Мы обречены, mon chéri

      Прошло немало лет с тех пор, как я предал тебя, Лестат. Позволил Клодии совершить попытку убийства, помог избавиться от тела, скинув его к берегам Миссисипи, а затем предал огню без капли сожаления, но раскаяние, как правило, приходит не сразу, и вот оно настигло меня теперь. Долгие годы я скитался по миру, пытаясь забыть все то, что было связано с тобой, но все попытки оказывались тщетными. Я каждый раз прокручивал в голове тот день, когда струсил пойти против этой девчонки, или же на тот момент мне казалось, что я все делаю правильно, оберегая себя и ее, но на деле погубил нас с тобой…              Каждый день я задавал себе простой вопрос. За что? За что я так поступил с тобой? И я не могу найти ответ на него до сих пор. Одно я знаю точно, я был зависим от Клодии, потакая всем ее прихотям, я потерял себя. Но это ни в коем разе не оправдывает мой поступок, ведь то, что я сделал, не может быть простительно. Именно тогда я и познал, что такое настоящий ад. Не было ни минуты, когда бы я не думал о тебе, в этом мире мне больше не было покоя, я потерял его тогда, когда оставил тебя гореть заживо в том проклятом доме.       Вернувшись в Новый Орлеан, я искал тебя. Хоть это и было глупо, но в глубине души, если она у меня, конечно, была, я верил, что встречу тебя еще на своем жизненном пути. И судьба предоставила мне такую возможность. Я гулял по улице, наслаждаясь забытыми запахами. А потом на одной улице возле кладбища Лафайет, я почуял дух смерти, и этот запах усиливался по мере того, как я шел. Именно тогда и состоялась наша с тобой встреча после стольких лет разлуки.              Увидев твой силуэт в этом богом забытом месте, мне стало невыносимо больно от осознания того, что это я сделал тебя таким. Ты заговорил первым, разглядев мои черты в жгучей темноте этой ночи. — Луи… Как я рад, что ты здесь… я мечтал… мечтал об этой минуте…              Тогда я хотел кинуться тебе в ноги, вымаливать прощение, хотя я сам не мог простить себе того, что сделал много лет назад. Но единственное, на что я был способен, это стоять и смотреть на твое лицо, которое оставалось прекрасным даже сейчас. Я был готов молиться на тебя, но все это было до невозможного глупо и абсурдно. Я сделал шаг навстречу, но ты, смотря на меня глазами, полными испуга и непонимания, отъехал на своем кресле.       — Не бойся, — стараясь сказать это как можно мягче — Я не причиню тебе вреда. — Значит, ты вернулся ко мне? — с нескрываем надеждой в голосе изрек ты.              Ты выглядел настолько уязвимо, что мне хотелось плакать, ведь именно из-за моего предательства ты превратился в того, кем являешься сейчас, но мне не хотелось показывать свою слабость.        — Ты помнишь, каким я был? — медленно растягивая слова, спросил ты. — Каким вампиром, — выделяя слово, — я был?       О да, я помнил, прекрасно помнил. Ты был непревзойденным, я любил тебя до дрожи в коленях…увы, но я могу признаться себе в этом только сейчас. Ты был моим идеалом, хотя кого я обманываю…ты остаешься им и по сей день… — Да, я помню.       Послышался шум вертолета, который светил прожекторами в окна, проверяя, есть ли гости… Ты сжался в кресле, сжимая что есть сил голову руками. Я больше не мог выдерживать этого, не мог смотреть на то, как тебе страшно. Я подошел к тебе, беря за руку, успокаивающе поглаживая. Очень хотелось обнять тебя, прижать к себе, защитить от целого мира, и я наконец сделал это. — Лестат, послушай меня — я произнес эту фразу максимально ласково — это фальшивый свет, он не причинит тебе вреда.       Я смотрел в твои бездонные глаза и не мог наглядеться. Ты был прекрасен любым, я любил тебя каждой клеточкой своего тела, я подумал, что бессмысленно скрываться, вне зависимости от твоей реакции, от твоего ответа, я почувствовал, что именно сейчас я должен признаться тебе. И я начал свою исповедь. — Я знаю, что мне не может быть прощения, Лестат…на него я и не рассчитываю. Тогда, много лет назад, я совершил поступок, от которого мне нет покоя по сей день, не было ни дня, чтобы я не думал об этом… — к глазам подступили слезы, и хотелось рассмеяться от собственной ничтожной слабости, но я продолжил — Лестат, я любил тебя всегда. Я пойму, если ты…       Ты рассмеялся. Так звонко и раскатисто, мне на секунду показалось, что передо мной прежний Лестат. И ты молвил. — Mon chéri Луи, ты ничуть не изменился.       И тут ты прильнул к моим губам. Это ввело меня в ступор, но через секунду ко мне пришло осознание, что сейчас происходит. Я целовал тебя со всей нежностью, которая была во мне, я держал твои руки, боясь, что сейчас ты испаришься, что это окажется моим очередным видением. Я вложил в этот поцелуй всю свою боль и всю заботу, я целовал тебя, а из глаз моих текли слезы от осознания того, что я мог потерять тебя навсегда… — Я рад, что ты жив — прошептал я тебе на ухо и почувствовал, что ты улыбаешься. И я очень надеюсь, что разделю эту жизнь с тобой. — Я тоже люблю тебя, mon chéri, я тоже тебя люблю…