Подчиняйся — получай выгоду

      Есть несколько несказанных вслух правил для проживания без травм и наказаний в этом особняке, но их все равно знал наизусть каждый из «жильцов».       Домом или замком его, конечно, не назовешь: слишком громаден и построен в архитектуре того времени, в котором владелец особняка был рожден, но и в то же время крохотный и не имел большинства комнат, какие имел бы среднестатистический замок. А если бы и имелись, то давно были бы разрушены теми, чей разум постепенно менялся из-за сгустка негативных флюид.       Мордобои между приспешниками не редкость, а причинами для них становилась всякая мелочь. Будь то брошенное слово, показавшееся кому-то из троих провокацией, или скука смертная. Одно проживание здесь казалось бессмысленным. В месте, где нет ничего, что могло бы занять тебя на несколько часов, лишь бы закончить еще один день в заточении, из которого никак не выбраться. Именно здесь появляется много свободного времени на мысли, пропитанные вечным негативным влиянием того, кого они привыкли называть боссом. Так, в шутку. А подобные мысли заседают на подкорке рассудка, и если углубляться в оные, то можно потерять и его. Выживать в подобных условиях без чего-то, что могло бы напоминать, что ты существуешь как личность, непросто. И поэтому любая стычка между приспешниками являлась своеобразным занятием для развлечения.       Отсюда появилось первое правило: если драться, то тихо и незаметно. Босс никогда не жаловал шума в своей обители. Кажется, единственное, что он любил слушать, так это тишину. В пустом порабощенном негативом мире имелась собственная тишина. Ее нельзя описать ни одним эпитетом или простым словом, потому что почувствовать различие можно только тогда, когда живешь в ней долгое время, привыкая к вечному грузу гула пустоты между сожженными деревьями и прахом, смешанным с грязью. Эта тишина сводила с ума, но наказание за нарушение негласного правила еще хуже.       Найтмер не умел быть милостивым. На то его называли «Принцем Тьмы», являясь буквальным воплощением негатива. Никаких жалости, чувств и прощения. Виноват — получишь по заслугам. Пока он не будет удовлетворен. Пока не отдашь столько эмоций, сколько он захочет. Он мог довести тебя до полусмерти лишь тем, что однажды заползет в твою голову в глубокой ночи. И каким бы бесчувственным по истечению собственной истории ты не стал, он мог пробудить все потаенные страхи и заставить проживать их столько времени, сколько он сам посчитает нужным. Никакого милосердия. Если подумает, что этого мало, ты не выучил урок, кошмары будут приследовать тебя и наяву. Ты не спишь, но каждая мелочь может явить галлюцинации, похожие на сон. Ты можешь сопротивляться, но негатив поглощает с головой. Этому невозможно помешать, этому можно лишь подчиниться.       Правило номер два, неотрывно связанное с первым: разговаривай, чтобы понимать, что ты не спишь. Единственное, почему приспешники общаются между собой, это чувство облегчения, проходящее с любым словом, подтверждающим то, что ты еще жив. В бесконечных одинаковых днях легко подхватить сны, в которых ты делаешь тоже самое, что и днем. Просто существуешь, пока не подвернется способ выплеснуть собравшийся негатив на ком-то, кто не сможет тебе ничего сделать.       Правило номер три: воруй. Никто не станет сюсюкаться или помогать тебе. Твои проблемы — только твои. Все, что происходит с тобой, это лишь твои заботы. Вылазка на вечные задания может быть смертельной, если в чужом мире попадется кто-то сильнее тебя, если потеряешь бдительность в битве с хранителями, если выполнишь задание плохо. Приспешнику необходимо быть постоянно начеку, делать поручение идеально и уметь мародерствовать одновременно с выполнением поставленной задачей.       Никто не станет делиться добытым, ты сам себе кормилец и охранник того, что смог украсть в короткое время. Найтмеру лишь нужна катастрофа, что могут устроить приспешники. Страх и паника устранят все позитивные флюиды, давая «Принцу Тьмы» проход. Найтмер любит сам принимать участие в создании полного хаоса, чьи результаты пожирал, пока разрушал все на своем пути. За это время нужно было успеть найти все, что может пригодиться до следующего раза. Обычно забирают еду, что не испортится в кратчайшие сроки. Но ее вечно мало, потому что никто не знает, когда им снова выпадет шанс: между заданиями могли пройти недели. И все же к этому привыкаешь быстро в заточении. Подстраиваешься быстрее, лишь бы выжить.       Однако есть способ получать намного больше, чем украденную еду или вещи, с которыми можно скоротать время. Намного больше, чем тратить силы на то, чтобы что-то найти в руинах зданий и после охранять все это. Намного больше, чем скука. Намного больше, чем находиться в кошмарах, чтобы подпитывать Найтмера. Быть в фаворитах. Быть в любимчиках. Быть неприкасаемым. И этот способ — правило номер четыре: подчиняйся — получай выгоду. Единственное правило, которое знает только первый приспешник.       Любые подарки Найтмера, будь то редкие для такой жизни угощения в виде сладких пирожных, жирной и разнообразной пищи или разных вещей: книги, антисептики, бинты, — все, что пригодится, Киллер моментально съедал, чтобы никто не заметил вкусных подачек, или ныкал по тайникам. Найтмер мог одарить его всем, что он попросит, но имелись границы дозволенного. Киллер не мог попросить свободы, Киллер не мог попросить более лучших условий для жизни в особняке, Киллер не мог попросить не заставлять выполнять задания. Иногда Киллер мог выиграть себе редчайший шанс на мытье потного и грязного тела. В интересах Найтмера было оставлять приспешников в плохом настроении, чтобы каждый день питаться их негативными эмоциями. Ты не будешь весел, если дерматит выскочил, блохи кусают и вечно остаешься немытым.       Но в интересах Найтмера также был и Киллер.       К большому сожалению, подобное внимание к его персоне требовало несколько неудобный ответ от него. Найтмер имел садистские наклонности. Никто бы не удивился, узнай бы об этом. И то к счастью, а то совсем и нет, симпатичным показался ему из всех приспешников именно Киллер. Вышло все это совершенно случайно, и, если Киллер мог все вернуть, он бы никогда не согласился на такие условия. Живя в подобных, в которых живут приспешники, можно сойти с ума окончательно. Поэтому, ведомый желаниями оставаться в своем уме, Киллер часто шутил на острые темы, забавляя себя самого. И однажды он осмелился прямо перед наказанием за проваленную миссию пошутить про сахар и папочку, размыто помня смысл шутки, лишь бы успокоить себя перед явной враждебностью босса. Тогда Найтмер внезапно спрятал вектора, отпустив его на пол, и призадумался, наклонив голову, словно оценивал предложение.              Киллер сжал челюсти, когда попытался разглядеть нужное место на спине, что не давало покоя несколько часов. Разбитое почти что вдребезги зеркало искривляло кровоточащую рану от копья под любым углом. Киллер тяжело вобрал спертый запах и обмакнул ватный диск в йоде, что почти кончился. Кто-то нашел его тайник и начал пользоваться без спроса. Обвинять кого-то из двоих оставшихся приспешников будет глупо, никто не признается, но и найти другое место — задача, к которой вернется чуть позже. Сейчас ему нужно было продезинфицировать полученное ранение на пояснице, пока оно не начало гноиться.       Мокрые от пота пальцы на ощупь искали начало большой кровавой борозды. Она глубокая, пронизывала болью всю нижнюю часть тела, пульсировала, разгоняя жар по всем конечностям и кровь по венам. Когда раздражение от соприкосновения с ней прошибло ознобом, Киллер тяжело выдохнул. Он взглянул на потемневший ватный диск, облизнул соленные губы от скатывающихся по лицу капель липкого пота, зудящего по всему давно не мытому телу. Тот щипал все ранки, синяки, кровоподтеки, лопнувшие мозоли и волдыри из-за дерматита. Киллер провел диском по концу раны, сморщив подбородок и кожу переносицы, задушено дыша от пронзающих и острых вспышек рези по пояснице. Он зажмурился, медленно и дрожащими пальцами проводя дальше, шумно выдыхая тяжелый воздух комнаты.       — Тебе помочь?       Киллер невольно дернулся, судорожно начиная искать в темноте комнаты того, кто это произнес, и не послышалось ли ему, вообще. И он застыл, когда в углу, по правую руку от него, вдруг что-то колыхнулось. Тьма, преобразовываясь во что-то более сформированное под силуэт, двинулась к нему. Киллер неосознанно отошел, уперся в холодную стену камней, поросших мхом, вызвавшая по телу мурашки, но не отрывал взгляда от склонившегося над ним незваного гостя.       Когда тусклый свет от зажженной свечки упал на стоящего перед ним Найтмера, тот протянул ладонь. Он никогда не приходил просто так, ему нет никакого дела до состояния приспешников. У него всегда находились для визита определенные цели, поэтому Киллер безвольно повернулся к нему спиной, как только положил в вечно холодную руку ватный диск, пропитанный густой кровью.       Он облокотился ладонями о камни, глядя в упор в стену, как только услышал, как колпачок баночки йода вновь открыли. Чужая ладонь рывком потянула за живот к себе ближе, в упор, а потом медленное скользкое пламя проходило по краям раны, словно сжигая все, к чему оно притрагивалось. Киллер широко открыл рот, скривив его от жжения. Капли пота собрались на кончике носа, а собравшаяся слюна вытекала тонкой полоской. Носовая полость горела, стоило двум пальцам прижать пропитанный йодом диск к самому глубокому месту в ране. Киллер захрипел, напряг мышцы плеч, чувствуя, как немеют конечности и тяжело теперь стоять самостоятельно. Он непроизвольно схватился за держащую его руку до багровых следов, когда тремор начал одолевать его измученное шоком тело.       Найтмер выкинул диск, затянул на талии бинты, небрежно провел ладонью по худой спине, собирая блестящие капельки пота, пока не схватился за взмокший затылок. За волосы потянул на себя, заставляя запрокинуть голову на плечо, открывая себе покрасневшее лицо, полное сладкой для него одного боли.       — Э-это… Это не было похоже на помощь, — еле вытянул из себя Киллер, смаргивая невольные слезы, быстро чернеющие из-за сползающих по щекам полоскам черноты. — Больше на попытку добить меня…       — Оу-у? Не я решил использовать йод для такой раны. Ты хотел привлечь мое внимание? — Киллер слабо покачал головой, заставив того коротко усмехнуться. Найтмер вытер пальцем под губой слюни, а после грубо схватил за подбородок, не давая уйти. — Но ты это сделал, и я не собираюсь отказываться от «ужина» после того, как вы решили испортить мне планы. Кто-то должен утолить мой голод.       Киллер поджал губы, глянув на спускающиеся к паху пальцы, быстро перехватив кисть, но только позабавил этим. Он вздрогнул, когда вектора медленно поползли по ногам, скручиваясь по ним, что даже не пошевелиться, а руки крепко держал их обладатель.       — Это не просьба, — более грозно заявил Найтмер. — Но я помню наш уговор. Ты вправе получить за это все, что захочешь. Конечно, именно то, о чем мы договаривались.       Стоило Киллеру моргнуть, как они оказались в комнате владельца особняка, и алый заходящий с окна свет раздражал глаза с непривычки. Он зажмурился и, сжимая челюсти, расслабил плечи, заставив того отпустить кисти рук. Найтмер издал смешок и, уткнувшись носом, целовал его шею, неприятно оставляя багровые пятна, словно метил территорию, наверняка забыв, что в один из таких дней он выжег на чужом бедре свое имя.       Найтмер медленно обошел его, спрятав вектора, вольготно уселся на диване и кивнул головой, давая слишком знакомый приказ для приспешника, который уже не озвучивался. Словно условная команда. Киллер чуть скривил конец губ и снял с себя обувь с носками, стянул шорты с бельем, оставшись перед тем полностью оголенным. Он скрестил руки за спиной и при всем его печальном положении глянул надменно. Найтмер всего лишь усмехнулся такой дерзости.       Каждый раз обнажение вызывало некоторое унижение всего достоинства, что каким-то чудом все еще оставалось при нем. Через тернистую судьбу и жизнь, подобной брошенной собаке, он сумел сохранить собственную ценность, и такое, хоть и мелкое, издевательство оскорбляло.       Киллер всегда обнажен для своего босса в плане всех эмоций, мыслей, снов, и в этом уже не было странностей, но физическая оголенность вызывала совсем другое ощущение. Незащищенность и стыд. И Найтмер отлично понимал, что делал. Вдобавок он полюбил говорить любые оскорбляющие слова по поводу его тела и лица, придумывал клички, по-особенному разглядывал, чтобы задеть, но только вызывал раздражение.       Босс прищурился, облокотившись о подлокотник:       — На колени, Киллер, — Киллер нахмурился и все же опустился на коленные чашечки, краснея от найденного удовлетворения в чужих глазах. Босс явно имел понятия того, как вызывать гнев в нем. — Не нужно делать вид, что ты злишься. Тебе самому это нравится. Теперь на четвереньки… Погавкай.       Киллер издал недовольный вздох и не успел подчиниться, как тот увлечено продолжил:       — Если блохастая псина будет сегодня умницей, я дам ей заслуженную «вкусняшку». Будь хорошим песиком — гавкай.       — Гав… — та улыбка, расползавшаяся по лицу Найтмера, как только Киллер подчинился, было из ряда тех, что могли еще долго сниться в кошмарах. Полное удовольствие от чувств стыда за ущербное положение — мало кто мог стать свидетелем такой стороны «Принца Тьмы».       — Гавкаешь так, словно еще чуть-чуть и сдохнешь, образина, — он похлопал рукой между своих ног, приглашая к себе приспешника. — Но даже такой дохлой суке положено то, что обещано.       Киллер безвольно подполз ближе, ощущая под коленями твердые камни, что больно терлись при каждом неудобном шаге. Он остановился, подняв глаза в ожидании следующих приказов. Найтмер сразу же наклонил голову в бок, бегая по тому заинтересованным взглядом, словно изучая что-то новое, и вскоре оскалился. Он стал расстегивать ремень под нахмуренный взор другого, после чего, заставив сесть на коленях, заломил руки за спиной и прочно связал предплечья.       Подобные элементы нередки. Найтмер часто обездвижил и не освобождал до конца их маленьких встреч. Мог связывать кисти, а мог все тело в самых разных неудобных или болезненных позах. Иногда в таких, в которых можно было вывихнуть любой сустав, если затянуть веревку сильнее. Обездвижить того, кто живет с понятием «бей или беги», невероятная для Киллера пытка. Киллер сам почти не сопротивлялся, если не считать условный рефлекс на шок или боль самого тела. И все же чувствовалась разница между не двигаться самому и не двигаться из-за связанных конечностей. Осознавать беспомощность, будучи связанным по рукам и ногам, — чувствовать неконтролируемую панику. И стоило Найтмеру однажды сделать это с ним, он больше не мог отказаться от таких эмоций приспешника.       Найтмер выпрямился и притронулся большим пальцем к обветренным искусанным губам, грубым давлением на них заставил приоткрыть. Холодные пальцы на языке чувствовались горьковатым вкусом, а тот вертел его головой в разные стороны, задумчиво рассматривая. Киллер думал о том, что получит вскоре еще одно оскорбление, но Найтмер вдруг произнес:       — У тебя есть рвотный рефлекс?       И не дождавшись ответа, просунул два пальца так глубоко в полость рта, что Киллер вздрогнул, издал булькающий звук, рефлекторно отстранившись назад. Найтмер, быстро потянувшись, тут же схватил его за волосы, грубо возвращая на место. Он силой надавил на затылок, принуждая прижаться носом о пах, из-за чего приспешник заскрипел зубами, все пытаясь вырваться:       — Ты хоть обоссать меня можешь, — злобно прошипел Киллер, дернувшись, — но отсасывать я тебе не собираюсь.       — С каких пор ты обзавелся яйцами, чтобы мне перечить?       — Блять, мы изначально договаривались об этом. Ты вправе делать со мной что вздумается, но никакого сексуального подтекста. Я тебе не шалава!       — Правда? — наигранно удивился, словно никогда об этом не слышал, а потом нахмурился, начиная не так больно, но ощутимо шлепать его по щекам, наливая их кровью. — Мы договаривались о том, что ты полностью удовлетворяешь мои желания взамен на твои. Сейчас я хочу полностью расслабиться, шавка. Ты правда думаешь, что мне на сегодня хватит лишь твоих эмоций от поломанных ребер? И это после того, как вы так глупо провалили мое самое простое задание? Вы, тупые ублюдки, меня разочаровали. Зачем мне вас жалеть, если вы не пытаетесь сделать хоть что-то для меня нормально?.. Или ты думаешь, что тебя это не касается? — он подцепил пальцем подбородок, заострив концы улыбки, рассматривая алые скулы, которые наверняка ужасно гудели от раздражения. — Ты заставляешь меня передумать насчет нашего уговора. Я могу сломать тебе что-нибудь и без него.       — Я могу… — он поджал губы, нервно облизнув их, сбившись, когда заметил, как сморщились морщины возле уголков рта. Босс был в бешенстве. — Я могу сделать что-то другое, чтобы… Расслабить тебя.       На секунду между ними пролегла тишина, которая царапала горло от волнения, потому что по чужому лицу не было понятно, что его ждет за такой ответ. Найтмер вдруг мило улыбнулся, выпрямившись, заставляя выступить по спине каплям холодного пота. Он сжал пальцы в кулак и, быстро замахнувшись, врезал так, что перед глазами пробежали искры. Киллер зажмурился, и писк в ушах прошел только тогда, когда по телу пробежал сильный импульс жара. Он глянул на босса, что подул на покрасневшие костяшки, хмыкнув:       — Ты стал совсем непослушным. Я был слишком добр к тебе?.. Ох, ты прав. Я не могу заставлять тебя делать то, что ты не хочешь. Мне же не все равно на твои потребности, — Найтмер поднял брови домиком и провел по его щеке пальцем, поглаживая, а после заправил за ухо торчащие влажные волосы. Киллер широко распахнул глаза, когда тот все же стал расстегивать ширинку. Вектор скрутил его талию, не давая дернуться назад, стоило Найтмеру запрокинул наверх голову за волосы. Киллер мельком глянул на вялый член, какой тот иногда поглаживал по длине, противореча собственным словам. Найтмер вдруг ухмыльнулся. — Рот открой, дрянь тупорылая. Посмеешь закрыть, я сломаю тебе пальцы поочередно.       Киллер тяжело сглотнул, прежде чем подчиниться, широко раскрывая губы. Он хорошо знал, что подобные угрозы не были пустым звуком по собственному опыту. Сломанные пальцы вправлял потом сам же Найтмер, и это не то, что хочется повторять.       Киллер выжидающе глядел то в глаза, то на член, не понимая, чего ожидать и к чему быть готовым. Найтмера, кажется, это позабавило: он неожиданно скривил брови и улыбнулся. Через секунду из головки вытекло пару мутных капель, что быстро стекли вниз, а после появилась слабая струя мочи. Та не сразу попала в нужное место, пришлось слегка нагнуть голову. Киллер почувствовал, как на вдохе его ребра сдавили все легкие от ощущения тошноты, поднявшейся прямо в глотку. На языке скапливалась соленая жидкость, заставляющая скривиться от отвращения и стыда. Когда она наполнилась до краев зубов, оседая едким привкусом, стала выливаться из полости, скатываясь по подбородку, капая по груди.       — Глотай… Давай. Сделай это, — Найтмер крепко держал его, и он с трудом сомкнул челюсти и сглотнул, морща губы. Найтмер дернул его вниз сильнее, слегка вперед и начал мочиться ему на лицо. Моча щипала глаза, хотя тот успел вовремя зажмуриться, отвратительно пахла, вызывая рвотные позывы, которые еле сдерживал внутри себя, непроизвольно содрогаясь. Челка стала мерзко мокрой, давая стекать капелькам слегка желтой жидкости со лба. Найтмер облегченно выдохнул, наконец-то отпустив Киллера, и он сразу же отвернулся, сплевывая соленные слюни на пол, пока тот застегивал брюки обратно. — Что ты мне пол мараешь, пидор?       Он пнул его в грудь, заставив завалиться назад, после чего сам встал с дивана. Киллер рефлекторно попытался подняться, как его тут же оглушил размашистый мощный удар ногой в живот, заставивший сжаться от волн боли, проходящих по всей нижней части. Найтмер пнул его так, чтобы тот перевернулся обратно на спину, после чего рывком наступил на грудь, возвышаясь над ним и смотря на него так, что хотелось врезать по этому самодовольному лицу, полному наслаждение от ущербности второго.       — Я знаю, о чем ты думаешь, — шепотом произнес босс, делая голос сиплее обычного, скользнул носком сапог к ключицам, заставляя задержать дыхание, когда остановился на дернувшемся кадыке. — Но посмеешь ли?       Найтмер словно ждал ответа, но его не последовало даже через пару секунд, отчего издал смешок, перешагнул и отошел к дальнему углу, где хранил разного вида веревки. Некоторые из них созданы из такого грубого материала, что после длительного связывания оставляли багровые синяки, либо еще хуже — в кровь содранную кожу. Их выбор определялся по настроению владельца: хорошее — следов даже не останется, игривое — возьмет самый жесткий материал.       Найтмер взял одну из таких, разматывая ее во всю длину, пока вектор, проскользнувший за поясницу, чуть поднимая тело от пола, обвил в два кольца торс. Прикосновения векторов к потной и разгоряченной коже всегда заставляло ежиться от скользкого холода в разнице температур. Найтмер поднял Киллера полностью, осматривая болтающиеся в воздухе нижние конечности, как-то мерзко скользя по ним глазами, играясь с концом веревки. Наверняка смотрел на все почти зажившие синяки и шрамы, которые тот оставил в прошлый раз, а когда дошел до оголенного паха скучающим видом перевел взгляд на лицо.       — Ты быстро приспосабливаешься ко всему.       — Это что, комплимент? — тут же поддел его Киллер с издевкой, чтобы отвлечь себя от сжатого кулака, что неприятно периодично бил чуть ниже пупка, заставляя осунуться и постоянно вздрагивать. — Гх, не думал, что… Что доживу до такого.       — О-о? — как-то незаинтересованно протянул Найтмер, усиливая мощность, с которой безжалостно колотил его, заставляя иногда все же восклицать от боли и сжимать зубы до скрежета. Но он все же остановился, прижав ладонь к стремительно краснеющему животу, и поднял глаза на Киллера. — Неужели ты умеешь думать? Разве в твоей голове не отсутствует серое вещество, сраное уебище?       — В отличие от кое-кого, у меня его достаточно.       Найтмер на секунду застыл, заставляя напрячь мышцы, готовясь к удару в те места, куда обычно за такие высказывания босс безжалостно ударял: в пах или в кадык. После таких последствий не хотелось язвить еще несколько дней, пока не подвернется что-то, что заставит его сделать это непроизвольно.       Однако Найтмер лишь улыбнулся:       — Какой бесстрашный мальчуганчик, — насмешливо говорил он, плавно обходя его, схватил за загривок, чтобы тот смотрел вперед. Найтмер прижался к нему сзади, опустив руку на бедро, где красовалось его имя. Он чуть опустил Киллера, заставляя стоять на цыпочках, а потом наклонился к уху. — Не боишься, что я тебе язык оторву?       Киллер неосознанно сомкнул губы, нервно пряча язык дальше от зубов, касаясь неба, словно этого хватит, чтобы Найтмер не смог его вытащить. И тот громко выдавил смешок, опаляя мерзко дыханием ухо:       — Правильно, что боишься.       Он коротко рассмеялся, мотнул головой, отбрасывая ненужные мысли, и небрежно бросил того на кровать, заставив тяжело вытянуть воздух из легких от не самого приятного приземления на свежую рану. Найтмер убрал вектора, оставляя Киллера более подвижным, но веревка грозила быть снова в незавидном положении. Он опустился на кровать рядом, подпирая Киллера ближе к себе.       — Неважно. Ты меня перебил на самом интересном. Твои эмоции притупились, сравнивая с нашим первом разом. Ни один мой удар не вызывает в тебе столько боли, сколько я хочу. Как ни посмотри, это совсем не выгодно для меня. Поэтому… — он снова замолчал, застывая глазами на чужом пахе, отчего Киллер нахмурился и невольно прижал ноги, закрывая достоинство от такого внимания. — Да, именно, я хочу использовать твой член.       Киллер озадаченно вскинул брови и растерялся, когда тот резко раздвинул его ноги в стороны, и тут же неосознанно врезал ему в бок, как только босс попытался прикоснуться к пенису. Найтмер поймал его за щиколотку, стягивая кожу до красных пятен, несколько притупляя желание вырываться:       — Если попробуешь меня снова ударить, я сломаю ее, — он подождал пару секунд, когда его угроза дойдет до приспешника, и согнул ногу в колене, плотно прижав икры к бедру, завязывая их туго веревкой. Найтмер остановился и шумно усмехнулся, пожимая плечами от смеха. — Ох, я понял. Для тебя это прозвучало так, словно я хочу попрыгать на твоем члене, а? Что за странные мысли?       Он оскалился, когда Киллер невольно почувствовал, как тяжелеет носовая полость из-за жара, затрагивающая щеки и уши.       — Что ты такое несешь?       Найтмер ловко лег между его бедер, прилегая всем телом к нему, опираясь о локти, разглядывал лицо своего первого и любимого приспешника, отчего тот прикусил губу и притих. Найтмер ласково отпихнул пару слипшихся волос от глаз, обнажая зубы:       — Какой же ты глупый маленький идиот, — сладко протягивал, играясь с волосами. — То, что ты не реагируешь на меня физически, не значит, что я не ощущаю твои чувства ко мне. Ах, можешь молчать до конца, мне даже нравится чувствовать твое постоянное разочарование, хотя ты мог бы хорошо попросить меня о… Ладно, неважно.       Он щелкнул его по носу, а потом рывком поднялся, начиная связывать вторую ногу. Киллер нахмурился, поерзав, пытаясь пошевелить руками, ощущая мелкое покалывание в пальцах. Он сжал губы, стараясь не думать о произошедшем, чтобы не давать тому еще больше «пищи». Найтмер любил играться с подобными темами, чтобы раззадорить, потому что отлично понимал, как давно Киллер стал более внушительным к его словам. Найтмер так долго подстраивал его душу под себя, что волей-неволей он не мог сопротивляться и легко доверял, пока не придет в нормальное состояние. Дальше от влияния своего босса.       — Что ты пытаешься сделать?       Киллер внимательно наблюдал за всеми действиями, когда тот развязал руки, откинув ремень в сторону, а после начал привязывать кисти к щиколоткам. Дергать ни руками, ни ногами не получится, что волновало до участившегося сердцебиения. Найтмер по-странному молчал, потянулся к голове, захватив ремень, и обвил им шею, туго затянув. Киллер напрягся, ощущая, что стало тяжелее дышать. Он захрипел при глубоком вдохе и, услышав смешок, глянул на Найтмера, что натягивал на руки перчатки. Его вектор что-то взял со стола, отдавая хозяину в ладонь. Темный мешочек и тюбик чего-то непонятного.       — Не думай, — непонятливо заявил Найтмер, открывая колпачок, отчего Киллер только приподнял вопросительно бровь. Из тюбика начала капать прозрачная жидкость, падая на член, быстро растекаясь по нему. — Мне всего лишь нужно, чтобы твой жалкий хер поднялся.       — А я уже подумал, что тебе просто нравится натирать чужие шишки.       Найтмер посмеялся, заставив Киллера невольно прикусить язык, потому что в его смехе всегда находились зловещие нотки. И не успел что-либо сказать, как тот врезал ему по яйцам, вырвав протяжный крик от боли, скользившей током по всему телу. Киллер задушено задышал, дрожа всем телом, часто моргая от непроизвольных слез. Его охватил невыносимый жар, заставляя всю верхнюю часть покраснеть.       — Все еще думаешь, ха?       — Н-нет…       — Хороший мальчик, — босс натянуто улыбнулся, хлопая того по щекам. — В следующий раз мне придется что-то сделать с твоим ртом.       Найтмер открыл мешочек, вытряхнув от туда множество игл для инъекций, заставляя приспешника замереть.       — Ты же не…       — Да. Именно, — прервал его, прикоснувшись к скользкому от смазки члену, играючи пробегая двумя пальцами по нему. — Что-то новое и острое для тебя, не правда ли?       — Ужасная шутка… — Киллер слегка нахмурился, сосредотачиваясь на уродливом лице Найтмера, который явно в восторге от происходящего, грубо скользя ладонью по пенису. — Ты… Собираешься воткнуть их всех?       — Я подумаю.       Найтмер увлеченно двигал однообразным движением по длине, даже не думая ласкать более чувствительные места, отчего Киллер надеялся, что на этот раз его маленький дружок подведет, как делал раньше в совершенно неподходящие моменты. Мастурбация, как бы смешно не звучало, была под запретом, потому что доставляла большое количество положительных эмоций, когда для Найтмера — головную боль от них. И прошло слишком много времени с тех пор, как Киллер был возбужденном состоянии. Он недовольно смотрел на полностью окрепший пенис через пару секунд ласк в руках того, кого ненавидел всей проклятой душой.       Киллер опустил голову, глядя на темный потолок, прикрывая глаза от волн тепла, рассекающихся с паха. Он прикусил губу, жмурясь, слегка напрягая мышцы ног, приподнимаясь на пальцах, сморщивая простынь, пытаясь насладиться хоть минутой приятного томления в царстве негатива. И как назло Найтмер, раскрыв крайнюю плоть с необрезанного члена, открывая себе на обзор мокрую головку, вдруг решил массировать ее. Киллер тяжело вдохнул раскаленный от собственного жара воздух, невольно виляя тазом навстречу соединенному кулаку на его органе, хлюпающем смазкой и предсемянем. Он не хотел думать, почему босс позволяет ему чувствовать все это, не так сильно сжимая орган, наращивая темп до шероховатых импульсов в животе, что тянуло вниз чуть ли не Райского наслаждения. Капля меда в бочке дерьма.       Киллер захрипел, содрогаясь всем телом, когда гудение в головке начало затмевать все мысли, заставляя его криво улыбнуться.       — О-о, тебе нравится это?       — Очень, — без задней мысли протянул, слегка сладостно промычав последние буквы, и невольно выгнулся, сжимая живот от спазма. — Не прекращай, прошу…       — Не прекращать?       Приспешник скривил рот, болезненно дернувшись от толчкообразных импульсов в конце пениса, гудящего о нужде о большем. Киллер даже забыл, насколько это невероятно отшибает все мысли о плохом, заполняя голову только о скором удивительно ярком оргазме. Он жалобно поднял брови, морща лоб, раскрывая губы, с каких тянулась слюна и звучало непроизвольное постанывание. Найтмер внимательно глядел на дрожащие ноги, как таз чуть приподнимался, желающий поскорее закончить с тем, что нежило нутро. Наблюдал за тем, как сильно пульсировали венки на члене, такой красный от переполняющей спермы, что вытекала на живот тонкой струйкой. Киллер облизнул губы, откинувшись назад, протягивая хрип, захлебываясь от участившегося сердцебиения и дрожи.       Но босс разжал пальцы и отстранился, стоило покрыться мурашками в надежде вот-вот кончить. Киллер растеряно открыл глаза, ощущая болезненное пульсирование.       — У тебя такое тупое лицо, когда ты стонешь, — выдал Найтмер, щелкнув по яйцам, заставив всем телом вздрогнуть. — Омерзительно.       — Так не смотри на меня… — еле успевая дышать, на выдохе заявил Киллер, тут же зажмурившись, потому тот не прекращал постукивать мошонку. — С-сука! Перестань!       Он прижал бедра, стараясь прикрыться, но вектора быстро вернули его ноги в изначальное положение, только сильнее раскрывая его перед Найтмером. Тот облизнулся, посмеиваясь, стоило приспешнику захныкать, и тут же удивленно раскрыл глаза, ведь Киллер вдруг кончил.       — Какой же ты… Грязный извращенец, — заявил Найтмер, собирая вытекающую сперму на пальцы с живота и пениса, после чего потянулся вперед и размазал все по лицу, держа за волосы. Киллер сморщил губы, недовольно замычав, потому что тому все же удалось просунуть запачканные пальцы ему в рот, а потом вытереть о него слюни. — Ебаная свинья. Если бы я знал, что тебе это доставляет столько удовольствия, я бы давно использовал твой член по назначению и…       Киллер невольно зардел, гневно сжимая зубы до скрежета, а потом сам не свой харкнул тому прямо в глаз, оскалившись, потому что он никогда еще не видел столько эмоций на лице Найтмера одновременно. Удивление, переходящее все стадии до злобы. На лбу появилась испарина, и босс смахнул стекающую каплю с век, почему-то страшно улыбнувшись:       — Сегодня ты явно забыл, кто из нас сильнее, не так ли? Ничего страшного, я проучу твой наглый рот.       Когда вектор обтянул его шею, сильнее сдавливая, Киллер опасливо глянул на блеснувшую иглу в пальцах Найтмера, что грубо стиснул его губы в полоску, не давая открыть их. Он попытался дернуться, но в глазах темнело от нехватки кислорода, так что все попытки казались обычным дерганьем конечностей. Киллер вскрикнул, когда почувствовал, что что-то впилось в нижнюю губу, проталкиваясь вовнутрь, пульсируя по всему лицу, что стремительно краснело. Найтмер «сшивал» его губы иглами, протыкая нижнюю с верхней. Киллер почти ничего не чувствовал, теряя связь с происходящим, ведь пожар в легких сдавливал его, не давая ощущать конечности.       Найтмер отпустил его горло, давая вдохнуть полной грудью, болезненно возвращая обратно. Губы немели, кровоточили, огнем пылали и совсем не открывались. Киллер попытался, тогда иглы раздражали изнутри, заставляя его скулить от боли.       — Что за чудесный звук? — насмешливо говорил босс, полностью лежа на нем, удовлетворительно разглядывая застывшее выражения беспомощности и страха своего приспешника. Он вытер стекающие струйки крови, только сильнее размазывая их по подбородку, чуть улыбаясь. — Я же не прошу от тебя многого, Киллер. Всего лишь не дерзить мне. Тебя нужно было проучить. Я же правильно сделал?       Киллер нервно замотал головой, бледнея на глазах, однако Найтмер схватил его за горло, заставляя кивнуть в соглашении.       — Вот так. Отлично. Хороший мальчик. Теперь… Я вернусь к тому, что я хотел сделать изначально.       Он прижал к себе плотно бедра, хлопнув их до красных следов ладоней, заставляя недовольно замычать и задергать в протест ногами, что казалось глупым дерганьем. Вектора держали крепко бедра растопыренными, облегчая доступ к «рабочему месту». Найтмер схватил поудобнее тонкую кожицу члена, заставляя сильно запаниковать.       — Не бойся, — вкрадчиво говорил он, видя застывший ужас на лице приспешника. — Это будет как укус комарика.       Киллер не успел вздернуть бровь, как боль воткнутой иглы прошибла резкой пульсацией, и он сердито замычал, жмурясь и морщась, нечленораздельно обматерив, лишь позабавив того:       — Что? Я не говорил, каких размеров комар, — Найтмер наигранно вздохнул, покачивая головой. Киллер покраснел от гнева, и тогда тот с размаху ударил его по ребрам, отчего он закашлялся, раздражая проколы от игл. — Тебе не угодить, избалованный ты.       Босс натянул крайнюю плоть до предела, закрывая головку, и начал вдевать по одной игле со всех сторон, заставляя уже на пятой Киллера рычать и взвизгивать от боли и страха проткнутой кожи.       — Орешь как резанная свинья, — спокойно заявил Найтмер, рассматривая плотный кружок из игл, иногда щелкая головку, вызывая у того всхлипы. — О, ты что, плачешь? Неужели это так больно? Только не говори мне, что мой самый преданный и сильный приспешник плачет из-за маленьких иголок. Я думал, ты сильнее, Киллер.       — Пафол ты нафуй, — нечленораздельно огрызнулся, шмыгая покрасневшим носом.       — Даже в таком положении ты мне хамишь. Что если я проткну твои яйца? Хочешь?       — Неф!       — М-м-м? Неразборчиво. Ты сказал «да»?       Найтмер не слушал протесты, рычание и скуление, попытки увернуться, закрыться, остановить кончались лишь тем, что тот возвращал его на место, весело смеясь от такой новой реакции для него. Он растянул мошонку, чтобы было удобнее вводить иглу, только остановился в миллиметре от кожи, заставляя Киллера задрожать и непонимающе смотреть на него. Найтмер улыбнулся:       — У тебя есть выбор: либо я продолжаю, либо ты мне отсасываешь, — он чуть наклонил голову, увлеченно рассматривая лицо приспешника. — Что ты выбираешь?       — Фтофое.       — О? Второе? А куда твоя гордость делась? — Найтмер отбросил иглу и обошел кровать. Он рывком протянул Киллера к краю и наступил коленом на простыни возле головы, расстегивая ширинку. — Где же твоя гордость, глупенький несмышленыш? Неужели ты так легко ее можешь потерять, маленькая потаскуха?       Он вытащил чуть вставший член, приставив к щеке, начал водить им, оставляя мокрые следы от предсемяни. Киллер хотел отвернуться, но ему не давали, держа за подбородок, когда Найтмер начал по одной избавлять его рот от игл, откидывая их, словно не замечая скулящего мычания.       — Ты сейчас выглядишь как дешевая давалка, я бы не заплатил тебе и монеты, — спокойно говорил Найтмер, кажется, слишком увлеченно трясь головкой о кровавые губы. — Открой рот, шаболда.       Киллер нахмурил брови, когда член начал входить, вызывая мерзкие позывы тошноты, но босс даже не обращал внимание на булькающие мерзкие звуки, медленно заполняя ротовую полость пенисом, томно выдохнув от вязкости слюней. Килл зажмурился, сжимая в ладонях простынь, стараясь дышать носом, стоило Найтмеру упереться до предела.       — Черт возьми, зубы, мразь, — злобно прошипел, когда приспешник невольно начал сжимать челюсти от тянущей боли и рвоты, вырывающейся наружу. Найтмер быстро вытащил, давая откашляться, однако Киллера со сиплым вздохом стошнило жидкой массой на пол с неприятным звуком, отчего тот только закатил глаза. — Ты что, совершенно ни на что не годен?       Он с омерзением глянул на измученного подчиненного, что с трудом дышал, и улыбнулся, начиная поглаживать алые щеки:       — Вытащи язык, мы сделаем по-другому, — Киллер тяжело втянул воздух и бездумно послушался. — Чудно, малыш. Ты такой покорный, меня это радует.       Найтмер уперся членом, заставляя зажмуриться, и плавно начал двигаться, входя только до головки, крепко держа голову, чтобы тот не отворачивался.       — Черт возьми, твой рот… Твой грязный узкий рот. Я готов трахать его вечность. Уверен, ты бы хотел, чтобы я тебя оттрахал во все дыры, шлюха. Я знаю, что ты там еще никем не тронут, так что я сделаю все, чтобы ты запомнил свой первый раз. Ты будешь визжать как свинья от боли и просить меня, умолять меня, плакать для меня, — Киллер недовольно замычал, отчего Найтмер вздрогнул и блаженно прикрыл глаза от той вибрации, что ласкала его пенис, оставляя щекотливые мурашки по всему телу. Он невольно глянул на руку, что показала ему средний палец, и размашисто ударил по щеке. — Ничего, я еще научу тебя как правильно себя вести, сука.       Найтмер мерзко стонал, иногда проникая куда дальше, заставляя того содрогаться от дискомфорта. Босс облегченно выдохнул, когда кончил ему в рот, не особо волнуюсь, что это было слишком быстро. Он вытащил еще твердый член, но не дал сплюнуть сперму, зажав рукой рот, ухмыльнувшись:       — Глотай.       Киллер поморщился, заставляя себя сглотнул отвратительную жидкость, а потом внимательно следил за Найтмером, что не спеша вернулся к его бедрам обратно. Он как-то странно глянул на набухшие соски, легонько прикасаясь к ним, заставляя Киллера встревожиться.       — Я не собираюсь их прокалывать иглами, — предупредил он, словно ответил на немой вопрос, поглаживая ареолу, а потом лег ближе к груди и, обнажив зубы, сильно сжал сосок, отчего Киллер вскрикнул.       Найтмер ничего не объяснял, начиная гладить его член, все так же прикусывая покрасневшие соски и кожу вокруг них, только легче, почти не доставляя болезненных ощущений. Киллер озадаченно глядел на ласкающие его руки, поджал пальцы ног, сжимаясь от пронзающего удовольствия живот. Но это совершенно не то, что он привык получать от Найтмера.       — Перестань… — попросил, пытаясь двигать руками, чтобы остановить оттого, что его не могло возбуждать в принципе. Киллер зажмурился, сжимая зубы, а потом протяжено застонал, когда Найтмер стал наращивать темп и целовал ключицы. — Найтмер… Зачем ты это делаешь?       Найтмер остановился, удивленно раскрыв глаза, явно не ожидая такого вопроса, выглядя достаточно растерянным, а потом оскалился:       — Ты моя собственность, Киллер, мне не нужна причина, по которой я все это делаю. Я захотел увидеть тебя сломленным, я сломал тебя, я захотел увидеть тебя вожделеющим, я это сделаю. Мне не нужна причина, чтобы делать с тобой что-то. Пока я хочу тебя, я буду делать то, что захочу. И мне неважно, хочешь ли ты этого в ответ.       Киллер вздрогнул, когда Найтмер навис над ним, держа за щеки, чтобы он смотрел только на него:       — Ты мой, Киллер. Ты не сбежишь от меня, не умрешь, не потеряешь рассудок. Пока я хочу тебя, ты всегда будешь принадлежать мне. Я тебя… — Найтмер на секунду задумался, разглядывая зардевшие уши и щеки, чувствуя, как бьется чужое сердце у него в груди, и заострил концы улыбки. — Ты знаешь сам, Киллер. Тебе никуда от этого не деться.       — Но…       — Никаких «но». Я буду делать, что захочу.       Найтмер медленно убирал иголки с члена, плавно вводя их в кожу бедер, заставляя скулить от боли, радуясь слезам, крикам, мольбе прекратить. Он лег полностью между ног, обняв его, медленно двигаясь бедрами, ощущая открытыми участками кожи, какой мокрый от спермы живот его первого и самого любимого приспешника, поедая его ненависть, агрессию, желания смерти, жалость, беспомощность, краснея от такого безбожно вкусного «ужина», зная наперед, что он уже никогда не отпустит того живым.