Отпуск сказочного режима

      Поезд Москва-Сочи двигался уже несколько часов, размеренно стуча колёсами, и Людмила, глядя на сгущающиеся за окном сумерки и вслушиваясь в ребячий хохот, доносящийся через стену, не удержалась от сокрушенного вздоха:       — Они же напьются. Как пить дать, напьются.       — Разумеется, — развела руками Ядвига.       Что шестёрка молодёжи напьётся ещё по пути к морю было ясно как Божий день: юношеская безбашенность, помноженная на романтику идущего поезда, да ещё и вкупе с полуторалитровой бутылкой спиртосодержащего, замеченной в чемодане Снежки, только и твердили о неизбежности оного.       — Ты предлагаешь сидеть тут и ничего не делать? — нахмурилась Людмила, и Ядвига, томно закатив глаза, полезла в свою сумочку.       Елена и Людмила, наблюдая за ней, настороженно переглянулись.       — Почему же ничего, — сказала наконец Ядвига, протягивая Елене колоду совсем новых карт, — давайте мне на жениха погадаем!       — На жениха? Тебе? — засмеялась Людмила. — Дорогая моя, я тебя и без гадания скажу: ворчливый, отбитый на всю голову, и, желательно, бессмертный — потому как иначе с тобой ни один другой не выдержит.       — Что-то это всё подозрительно Кощея напоминает, — громко шепнула Елена, недвусмысленно вскидывая брови, и Ядвига со всей силы бросила в каждую из женщин по подушке и сурово припечатала:       — Товарищи свахи, угомоните свой Гузеевский порыв и сосредоточитесь на ворожбе. И только попробуйте кого-то меньше наследника престола нагадать: удушу!       Вновь переглянувшись, Людмила и Елена расплылись в хитрых улыбках.       — Ну, что там? — спросила Ядвига спустя минут пятнадцать увлекательной тасовки карт и распития горького кофе.       — Любовь до гроба! — торжественно объявила Елена, кидая на стол несколько гадальных карт.       — А у тебя? — спросила Ядвига, переведя взгляд на Людмилу, гадающую на кофейной гуще.       — Гроб, — радостно поделилась она, для убедительности даже перевернув кружку в сторону Ядвиги.       Ведьма тихо взвыла не то от отчаяния, не то от несказанного романтического счастья, маячившего на горизонте.       — Слушайте, а вы не думали агентство открыть?       — Брачное? — воодушевилась Людмила.       — Ритуальное, — передразнила её Ядвига. — ООО «Загубленная личная жизнь». Слоган я вам уже придумала: закопаем ваши надежды на счастливое долго и счастливо без смс и регистрации.       Елена весело рассмеялась:       — Ты, конечно, не обижайся, Ядвига, но с тобой можно или счастливо, но не долго, или наоборот — долго, но ой как не счастливо.       — Елена, ты у нас в отличии от Кощея не бессмертная, — невозмутимо напомнила Ядвига. — Ему такие фразочки кидать простительно, тебе нет.       — Кстати о простительном! Где Кот?       — Наслаждается отшельничеством на боковой полке у туалета, — елейном голоском ответила Ядвига. — Там какая-то путаница с билетами совершенно случайно вышла…       — Ведьма! — в один голос выдали Елена с Людмилой.       — Она самая! — лучезарно улыбнулась Ядвига.

***

      С Котом в самом деле произошла самая настоящая путаница: мало того, что каким-то чудом вместо уютного купейного места на нижней полке он оказался в душном плацкарте на месте у самого туалета, так ещё и в крайне заманчивой компании! В попутчики ему достались люди весьма интересные: в купе напротив расположился самый что ни на есть настоящий образец хрестоматийной яжматери с тремя орущими детьми, а на полке снизу — женщина в самом расцвете сил, с окрашенными в ядрёный красный цвет волосами и сильно благоухающей варёной курицей в ридикюле.       Уточнять, в каком именно возрасте бывает этот «расцвет сил» Кот не стал — не столько из страха оказаться на пару сотен лет моложе экстравагантной дамочки, сколько не желая показывать интерес к её скромной персоне. Впрочем, и без взаимного интереса дамочка чувствовала себя привольно, не давая бедному хранителю ни минуты покоя.       Кот смог продержаться ровно восемь часов до самого вечера. Целых восемь часов, проведённых в несомненно интересных рассказах о многочисленных внуках достопочтенной дамочки, о её муже-летчике, о клеще, пожравшем все огурцы в парнике и, конечно же, о гадине Тоньке Коваленко, на старости лет развевшейся с мужем и вышедшей замуж за соседа и на все сбережения рванувшей в кисловодский санаторий. Целых восемь часов, проведённых в плаче и топанье трёх детей с мест напротив. Целых восемь часов бесконечно снующих туда-сюда пассажиров и их детей, с радостным криком: «Мама, киса!» — тянущих Кота за хвост.       В конце концов он сбежал, верно рассудив, что шалости Патруля — ничто по сравнению с подробным жизнеописанием достопочтенной попутчицы. Ноги привели его в мужское, как обозвали его Людмила с Ядвигой, купе, в котором нельзя не отметить, царила настоящая беззаботность: король Олег и Кощей сидели друг напротив друга и чокались наполовину наполненными стаканами в подстаканниках, а Влад, недовольно надувшись, полулежал на верхней полке и читал «Анну Каренину».       Едва заслышав скрип открывающейся двери, Олег и Кощей с поразительным единством поставили подстаканники на столик, прикрыв их содержимое ладонями, и с самыми невинными лицами посмотрели на вход.       Распознав личность гостя, Кощей заметно выдохнул:       — Слава богу, Кот, это ты. Я уж думал Ядвига.       Не дожидаясь ответа, мужчины произнесли тост за Кота и, вновь чокнувшись стаканами, залпом опустошили содержимое.       — У вас, я погляжу, очень весело, — хмуро заметил Кот, кивая сначала на бутылку коньяка под столиком, а после на стену, из-за которой доносилась «Седая ночь» Юры Шатунова в непосредственном исполнении Патруля.       — Счастья полные штаны, — угрюмо ответил Влад с верхней полки. — Знаете, никогда не думал, что возненавижу Шатунова.       Кот, усмехнувшись, отметил, что трезвый, как стеклышко, князь энтузиазма соседей не поддерживал от слова совсем.       — А ты, собственно, что тут отдыхаешь, нянь? — пьяно хихикая, поинтересовался король Олег.       Влад скривился словно от резкой зубной боли и тихо выругался, отправив в пешее эротическое путешествие Котяру, ведьму и весь Патруль с их коронованными родственничками впридачу.       Ни Кощей, ни король полета поэтической мысли не оценили. Тогда Влад пошел с козырей:       — Уважаемые, завязывали бы вы. А то перекочуете, как наш любезный хранитель, на боковушку у туалета. Ведьма вам попойку не простит.       На морде Кота яркой вереницей отразилась непередаваемая гамма эмоций. От слепого отрицания до всепоглощающей ярости, разбившейся о суровую реальность. Кажется, до него только сейчас дошла личность виновника всех его мучений. Рыжая, бесстыжая и в край потерявшая совесть женщина. Но, при всем своем желании, ничего сделать он не мог. Можно было бы, конечно, попробовать напрудить в тапки, но Кот считал себя выше низменных кошачьих методов.       Цепь невеселых размышлений о его несчастной доле бесцеремонно прервали.       — Он, оказывается, когда трезвый такой злой, — поделился наблюдениями Кощей. — Княже, ну мы же не виноваты! Понимаешь, хоть кто-то же должен завтра этим горлодерам нотации читать. А как нам их читать, если мы сами с похмелья?       — Слушайте, вашим дитяткам семнадцатый год пошел! — порывисто напомнил Влад. От переизбытка эмоций он даже книжку свою захлопнул и отбросил куда-то в ноги. — Вам не кажется, что начинать читать нотации надо было лет десять назад, чтоб от них хоть какой-то толк был?       Кощей с Олегом переглянулись, задумались. Доля истины в его словах, конечно, была. Отчитывать Сашу, например, было просто-напросто неудобно, шея затекала — уж слишком высокий вымахал. С Васей проще, он пониже и совесть в нем ещё подавала слабые признаки жизни.       Так и не дождавшись ответа, Влад спрыгнул с полки и скрылся за дверью купе — в конце концов, детей хоть иногда проверять надо было. Не то чтобы он этого страстно желал, но в случае чего Ядвига шкуру сдирать будет именно с него, а умирать, даже не доехав до моря, не хотелось совершенно.       В купе Патруля царило буйство запахов и шумов: пока слух улавливал очередную песню из репертуара Шатунова с фальшивым бэк-вокалом Маши и Васи, нос грозился отпасть от смеси аромата чипсов, кириешек, носков и чего-то алкогольного.       — Что вы пьёте? — нахмурился Влад, морща нос, и ответила ему Маша:       — Белые розы, белые розы… Сок мы пьём, яблочный! — заверила она, изо всех сил изображая трезвость во взгляде, но порядком запотевшие очки её предательски выдавали. — Что с ними сделал снег и морозы, лёд витрин голубых?       Взглянув на стоявшую на столе коробку, которую уже начинало проедать горючее содержимое, Влад закатил глаза. Кто ж так делает, дилетанты? Но он не успел ничего спросить, как Саша вынырнул из-под полки, потряхивая пустой бутылкой.       — Достал! — обрадованно воскликнул он и, плюхнувшись между всё ещё поющими Машей и Васей, бросил бутылку на стол и резко крутанул. Стоило ей остановиться и показать горлышком на Варю, Саша азартно спросил: — Правда или действие?       Ничего не понимающий, но порядком заинтригованный Влад сел у выхода, заинтересовано поглядывая на подростков.       — Правда, — немного подумав ответила Варя, и Саша, почесав затылок, вновь задал вопрос:       — Кого в этой комнате ты считаешь самым красивым?       — Совсем дурак, что ли? Конечно, себя! — возмущённо воскликнула Варя и под дружное закатывание глаз вновь крутанула бутылку, которая остановилась на Алене. — Правда или действие?       — Действие!       Варя хитро сощурила глаза и расплылась в улыбке.       — Поцелуй Сашу. В губы.       Алена возмущённо вспыхнула:       — Ага, щас!       Ее негодование осталось незамеченным: ребята предвкушающе загалдели, выкрикивая подбадривающие слова и хлопая в ладоши, а Саша расплылся в самой настоящей улыбке Чеширского кота.       Делать было нечего — пришлось вставать, подходить к Саше и целовать его. Он, стоит сказать, ни капли не растерялся и одним ловким движением усадил Алёнку на колени.       И именно в этот момент в купе угораздило заглянуть Ядвиге! Бегло оглядев сложившуюся ситуацию, она упёрла руки в бока и, едва скрывая улыбку за строгим лицом, сказала:       — Саша, помилуй, ты сейчас съешь единственную наследницу Сказочного мира! Что я потом ее родителям скажу?       Краснея едва ли не в цвет своим волосам, Алёна резко подскочила на ноги и прижала ладонь к губам. Саша оставался куда более сдержанным, что, впрочем, можно было списать на эйфорию от поцелуя. Остальные лишь тихо хихикали, с опаской поглядывая на пачку «сока».       Ядвига долго задерживаться не стала: напомнив о позднем времени и о раннем подъёме следующим утром, ушла к себе. Влад, покачав головой, поспешил последовать ее примеру, а то ещё втянут его дети в эту бутылочную авантюру. А ему это надо? Влад был твёрдо уверен, что нет.