Когда-то давно…
- Ольга, mon amour, пойдем в дом? Или принести твою шаль? - Жан едва коснулся кончиками пальцев ее плеч, оставил невесомый поцелуй на макушке. Ольга улыбнулась, взглянув на мужа снизу вверх, в глазах ее мелькнул хитрый огонëк. Она перехватила его ладонь и прижалась к ней щекой, склонив голову. - Успеется. Посмотри, какой свет! А этот запах сада перед грозой... Что может быть прекраснее? - Ольга легко и порывисто встала с кресла, отпустив его руку, и подошла к краю веранды. Первые капли дождя упали на деревянные ступеньки, уже совсем близко сверкнула молния - и пару секунд спустя рокот грома прокатился по небу. - Может быть, полюбуемся из гостиной? Я не хочу, чтобы ты простудилась. - Жан неслышно подошел сзади, аккуратно приобнял жену за талию. - Ах, не будь таким скучным! Хотя… люди и вправду так хрупки. Малейшая болезнь - и остаются только воспоминания… Графиня Воронцова накрыла ладонь мужа своей и слегка сжала. Маркиз Дешам отстранился, поджав губы. - Ольга, давай не будем об этом. Я столько раз объяснял, что бессмертие - это не дар, а тяжкое бремя. Ольга прикрыла глаза и резко выдохнула. Дождь меж тем усилился. Как будто приняв какое-то спонтанное решение, графиня распрямила поникшие было плечи и сделала пару уверенных шагов под потоки воды. - Оля! - голос Жана дрогнул. Его жена, стоя к нему спиной, улыбнулась уголком рта, шагнула дальше от веранды. Крутанулась вокруг своей оси, лукаво склонила голову набок. Выбившаяся из прически прядь упала на плечо, с нее на лиф платья потекла струйка воды. - Только представь - твоя возлюбленная умирает от воспаления легких! Или падает из окна дома, неудачно оступившись… Неужели ты позволишь этому случиться? Будешь просто смотреть, как жизнь постепенно покидает ее тело? - в глазах Ольги пробежала безумная искорка. Взгляд Жана помрачнел, маркиз стиснул зубы и побледнел. Он неуверенно ступил к ней ближе, выходя под дождь, протянул руку. В последнее время эти разговоры все чаще выводили его из равновесия, а резкие перемены настроения Ольги начинали пугать. Жан неоднократно ловил себя на мысли, что его драгоценная жена и вправду может навредить себе, чтобы добиться желаемого - но он даже представить боялся, что будет делать в такой ситуации. Ливень только набирал силу, еще одна молния расчертила июньское серое небо. Одежды Жана и Ольги промокли, но ни один из супругов не двигался с места - только их глаза не отрывались друг от друга в молчаливом противостоянии. Первой не выдержала Ольга. Отведя взгляд и вздохнув, она аккуратно обошла Жана, не касаясь его руки, порывисто взлетела по ступеням веранды и ушла в дом. Маркиз еще немного постоял под дождем, запрокинув голову, развернулся на каблуках и бросился за ней - чтобы растерянно застыть у захлопнувшейся перед его носом дверью спальни. Очередная ссора. Что ж, это становилось привычным. Жан перевел дух и тихо ушел в гостиную - ждать, пока Ольга соизволит выйти, делая вид, что ничего не было.Наши дни
Ольга сидела у рояля рядом с окном, беззвучно перебирая клавиши пальцами. С каждым днем человеческого в ней становилось все больше, возвращалась давно забытая яркость эмоций - а вместе с ней приходили и непрошенные воспоминания из первой человеческой жизни. Ненависть к бывшему мужу, которую она старательно взращивала в себе несколько десятилетий, уступала место необъяснимому ощущению… ностальгии? Нет, скорее сожалениям, смешанным с непривычным для нее чувством вины. Графиня Воронцова отмахнулась от размышлений, как от назойливой мухи, и встала, повернувшись спиной к окну. Дождь сократился до редких капель, небо постепенно светлело. Прошлого не вернуть. Теперь у нее были Сергей, из которого еще можно было сделать толкового вампира, не чета маркизу, и их общий ребенок, которого она носила под сердцем. На другом конце Смоленска Жан закрыл глаза, провел по лицу ладонями. Вроде бы нежный момент из прошлого опять поднял волну болезненных переживаний, которые доктор Дешам так долго прятал в самом дальнем углу сознания. Глупость какая. Первый луч послегрозового солнца прошил тучи, в коридоре больницы стало оживленнее. Жан решительно отвернулся от окна и оперся ладонями о стол. Стопка историй болезни ненавязчиво намекала, что ему явно есть, чем заняться, вместо того, чтобы ворошить прошлое.