Легенда о Бессмертии

Феликс, не отрываясь, смотрел сквозь прутья клетки, за которыми бегала белая лабораторная крыса по имени Майя. Подопытным животным обычно не дают имена, особенно тем, которым фактически суждено умереть как часть эксперимента – просто чтобы не привязываться, но Феликс не мог оставить бедного животного, совершающего ужасную жертву во имя Науки, без памятного имени. На его заднем дворе уже стояли сотни надгробий таких же крыс, как Майя – и у всех свое имя. Сначала Феликсу этот задний двор снился в худших кошмарах, и, просыпаясь в холодном поту, он клялся больше не убивать ни одной крысы, но, приходя в себя, он вспоминал, зачем это все – и решал, что совершает справедливую жертву. Что это для всеобщего блага. Что это для его счастья и счастья его друзей… черт, друзья. «Нет, об этом лучше не думать» – говорил себе Феликс – «они просто не знают, о чем говорят, они будут счастливы тоже, и благодарны мне за это изобретение»… и теперь… похоже… должны быть уже благодарны. После стольких лет исследований… он просто не мог поверить, что это удалось. Майя весело бегала в колесе, спокойно себе дыша токсичным газом, мгновенно убившим всех крыс до нее. Дрожащими руками Феликс взял пистолет с хирургического стола. Он прицелился, выстрелил в крысу… пуля прошла сквозь ее голову, не оставляя за собой ни единой царапины, и разбила микроскоп, стоявший за клеткой. Майя поскользнулась в колесе и вывалилась на пол, впрочем, просто испугавшись звука выстрела. Феликс какое-то время таращился на это, не моргая. Тогда он отсоединил маленькую колбу, подключенную к поилке крысы, и опустошил ее сам. Дрожа ещё больше, он снова взял пистолет, и поднес его к своему виску. По его лицу потекли молчаливые слезы. - Ради всеобщего блага… - прошептал он, и, дрожа ещё сильнее, чем раньше, нажал курок. Пуля врезалась в противоположную стену. Он не почувствовал ни капли боли. Голова была цела. Феликс распахнул клетку, достал многострадальную Майю, с ней в руках выскочил из окна второго этажа и понесся по улицам, крича всем прохожим: - Я ЭТО СДЕЛАЛ! ПОЛУЧИЛОСЬ! ВЫ ВСЕ СПАСЕНЫ! ВЫ ЕЩЁ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТЕ… Я ЭТО СДЕЛАЛ!!! Люди смотрели на него с непониманием, как на сумасшедшего, но ему было все равно. Он совершил революцию в мировой истории – и неважно, одобрят ли власти, и неважно, сколько будет протестующих – человечество даст ему его осчастливить, спасти от самого ужасного проклятия Жизни, и все эти люди будут обожать, практически боготворить его, и больше не будет ни страха, ни горя, ни войн… Это было мечтой Феликса с детства. Родители не воспринимали это всерьез, брат считал, что он не сможет продвинуть науку так далеко за свой короткий век, психолог считал это результатом детской травмы, о которой он не хочет говорить или не помнит, а друзья… а друзья… что ж… Двадцать четыре года назад Был теплый летний день. Пятнадцатилетний Феликс сидел под кленом, рядом девочка-подросток с рыжими распущенными волосами до плеч что-то рисовала, растянувшись на свежей, мягкой траве. - Софи! – позвал Феликс, отвлекая девочку от ее занятия. - Я… подожди ещё секунду, я почти закончила, – пробормотала она, хмуря брови. - Ты когда-то думала о том, кем хочешь быть? - Счастливой, наверное? – засмеялась Софи. – Не знаю, мне кажется, это не выбирается просто так, наобум, мыслями. Нужно что-то чувствовать по отношению к этому занятию. А что? - Ты не спросила «а ты?», – сказал Феликс игриво. – И где знаменитые манеры Дипломата Софии Мудрой? Софи закатила глаза. - Это не манеры, это обыкновенный уважительный тон! – ответила она. – Но так и быть. Я-я-я не зна-а-аю, а ты-ы-ы? - А я хочу быть биологом. Софи поперхнулась воздухом. - Ты?? Биолог? Да ты этот предмет ненавидишь больше, чем рыбу из школьной столовки! - Но иногда она того стоит, не правда ли? Софи нахмурилась. У нее всегда было чутье на предстоящие серьезные разговоры. - Что ты имеешь в виду, Феликс? - Я хочу найти секрет бессмертия, - ответил он. Софи посмотрела ему прямо в глаза поверх своего рисунка. - Ты… уверен, что по-настоящему хочешь этого? - Конечно! – сказал Феликс. – И я поделюсь ним во всем миром! И с тобой тоже! Смерти больше не будет, и страха не будет, и горя, и войн. Разве это не прекрасно? - Как тебе сказать… - вздохнула Софи, ее голубые глаза поникли. – Смерть – это разменная монета жизни, ее не станет – и жизнь потеряет свою цену. - Почему? Цена жизни ведь не в том, что это не смерть, а в том, что это жизнь. Софи покачала головой. - Знаешь, Феликс… - серьезно сказала она. - Если ты когда-нибудь изобретешь лекарство от смерти, убей меня во сне до того, как расскажешь о нем миру. Желательно, безболезненно, а впрочем, как хочешь. - Софи, этим не надо шутить! Я найду способ сделать нас счастливыми, всех нас! И тебя, и меня, и… в чем смысл бессмертия, если твои близкие и друзья не могут жить вечно с тобой? - И поэтому ты хочешь сделать их навечно несчастными? Феликс… это эгоизм. Ты делаешь это из страха. - Я ещё вообще ничего не сделал, - насупился мальчик. - Но ты об этом думаешь. И я знаю, что не думать уже не сможешь, - опустила взгляд Софи. А пейзаж, который она рисовала, внезапно стал приобретать осенние тона… Софи знала о его исследованиях. Конечно, знала – и не была в восторге. Впрочем, Феликс всегда думал, что она просто не знает, о чем говорит. Конечно, она захочет принять его изобретение. Все люди боятся смерти – или хотя бы не хотят умирать. Даже если не осознают этого. Надо ей сказать. Она будет рада – наверняка, будет! Конечно, как же иначе? Как минимум, порадуется за него и человечество, даже если сама будет такой уж упрямой. И все же… как ей сказать об этом? Не будет ли она разочарована? Зла? Не захочет больше иметь с ним дела? В конце-концов он, конечно, окажется, прав, и она это поймет… но сначала… Феликс достал телефон из кармана, и набрал номер Софи. Его палец завис над кнопкой «вызов». Что-то было не так. Он чувствовал это как-то интуитивно – и почему-то ему надо было срочно заглянуть в электронную почту. Феликса охватила непонятная тревога. Он отложил телефон, и поднял крышку компьютера. Грузись, грузись… давай же. Почта открылась, и Феликс увидел новое сообщение от Софи. Тревога усилилась. Пальцы снова стали дрожать. Он еле нажал кнопку, чтобы увидеть полный текст. «Запланированное сообщение от darthsophy_thewise@gmail.com» - гласил подзаголовок. Заголовка не было. Только длинный, длинный текст. Феликс потянулся за холодным кофе на краю стола, хлебнул немного, чтобы успокоиться, и стал читать… Привет, Феликс. Не спрашивай, как я запрограммировала это письмо, это неважно и не беспокойся, у тебя в квартире нет камер. Важно то, что я не знаю, когда ты его получишь, и не должна. Если ты хоть немного ценишь мои принципы и чувства, не говори мне о нем, и молча исполни мою волю. Ты будешь жалеть об этом, но все раны заживают, пусть некоторые и оставляют шрамы, к тому же, ты жалел бы больше, если бы этого не сделал. Я знаю, что в день, когда тебе пришло это письмо, ты открыл секрет человеческого бессмертия. И я пишу это, зная, что ты уже подошел к нему очень близко. Мне жаль – жаль, что я не смогла тебя переубедить ещё тогда, много лет назад, когда мы сидели под кленом и разговаривали, и жаль, что я заставляю тебя это сделать. Мне жаль умирать так рано – и я искренне надеюсь, что ты никогда не прочитаешь этого, хоть и знаю, что таков путь. Есть ещё много вещей, о которых я сожалею, но и они не так важны. Не перечь мне сейчас и не пытайся изменить мое решение – я уже не подросток, Феликс, хоть ты, кажется, так из этого и не вырос. Сегодня ночью ты должен убить меня. Да, я именно это и имею в виду. Я знаю, что ты используешь токсичный газ для опытов с крысами – и знаю, что это мгновенно и безболезненно. Этой ночью ты должен будешь пробраться ко мне в квартиру, тихо зайти в мою комнату – не беспокойся, сплю я крепко – и распылить там этот газ. Позаботься о том, чтобы окно было закрыто, а ты к тому времени уже принял это свое лекарство бессмертия. Через день-два, как ты знаешь, газ потеряет свою токсичность, вступив в реакцию с кислородом, так что тебе не о чем беспокоиться в этом смысле. Код от моей квартиры – 47-11-112. Ты сейчас подумал – «что за бред она несет, я не буду ее убивать!» - но я могу объясниться. Я родилась в мире, где цикл жизни не был нарушен, где смерть принимали как естественную часть жизни. И я дорожу этой философией, принципом. Однако я не знаю, хватит ли мне смелости остаться верной ему, когда весь мир вокруг меня развалится на куски. Я не хочу быть бессмертной. И если я приму твое лекарство, то сделаю это из страха, а действия, совершенные из страха, часто стоит ставить под вопрос. Кроме того, я не думаю, что у меня хватит терпения смотреть на мир, который ты создаешь, даже если я буду достаточно мужественной, чтобы не стать его частью. Я не смогу. Я не смогу вести войну против тебя, я не смогу даже выступать против тебя в интернете, суде или Сенате. Потому что я не могу решать за людей, чего они хотят. Их выбор. Их последствия. Я устала драться с ветряными мельницами ещё до того, как начала. А если я их увижу, то не смогу не броситься в бой. Не сожалей, Феликс. Это была твоя мечта, твое желание. Оно исполнилось. Теперь… исполни мое. Все живое умирает. И я умру. Будучи живой. Прощай. И да пребудет с тобой Сила, мой друг, на протяжении всей твоей бесконечной жизни… >> darthsophy_thewise@gmail.com, 07.04; 2 года назад Феликс сидел и тупо смотрел в экран. Слезы текли по его лицу, капая на клавиатуру компьютера. Он не думал. В этой ситуации… И поэтому ты хочешь сделать их навечно несчастными? Феликс… это эгоизм. Ты делаешь это из страха. Без единой мысли в голове, Феликс взял баллончик с токсичным газом и несколько раз прыснул им в воздух. Ничего не произошло, он уже был бессмертен. Майя тоже лишь любопытно глядела на это, отвлекшись от медленного уничтожения дивана – Феликс забыл посадить ее обратно в клетку. Слезы просочились под клавиатуру, несколько искр взлетели в воздух. У Феликса были все причины полагать, что клавиши «П» и «Р» перестали работать. Пустяк. Он встал со стула, сел на диван, взял Майю на руки, и, мерно ее поглаживая, тупо уставился на часы. Тик-так. Тик-так. Тик-так. Тик-… Было два часа ночи. Софи всегда ложилась не позже двенадцати, Феликс знал это. Он встал с дивана, взял баллончик с газом, оставил Майю грызть диван и вышел за дверь в одних тапочках. Ее дом был в получасе ходьбы. Феликс желал, чтобы это было хотя бы часом. Днем. Неделей. Лучше – вечностью. Кап. Кап. Кап. С подбородка не переставали капать слезы. Феликс даже не знал, откуда у него в организме столько воды. Это было не его областью исследований. 47. 11. 112. Дверь с тихим щелчком открылась. В квартире было темно. И тихо. Софи не держала никаких домашних животных… к счастью? К сожалению? Впрочем, никакой питбуль уже не мог бы его растерзать до смерти. Дверь в спальню Софи была открыта. Она спала без одеяла, в белой ночной рубашке, слишком уж похожей на саван. Ее лицо, обычно украшенное двумя или тремя преждевременными морщинами, во сне было разглажено и умиротворенно, а уголки губ, кажется, были даже немного приподняты. Софи редко улыбалась с тех пор, как они закончили школу. Ее улыбка, несомненно, была очень, очень ценной. Наверное, если ее разбудить, она больше не будет улыбаться. Палец Феликса лег на дозатор. Последняя жертва – решил он. Самая… последняя… жертва… во имя… Раздался тихий «пшик». На паркет упала ещё одна слеза.