Холодная ночь

Холодные, обледеневшие пальцы коснулись экрана старенького айфона, и даже напористые движения подушечки верхней фаланги не позволяли так быстро переключится от приложения к другому. Мороз стоял дикий, на кончиках пепельных волос и густых ресниц оседали белые хлопья, валяющиеся с густо забитого тучами неба. Были сумерки, а солнце, что едва виднелось за облаками, и вовсе исчезло, даже размытого белого пятна не оставив. Чёрные жуткие глаза метались по опустевшей улице, освещаемой всего лишь одним фонарём, где-то вдали виднелся ещё один громадный столб и источник света, вроде, был недалеко, но тот еле-еле доходил до дома, находившийся порядком в пятистах метрах от юноши. Он дрожал, и лишь спиртное послужило обогревом в такую зимнюю стужу. Сейчас только-только начало декабря, но по какой-то причине было безумно холодно, аж худые коленки в свежих синяках дрожали. Кончик горбатого носа и припухлые щеки кололо от дубака, уже стали алыми, румянными, было чувство, что вместе с тем, как краснота быстро появилась, так и исчезнет, а кожа станет не на шутку бледной, даже голубой, худое тело упадёт в холодные сугробы, хотя, они уже не буду казаться холодными, даже тёплыми, в отличие от ревущего ветра. Чёрная палочка в конце предложения мигала, то появлялась, то исчезала, немо говорила о том, что фигура остановилась в раздумьях. Так ведь прям сейчас и стыдно сказать, что совсем юный парень напился, даже не знает где он. Томас Риджуэлл был одним из тех друзей, что не откажет себе в выпивке ни при каком случае. Она отвлекала от подработки, от школы, от ответственности в конце концов. Ведь пьяный человек вряд ли что сделает. К тому же парень становился раскрепощенным, откровенным, он становился искренним, без тревоги говорил что не так. Но выпивка не была каким-то уходом в другую реальность, нет, она была чем-то вроде изюминки или пристрастия. Тому правда нравился вкус не такой и дешёвой водки, смешанной со свежим сладковатым апельсиновым соком. После глотка шёл нежный, но кислый вкус, сразу же сменяясь на горечь от спирта на языке. Алкоголь стал для ученика настолько родным и привычным делом, что от пары бутылок в горле не появлялся противный ком, а кишки не сводило вместе с желудком от тёплой массы, словно вот-вот выйдет вместе с лёгким завтраком. Этого всего не было, лишь довольная неуклюжая попытка улыбнуться и смыкающиеся тяжёлые веки. Страсть к спиртному и губила Риджуэлла, ужасно стыдно было признаться лучшему другу, что проще было бы не ехать никуда, остаться дома наедине с парой бутылок «Смирнофф». Но так или иначе, они в ссоре, гордость резала душу, густые брови сходились у переносицы, а неровные зубы терзали тонкие покрасневшие губы. Тонкие пальцы постучали по устройству, так и не решаясь отправить сообщение, а ещё через пару мгновений рассуждений символы были стёрты и забыты для Томаса. Из друзей только знакомые, незнающие о личной жизни русого ничего. Взгляд опустевших глаз метался по списку контактов, тот то и дело морщился от пёстрых картинок, было трудно так быстро привыкнуть к яркости. — Вариантов нет, — подумал парень, запрокинув тяжёлую голову назад, — но не оставаться же мне на улице? Резко к горлу поступило неприятное чувство вины за произошедшее, у уголков глаз скапливалась влага. Плечи вновь повесили на себя груз тревоги и стыда, опускаясь и напрягаясь, бёдра тëрлись, жались друг к другу, лишь бы драгоценное тепло не уходило. Ступни в массивных кожаных ботинках неуклюже двинулись в стороны, совсем случайно, но этого чуть не хватило, чтобы обмерзшее тело двинулось вниз, носом в протоптанный подошвами снег. Так стыдно было даже думать об этом. Думать о том, чтобы позвать на помощь единственного человека, кто вовсе может прийти, кто отлично знает о заскоках юноши, но молчит. — Т-то..д.. — прошипел ещё не сломавшийся голос, явно ощущая отвращение, но тем не менее нажимая на звонок, — ответь. Намокшие от снежинок веки приоткрылись, увесистая голова качнулась навстречу смартфону, встречаясь с экраном лбом и невесомый удар будто заставил проснуться. Голос на той стороне был хрипловатым, спокойным, но даже так озадаченным. — Сегодня какой-то праздник? — Прокашлял в микрофон парень, в то время как слышались изредка проезжающие машины. — То-од.. — Боже.. Я Торд.. Торд, твою мать. — Тор-рд.. Сволочь.. Помоги мне, — голос Тома стал твёрже, как только холод наконец ударил в голову. В ответ ничего не послышалось, но впечатление, что говоривший рядом всё ещё было. Молчание было в стиле дерзкого, но сдержанного подростка, видимо, тот предпочёл выслушать друга, прежде чем что-то говорить против. — Я, кажись, где-то недалеко от твоего района, — продолжал юноша, всхлипывая от мороза, — но я не знаю, где я именно.. Что-то около бара "Лондон", но не факт, я почти не вижу названия, только.. Только пару пятен.. Неразговорчивость собеседника ставила в тупик Риджуэлла, он был готов поклясться, что если бы тот сейчас хоть что-то сказал, то на душе было бы намного спокойнее, чем это было сейчас. Холоднющие ладони цеплялись на лёгкую куртку, свисающую с плеч так неаккуратно и небрежно, аж было видно - парнишка перебрал с алкоголем. — Ладно, я сейчас выйду, — наконец прозвучал голос с акцентом, после чего послышались короткие гудки. Сбросил. Том был готов проклясть этого человека, хоть сейчас было точно не то положение, чтобы осквернять Торда Ларссона - его не самого хорошего дружка. Юноша считал, что последний его может и терпеть, но точно не собирается, порой перебрасываясь парочкой ласковых насчёт друг друга, но до драки такие перепалки ни разу ещё не доходили. У них была взаимное недоверие, не ненависть. Закруглённые носки впечатались в горку из снега и льда, трещина расползлась по всей конструкции, благо вовсе не разлетелась. Лёгкое веселье и экстаз сходил на нет, русый уже мог здраво и трезво мыслить, с трудом, но мог. Голова раскалывалась от дозы выпитой водки, которую парень так радостно пару часов назад заливал в себя. Медленно тот начал уходить в мысли, всё вокруг обрело на время покой, точно остановилось по велению студента, затихло, и стала не такой значимой даже стужа, недавно приносившая боль в коленях, щеках и ладонях. Серое небо сменилось на густо тёмное, загадочное, а сквозь облака ни одна звезда не могла протиснуться, снег так и продолжал валить с неба, оседая на белых коврах земли. — Вот ты где, — охрипший голос вывел однокурсника из транса, окликнув, — эй, Томас. Теперь молчал Риджуэлл, бросив краткий, пронизывающий до глубины души взгляд чернильных пугающих глаз. Несмотря на то, что для Ларссона они уже были привычными, всё равно также бросало в недолгую дрожь. Парень решил скинуть это на дубак, а не страх перед глубокими глазами, в которых нет ничего, кроме тьмы. В руках фигуры, лишь чуть выше Томаса, расползался плащ, рукавами касающийся снега. — На, надевай, простудишься, — тёмные волосы встрепенулись, отряхнув накопившиеся снежинки на мягких локонах, лишь бы после не превратились во влагу. — Да, конечно, — перехватил длинный плащ Том и взъелся, — чëрт, он пропах твоим никотином. Никакой колкости не последовало, серый взгляд металла продолжил наблюдать за действиями дружка напротив, в то время как тонкие пальцы шарились в карманах ядовито-красной толстовки, выискивая пачку сигарет. — Ты ведь не просто так звонил именно мне, верно? — Торд подал огня, зажигая кончик и наконец затягиваясь за столь долгое время его прогулки. — Че? Ты о чем? Томные уставшие глаза давно исследовали собеседника, с не одним высказыванием надевавшим на себя верхнюю одежду. Они оценивали и будто пытались найти то, за что можно сокурсника постыдить, но так казалось только Томасу. — Тебе, небось, негде ночевать, Эдд недалеко отсюда живёт, значит что-то случилось, — ещё один вдох заставил укуренный голос расслабиться. — Что за бред? Нет-нет-нет.. Ты просто пытаешься сделать из себя напыщенного умного петуха, как и всегда, — ложно подметил юноша, хмуря брови и недовольно шипя. Порой действительно казалось, что Ларссон пытается задеть за живое такими высказываниями, вместе с этим стараясь показать себя как кого-то умного. Это бесило. — Не пытайся сделать из меня дурака, просто спроси. Повисла недолгая пауза, замёрзшие ладони напряглись в кулаки, тем временем как исхудалая, но крепкая ладонь вынимала изо рта сигарету. Чернильный растерянный взгляд впивался в серый, такой спокойный, но будто говорящий о многом. Увы, Риджуэлл быстро сдался. — Можно я у тебя переночую? — Слова были как нож для их же обладателя. Но русый явно изменился в лице после ответа, неряшливо и аккуратно приподнимая уголки засохших тонких губ. — Да, — лёгкая улыбка озарила и едва видное лицо в тени, расслабляясь.