Ужас и Вожделение

      Обречённость окружала их. Она сопровождала их всюду, будучи неотъемлемой частью бесконечно проклятого места. Прогорклый воздух уже давно перестал насыщать должным кислородом, из-за чего наши герои шли мокрые и запыхавшиеся. Беспощадная усталость валила с ног, но останавливаться и ждать было нельзя; с каждого угла, да малюсенького поворота на осколки некогда отряда могла напасть абсолютно любая нечисть. Смерть от их руки не благосклонна, ибо мутанты и прочие создания Вальтейла убивают мучительно, медленно и с особой жестокостью. Стоило только вспомнить бедную Жанну, что умерла на руках у Д’Арс после освобождения из лап Повелителя Мух, а про Жнеца, то и дело шныряющего по улицам, и думать не хотелось, такую неприязнь он внушал одним только своим видом. Пожалуй, характеры монстров были единственной причиной, по которой двое не кидались на них бросая оружие, дабы поскорее покончить с похождениями и отправиться мир иной, оставив бренные тела гнить вместе с местом, в которое каждый восступил по своим субъективным причинам. Покидая подземелья и медленно ступая на территорию города Богов, они надеялись, что судьба завела их в место более безопасное и комфортное. Однако бесчисленное количество гулей, вылезающих из стен древнего полуразрушенного здания, тотчас развеивали ошибочное убеждение. От мертвецов приходилось просто бежать, ибо даже маленькая ранка могла привести к заражению и медленному гниению конечностей. А что наверное ещё хуже — к ампутации ржавой пилой, повидавшей немало таких же рук и ног. Древняя магия здесь накапливалась, изливалась и претерпевала самые извращëнные метаморфозы. Подчинить её было невозможно. Разве что стать новым Богом, сразившись с восседающими на тронах престарелыми владыками безумия, но такое не входило в планы ни Д’Арс, ни Кахары. Ле’Гард, ради которого девушка и спускалась в подземелья Страха и Голода, умер в собственной камере. Некогда красивого мужчину нашли абсолютно нагим, а тело его покрывали тысячи ранений ужасающих форм и размеров. Руки капитана армии грубо заковали в кандалы, поставив на колени. Горло жестоко перерезали, будто паршивой свинье, отправленной хозяином на убой. С головы до пят он был измазан собственной кровью, стекающей вниз на холодный, бездушный камень. По ощущениям, она была ещё тёплая, и возможно, поторопившись совсем немного, им удалось бы застать искомого в живых. Однако теперь от него оставался лишь пустой мутный взгляд бледно-голубых очей, выражающий последние эмоции, что испытал сей благородный рыцарь перед смертью — боль и адский ужас. Ужас, столь кричащий, оргиастический, что его не вынесет никто и никогда, оставшись в живых; последние минуты агонии и отчаяния, сопряжённые со страхом приближающейся трагической гибели; мольбы, бесконечные мольбы всем богам о пощаде, цинично высмеянные, да так и не дошедшие до них. Великое пророчество оказалось наглой ложью. Возвращаться более некуда. Последующие минуты проходили как в тумане; опустившись к изуродованному трупу, девушка заливалась слезами снова и снова, впав в настоящую истерику. Почему подобное случилось с ним? За что? Это был первый раз, когда она позволяла своим эмоциям выходить наружу так яро и безостановочно, как подобное делают дети, поранившись или упав. Но то был не жалкий порез. Рыцарше словно вырвали часть души, оставив умирать с кровоточащим отверстием в сердце. Кахара стал единственным, кто пытался привести её в чувства. Пробыв рядом с трупом несколько часов, она немного подуспокоилась и, испив достаточное количество эля, да вдоволь накурившись опиумом и табаком, пошла вперёд, следуя теперь за целью своего товарища. Она шла за Кахарой в Древний город. Наёмник не решился уходить из проклятой обители без единственного хорошего, чего она могла дать — сокровищ. Именно ради денег он проходил через множество коридоров, заполненных гнилыми трупами, холодные затхлые комнаты, воняющие спермой, кровью и кучами дерьма, словно в самом дешёвом борделе на окраинах Рондона, убивая монстров, стоящих на пути и медленно сходя с ума. Каждый день слетая с катушек, заглушая вопли несчастного разума алкоголем и наркотиками, запасы коих иссякали не только в сумках, но и в самих казематах. Оставив его одного, вряд ли девушка увидела бы наёмника ещё в живых. Она прониклась к нему эмпатией за время совместного долгого похода, хотя как показывал опыт, любая привязанность в этой яме не сулила ничего хорошего. Даже кражу эликсира с парой монеток та вспоминала с улыбкой; во всяком случае, и тогда время было безопаснее чем сейчас, хотя значение этого слова они давно утратили. Д’Арс не простила бы себе смерти друга, несмотря что сама находилась недалеко от неё. Суицидальные мысли посещали её не с меньшим напором, то и дело заставляя лишний раз прикасаться к мечу, намеренно резать пальцы, держать и трогать его, когда не было никакой необходимости. В глубине души девушка мечтала аккуратно приставить оружие к горлу и перерезать сонную артерию, как это сделали её возлюбленному, но каждый раз останавливалась в последний момент, откладывая принятое решение. Она знала это, ощущала и представляла множество раз; смерть её наступила бы с улыбкой на неестественно измождëнном лице, горячим чувством приятной боли, перемешанной с радостью избавления. Не хватало лишь силы воли, уверенности, и возможно чуть-чуть эгоизма. Будь Д’Арс в совершенном одиночестве, скорее всего и воплотила бы навязчивую мысль в жизнь. Голод преследовал отряд по пятам, словно маленькая крыса, готовая вот-вот укусить и заразить чумой невинного ребёнка, решившего прогуляться по улицам родной загаженной деревеньки. Ма’хабре не менялся совершенно — они поняли это за несколько дней нахождения в городе. Там не бывало ни рассветов, ни закатов, тучи не смели закрывать ледяного неба, чтобы разверзнуться живительным дождём. Лишь монотонное блëклое солнце светило без продыху, покрывая лучами мёртвую землю. Но и оно не согревало. Не давало ровно никакой теплоты, кой щедро одаривает обычно небесное светило круглый год подряд. От него, как и от всего остального веяло мертвечиной, столь надоевшей за время долгих похождений. Город словно находился в каком-то вакууме; здесь человеческие законы и правила не имели силы, а время, вопреки здравому смыслу, по их воле возвращалось вспять, к своим давним истокам. Теперь-то Д’Арс понимала, зачем магический куб нужен был Ле’Гарду. Старый Ма’хабре симпатизировал гораздо больше. В основном дуэт ходил по нему, ибо тот навевал меньше тоски да уныния, чем страшная действительность. Несмотря на относительно небольшой размер, в древнем пристанище богов с лёгкостью можно было заплутать; однообразные высокие стены, состоящие преимущественно из песка и глины на всей территории местности не отличались буквально ничем, превращая её в чёртов лабиринт, из которого, как уже казалось, нет нормального выхода. Некоторые из них были испещрены жуткими неразборчивыми текстами на незнакомом языке, словно повествующими о чём-то, давно уже потерянном и погребённом. Внутри здания источали запах плесени; с этим приходилось постоянно мириться, ибо отдыхать на улице, когда она полна опасных монстров — плохая идея. Они не спали несколько дней. Погрузиться в сон при такой обстановке казалось просто невозможным. Постоянное ощущение смрадного утра дополнительно калечило и без того не выдерживающую психику молодого мужчины и бесстрашной воительницы. Ранее бесстрашной. За свою жизнь она участвовала во множестве битв, сражений и героических походов, но никогда не испытывала такое отвращение, такой неистовый гнев и невыносимую боль, какими кишело рондонское подземелье. Даже находясь на поле битвы среди сотни убиенных она не унывала настолько, как в лабиринтах провонявшей злокозненной тюрьмы. Отряд не давал себе расслабляться и тогда, когда узкие комнаты внушали мнимую безопасность — каждый угол приходилось по многу раз проверять, крепко сжимая мечи в руках, дабы не стать чьим-то дополнением к ужину. В шахтах они потеряли Энки. Окровавленный труп товарища упал навзничь, а голова, оставляющая за собой след алой крови, прикатилась выжившим под ноги. Д’Арс навсегда запомнила его предсмертный хриплый крик, наполненный нечеловеческим страданием. В нём угадывались проблески того самого ужаса, как и у Ле’Гарда, всепоглощающего и разрывающего, наступающего на пятки, намеревающегося рано или поздно подчинить себе. Интересно, что именно они все ощущали в последний момент? Какую бурю эмоций, так четко, словно клеймо, отпечатывающихся на лице? И ранее бледная, как у самой Смерти кожа жреца побелела сильнее, превратившись в неестественное полотно; изящное, но мертвецки холодное. Его ведь порой так и хотелось прижать к себе, да по-особенному согреть. Как жаль, что Энки при жизни не очень любил прикосновения. Нельзя сказать, что к «Просветлённой душе» они относились с особой любовью и добротой; ворчливый маг вечно доканывал своими неприятными замечаниями да неуместной велеречивостью, однако единственный разбирался в магии. Но подземелье не прощало ошибок.

***

Кахара уже час ходил кругами с картами в руках, примеряя их к земле и так, и сяк. «Где-то здесь должны лежать сокровища», — по крайней мере заверял загадочный господин в железной маске. Конечно, подозрительный торговец мог продать тому и пустышку, но нутро, возможно преисполнившись детскими мечтами, подсказывало иное. К тому же, обманув Кахару, Изая заработал бы себе крупных неприятностей; не церемонясь, наёмник поклялся, что в случае лжи найдёт его и убьёт. Он был человеком невысоких моральных нравов, что неудивительно; с отрочества, оставшись наедине со злым адским миром, тому приходилось выживать, да спасаться от монстров куда опаснее, чем в темнице и Ма’хабре вместе взятые. Люди. — Может, туда? Да нет, брехня… — бурчал он себе под нос, уже в тридцатый раз проходя в одном и том же месте. Девушка волочилась следом и, стараясь помочь разобраться, строила теории. — Возможно, надо пройти ещё два шага? Вон, они наверх идут от статуи свиньи. — Пытался. Никакого результата. — ноги Кахары уже вовсю подкашивались, не выдерживая столь долгого времени без обыкновенного человеческого отдыха. Усталость сводила с ума. — Грёбаная сука! — сматерился он и ударил по ветхому пергаменту, что эхом разлетелось по всему городу. Обстановка накалялась. — Нам стоит поесть, отдохнуть и поискать место для укрытия. Когда последний раз во рту у нас была хоть крошка? — Вчера, наверное. Или сегодня. Нет, я больше так не могу… — наёмник сполз на землю и закрыл трясущимися руками голову, стараясь вспомнить хоть что-нибудь. Какой сегодня день, сколько месяцев прошло с тех пор, как он только вошёл в подземелье, как давно попал в плен к отвратительным стражникам, откуда вытащила Д’Арс. Всё это вылетело из головы, словно жуткий сон. Кахара не мог вспомнить. На глаза буйными волнами наворачивались слёзы, сокрыть которые едва получалось. Это место пожирало не только физически, но и внутренне, превращая человека в больное несчастное существо, способное лишь молить пощады у Богов. Но и те не даровали успокоения или хотя бы смерти; они продолжали извращать дальше, уничтожая личность полностью и делая своим рабом. Пещерные жители, стражники, гидра — все они подтверждение тому, что Древние Боги — не иное, как зло. Зло, обитающее здесь. — Осталось совсем немного, нам нужно обязательно справиться… — присев рядом с Кахарой, рыцарша старалась привести того в чувства. Нельзя сказать, что девушка особо умела успокаивать, но всё же лучше, чем оставаться в стороне. Вытащив из сумки трубку с последними крошками табака, она отдала её наёмнику, что медленно взяв ту и кивнув в знак благодарности, начал курить, пуская кольца дыма в затуманенный воздух. Это было последнее из атрибутов, способных спасти рассудок. Дальше оставалось только держать себя в руках. Они прошли немного вперёд и налево по кругу, через некоторое время дойдя до Храмового района. Впереди им встречались чёрные субстанции с человеческими очертаниями, не имеющие лица. Они двигались словно паломники, группами направляясь в глубину домов и улиц, бесследно исчезая, не проронив ни звука. Призраки прошлых лет, либо же то, что осталось от населения Ма’хабре. Сущности никак не реагировали на присутствовавших героев, плавно проходя мимо и сквозь них. — Оп-па. — экспериментировал «оживший» Кахара, размахивая рукой рядом с лицом существа в месте, где предположительно должны были находиться глаза. Однако и таким поведением отклика он не добился. — Вдруг обозлятся сейчас и накинутся. Брр. — наблюдала со стороны воительница, кою на самом деле уже не веселило даже подобное шутовство. — Занудная ты стала, красавица. Я тут обстановку стараюсь разбавить. Ну ладно. — вздохнул он, направившись дальше. — Я не… Эхх. Неважно. — хотела возразить на комплимент Д’Арс, но отмахнулась и не стала. Город наполнялся фантомными шумами. Всюду казались голоса людей, беседующих между собой будто на оживлённых улицах, преследовали ритмичные стуки, напоминающие биение сердца. Но никого не было. Ни одной живой души; даже големы хранили напряжённое молчание, преследуя путников полуживым взглядом. Подобия верёвок, развешанные в узких переулках, изобиловали одеждой и бельём, неясно кому принадлежащими. Вещи даже не развевались; ветра здесь не чувствовалось также, как и Солнца. Все попытки отыскать жизнь хотя бы в окнах домов оказывались безуспешными. Ма’хабре походил на одну сплошную галлюцинацию, кошмарный сон, из которого хотелось поскорее выбраться. Но не получалось, ибо неведомая сила тянула назад, заставляя терять остатки несчастной надежды. Пробуждению не помогали ни пощёчины, ни прохладная вода, и оставалось только смиряться, ожидая на каждом углу пыток, боли или смерти. По обе стороны перед лестницей на них смотрели големы, казавшиеся живее, чем тёмные духи. Плоды промысла Алл-Мера, подтверждающие гениальность и величие своего создателя. Некоторые фигурки ходили в одежде, способной свидетельствовать о наличии среднего интеллекта. Только вот насколько хорошего? И если они соображали, как не сошли с ума за все эти годы? Желая утихомирить любопытство, девушка подошла к существу в красной накидке. — Здравствуй. Кто ты? — остановила свой взгляд Д’Арс на големе самом старшем и при военном наряде. — Я должен ждать его… — проговорил безымянный. — Должен ждать… — Кто-то должен сюда вернуться? — с беспокойством оглянулась та, высматривая дорогу. — Король. Он покинул это место очень давно, но вот-вот вернётся… — Ваш правитель давным-давно уже умер. Бессмысленно ждать. Это место опустело, загибло и сгнивает. Посмотри вокруг, оглянись и пройдись по городу. Тут из живых только я и… — она показала на Кахару, болтающегося рядом. — Пророчества не лгут! Мне велено дожидаться короля. И я буду безжалостен по отношению к тем, кто помешает исполнять долг. — выдал голем грозно и сухо, переведя отрешённый взор с рыцарши на площадь. — Да я — свидетель как врут пророчества! — громко вскричала та, на что услышала в ответ лишь презрительное молчание. Хранитель больше ничего не произнёс, и даже не шелохнулся. Город подозрительно затих. Здесь не цепляло слух ничего, кроме их собственного дыхания. Какофония странных звучаний наконец перестала досаждать, правда неизвестно, к лучшему ли. Ранее абстрактный шум мог заглушить болезненные мысли, теперь же спасать от них было нечему. — Оставь его. Существо просидело множество веков в этой дыре и помешалось. Я б тоже свихнулся от такой жизни. — иронично хихикнув, махнул наёмник, взяв воительницу за руку и потащив направо. Голем опустил на него злой, осуждающий взгляд. Конечно же, тот услышал комментарии в сторону своей персоны, но в очередной раз промолчал. Д’Арс не сопротивлялась. Она тоже безумно хотела отдыхать, или хотя бы некоторое время побыть в темноте и одиночестве. — Какая твоя рука нежная, несмотря на постоянные сражения. Истинная светская дамочка. — хмыкнул Кахара и многозначительно улыбнулся. — Прекрати. — насупилась та, после чего одернулась и несильно отошла в сторону. Перед ними располагался крупный дверной проём. Оттуда разило сыростью и гадким запахом железа, не предвещающим ничего лицеприятного. Впереди угрожающе маячила тьма, а значит готовиться надо было к любой из возможных опасностей. Из сумки Д’Арс вытащила факел и заранее подожгла его. Кахара крепко держал скимитар наготове, предупреждая будущую опасность. Страх снова подступил к горлу, вызывая сильную тошноту, обостренную сосущим голодом. Ничто не омрачало их путь настолько, насколько постоянная неизведанность. Та неизведанность, в которую они снова готовились погрузиться. Тьма рассеивалась, покорно уступая дорогу тëплому свету факела. Один шаг. Шаг другой. Кромешная тишина окутывала коридор, вызывая мерзкий звон в ушах. Радовало слух лишь потрескивание горящей деревянной палки и жужжание мошек вдалеке. Не такая уж и пустота. Коридор был на удивление чист от монстров, но инстинкты подсказывали, что что-то всё же здесь не так. Воздух скрывал нечто, готовящееся напасть в подходящий момент, и замахнувшись, из засады подло ударить в спину. Вонь будто от проржавевшего куска металла, вперемешку с тонким запахом крови с каждым движением вперёд усиливалась, пропитывая собой стены. Подходя к концу злополучного коридора, Д’Арс тревожно оглянулась, напоследок засветив огнём помещение. Снова гробовая тишина. Лëгкий скрип железа невзначай раздался спереди. На путников, извиваясь в гипнотическом танце, угрожающе надвигался манекен, издалека напоминающий худую костлявую женщину. Тело её, состоящее наполовину из золота, ядовито мерцало при свете огня, а в чёрных каменных глазах не чувствовалось даже намёка на душу. Очевидно, разговаривать с куклой было бы максимально бесполезно; это не привело б ни к чему, кроме потери дорогого времени. Всё приходилось делать на скорую руку. Большой вопрос вызывал живот, в коем словно находилось что-то трепыхающееся, но что — разглядеть в полумраке не получалось. Разворачиваться и идти назад слишком поздно, да и никто не выдержал ещё хотя б часа на ногах. За отдых приходилось бороться, увы. — Опять Вальтеил. Вот же шлюха! — сплюнул да выругался Кахара, вставая в боевую стойку. Матка танцевала уже на расстоянии вытянутой руки. Воительница бросила факел на землю, по ходу выхватив верный длинный меч. Ориентироваться было тяжело, однако злато предательски блестело, выдавая свою носительницу. Замахнувшись, она сделала выпад вперёд и со всех сил рубанула мерзкое отродье по ноге. Нерадивая наложница Просветлённого не издала ни звука, но заметно покосилась, потеряв одну из точек опоры. Похоже, физическую боль ощущать Матка не могла от природы. На секунду рыцарша запнулась и замешкалась, желая успокоиться да отдышаться. Усталость и голод брали своё, делая её уязвимой в бою; совсем не так, как месяцами ранее. Выживание в городе давалось значительно тяжелее, чем на войне, ибо в Ма’хабре одному приходилось стоять против тысячи недругов, не рассчитывая на поддержку отряда, которого в помине и не было. Ведь двое — явно не число войска. Резко и проворно замахнувшись, манекен саданул Д’Арс по кисти, оставив девушке глубокий порез, истекающий кровью. Кахара, медленно обойдя существо сзади, неожиданно располосовал тому руку, отразив и мастерски добавив несколько ударов. Пока фигурка тихо шипела, пытавшись атаковать наёмника оставшейся рукой, рыцарша подняла меч, да в прыжке отсекла ей последнюю конечность. Желая закончить мерзкое дело, девушка развернулась и нацелилась, синхронизируя движения спутника. Одним махом они рассекли манекену тонкую шею, отломившуюся с характерным треском. Голова отлетела, комично да грациозно проделав путь от одного угла комнаты в другую, звонко ударившись об стену. — Фух… — выдохнула девушка, вытерев мокрый лоб и опёршись на дверной проём. Но это было не всё. Тело куклы покачнулось, и из живота её с воплями выползла уродливая тварь, отдалённо напоминающая маленького ребёнка. Лицо перекосило в подобии гримасы, освещаемой угасающим факелом. Ещё большая гадость, чем её недавно умерший родитель. Шагая в направлении товарищей, он лепетал нечто на собственном языке, размахивая острым предметом, неясно как появившимся у младенца. Замахнувшись песочной ручкой, тот уже готовился напасть, однако моментально был перехвачен. — Иди сюда! — прикрикнул наëмник, накинувшись и наугад взмахнув саблей. Он отрезал отродью руку, сжимающую оружие. Ребёнок расплакался и отскочил, и Д’Арс потихоньку присоединилась к бою, лёгким ударом меча по ногам повалив его. Существо снова протяжно и жалобно завопило, будто стараясь оглушить или позвать на помощь. Не мешкая, Кахара отчаянно добил его, замахиваясь уже из последних сил. Мужчина едва не упал вместе с эмбрионом, удержавшись в последний момент. Младенец заглох, и теперь бездыханно лежал в центре коридора, не подавая признаков жизни. — Вот до чего мы докатились. Мы убили ребёнка… — отшвырнув оружие, прошипел Кахара. Бездыханные медленно наливались багряной кровью, растекающейся в круг, словно для очередного ритуала Гро-Гороту. Мечи же победивших в драке сверкали абсолютной чистотой. Это никого уже не удивило; с каждым разом фантасмагорический город открывал новые грани возможного. Хотелось закричать и унести ноги прочь, как можно дальше. — Ты видел младенцев с ножом, встающих на ноги сразу после рождения? И я нет. Это лишь убийцы и гады. — хладнокровно прокомментировала рыцарша, поднимаясь и зажимая сильно раненую руку. — Что у тебя? — Да так, небольшое ранение. Давай пройдём, и в спокойном месте уже разберёмся. Кахара помог ей встать, после чего, свернув налево, они в обычном ритме дошли до заброшенной комнатушки. Слегка омшелые стены той вызывали приятные эмоции, напоминая о жизни, а точнее о самых примитивных её формах, всё ещё имеющих место быть. Перед входом стоял стол и шкаф, пыльные и абсолютно пустые, будто обчищенные прошлым остановившимся здесь проходцем, если таковые бывали. Деревянная кровать стояла с краю от стены, криво застланная тряпкой и накрытая подушкой, наверное повидавшей настолько многое, что никому и не снилось. Ощущался лёгкий запах плесени и спор, издалека походивший на аромат после длительного проливного дождя. Здесь было по-своему уютно. Пожалуй, единственное место, где подкрадывающаяся опасность сходила на нет, и никто не планировал убить. Свобода. За столь долгое время в подземельях они и забыли, каково это — сидеть и отдыхать, не беспокоясь ни о чëм вокруг. Отложив сумку с вещами, Каталисс села на кровать. Рука отдавала ноющей болью и немного опухла. Она судорожно принялась искать исцеляющие травы, но тут её прервал Кахара. — Там нет ничего. — вытащив старую зелёную травку из собственного кармана, он растëр её по искалеченной руке девушки и плотно перевязал всё это дело ошмётком ткани. Стало легче морально, хоть силы были невозможно далеки от возвращения. Воительница закрыла глаза и запрокинула голову назад, оперев её на стену, прислушиваясь к собственным последним отголоскам разума. Мужчина же полез искать припасы съестного. Под руку попал лишь хлеб с плесенью и маленький кусочек салями, коим не наелся б даже трехгодичный ребёнок. Наëмник изрядно исхудал в последнее время. На подтянутом теле начали выступать рëбра, а под глазами появились чëрные круги. Новый образ жизни истощал не жалея, они успели даже постареть и осунуться за время всего похождения. — Разделим еду пополам? — он разорвал ломтик на две части, одну из них вручив девушке, а другую съев сразу. Сухой, невкусный кусок мяса чуть не застрял в горле, вызвав резкий кашель. — Спасибо… — кивнула она, без какого-либо удовольствия проглотив свою часть. Вместе они принялись отрывать от хлеба поражённые плесенью кусочки, и когда закончили, выяснилось, что от того осталось чуть меньше половины буханки. Недолго думая, двое уничтожили и остатки мякиша, после чего ноша заметно полегчала. — Интересно, пригодится ли ещё еда. Может, мы и правильно сделали, покончив с припасами. — прозрачным, усталым голосом высказала Д’Арс, обращаясь ко спутнику. Она снова погрузилась в отравляющую душу зловещую меланхолию. — Не знаю, я вот совсем не тороплюсь умирать. Это мы ещё успеем. — пожал плечами тот, примостившись неподалёку. Видя, насколько паршивым становится состояние рыцарши, Кахара полез за бутылкой вина, однако открыв еë, лишь убедился что там не осталось ничего, кроме последней капли, звучно упавшей на пол. Опиума не осталось также. Тут внезапно ему в голову пришла одна мысль. — Я знаю способ восстановить настрой и здравомыслие. Кролики. — утвердительно произнёс он. — Мы до них уже не доберëмся. — Не в этом плане. Само место — пристанище богов. Что если мы сделаем своего рода «подношение» Сильвиан, которое выполняли они? — как бы намекая, подводил он к сути вопроса, не осмеливаясь заявлять напрямую. Д’Арс в гневе наёмник не видел, и даже представлять не хотел, что из подобного опыта может выйти. — Ты об этом? Сомнительно. — она бросила на него серьёзный, вопросительный взгляд. — А с кроликами было не сомнительно? И к слову, у тебя довольно красивая фигура. — пошловато подмигнул Кахара, закинув ногу на ногу. — Там — крайний случай. И к тому же, я вот тебя взглядом не сверлила. — скрестив руки, самую малость воительница покраснела. — И зря. Я б не засмущался. Воцарилась звонкая тишина, не нарушаемая никем и ничем. Она уже значительно приелась ему после изнуряющих путешествий по подземельям, где нависая, сопровождала каждый шаг. Попытка уговорить уже думал тот, успехом не увенчается; отказ был более ожидаем, чем согласие. Однако, пару минут посидев да подумав, Д’Арс, скрепя сердце, всё же дала положительный ответ. — Ладно. Объективно, всё равно ничего не теряю. — отвела глаза та в сторону, посмотрев в стену, словно в ней умещалось целое окно. Желания не возникало совершенно, но с другой стороны, с виду глупая и посредственная идея вполне имела право на жизнь. Помешкав, рыцарша стала снимать с себя броню и латы, столь отягощающие долгие передвижения. Дышать стало легче; с плеч свалился немалый груз, лишний раз придавливающий к земле. Поддоспешник, по сравнению со всем остальным, был словно сделан из пуха, но и его вследствие необходимости пришлось убрать, оставив бледное тело полностью обнажённым. Лишив его последней возможной защиты. Холод нежной пеленой обуял комнату, отбрасывая сонливость назад. Теперь он ощущался намного отчëтливей. Хотелось закрыть глаза и лежать так бесконечно, предаваясь мирному досугу. Грудь та прикрыла руками, испытывая значительную, нарастающую неловкость. Кахара покончил с одеждой гораздо быстрее, отложив её на край кровати. Мужчина сел достаточно близко, постепенно придвигаясь, пока между ними не осталось никакого расстояния. Наëмник вовсю рассматривал воительницу, позволяя игривому взору гулять по весьма откровенным местам. Она же старалась не заглядываться на него, хотя обыкновенный интерес и крупица вожделения, дремлющая внутри у всех и каждого, диктовали другое поведение. — Да не волнуйся, я ж не сильно скромный. — заметив её мимолётный беспорядочный взор, подчеркнул Кахара и, аккуратно повернув ту к себе за подбородок, непристойно поцеловал. Она заметно обмякла и поддалась, покрывшись ярким румянцем. Очи заблестели, и Д’Арс бросило в жар, словно тёплым июльским днём. Такое чувство было для неё непривычным, но оно начинало нравиться, воодушевляло и развращало. Трудно сказать, можно ли сейчас назвать эту похоть гадкой и неуместной, либо скорее скучной естественностью, вызванной обыкновенным инстинктом. Слегка развернувшись, рыцарша неуверенно приобняла его, положив руку на плечо. — Нам надо бы быть потише. — шепнула та, медленно прервав долгий приятный поцелуй. — Монстры в этот уголок точно не станут ломиться. Да и разумных здесь не осталось… — отвлечённо, с улыбкой сказал наёмник, нежно поглаживая её шею и опускаясь чуть ниже. Грудь рыцарши была упругой, а на ней выступали светло-розовые сосочки. — Хотя ты права. Проблем нам и так досталось, и дополнительные ни к чему. — он лизнул один, пальцами левой руки вовсю поглаживая другой, что отдалось легкой дрожью, прошедшей по телу девушки. — И м-мы в скором времени можем потерять разум. Мхх… — выдохнула Д’Арс горячий воздух, опустив голову в сторону Кахары. Ласки приносили ей упоение, некую порочную сладость, спасая от святости и целомудренности, таких бесполезных на волоске от смерти. Ведь пожалуй грустно было бы угаснуть, так и не ощутив чего-нибудь нового, незаслуженно запретного и манящего. Она это знала, и поэтому отдавалась простым человеческим чувствам прямо сейчас. Вполне возможно, они стали бы её последними яркими воспоминаниями. — У тебя ещё есть настроение на такие мысли? — осклабился наëмник, направив её здоровую руку себе между ног. Девушка смутилась сильнее и покраснела, но тихо, размеренно начала услащать того, вызывая яркие вздохи теперь у своего приятеля. Она делала это медленно, проводя тонкими, нежными пальцами от основания и до самого кончика полового органа. Достаточно неумело, но старательно и нежно, что ощущалось в каждом её прикосновении. Пробежала поразительная лёгкость, перенеся их в домашний маленький уголок из ранее брошенного богами места. Тревога постепенно улетучивались вдаль. Д’Арс увлеклась. Кахара пошло улыбался, снова придвигаясь ближе, а рука того предательски опускалась вниз, к сокровенному месту. Приложив два пальца к промежности девушки, он начал совершать плавные движения, иногда подразнивая и останавливаясь. Каждое колебание находило отклик, заставляя сдерживать эмоции и стенания, так жаждущие лишний раз вырваться наружу. Она невольно прижалась к наёмнику практически вплотную, после чего тот приобнял рыцаршу за талию, не прекращая взаимно «радовать» её. Ухмылка всё также не сходила с лица мужчины, вызываемая яркими, самыми искренними реакциями девушки. Неожиданно Кахара слегка прилёг, облокотившись на стену и потянув за собой Д’Арс. Теперь она сидела в ещё более неловкой, открытой во всех отношениях позе, разгорячённая да весело посматривающая, что даже не было на неё похоже. Подобное наёмник и представить не мог; ранее воительница словно источала неприступность и правильность, а теперь без особого труда согласилась на секс с ним, да ещё и вовсю улыбалась. Поняв, что они переходят ко второму этапу, движения рук Д’Арс постепенно свела на нет, пока вовсе не остановилась. Тоже самое сделал наёмник, прекратив да убрав пальцы. — Ты готова? — с предвкушением вопросил он, погладив девушку по ягодице. — Думаю, да. — кивнула покрасневшая Каталисс, поправив рыжие волосы, упавшие на лоб. Чуть приподнявшись и помогая себе рукой, она присела на член Кахары, с чем тот посодействовал ей, придерживая за талию. От странного ощущения та выгнулась и первый раз звучно простонала, опустив взгляд с поволокой на любовника. Высокий, тонкий голос обрадовал слух, и его в такой манере захотелось услышать ещё множество раз. Наконец, их вечно отстраняющиеся взоры встретились, образовав зрительный контакт, что будто приковал их друг к другу. Д’Арс потихоньку двигалась, держась руками за изрядно смятую постель. Плывущий, словно в глубоком бреду, её мирный голос разливался по помещению, отдаваясь небольшим эхом. На каждый толчок деревянная кровать характерно скрипела, а покосившиеся с течением лет её ножки слабо разъезжались, оставляя царапины на камне. — Тебе наверное не удобно. — Кахара взял её за руки, и их пальцы моментально сплелись, добавив в процесс ещё большей близости. Теперь движения стали быстрее и грубей, сопровождавшись чередой безмолвных эмоций их обоих. Всё-таки вопреки появившейся смелости, шуметь особо было слишком рискованно. Кахара наслаждался процессом, пока девушка с радостью задавала собственный ритм. Это сильно отличалось от опыта на кроличьей поляне; ярко, приятно и по-настоящему откровенно, без скрывающей личность маски. Здесь они ловили каждый едва слышный вздох друг друга, раззадоривающий дальше. Неподдельная страсть сжигала, превращаясь в нечто большее, чем обыкновенный половой акт. Страдания стихали, комната наполнилась совершенно другой энергией: энергией беззаботности и похоти. Похоже, Сильвиан в действительности дала им нечто сродни благословения. — П-подожди… Можно я продолжу? — кое-как выговорил наёмник, приподнявшись и выпрямившись. Тот был практически на грани, однако слишком хотел воплотить планируемое. — Ага. — Д’Арс прекратила прыгать, да неуклюже слезла с него, наконец разжав затëкшие пальцы. Теперь удобно облокотилась она, положив голову на грубую подушку и потихоньку ожидая обещанного продолжения. Бëдра уже на порядок устали; последние движения совершались из остатков отсутствующих сил. Привстав, Кахара наклонился к девушке и резко ввёл член на всю длину, прижав её ещё больше к спальному месту. — Нхх… — протяжно застонала рыцарша, обмякнув и прикрыв глаза. — Тише милая, тише… — тот с энтузиазмом приставил палец к губам, да начал размашистые, бурные движения, приподняв ей одну ногу. От человека, что час назад чуть не словил жуткую истерику, и след простыл. Наёмник казалось чувствовал себя просто великолепно, хотя возможно счастье было временным, и вскоре испарилось бы сразу. Необычная идея и вправду спасла лучше любого табака, заставив полностью забыться и расслабиться. Кролики… Наверное, так они и уходят от атмосферы гнетущего подземелья. Да так же и сошли с ума, ибо у них не осталось ничего, кроме животного желания да слепого поклонения богине. Кахара снова ускорился, а Д’Арс зажала рот рукой, чтобы не издавать ненужных звуков. Сейчас особенно не хотелось, чтобы им помешал некто, лишив сладкого заключительного момента, к коему они так яростно стремились. Наконец, оба поняли, что же именно способно составить конкуренцию крадущемуся ужасу. Похоть. Обыденная по сравнению со всем хаосом, царящим вокруг. Та возвращала уверенность, делая страх абсолютно бессмысленным, выставляя его до невозможности глупым и смешным на фоне жаркого удовольствия, граничащего с непредсказуемой опасностью. Воительница наслаждалась каждым толчком, отдававшимся приятным трепетом. Тепло разгорелось в настоящий пожар. Прижав девушку к себе и совершив последний рывок, тот одновременно с ней испытал долгожданный пик вожделения, после чего лёг рядом на подушку. Прикрывшись полупрозрачным покрывалом вместе со спутницей, наёмник обнял рыцаршу за руку и быстро погрузился в мир сновидений. Д’Арс тоже прикорнула, мирно да тихо засопев. Сон. Время замедлялось, что шло только на пользу. Голод перестал докучать, и сама Смерть ушла далеко на задний план, оставшись где-то вдалеке, опозоренная и осмеянная. Враждебность вокруг утихла, и о ней так и вовсе не вспоминали. Воцарился лишь приятный покой, которого они не видали и жаждали уже многие месяцы. Будто дома, в кругу близких людей на любимой мягкой кровати, с подушкой в обнимку. Измученные потихоньку приходили в себя; на лицах разглаживались тусклые морщины, появившиеся вследствие постоянной усталости, бледность сходила на нет, возвращая привычный здоровый вид. Они становились свежее и ярче, словно цветы во время весеннего пиршества солнца, прекращая сливаться с гиблым городом. Сны проносились самые разнообразные, несущие в себе поразительную, греющую душу размеренность; в грёзах не было ни капли страданий, неприятностей или кошмара; лишь чистая природа, не осквернённая грубыми людскими руками, живой ветер, развевающий непослушные волосы и нежно-голубое небо, вздымающиеся ввысь пушистые облака. С детской невинностью хотелось окунуться в них и улететь как можно дальше от пробуждения, реальности, поджидающей, как кровожадный убийца из дальнего угла. Хотелось жить, чтобы хотя бы почаще созерцать такие сны, наполненные примитивными, но родными сердцу вещами. Подъём дался обоим нелегко. Неизвестно, сколько часов или дней они так лежали, обнимая друг друга и погрузившись в красочный выдуманный мир, но наконец, это должно было прекратиться. Первым встал Кахара и одевшись, разбудил рядом лежащую девушку. Простыня уже наполовину сползла вниз, а она лежала поразительно довольная, необыкновенно красивая и нагая, зажимая в руках кусочек тряпки. Спросонья Д’Арс улыбнулась, однако тонкая наивная эмоция моментально сменилась на негодование после пробуждения. Наёмник продолжал стоять рядом и рассматривать её с неким странным воодушевлением. — Отвернись. Мне надо одеться. — посмотрев на мужчину и проворчав, она встала, да потихоньку лениво облачилась в прежние доспехи, взяв в руки своё неизменное оружие. И как можно было расслабляться здесь настолько? Теперь это казалось немыслимой глупостью, невыразимым безрассудством, но тем не менее, буквально спасло. Кисть уже давно не болела, да и ранее перемотанный шрам практически затянулся, не вызывая отныне дискомфорта. — Спасибо тебе за помощь. — она украдкой посмотрела в сторону Кахары. — Да нет, не за что. Союзник важнее трав. — махнул наëмник рукой. Тягостная реальность заново захлестнула их, надоевшая собственным существованием. Большую часть вещей они оставили в той же комнате, не планируя возвращаться. Каждому в глубине сознания нашёптывала интуиция, что почему-то это был последний их выход в город. Возможно, ощущение бодрости застыло в теле и не из-за сладкого, долгого отдыха. Оно являлось ликованием организма, предвкушающего долгожданное избавление. Эта мысль врезалась в голову. Теперь наёмник и рыцарша шагали намного быстрее, и скорость эта уверенно чеканила им дорогу дальше. О произошедшем они не разговаривали, да и смотрели друг на друга как до «подношения», сохранив лишь прежнее приятельское общение. Никто не хотел поднимать эту тему. Плесневелое солнце вновь слепило глаза, омывая своими лучами всё, до чего могло дотянуться. Д’Арс и Кахара снова направлялись к пустующей площади под возобновившийся звон и гогот полупрозрачных шатких стен, готовых рухнуть на голову в любой момент. Трудно сказать, были ли эти звуки плодом галлюцинаций или же раздавались на самом деле, жалким образом имитируя жизнь. Храм Просветлённого теперь возвышался над их головами. Величественный, неповторимый, но вместе с этим вызывающий жестокое омерзение. От него и от статуй веяло тревогой, будто изображённые на них тотчас оживут и бросятся следом, но движения не происходило. Второе место захоронения обещанного клада по расположенности внушало чуть больше доверия, чем первое. Подойдя к назначенному участку, наёмник с надеждой прильнул к земле и постучал по ней несколько раз; не раздалось ни намёка на свободное пространство внутри. — Ну что, мы опять ни с чем? — вздыхая, обратился он к девушке, что незаметно куда-то отклонилась. Уверенность снова покинула Кахару, торжественно отправившись восвояси. Чёртов пергамент как и тогда, водил по кругу, сживая со свету последние остатки нервной системы. — Подожди. Я кажется знаю, в чем проблема. Здесь нет и не будет никаких сокровищ. — утвердила она, и слова её многократно повторило эхо, как бы превознося речь воительницы над остальными шумами. Девушка догадалась, что же так мешало всё это время получить заветное. Они сами. — Думаешь, тот торговец всë таки обманул меня? — Дело не в нём, а во времени. — небольшой туман рассеялся, и теперь тот видел, как Д’Арс стояла сзади, рядом с сооружением для куба. — Помоги пожалуйста вытащить камень. — обратились она к Кахаре, взор коего застыл на вздымающихся вверх колоннах, так и угрожающих раздавить. Задушить, превратить в ничтожную лепёшку, не оставив ни следа, ни упоминания в истории. Они спустили камень вниз, после чего обстановка заметно ухудшилась; древний город поглотил тяжëлый туман, а лоза, разросшаяся здесь ещё задолго до их прихода, обвила статуи и часть подгнившей сырой земли. Словно давным-давно под этим храмом похоронили не одну тысячу существ, а сейчас их разлагающиеся тела потихоньку поднимались наружу, готовящиеся к восстанию. Солнце резко скрылось, как и не было вовсе. Небо почернело. Из храма доносились едва уловимые гулкие звуки, сопровождающиеся ритмичным звоном колокольчика. Уж сейчас ни за какие деньги они не сунулись бы туда. — Ох не нравится мне всё это. — съёжился наёмник, поспешив пройти к месту, где по слухам скрывались немалые богатства. Засунув скимитар в землю и чуть-чуть расковыряв её, он обнаружил там явный просвет. Сердце замерло в груди от радости; неужели поиски не были напрасны? Немного поднапрягшись, Кахара раскопал и достал долгожданный сундук из-под земли. — Ты только посмотри сюда… Ура! — раздался оглушающий победный крик. Тот был заполнен до краёв различными видами драгоценностей, золотом и самыми наипрекраснейшими украшениями, которые только доводилось лицезреть ранее. Монеты, короны и перстни сверкали, и наёмник казалось, сам тотчас начнёт сверкать не хуже, от эмоций, его переполнявших. — Вау. Невероятно. — восхитилась рыцарша, детально разглядывая каждую мелочь. Находка очень контрастировала с Ма’хабре, как если бы она вобрала в себя все краски потускневшего мира Богов. — Представляю, сколько ещё подобного добра в остальных сундуках. — не церемонясь, Кахара гордо накинул на себя яркое бриллиантовое ожерелье и браслеты, отдав спутнице одну из золотых корон с рубинами. Та, как ни странно, очень подходила девушке, и даже продав её, она имела бы лишние деньги долгое время. — Осталось быстро раскопать последние и валить отсюда. Больше нельзя здесь оставаться. Ответом на его слова послужила игривая улыбка. — А как ты смотришь на то, чтобы перед этим ещё немного восстановить разум?..