ответил омега негромко и обнял севшего Чанёля за плечи. Прижавшись теснее, Бэкхён приоткрыл влажные губы в беззвучном стоне. — Если ты тоже, мы могли бы…       — Не имеет значения, — отрезал Чанёль предельно твёрдо, скользнув ладонями вверх по округлым ягодицам. Сжав талию омеги сильнее, альфа не позволил Бэкхёну вновь потереться о его возбуждение. — Не спорь со мной хотя бы сейчас.       — Хорошо, доктор.       — Только не говори, что тебе нравятся ролевые игры, — взмолился Чанёль шутливо и мягко уложил Бэкхёна обратно на матрас. Омега всё ещё держался за его плечи, игриво сверкая осоловелыми глазами из-под чёлки, отчего Пак на секунду забеспокоился. — Эй, не шути со мной так, — вздохнул Чанёль, невольно улыбнувшись, когда Бэкхён всё же выдал себя звонким смехом.       — Тебе, выходит, такое не нравится?       — Просто не пробовал, — ответил Чанёль спокойнее и наугад открыл первый ящик тумбочки. Презервативы и лубрикант лежали на самом верху, наверняка, нарочно оставленные на самом видном месте.       — Тогда, быть может, в другой раз? — вновь пошутил Бэкхён, намеренно закусив нижнюю губу.       Чанёль оставил этот вопрос без ответа.       — Лучше не нашёл, — заговорил Бэкхён, наблюдая за манипуляциями альфы. Чанёль легко разорвал тонкую прозрачную плёнку, после чего вскрыл небольшую картонную коробку, извлекая сразу несколько серебристых квадратиков.       — Они все почти одинаковые.       — Думал, размер имеет значение, — возразил Бэкхён, загадочно поиграв бровями.       — Но ты угадал, — хмыкнул Чанёль в ответ и наконец приспустил давящие брюки.       — Просто у тебя такая энергия, — ответил Бэхкён, облизав пересохшие губы. Схватив ближайшую подушку, омега положил её под поясницу и шире развёл обнажённые ноги. — Большого члена, — добавил Бэкхён в качестве объяснения, отвечая на чужой вопросительный взгляд.       — Серьёзно…       И какой бы комментарий Бэкхён не собирался отпустить следом, озвучен он так и не был. Омега лишь простонал глубоко и протяжно, когда Чанёль вошёл внутрь, медленно и неспешно вдавливая его в матрас.       Пак видел множество голых тел, и лишь меньшую их часть в постели. В силу профессии Чанёль вынужден был рассматривать каждый орган предельно пристально, особенно в годы учёбы, и учить анатомию настолько досконально, что по прошествии лет люди вокруг стали казаться не иначе как скелетами, обтянутыми мышцами и сосудами, скрытыми под кожей. Наверное, это и было той самой профдеформацией. Чанёлю порой сложно было разглядеть красоту, особенно неочевидную. Детали попросту ускользали от глаз Пака, уже на автомате цепляющих лишь те зоны, с заболеваниями которых Чанёль когда-то сталкивался в ординатуре или уже непосредственно в личной практике.       С Бэкхёном было иначе. Обнажённый омега был красив настолько, что не смотреть на него казалось Чанёлю преступлением.       Цепляясь за плечи альфы, скользкие от пота, Бэкхён задушено стонал после каждого резкого толчка, нахмурив брови. От удовольствия или от дискомфорта, Чанёль понять не мог, покрывая повлажневшее лицо омеги поцелуями.       — Бэкхён? — позвал Пак на выдохе, ощутив, с какой силой омега давил на его плечи ногтями. Замедлив темп, Чанёль в конце концов остановился. — Тебе больно?       — Что?.. Нет, — ответил Бэкхён после недолгой заминки и обвёл комнату взглядом, будто бы пытаясь понять, где находится. Взгляд омеги казался пустым, лишь подтверждая догадки Чанёля. — Почему ты остановился?       Не отвечая, Пак лёг на кровать и потянул омегу к себе за бёдра. Смерив Чанёля недоверчивым взглядом, Бэкхён всё же сел на чужие бёдра и неспешно потёрся о прижатый к животу альфы член.       — Так лучше, да? — произнёс Чанёль скорее утвердительно, замечая вновь расцветающий на щеках омеги румянец.       — Но я хочу тебя внутри, — прохныкал Бэкхён и царапнул напряжённый торс Пака, начиная двигаться чуть интенсивнее, но всё же не так быстро, как позволял себе Чанёль ранее.       — Двигайся, как тебе хочется, — сказал Чанёль, вновь направляя свой член между ягодиц приподнявшегося омеги. — Вот так.       Бэкхён не ответил, наконец опускаясь на член альфы полностью, и вознаградил Чанёля зазвучавшим стоном. Пару раз качнув бёдрами на пробу, Бэкхён уже вскоре нашёл свой темп, полностью растворившись в ощущениях.       Чанёль наблюдал за ним, оглаживая напряжённые мышцы омеги на ногах. Бэкхён, казалось, был сконцентрирован на получаемом удовольствии целиком и полностью, кусая краснеющие губы, отчего выглядел только соблазнительнее.       Чанёль не представлял, как такого омегу можно было закрыть в квартире, спрятав от солнечного света, отчего собственные мысли о приобретении на Бэкхёна прав казались отравляющими. Ничего из этого Паку было не нужно. Ни квартира, ни омега, который готовил и убирал бы для него, более не имея никакого другого занятия.       — Чанёль, — позвал Бэкхён сбивчиво, двигаясь быстрее и резче. — Я больше не могу. Ты можешь?..       Чанёль положил дрожащего омегу обратно на кровать и быстро поменял презерватив, прежде чем вновь вошёл в податливое тело. Теперь, когда Пак знал темп, при котором Бэкхёну было наиболее приятно, он понимал, что скопившиеся на ресницах омеги слёзы вовсе не свидетельствовали о боли. Бэкхёну нравилось. Нравилось настолько, что он не пытался звучать тише, не сдерживая хриплые крики.       Обхватив член омеги у основания, Чанёль наконец заставил глаза омеги широко распахнуться. Выгнувшись навстречу разгорячённому телу Чанёля, Бэкхён хватал ртом воздух ещё долю секунды, прежде чем выдохнул с протяжным стоном, кончая. И ещё раз, прежде чем обмякнуть в руках Чанёля.       Пак продолжал двигаться, не сводя с полуприкрытых глаз Бэкхёна взгляда. Слёзы, ранее висящие на его ресницах, скатились по щекам омеги тонкими дорожками, отчего Чанёлю впервые захотелось заставить омегу рыдать от удовольствия. Заставить рыдать именно Бэкхёна, сейчас лежащего под ним с выражением сытого кота. И лишь представив, как это могло бы быть, альфа наконец вошёл в омегу последние несколько раз особенно резко, рыча в шею скулящего Бэкхёна от накрывших волн оргазма.       — О мой бог, — прохрипел Бэкхён минутой спустя, позволяя своим рукам обессиленно соскользнуть с плеч Чанёля.       Пак упал на кровать рядом, давая напряжённым мышцам наконец расслабиться, и прикрыл глаза. Под веками расплывались цветные круги, в то время как сердце в груди не переставало отбивать чечётку ещё несколько следующих секунд. Чанёль взглянул на Бэкхёна лишь после того, как восстановил напрочь сбитое дыхание, тут же натыкаясь на блестящий взгляд чужих глаз.       — Чего? — шепнул Чанёль с улыбкой, не находя в себе силы говорить громче, но омега его, кажется, услышал. Расплывшись в улыбке, Бэкхён заполз на грудь альфы с объятьями. Тёплыми и будто бы даже нежными.       Чанёль готов был признать, что хотел бы получать такие каждый чёртов день.       — Сегодня у нас много дел, а? — произнёс Бэкхён утвердительно, начиная вырисовывать на груди Пака узоры кончиком пальца. Кокетливо, совсем по-омежьи, что могло бы показаться наигранным, но Чанёлю не казалось. В этот момент он отчего-то был уверен, что ему удалось этого омегу раскусить.       — Ты о моей смене в больнице? — отозвался Чанёль, накрывая руку омеги на груди своей.       — Допустим, и о ней тоже, — согласился Бэкхён и взглянул на их переплетённые пальцы с застенчивой улыбкой. Такую Пак ещё не видел. — Но сначала нам нужно подать заявление, иначе вечером мы можем простоять в очереди целую вечность.       — Бэкхён…       — Я всё решил, ладно? Ещё в баре, — предупредил Бэкхён без улыбки и резко сел на постели, избегая прикосновений. — Мне глубоко плевать, если я действительно ошибся насчёт нашей связи. В таком случае я просто не хочу искать того, с кем у меня совместимость лучше, чем с тобой. Я уверен в нас на сто процентов. Даже не пытайся меня переубедить.       — Девяносто девять.       — Что? — спросил Бэкхён растерянно, вопросительно вздёрнув бровь. Глядя на улыбающегося Чанёля, севшего рядом, омега явно не разделял чужого юмора.       — Ты можешь быть уверен в нас на девяносто девять процентов, — объяснил Пак, обнимая омегу за талию, и непроизвольно хохотнул в ответ на сощуренный взгляд. — Стопроцентной вероятности не существует.       — Господи, ты мог просто молча согласиться? — возмутился Бэкхён не то чтобы злобно и хлопнул смеющегося альфу по бедру. — По-твоему, у нас много времени? Нам ещё нужно решить вопрос с переездом. Раз уж тебе не нужна моя квартира, надо, как минимум, выставить её на продажу. И перевести мои вещи. Хотя, можем перевести и твои ко мне. Как тебе угодно. Мне, в общем-то, не принципиально, где жить… Ты меня слушаешь? Это важно!       Чанёль в ответ лишь сгрёб Бэкхёна в объятья, падая вместе с ним обратно на кровать. В голове продолжали роиться мысли, раздражая черепную коробку изнутри, но Паку было слишком всё равно, чтобы придавать им особое значение. По ошибке или нет, но всё случилось так, как случилось.       Пак подумал лишь о том, что самой большой его ошибкой, наверное, стало бы всё же остаться продавливать диван в собственной квартире, прежде чем он вновь увлёк Бэкхёна в нежный поцелуй. Чувственнее и увереннее, чем прежде.