Ты должен быть тем, кем кажешься

POV Наруто. Почти десять лет назад Таверлоу славился своим производством. Здесь была рабочая зона города, где всем обеспечивал себя небольшой, - на то время, - Саннет-Хилл. Он славился своими товарами на всю Северную Америку. Здесь не было кучи фабрик и заводов, преобладал ручной труд. В морском порту было множество кораблей, а запах моря ощущался прямо из окна дома, хотя он был почти в конце района. В другой части Таверлоу, почти на границе города, был автомобильный завод. Его не было заметно, только небольшие клубы дыма говорили о том, что он все еще работает. Люди не боялись выходить на улицу, ведь никто и не думал, что через пару лет от промышленного цветущего района не останется ничего. Я смутно помню, как все быстро переменилось, как Таверлоу превратился в запретную вымирающую зону с живыми людьми. Мне тогда было три года, а может и меньше. Воспоминания вплоть до пяти лет смутными обрывками являются каждый раз, как я бываю в когда-то родном и любимом доме. После я точно помню все, что происходило со мной. Наш дом был двухэтажный, с облупившийся красноватой отделкой. Такой же невзрачный, как и все остальные. Стены и оконные рамы имели не одну трещину, а осенью и зимой он превращался в холодильник, не смотря на то, что было отопление. На первом этаже жила какая-то старушка, имени ее я не запомнил. Я действительно любил свой дом, не смотря на его недостатки, но не мог смириться с тем, что нас окружало. Уже, будучи ребенком, я научился действительно что-то не любить до желчи в горле. За пять с лишним лет количество заводов и фабрик выросло если не втрое, то вдвое точно. Ради постройки нового предприятия безжалостно сносились жилые дома, а взрослых и детей выгоняли на улицу. Каждый месяц кто-то лишался крыши над головой. Вместо солнца появились высокие трубы заводов, всегда смрадно пыхтящие в небо над головой, в воздух, которым приходилось дышать. Порой дым был настолько густым, что сквозь него едва проглядывался конец улицы. Нас будто травили, как тараканов. Загрязняли все: воду, еду, воздух, жизнь, в конце концов. Нам запрещали играть на улицах: запросто могли раздавить грузовики, которые круглосуточно катались туда-сюда. Никакой безопасности полицейские нам не обещали - их вообще у нас не было. Каждый был сам за себя. Город сам за себя. Правительство не волновало, что в опасной зоне были люди и даже не пытались создать приемлемые условия жизни. Словно говорили: "Выживайте". Сам Таверлоу постепенно отдалялся от жилых кварталов города, ограждался от всей грязи, что царила там. А нам оставалось смотреть, как строились высокие и красивые дома там, где мы никогда бы не смогли оказаться. Папа рассказывал, что когда-то район был тихим и приятным местом. Но это было давно, до моего рождения. Здесь даже были парки. В ту красоту, что он описывал, трудно было поверить, даже сложно представить. А может я преувеличивал, считая яркое солнце и множество зелени – красотой? Если бы можно было вернуть время, я бы незамедлительно это сделал. Не из-за папиных рассказов. Ради мамы. Она была первым человеком, которого я потерял. И если бы не эти чертовы власти, она бы была со мной. Мама часто болела из-за атмосферы вокруг. Я никогда раньше не замечал, чтобы она хоть раз лежала в кровати даже с кашлем. Помню, любил расчесывать ее длинные багровые волосы или баловаться с ними, прячась в них от проблем. Или от папы. Пока не настало темное время. Мама рвалась на любую работу, как бы отец ее не останавливал. Нежные слабые руки не готовы были для работы на станках, это была непосильная ноша для нее. Но не было выхода. Порою, еда в холодильнике кончалась быстрее, чем в руках оказывались деньги. Меня всегда кормили первым и досыта. Помню, мне даже покупали шоколад. Редкая сладость. Родители наедались лишь бы не потерять силы для заработка денег, но краем глаза я замечал, что этой еды было недостаточно. Я не помню, кем именно они работали, но кто-то из них всегда был со мною дома. Я никогда не был брошен на произвол судьбы даже в таких условиях. Я старался помогать им, хотя бы простой уборкой по дому или готовкой. Школу у нас давно снесли предприниматели под склады, и дети обучались коллективно. У каждой семьи был свой предмет, и это казалось даже лучше, чем могло быть в настоящей школе. Семей было много, и всех я знал, как пять своих пальцев. Тогда я и приобрел столько замечательных друзей, тех, кто вырос в том же районе, при тех же обстоятельствах и мечтал выбраться отсюда. Я читал в какой-то папиной книге, что друзья познаются в беде, но в моем случае все наше детство уже стало нашей общей бедой, которая нас сплотила так же, как когда-то моих родителей с другими взрослыми, когда пришел конец обычной жизни. Мне было десять, когда мама умерла. Умерла тихо, с улыбкой на лице и ласковым взглядом. В моей памяти отчетливо запомнились ее серые, почти бесцветные глаза, которые смотрели на меня, будто пытаясь что-то сказать. Бледная сероватая кожа походила на кожу мертвеца. Она сжимала наши руки, пока ее глаза не закрылись. Навсегда. В груди было так больно, пусто, тяжело, словно часть меня оторвали и забрали. Папа тоже не сдержался, мы вместе плакали, даже ночами. Погас один из светлых лучиков в нашей жизни. Первую неделю я часто звал маму, ждал и надеялся, думал, что это сон и вот-вот она вернется домой с работы, обнимет и поцелует в щеку. Но этого не случалось. Тогда я понял, что мама и вправду больше не с нами. Она ушла неестественной смертью, нет. В тот день, мама первая бросилась меня защищать, когда стая собак, обезумевших от голода, загнала меня в тупик и чуть не разорвала на кусочки. Мы оборонялись сколько могли, пока их не разогнали несколько мужчин. Две собаки успели разодрать мне щеки; всё случилось так быстро, что я не понял, были ли это клыки или когти, полоснувшие мою кожу. Нам помогли добраться до дома; мама не могла ходить сама - ее укусила одна из бешенных собак. Болезнь прогрессировала, на врачей денег не хватало. Она мучилась, пока смерть не освободила ее. Жизнь стала еще хуже. Многие наши друзья бежали из Таверлоу, накопив немного денег. Больше здесь не было того района, который мы любили, лишь фабрики, заводы и предприятия. Это все, что мы видели перед собой. Помню, перед тем как уехать, отец сжег дом вместе с телом матери, не взяв оттуда ничего. Не знаю почему. Наверное, решил оставить прошлое и зажить новой жизнью. Я не спрашивал, он не говорил. Он тогда уводил меня к семье Инузука, чтобы я не мог видеть этого, но ведь я был таким любопытным… Но зрелище пылающего дома не стало для меня печальным, наоборот, вид пепла, летящего к небу, дарил мысль, что это конец серой жизни, и начало нового пути… То, как я жил после района Таверлоу, трудно описать одним словом. Я находился там, куда все время смотрел раньше. Вокруг были огромные дома, яркие вывески, толпы людей. Как будто я попал в другой мир, совершенно иной, чужой для меня. Наш новый дом совсем не был похож на старый: пятиэтажный, с клумбами цветов у входа, светло-коричневого цвета, с белыми выкройками по бокам. Моя новая комната была раза в два больше прежней, в ней было просторно, светло, тепло, не пахло заводским дымом, выхлопными газами часто проезжающих грузовиков, а за окном слышались лишь крики детей на игровой площадке. Спал я на мягкой кровати, которая не скрипела под моим весом и не прогибалась. Все это было новым и странным. Мне пришлось привыкать к новым вещам: ходить в школу, общаться с другими людьми, гулять на улице. Я оборачивался и смотрел на разные цветные плакаты и вывески магазинов, часто сидел на лавочке и наблюдал за жизнью в городе, рассматривал на витринах интересные вещи, трогал и вертел их в руках. Некоторые смотрели на меня с удивлением, будто я был чудаком. Может, так оно и было. Я радовался любым мелочам, даже обычной конфете, которой делились со мной одноклассники. Несколько месяцев приходилось верить в то, что я не спал и не умер. Жизнь слишком круто свернула со старой дороги. Мне казалось, что открыв глаза утром, я снова увижу серый потолок с трещинами и вдохну противный едкий запах бензина. Но постепенно я понимал – у меня другая жизнь, все было реально. Как и моя новая одежда, вкусная еда, море игрушек... Я получал все, чего у меня никогда не было раньше. Папа зажил новой жизнью, но не в таком быстром темпе, как до смерти мамы. Даже потеряв ее, я не остался на произвол судьбы. Он пытался сделать мою жизнь лучше, чтобы я не почувствовал себя одиноким. Правда, в свои десять я понимал - вся эта жизнь стоила недешево. Да, папа работал всю ночь, но раньше он уходил в ночные смены гораздо чаще и получал за это меньше. Тогда денег хватало только на еду, а небольшие сбережения уходили мне на одежду и учебники. Поэтому, по сравнению с прошлым, мы разбогатели. Я не интересовался его работой, списывал все на город, полный перспектив и достатка. Я жил спокойной жизнью подростка до шестнадцати лет. Все шло своим обычным чередом. Мы привыкли к городу, влились в его жизнь и я почти забыл Таверлоу. Мы не возвращались туда с тех пор, как уехали из района. Я слышал по новостям, что он был закрыт. Причин было много. Во-первых, уехали все проживающие там люди. Кто в город, а кто эмигрировал, остальные же закончили свою жизнь еще в районе. Во-вторых, были закрыты все предприятия, фабрики и заводы. Даже порт. Технику распродали, а станки разобрали на запчасти. Объяснение было простое: слишком большее загрязнение идет от него на город, заводскую зону перенесли в другое место. В-третьих, кто-то обмолвился, что район пытаются снести вот уже третий год, но все не могут; непонятные преграды мешали это сделать. Лично я бы снес его быстрее. Он мешал всегда. Мне удалось разыскать своих друзей с Таверлоу. Все они остались тут и были разбросаны по всему Саннет-Хилу. Я очень был рад яркой и женственной Сакуре, энергичному и веселому Кибе и ленивому Шикамару. Когда мы переехали в Саннет-Хилл, то не знали, что он скрывал в себе любопытную тайну. Всё начиналось, когда мои электронные часы на тумбе показывали десять часов. Закат полностью исчезал за горизонтом, постепенно наступала ночь. Улицы оживали. Я всегда дожидался, когда папа уйдет на работу, а затем распахивал окно и прислушивался к звукам на пустых улицах. Неважно, сколько проходило времени, пять минут или полчаса, но обязательно раздавался громкий рев моторов и сирена полицейских машин. Я знал – Они вышли. Те, кто покорили меня одним мгновением. Те, кто заворожил меня блеском красочного металла. Те, кто зародил во мне новую жизнь. Стритрейсеры. Я видел их вживую всего лишь раз. Тогда, какой-то отчаянный гонщик решил потягаться силами с полицейскими прямо среди бела дня. Сумасшедший. В таком массовом потоке городского транспорта легко можно было попасться в руки хранителям правопорядка. Но это темно-синяя машина, словно бросала вызов стереотипам. Я сидел на лавочке и наблюдал, как этот гонщик пытается пролезть к свободной дороге. Ведь таким как они нужна свобода, а ночью ее вдоволь. Но я удивился тому, что автомобиль стритрейсера свернул в центр города, вместо того, чтобы съехать на узкую дорогу к окраине. Жаль, что он скрылся среди агрессивного потока машин, хотя это помогло ему ускользнуть от полицейских. Помню, вечером за ужином, мы разговаривали с папой о прошедшем дне. Не помню точно, что он мне говорил, но мы затронули тему про автомобили. И мне захотелось рассказать о том, что я видел настоящую машину стритрейсера и был поражен его поступком, когда он рвался в гущу. - Вместо того чтобы подрезать автобус, он включил поворотник и свернул к центру! Представляешь? – жестикулируя, спросил я. - А как выглядела старушка этого камикадзе? - Ну... Марку я не разглядел. Но цвет был классным - темно-синий, как море в шторм. Отец поставил кружку с чаем на стол и несколько секунд смотрел куда-то вперед, что меня невольно напрягло и насторожило. Он что-то знает? - Пап? - я потряс его за руку. - Все хорошо? Сначала он рассеяно кивнул, а потом странно улыбнулся, словно я сказал ему, что женюсь. Я не понял значения этой улыбки и не смог увидеть скрытую радость. *** В тот дождливый вечер я бежал от Кибы домой. Хотел успеть до того, как гроза настигнет меня, но она спутала мои планы. Внезапно начавшийся ливень нещадно бил по лицу крупными каплями, за секунды промочил всю одежду до нитки и не собирался прекращать как минимум до следующего утра. Забежав под первую попавшуюся остановку, я старался согреться. Холод пробивал до костей, а с волос текло ручьем, как и с одежды. Слегка била дрожь, зубы не попадали друг на друга, и как назло не было никакого общественного транспорта. Переведя дыхание, я вышел из укрытия и посмотрел в обе стороны, еще раз удостоверяясь, что меня не едет спасать какой-нибудь автобус. Но внезапно из-за поворота вылетели две машины. Их задние части занесло настолько, что одно неверное движение могло привести к масштабной аварии. Но миновав поворот без происшествий, они надавили на газ. Я не успел ничего сделать, прежде чем двое соперников окатили меня с ног до головы холодной водой с луж на дороге. Скажу прямо, я опешил. Стоял как идиот с открытым ртом, пока вода стекала с меня как водопад. И спустя пару минут, когда я услышал визг тормозов за соседним домом, в голову пришла одна мысль. «Черт! Что это было, даттебайо?!» Возвращаться в укрытие не имело смысла, я был мокрым до нитки. Во мне закипала ярость, даже не знаю от чего - то ли от того, что они меня облили, или от того, что я теперь доберусь до дома только к ночи. И тут меня осенило. Это же были стритрейсеры. Только они могли ездить в такой ливень и гоняться по скользким дорогам, как сумасшедшие. На смену злости пришло любопытство. Они были в нескольких метрах от меня, совсем близко. Я постарался незаметно подойти к ближайшему дому, чтобы получше рассмотреть яркие машины. Они не были такими уж слепяще яркими, разве что у одной была бледно-красная подсветка снизу. Кажется, она называется неон. Обычно ее ставят для понтов, мол «какой крутой». Потухший фонарь неожиданно мигнул и снова зажегся, освещая бледным светом вторую машину. И это была та самая, синяя, которую я видел в центре города! Да-да, это была точно она! Сердце в груди бешено заколотилось, а пальцы сжали край угла так, что побелели костяшки пальцев. По телу пробежали мурашки, а холодный дождь я вскоре перестал ощущать. Машины стояли на месте, и я не понимал почему. Вроде бы дороги пустые, только погода портила все. Жаль, что мои планы были далеки от того, чего я хотел по-настоящему. Я грезил о том, чтобы быть как они, свободно покорять улицы и ощущать ветер в ушах. Предел мечтаний. Но папа пророчил мне другое будущее. Неожиданно мотор одной из машин издал рев, который эхом разнесся по кварталу. Я даже вздрогнул, не сразу поняв, что именно являлось источником звука. - Ты быстро сдашь позиции. Дождь, видимо, притих, потому что я смог расслышать голос. Очень знакомый голос. Я напрягся и все же старался рассмотреть, кто там. Но машина с неоном закрывала обзор, а у синей лобовое стекло было затонировано так, что я даже видел отражение света фонаря и окон домов. Я стоял на месте, спрятавшись за угол дома, словно мое появление могло бы их спугнуть, как бабочек с цветка. Ливень глушил все звуки, но мне казалось, я мои шаги слишком гулки и доносятся до них. - Никогда. И тут неоновое авто резко рвануло с места и поехало в неизвестном направении. Даже если бы не было дождя, я бы вряд ли понял бы, о чем гонщики говорили. Наверное, о деньгах и авторитете. Это же у них главное. Не знаю, сколько я еще смотрел вдаль, пока не исчезла неоновая машина, но судя по тому, что у меня затекла шея, то долго. Но синяя машина не уезжала все это время. Последнее, что я помню, перед тем как она уехала, это то, что из-за закрывающегося окна на меня посмотрели знакомые печальные голубые глаза. *** Прислонившись лбом к холодному стеклу, я попытался расслабиться. Не смотря на то, что я весь промок, все равно хотелось какого-то отрезвляющего холодка. Из головы не выходило, то, что я видел недавно. Эти глаза. Такие уставшие от всего. В них было что-то, что я уже видел и знал. Знакомое, даже родное. То самое, когда умерла мама, когда мы только приехали сюда и много еще в какие моменты. А еще у него светлые волосы, прямо как у меня. Может я всего лишь параноик? В автобусе было пусто, и ехал он слишком медленно. Ливень не прекращался, отдаленно слышался гром. Наверное, зря я пошел домой, нужно было остаться у Кибы и переночевать. Тогда бы я не промок и не был бы так задумчив. Хотя на самом деле в голове не было конкретных мыслей, и она начинала немного болеть. Выйдя на нужной остановке, я побежал домой, стараясь не задерживаться под дождем. Перед тем как войти в подъезд, я обернулся и бегло осмотрел припаркованные машины у бордюра, мрачные и одноцветные, лишь марки и размеры различали их. Среди них не было той темно-синей, которую я видел недавно. Простояв несколько минут под козырьком, я словно ждал перемен. Представлял, как она, эта самая машина выезжает из-за угла, спокойно подъезжает к свободному парковочному месту и затихает. Мотнув головой, я все же зашел в подъезд и направился к своей квартире. Ключ в замке не поворачивался, значит, папа дома. Только когда я переступил порог, до меня дошла мысль - папа дома. Не в машине, а в квартире. Я, не церемонясь, хлопнул входной дверью и стал разуваться. В дальней комнате включился свет и через пару минут в проеме показался сонный отец, который потянулся и зевнул. Меня эти действия вывели из себя, и я быстрым шагом прошел к себе, мимолетно кинув в его сторону мрачный взгляд. В ответ я получил удивление, как будто он ничего не понимает и не знает. - Мы поговорим завтра утром. Мне очень хотелось получить от него хотя бы один ответ или объяснение. Хотя, если хорошо все припомнить и взвесить факты с мотивами, то его рискованная профессия все таки был лучшим выходом для нашего выживания, чем, например, податься в грабители… Я не помню тот момент, когда отрубился на кровати в мокрой одежде, но когда открыл глаза, то часы показывали половину десятого. Внезапно всплывший в голове факт, что занятия в школе я уже проспал, не способствовал моему быстрому подъему. Я чувствовал себя совершенно разбитым, не хотел вообще ничего делать, даже двигаться. Проблемы прошлой ночи были ненадолго забыты, но вернулись сразу же, как только я услышал визг тормозов за окном. Перевернувшись на спину, я уставился в потолок, размышляя о том, что сказать папе. Я не мог осуждать его, ведь он пошел на это, чтобы не дать умереть ни себе, ни мне. С другой стороны, он постоянно рисковал жизнью и мог оставить меня сиротой из-за каких-то пары сотен долларов, разбившись где-нибудь на улице. И я бы никогда не узнал, что он был тем самым гонщиком, который выиграл, сэкономив долю секунды на повороте. Поднявшись, наконец, с кровати, я переоделся и пошел на кухню. Папа там, я слышал еще из своей комнаты, что он кипятил чайник. Ночью я поступил необдуманно, разбудив его и что-то заявив, потому что во мне была буря эмоций. Сейчас я намеривался выяснить все, что за последние шесть лет он скрывал от меня. Еще с порога я заметил, что он серьезен. Никаких эмоций на лице, но стоило мне зайти, как легкая улыбка коснулась его губ. - Доброе утро, сынок, - он потрепал меня по волосам и вернулся к чайнику, наливая нам горячий напиток. Я не ответил ему. Это утро не было добрым. Не знаю, почему я так захотел справедливости, но знать правду было лучше, чем перебирать догадки. Вопросов было очень много. - Нам надо поговорить, - я отодвинул стул и присел на него, складывая руки на стол. Волнение и страх охватили меня, я ощущал себя каким-то слишком взрослым человеком. Краем глаза я заметил, что папа слегка напрягся. Мне тоже не хотелось разборок и ссор, но по-другому никак. Спустя пять минут он поставил передо мной кружку с чаем и присел рядом. - Что на повестке дня? - Твоя работа. Он никак не изменился в лице, а его тело наоборот, расслабилось. Меня ввело это в ступор, но надо было продолжать разговор. - Пап, что ты делал на Пайнтер-стрит сегодня ночью? Откуда у тебя темно-синяя BMW? Что за неоновая машина была с тобой рядом? - Сколько всего у тебя, - он отставил кружку в сторону и вздохнул. - Значит, догадался, наконец? - Что? - едва не вскрикнул я. Что он несет? - Ты вообще понимаешь, о чем я говорю? Это не шутки! Папа лишь взял в руки кружку с чаем и небольшими глотками отпивал его. Такое ощущение было, что мы разговариваем о погоде, а не о проблеме. И это меня начинало раздражать. - Ты считаешь, что я поступаю неправильно? - спокойным тоном спросил он. - Я… Я не знаю! Это конечно не считается убийством, воровством… Но, начнем с того хотя бы, что это незаконно. Ты подвергаешь себя риску не только разбиться, но и попасть в тюрьму. Я понимал, что перегибал палку, но остановиться уже не мог. Во мне кипела злость… Нет, скорее просто обида именно на него, а не на стритрейсеров и их занятие. Возможно, потому что они вовсе не были причастны к этому, а может потому, что я уже втянулся в это дело. Не в прямом смысле конечно, но яркость и скорость их машин не оставляли меня равнодушными. Папа не был ребенком, которого привлекало все яркое и красочное, как меня. Молчание тянулось несколько минут. За это время я едва ли снова не накинулся с расспросами, но воздержался. Папа сам рассказал бы, если посчитал нужным. Хотелось бы мне знать, о чем он думал в тот момент. - Я не буду объяснять, почему поступил так. Ты сам прекрасно знаешь ответ, - негромко ответил он. - Но ты все равно не должен был... - Это случилось шесть лет назад, около парковки на Станнер-оувер. Тогда я просто оказался не в то время, не в том месте. Местная банда стритрейсеров привлекла меня. Нелегко описать все то, что предстало перед моими глазами. Я сразу же замолчал, давая говорить папе. Такое ощущение, что он и не пытался скрывать все это от меня. - Мне нужно было обеспечить тебя необходимыми вещами, а работу найти в городе оказалось не так уж просто. Выход нашелся. Странный, но нашелся. Один из лихачей принял меня за новичка, а лидер группировки, - по имени Мадара, - кинул в мою сторону нелестные слова и предложил проехаться. Машину дали напрокат. Условия: выигрыш - деньги и авто, проигрыш - кучу денег. - Как ты мог рисковать стольким? - у меня в голове не укладывалось, что папа, мало того ввязался в это дело, так еще и поставил на кон огромные деньги, которых у нас, на тот момент, и не было. - О результатах гонки, я думаю, ты догадываешься, - он чуть улыбнулся неизвестно чему. - Выиграл лидера стритрейсеров?.. Как? Прирожденный талант? Папа усмехнулся, отпивая чаю из кружки. - Нет. Гораздо проще. Мадаре сломали машину. Я удивленно выгнул бровь. Наверное, папа шутит. Сломали машину лидеру стритрейсеров? - Мой знакомый, Обито, по совместительству племянник Мадары, подстроил поломку. Открутил болт, поэтому масло потекло совсем не в том направлении, котором надо. Я убил тем самым двух зайцев - выиграл и получил звание стритрейсера. Я отвел взгляд и нахмурился, переваривая сказанное. Получается, папа воспользовался преимуществом, что собственно неплохо, но с другой стороны, не будь этого знакомого, мы бы погрязли в долгах. Ему просто улыбнулась удача. Несмотря на то, что он прикрывался отмазкой, что хотел достать нам денег, я все равно злился на него. Так легко влезть не в свои дела и выйти сухим! И откуда в нем проснулся такой авантюрист? - На данный момент у меня двадцать три подчиненных и группировка "Биджу". Мы держим под контролем северную часть Саннет-Хилла, сейчас добираемся до востока, - спокойно продолжил папа, смотря куда-то в окно. - На кой черт ты мне рассказываешь это? - зло кинул я. - А разве не хочешь вдохнуть запах жженой резины? *** Каждый день папа устраивал мне тренировки. Для начала мне нужно было научиться водить машину. Правильно нажимать педали и переключать скорости. Знаете, в первый раз было очень страшно сидеть за рулем настоящего автомобиля. Пять или шесть раз я карябал машину о различные преграды, дважды чуть не снес столб. Для меня это даже было развлечением. Папа не делал замечаний, не настраивал меня на серьезную работу, а я не воспринимал всерьез его слова, что буду стритрейсером. Да, желание быть в их рядах не уходило, но мне не будет так везти, как отцу. Там каждый сам за себя, у каждого свой способ выжить на дорогах. Через пару месяцев я уже мог уверенно ездить по дорогам. Конечно же, соблюдая правила дорожного движения для начала. Папа сказал, что для стритрейсера важно все, а оттачивать мастерство нужно с малого, замечать каждую деталь и пользоваться ею во благо для себя. Он не учил меня большему, ограничиваясь только обычной ездой и иногда развитием скорости на прямой дороге. В семнадцать лет папа сделал мне самый неожиданный и крутой подарок. Помню, в тот день я встал пораньше, чтобы не опоздать на дополнительные занятия в школе. Как раз был последний год учебы, и закончить его надо было хотя бы с тройками в аттестате. На кухне мне пришлось быстро готовить завтрак, поскольку папа домой не вернулся. Наверное, опять был где-нибудь на окраине города и совершал очередной заезд. Это было для меня тайной. Быстро собравшись и схватив сумку с вещами, я выбежал из дома. День оказался солнечным и теплым для начала октября, словно лето и не собиралось никуда уходить. Быстро спустившись по лестнице на первый этаж, я только хотел поставить ногу на выход из подъезда, как меня схватили за руку. Я дернулся так, словно меня ударило током, но в ответ мое запястье сжали еще сильнее. - Спокойно, это я. Повернувшись в сторону голоса, я разглядел в полной тьме очертания отца. Уж кого я не ожидал увидеть тут, так это его. Меня это немного насторожило. С чего бы ему караулить меня в подъезде? Наверное, в моих глазах было читалось невероятное удивление, потому что папа вывел меня на улицу и достал из кармана какую-то тряпочку. Я, было, открыл рот, чтобы поинтересоваться, что это такое и зачем, но папа быстро обошел меня и завязал ею мои глаза. Мы дошли до машины, и он помог мне сесть в нее. Потом я слышал лишь звук мотора автомобиля. Любопытство захватило меня с головой, притупив все остальные чувства. Все попытки расспросить отца заканчивались провалом: он ничего не говорил, а лишь давил на газ. Меня не раз с силой вжимало в сидение. Прибыли мы на место через час. Там звенела пугающая тишина. Слишком тихо. Будто меня привезли в морг. Лишь отдаленно слышался гул автомобилей, ехавших по междугородней трассе. Я услышал шаги рядом с собой, и в эту же секунду с глаз упала повязка. Яркий свет солнца ударил в глаза, ослепив меня на несколько секунд. Привыкнув к свету, я не поверил своим глазам - я был в Таверлоу. В том самом районе, который я так ненавидел и пытался забыть на протяжении нескольких месяцев. Он не изменился за те несколько лет, что я жил в городе. Те же полуразрушенные дома и разбитые дороги, только здесь не кипит прежняя бурная жизнь. Заводы и фабрики закрыты. До меня не стразу дошло то, что в этом месте, наконец-то, светит солнце. Во мне боролись несколько чувств - от злобы до радости. Злоба на то, что папа привез меня в место, которое испортило мою жизнь. Радость оттого, что район стал другим, но пустой и безлюдный. Я резко развернулся к отцу и серьезно посмотрел на него, словно обвинял, и уже хотел было высказать все пришедшие ранее в голову мысли, но не успел. Меня отвлек странный звук, очень похожий на сигнальный гудок. И он был не один. Неожиданно, в конце улицы, из-за поворота, вылетела машина, а за ней из противоположного - другая. Поднимая столбы пыли, они полпути ехали наперегонки, а потом резко свернули в разные стороны и также обратно. Так они начали дрифтовать, а когда до нас осталось несколько метров, машины проехали его боком, выпуская клубы дыма. Я был поражен настолько, что и забыл, как дышать. Это было настолько великолепно, что мне даже трудно было передать восторг словами. Но это оказалось лишь началом. Следом выехали еще, потом еще. И все они делали разные маневры, показывая свое мастерство. Ни один из них не повторялся. Когда все члены группировки выстроились в колонны вдоль каждой стороны бордюра, я смог оценить, насколько велика была сила «Биджу». Мощные машины, невообразимые покраски и тюнинг, что не отвести глаз. Но никто не выходил из автомобилей, они словно чего-то ждали. И как по сигналу, все задрифтовали на месте, испуская задними колесами клубы дыма. Запах жженой резины резко ударил в нос, от чего я даже чихнул. Отмахнувшись, я снова стал смотреть на гонщиков, затаив дыхание и, ожидая, что последует за этим. Долго ждать не пришлось: в дыму показалось какое-то движение. Приглядевшись, я увидел очертания автомобилей. Они неспешно приближались к нам, а за собой тащили что-то на тросах, но раз это был сюрприз, я готов был подождать еще немного. Проезжая мимо дрифтующих, они заставляли тех затихать, словно властвовали над ними. Дым постепенно исчезал, и, минуя последние автомобили, эти две машины разъехались в стороны, отцепляя тросы. Неведомой силой, груз сам докатился до меня, буквально коснулся моих ног. Это было что-то большое и на колесах, раз оно ехало. Неизвестный мне предмет был скрыт покрывалом, но догадки в голове крутились одна за другой. Отец подтолкнул меня, дабы я не стеснялся и не сомневался. Сглотнув, я все же решился потянуть ткань и узнать, что же мне там приготовили за сюрприз. Зажмурив глаза, я дернул покрывало на себя. Оно быстро слетело с подарка, и открыло мне вещь, которую я полюбил навсегда. Мою первую и единственную машину. Мазду Rx-8. *** Но череда черных полос решила повториться вновь. Я всегда думал, что мама, там, сверху, оберегает нас, хранит и предостерегает перед опасностями. Но кто-то скрутил ей руки и не дал защитить нас. И это произошло. Я потерял папу. Мне тогда было восемнадцать. Когда все встало на свои места, и у нас больше не было тайн, мы жили, душа в душу. Я окончил школу, не как медалист, конечно, но всё же с твердыми тройками. Свободного времени было очень много, но дела сводились либо к моей машине, либо к бесцельным поездкам по городу. Никто не учил меня езде стритрейсера, потому что я не слишком опытен в этом деле. Обычная погоня могла кончиться для меня трагически. А отец делал из меня тепличное растение, стараясь больше держать дома. Проблемы начались за месяц до трагедии. Папе постоянно кто-то звонил, а его хмурое лицо говорило мне, что беседа была явно не о пустяках. Он был немногословен с собеседником, иногда бросал трубку на половине разговора и уходил к себе. Естественно, меня все это обходило стороной. Папа ничего не говорил и даже не пытался объяснить, что происходит, опять оставляя меня в неведении. Мне было любопытно, и я переживал за отца, но всё же не делал первого шага. Так продолжалось две недели. Потом все затихло вновь. Папа был дома, почти не ездил ночью и был со мной рядом. Разговоры не содержали тем стритрейсеров и гонок, а мои вопросы по этому поводу игнорировались. Словно он хотел избежать любых обсуждений. Такой расклад меня напрягал, ведь живя такой необычной жизнью, я ни с кем не мог не говорить о гонках. Помню, спустя несколько дней, я решил пойти проверить свой автомобиль. Гараж легко вмещал две машины, и даже оставалось еще местечко для мотоцикла. Все было как обычно. Я осматривал внешнее состояние машин, салоны, проверял двигатели и прочую механику под капотом. Когда же я дошел до багажника машины отца, я полез в салон, чтобы открыть его с помощью рычага под сидением. Но мое внимание привлек открытый бардачок. Там лежали какие-то бумаги, и все они были скомканы. Я сел на место водителя и вытащил несколько клочков, разворачивая их. На вид был обычный документ. - Astra TS-22*, - прочитал я по слогам название вещицы. - Производитель - Испания. Транспортировка в штат Айова. Целевой пистолет. Получен из модели Astra А50 путем увеличения длины ствола и наращивания... Дальше читать я не стал. В моей голове засело одно - это было оружие... Бумаги о транспортировке оружия! Судя по количеству бумаг, видов было не больше пяти, но количество в штуках превышало сотни. Я был в шоке. Такого просто не могло быть! Папа не мог ввязаться в еще более опасное дело, рискуя собственной жизнью ради лишних денег. С трудом верилось в это. Но ошибки быть не могло. Это была его машина. И бумаги лежали в его бардачке. Вскочив с места, я схватил эти бумажки и поспешно покинул гараж, направляясь домой. Не помню, как я оказался дома, как открыл дверь и понесся в комнату папы. Но его не было там. В спешке я начал набирать дрожащими пальцами цифры на мобильном телефоне, но то и дело ошибался, нажимая не туда. Когда в трубке, наконец, стали раздаваться гудки, я замер, ожидая услышать голос по ту сторону, но гудки продолжались, пока автоответчик не ответил вежливым женским голосом давно заученную фразу. - Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети. Попробуйте перезвонить позже. Меня это не останавливало. Я набирал снова и снова, пытаясь дозвониться до этого недоступного абонента. Но вместо голоса я слышал лишь автоответчик. Неужели папе все равно? Как он может наплевать на себя, на меня? Плюхнувшись на свою кровать, я снова стал читать бумаги, что нашел в машине. Ничего нового в них не было. Лишь описание оружия, место поставки и назначение. Только причем здесь был папа, я не понимал. Он слишком разумный человек, и соглашаться на такую работу было не для него. Мы были в достатке, оружием папа никогда не интересовался. Тогда что же могло заставить его пойти на такое «преступление»? Мобильный телефон не отвечал. От злости мне хотелось разломить его на части, накричав на автоответчик за то, что он не может соединить меня с одним единственным абонентом. Я вскочил с кровати и принялся расхаживать по комнате, поглядывая каждый раз на время. Минута тянулась очень долго. Или я слишком упорно ждал звонка. К концу дня я оставил попытки дозвониться ему. Если он не хотел со мной говорить, то зачем мне навязываться? Я лучше устрою ему взбучку, когда он вернется. Вдруг меня посетило чувство неясной обреченности. Тревога и переживание отошли на задний план, уступив место безразличию. Почему-то мне стало все равно, что с ним и где он. Я ему не нужен. Это единственный вывод, который я мог сделать за несколько часов попыток дозвониться. Одна рука сжимала сотовый телефон, в надежде, что он вот-вот завибрирует и на экране появится четыре знакомых буквы. И я успею ответить. Но мобильный продолжал безмолвно лежать в моей руке. Как и на утро. Девушка из трубки продолжала сообщать мне, что абонент не желает появляться в сети. По крайне мере, чтобы хотя бы успокоить меня и сказать что с ним все хорошо. Тревога снова стала усиливаться с каждой минутой. Я осознавал одно - папа не возвращался домой целые сутки. Это слишком долгий срок для него, даже для стритрейсера. От безысходности и переживаний я не знал куда себя деть. Идти искать было не выходом, Саннет-Хилл слишком огромен для поисков. Мне никто не мог помочь. Я знал только одно место, куда мог сходить, чтобы в надежде увидеть там его машину. Гараж. Но темно-синей BMW там не оказалось. Но ведь вчера она была тут! Я прождал отца в гараже несколько часов, пока снова не стемнело. На улице было довольно холодно, а внутри помещения не было никакого обогревателя. Продрогнув до костей, я поспешил вернуться домой, но далеко уйти не смог. Совесть требовала продолжать начатое. Вдруг мне повезет, и папа стоит где-то за углом какой-нибудь улицы. Потрепанный, сонный, но живой и невредимый. Пару кварталов я обшарил полностью, но никакой зацепки так и не нашел. Надо было возвращаться домой и снова обрывать телефон, ждать, когда в динамике по ту сторону ответят «Да?». Но время шло, а все оставалось прежним. Надежда потихоньку покидала меня, я не надеялся больше увидеть отца. И, похоже, что опасения были не зря. *** Прошло больше пяти дней, как исчез папа. Собственные попытки найти его не давали результатов. Он словно сквозь землю провалился. Я даже ездил в Таверлоу, чтобы попробовать найти его там, но все было тщетно. Обратиться в полицию я не мог. Копы сделают все, чтобы найти лидера группировки «Биджу» и засадить его за решетку. Вместе со мной, конечно. А мне этого не хотелось. Не к кому было обратиться с просьбой о помощи. Даже сами «Биджу» исчезли, словно их и не было. Их мобильные телефоны тоже молчали. Неужели я хотел так много? Всего лишь узнать, что с папой и жив ли он вообще. В тот роковой день шел проливной дождь. Я бежал из соседнего квартала, где пытался найти хоть какие-то зацепки о местонахождении «Биджу». Но как всегда никто либо ничего не видел, либо вообще не имел понятия, о чем я говорю. У меня стали опускаться руки. Что я мог сделать еще? Вот именно, что ничего. Папа мог быть в любой части Америки, если не за границей. А я остался один, на произвол судьбы. Словно повторялось время, когда нас покинула мама. Папа решил последовать за ней? Меня внезапно стали душить слезы. Я больше не мог терпеть. Сначала я потерял маму, а теперь папу. И они ведь ушли такой нелепой смертью. По моей вине. Я погубил их обоих. Обессилено опустившись на каменную лестницу, ведущую к подъезду, я попытался успокоиться, но ничего не выходило. Я был на грани истерики. Мне хотелось кричать от несправедливости, которая преследовала нас с самого Таверлоу. В горле застрял ком, слезы смешивались с каплями дождя, стекая по щекам и подбородку. Тело продрогло до костей, но мое здоровье стояло на последнем месте. Внезапно недалеко от меня послышался визг тормозов. Сердце подпрыгнуло на месте, и я затаил дыхание. Папа вернулся. Резко подняв голову, я ожидал увидеть напротив себя темно-синюю BMW и человека так похожего на меня, который выйдет из машины и широко улыбнется мне. Вместо этого передо мной стояла новая, совершенно незнакомая машина. Из-за непогоды едва можно было разглядеть цвет. Видимо я очень долго и пристально рассматривал автомобиль, потому что не заметил, как открылась дверь с пассажирской стороны и мне махали рукой, приглашая занять место в салоне. Я помнил о правиле «не доверять чужим», но что я терял? Не раздумывая долго, я поднялся с места и заскочил в машину, закрывая следом дверь. Водитель резко нажал на газ, и через несколько секунд мы мчались по пустой дороге. Не знаю, сколько прошло времени с того момента, как я совершил опрометчивый поступок, но ехали мы долго. Из-за проливного дождя я не различал пейзажи за окном, так что не мог определить, где мы ехали. Водитель не посчитал за правило представиться и объяснить причину, по которой он решил меня спасти от простуды. Но где-то в глубине души я чувствовал, что он не желает мне зла. Но и не был полностью уверен в доброте его намерений. Наконец мы остановились. Здание перед нами больше напоминало небольшой заброшенный ангар, чем жилой дом. Незнакомец что-то нажал на миниатюрном пульте и ворота открылись. Машина заехала внутрь, и ворота закрылись следом. Водитель заглушил мотор и покинул автомобиль, словно меня тут вообще не было. А потом мне пришлось резко зажмуриться. Незнакомец включил неяркий свет в помещении, но даже этого хватило, чтобы ослепить меня на несколько секунд. Когда я привык к свету, то сумел разглядеть своего «похитителя». Обычный парень, выше меня на голову, с темными волосами и глазами. Одежду точно не помню, кажется, темно-серые джинсы и черная безрукавка. Я не сразу понял, как открывается дверь, и только спустя пару минут сумел выбраться наружу. Незнакомец за это время успел сбегать куда-то наверх и принести одеяло, которое любезно накинул мне на плечи. - Чаем напою позже. Он греется. Это поставило меня в ступор. «Похититель» вел себя так, словно мы знаем друг друга несколько лет и я зашел к нему в гости, попить чаю и поговорить на светские темы. Я не оттолкнул его и не стал пытаться выбираться отсюда. Просто у меня не было уже сил. Морально. Я только получше закутался в одеяло и отвел взгляд, ожидая его дальнейших действий. Пусть судьба распоряжается со мной так, как ей угодно. Пережить столько ударов от нее сможет не каждый. Незнакомец подошел ко мне и, положив руки на плечи, повел в другую комнату, отдаленно напоминавшую кухню. Где-то в углу шипел чайник, на столе лежало несколько карт, на которых были отмечены жирными красными точками города по всей Америке. Из одного города шли несколько стрелок в остальные, попадая конечным пунктом в красные точки. Я прикусил нижнюю губу. Саннет-Хилл. Он и был центром, от которого шли направления в другие города и штаты. Мне было не понятно, что это означало, и я посмотрел на «похитителя», который поставил кружку горячего чая передо мной. - Узумаки Наруто, я прав? – спокойным голосом спросил незнакомец. Я кивнул. - Значит, подобрал верно, - он бросил мимолетный взгляд на карты. – Есть много вещей, которые ты должен узнать. Я сел по струнке и сглотнул. Что я еще не знаю? Неужели секретов было больше, чем мне раскрыл папа? Мой заинтересованный и взволнованный взгляд послужил для собеседника ответом. Он хмыкнул и начинал говорить. - Начнем с того, что я расскажу предысторию. Она берет свое начало со времен создания «Биджу». До нее существовала группировка именуемая «Аматерасу» и руководил ею Мадара. На тот момент это была самая большая и влиятельная банда в Саннет-Хилл. Никто не смел идти против нее, ведь Мадара был тщеславен и бесстрашен, его не пугали ни полиция, ни, тем более, другие стритрейсеры. Он мог дать фору любому, так что ему шли чаще навстречу, чем переходили дорогу. Но все пошло под откос, когда появился Минато. Сначала неожиданная поломка, потом его выигрыш. Это стало толчком для тех, кому не нравилась политика Мадары, и они перешли на новую сторону. А вскоре появилась новая группировка - «Биджу». Они довольно быстро встали на ноги, а Мадара слишком поздно заметил, что от него отворачиваются те, кто шел все это время рядом. Соперничать с «Биджу» он не мог, в одиночку сложно противостоять такой сплочённой группировке. «Аматерасу» распалось. При упоминании о Мадаре, я невольно вспомнил рассказ отца о том, как обманным путем он выиграл у него титул и деньги. Почему-то мне казалось, что эта была одна из причин, по которой у папы начались проблемы. Обхватив кружку холодными пальцами, я попытался согреться и кивнул рассказчику, что готов его слушать дальше. Незнакомец перевел взгляд на карту, словно там был написан текст его речи. - Всем казалось, что Мадара после такого оставит Саннет-Хилл и уедет в другой город. Здесь у него не было больше ни перспектив, ни сторонников. О нем почти сразу все забыли. Говорили только о «Биджу» и Минато. Но Мадару трудно остановить, если он уже наполовину завершил дело. Тогда же он создал другую группировку – «Акацки». Она существенно отличалась от других: в нее входили только лучшие из лучших. Помимо гонок, они занимались устранением соперников и контрабандой. - Зачем ты рассказываешь мне это? – наконец прервал я его. Вся эта история с Мадарой и бандами интересовали меня меньше всего. Важнее было узнать, где папа. Незнакомец вздохнул и посмотрел на меня, словно на ребенка, не понимающего элементарных вещей. - Потому что Мадара напрямую связан с исчезновением твоего отца. Я замер на месте. Это был розыгрыш? Я даже не знал этого человека, а тут он неожиданно заявляет такое. И то, что он рассказывал, было совершенно ненужной информацией. Она никак не помогла бы мне найти папу или узнать, что случилось с ним. Незнакомец пристально на меня смотрел, словно ждал сигнала, чтобы продолжать рассказывать. Я не знал, стоило ли это того. То, что какой-то больной на голову захотел власти в городе нелегальным способом - это типичный голливудский сценарий фильма. Ничего нового для меня не открылось. С другой стороны, я мог узнать правду о папе. - Как это связанно с ним? Он не состоял в этой «Акацки» вместе с этим Мадарой. - Да, не состоял, - кивнул в ответ «похититель». – Но он имел с ними дело. У тебя же желтая Мазда Rx-8? - Да. Причем тут моя машина? – возмутился я. – Она досталась мне в подарок на день рождения! - Но ты ведь не интересовался, откуда она, верно? – подперев голову рукой, спросил незнакомец. А зачем мне было это делать, если это считалось подарком? Зачем я должен был расспрашивать папу о том, на что он потратил свое время, силы и деньги? Я точно знал, что папа не мог с ними иметь дело. Этот парень врал и, причем, очень нагло. Решил сыграть на моей беспомощности. Я воздержался от резких выпадов в его сторону и всего лишь отвернулся от него. Мне меньше всего хотелось верить в то, что моя машина была доставлена отцу другим способом. Однако незнакомец словно наталкивал на мысль, что все должно сводиться к «Акацки». - Твоя машина была украдена членами группировки «Акацки». По заказу твоего отца, - негромко произнес собеседник. - Я не знаю его мотивов, но это факт, - он затих, выжидая несколько минут, пока не увидел, что мои пальцы расслабились. – Мадара вспомнил эту услугу, оказанную им по просьбе твоего отца. И месяц назад он явился к нему, чтобы вернуть должок. «Акацки» считаются почти национальными преступниками и разыскиваются в любой точке Америки. Тем не менее, они не рискуют своими шкурами и часто используют посыльных. В этот раз им стал твой отец. - Оружие… - внезапно осенило меня. - Да. Мадара предложил твоему отцу перевезти большую часть груза на безопасное место, в большой город. Стритрейсеры хоть и разыскиваются, но на фоне «Акацки» они блекнут. Поэтому воспользоваться бесплатной рабочей силой и перевезти оружие с наркотиками предложили твоему отцу. Не спеши обвинять его. Я уже говорил, что Мадара не станет мило просить об услуге. После первого отказа, он угрожал убить тебя. Твой отец все равно отказывался и предлагал в качестве мишени себя, только чтобы Мадара не трогал тебя. Но такой расклад ему тоже не понравился. Поэтому твоему отцу пришлось согласиться. В обмен на твою неприкосновенность. Папа рисковал своей жизнью, чтобы спасти меня. А я так безрассудно осуждал его, что он беспечно относится ко мне. Я не знал что ответить. Это не было ложью, слишком похоже на моего отца. - Неделю назад он выехал из города по маршруту С29, - собеседник наклонился вперед и придвинул к себе одну из карт, показывая мне одну из стрелок, выходящих из Саннет-Хилл. Над ней красовалась надпись «С29». - Что ты хочешь этим сказать? - Он убил твоего отца. В моих легких неожиданно кончился кислород. Этого просто не могло быть! Хотя что врать себе… В моих мыслях всегда была такая версия. И я не отрицал ее, зная, что затея с оружием ни до чего хорошего не доведет. Папа не мог игнорировать мои звонки просто так. Он бы всегда нашел способ связаться со мной и сказать, чтобы я не волновался. Обхватив себя руками, я согнулся пополам, пытаясь сдержать слезы. Мне нельзя было расклеиваться, но осознание потери еще одного близкого человека разрывали изнутри. - На трассе взорвалась его машина. «Акацки» не пощадили и остальных «Биджу». Все они погибли. Теперь я не стал сдерживать слез. Из-за какой-то дурацкой машины погибло столько людей. Так не должно было быть! Он всегда выходил из любых ситуаций невредимым. Но судьба решила окончательно добить меня. - Раньше я состоял в «Акацки», но кое-кто разрушил эту цепочку и посадил меня за решетку. Он дал понять, что я раньше тоже потерял родных ради мимолетных минут наслаждения гонок. Жизнь слишком коротка, чтобы растрачиваться ею на такие глупости. Ты ведь меня понимаешь, верно? Мне хотелось очень сильно ударить кулаком в его челюсть, чтобы тот перестал говорить. У меня никого не осталось. Жизнь перестала быть ценной для меня в один миг. Теперь я точно брошен был на произвол судьбы. - Твой отец приходил ко мне за месяц до того, как уехал. Он просил меня позаботиться о тебе, потому что знал, что рано или поздно затея с Мадарой приведут его в опасную игру, и он покинет этот мир. Мне пришлось согласиться с его просьбой и взять ответственность за тебя. Потому что ты будущий лидер группировки «Биджу». - Да что ты за ересь несешь, черт тебя дери?! – вспыхнул я, выпрямляясь.- Нет больше никаких «Биджу»! Папы нет, а я не собираюсь рисковать жизнью! Незнакомец хмыкнул и придвинул свой стул ко мне, садясь напротив. Мне не хотелось говорить больше на эти темы, я готов был убить этого человека. - Ты хочешь сложить руки на полку и ждать чуда? Сомневаюсь, что ты сын Минато. Он говорил, ты способный и очень хочешь стать стритрейсером. Он бы не стал передавать тебе права лидера, если бы не был точно уверен в тебе. К тому же, если будет сильный лидер, то будет сильная группировка, и ты сможешь раздавить «Акацки». Мадара не станет терпеть соперничества. Тебе нечего терять. Подумай над этим. «Похититель» ушел в соседнюю комнату, оставив меня наедине с мыслями. Принять решение я не мог. Мне не с кем было посоветоваться. С другой стороны, я должен был принять собственное решение, ведь мне и только мне предстояло либо жить спокойно, либо быть предводителем банды. Я страстно желал отомстить Мадаре за смерть отца, но что я мог? Группировка вряд ли пойдет штурмом на него, а одному мне не справиться. Сдаваться мне нельзя. Прошло несколько минут прежде, чем я прошел в комнату, где сидел незнакомец. Я принял свое решение. Пусть изменит мою жизнь навсегда, но я не стану жалеть об этом никогда. - Я согласен. «Похититель» усмехнулся мне в ответ и протянул руку, чтобы пожать ее. Я не отказал ему в этом. - Отлично. С этого момента я твой наставник. Учиха Итачи. - И что теперь, «сенсей»? - Тренировки. *** С того дня я стал тренироваться в искусстве стритрейсинга. Сначала это казалось легко и просто, но со временем я понял, что любая ошибка стоила жизни. Итачи-сан оказался замечательным человеком, наставником и другом. Я всегда мог положиться на него и быть уверенным в том, что он меня не подведет. Он учил меня многому. - Любой мелкий прокол может привести к печальным последствиям, - говорил он. Я не мог относиться к таким вещам серьезно. Для меня это было своеобразным развлечением. Только когда я впервые сразился с Итачи-саном и проиграл ему почти всухую, до меня дошло, что игры тут совсем неуместны. Группировке нужен сильный лидер, и только я мог стать им. А позже ко мне присоединились мои друзья. Сакура, Киба и Шикамару. Оказалось, что их отцы тоже находились в «Биджу». На меня лег двойной груз ответственности. Я не мог дать судьбе шанс повторить то же самое, что она сделала с нашими родными. С этого момента и началась новая история группировки стритрейсеров «Биджу». End POV Наруто. В конце одной из темных улиц стояла машина, освещая своими фарами несколько метров дороги. Наруто последние полчаса сидел с закрытыми глазами, опираясь локтями о руль, и вспоминал свое прошлое. Вернее сами улицы напоминали об этом, ведь ему было знакомо тут все, каждая покосившаяся лавочка и каждый погнутый фонарь. Все те ужасные моменты, которые ему пришлось пережить, преследующие его и по сей день. Но он не жалел, что когда-то согласился принять эту жизнь. Наруто в последний раз оглянулся вокруг и, вздохнув, надавил на газ. Машина сорвалась с места, вновь покидая Таверлоу. Нужно было наведаться к важному человеку. Ведь блондин чувствовал, что скоро вся эта прелюдия кончится, и начнется первое действо… * - марка пистолета действительно существует и производится в Испании.