Код - красный!

Мои руки крепко сжимают платье рядом сидящей очень пожилой женщины по имени Рубедо, хотя я прекрасно знаю, что вряд ли увижу ее в скором времени. Все мышцы напряжены. Не уверена, что смогу принять происходящие события спокойно и с достоинством. Надо бы хоть как-то отреагировать на новости о том, что меня прямо сейчас пытаются сплавить под опеку в герцогскую семью Робейнов в империи Обелия. Надо бы, но я продолжаю сидеть неподвижно, точно скала, бессовестно пялясь на рыжего мужчину средних лет перед собой и внимательно наблюдая за его выражением лица. Оно волей-неволей тащит меня за собой в тот день, когда я впервые открыла глаза и увидела застывшее сверху металлического цвета небо, в день, который до сих пор страшит мою память. Несколько месяцев назад я очутилась в теле младенца — дочери королевской наложницы в государстве Аквилон — и обрела титул инфанты, потому что у «моего» отца-монаха уже были законные наследники престола. Королю не была нужна 11-я принцесса, к тому же не мальчик, так что он решил отослать наложницу с ребенком к графине Рубедо, бабке с родством седьмой воды на киселе. Но моя мать умерла в пути, как только мы достигли графской земли. Печально, я плакала, но недолго, потому что знала эту «маму» только две недели. Шок и непонимание происходящего текло буквально по каждой клетке тела, так что для скорби просто не осталось места. Графиня подобно повороту событий тоже не обрадовалась. Ей самой перевалило за семьдесят, и она едва могла позаботиться о себе, не то что о младенце, который нежданно свалился ей на голову. Описанное выше — события последних шести месяцев в новом мире. Будь моя воля — забыла бы предыдущую жизнь, чтобы не испытывать сильнейших мук ностальгии. Притвориться бы, что это был страшный сон, но чужие лица и непривычное окружение освежало ежедневно чувство ужаса. В этот раз я «звезда» представления в герцогском доме. Меня привезли сюда, преодолев границу и тысячу километров. А теперь я сижу перед тем, кого видела на страницах комикса, ощущая затаенную растерянность, и смотрю в глаза людей, чьи жизни были для меня лишь выдумкой. Но теперь нет того радостного чувства от прочтения чужой счастливой истории из книги. Судьба отняла у меня даже это. Я еще слабо надеялась, что однажды открою глаза в своей реальности, но в глубине души понимаю: бесполезно. В прошлое нет возврата. На моей коже играли лучи солнца, перемещаясь время от времени туда-сюда, если подует ветер. Господин герцог и графиня Рубедо пили чай в благоговейном молчании. — Как вы добрались? — Дорога была долгой, но цель оправдывает средства, — графиня элегантно погладила меня по голове. — Как так вышло, что инфанта Аквилона осталась сиротой? Рубедо ударилась в краткий пересказ моей биографии. Горькая правда состояла в том, что я осталась при королевском титуле — инфанта, поскольку считаюсь запасным вариантом на черный день, если у отца вдруг умрут все мои старшие братья и сестры. А нет в мире вещи более непредсказуемой, чем титул, поэтому графиня решила обезопасить меня, заключив договор с герцогом другой страны. — У меня нет наследников, и пару месяцев назад в Храме Вита я попросила священника быть свидетелем внесения имени Минервы в семейный реестр Рубедо. Так что эта девочка является преемником земли графства Сант-Конкордии. А как вам будет известно, только на моей территории добывают магические рубины, способные записывать воспоминания. Взяв инфанту Минерву под свое опекунство, вы получаете право распоряжаться богатствами графства до достижения ее совершеннолетия. — Что, простите? — герцог Робейн с изумленным видом чуть не подавился чаем. — Не за горами тот день, когда я отойду в мир иной, — рассмеялась от реакции мужчины графиня. — С собой деньги или былую славу я забрать уже не смогу. А без наследников все мое имущество отойдет королю Аквилона. — Но вы привезли инфанту в другую страну и даровали ей титул. Для чего вам требуется покровительство нашего дома? — Именно, сама я не готова возиться с младенцем. Хочу дожить в тишине и спокойствии, — голос пожилой женщины задрожал. — Поэтому и предлагаю вам договор. Знаете, что сделал король с матерью Минервы? Он возжелал ее в пятнадцать, в шестнадцать она родила, и он отослал ее одну и без сопровождения в другой конец страны с новорожденным. Вы считаете это достойным поступком? Голос ее задрожал. У графини были личные счеты с королем Аквилона. Несмотря на богатства графства Сант-Конкордия с уникальными залежами драгоценных камней именно с его легкой руки рубины, добытые на ее территории, продавались практически за бесценок только членам королевской семьи. Отсюда и бедность рода Рубедо. — Герцог Гилберт, прошу вас принять верное решение, — графиня старалась сдержать эмоции, хотя в горле застрял комок. Мужчина знал еще кое-что, о чем старуха умолчала. У нее когда-то была дочь. Поговаривают, что и ее постигла похожая участь, как и моей матери, только ребенка она выносить не успела. — Привет, дитя! Боже мой, какая ты красивая, маленькая принцесса, — мужчина отставил чашку в сторону, встал и подошел ко мне, по-доброму улыбаясь. — Она весьма капризна и часто плачет. Ее нянечка была измотана, пока ухаживала за ней. — Конечно, кому понравится, когда помимо его воли тебя выгоняют из дома и оставляют без мамы, да, Минерва? — весело спросил Гилберт, но глаза его мрачно блеснули. — Абаха, — поддакнула я, поддавшись обаянию герцога. Одна только мысль о том, как со мной несправедливо обошлись с рождения, приводила в ярость. — Да ты умненькая! Все понимаешь, да? — неожиданно заумилялся мужчина, разговаривая со мной, как с умственно отсталой. — Мой сын служит императору Обелии. Думаю, что направлю ему на согласование депешу о предоставлении эгиды Миневры Рубедо. — Неужели вам нужно согласие сына? — удивилась графиня. — Я говорю об императоре Клоде де Эльжео Обелия, — вздохнул Гилберт. — Ребенок с иностранным гражданством должен быть вхож в семью, проживающей на его территории. Как минимум, я должен поставить его в известность. — Как максимум, вы можете получить отказ, так как титул инфанты все еще действителен, — быстро сообразила Луиза Рубедо и ее лицо омрачнилось. — Прошу вас, герцог. — Я сделаю все, что в моих силах. Но вы приезжаете ко мне с младенцем на руках, просите принять его в семью, к тому же, принцессу другого государства, и немедленно просите ответа. Так дела не делаются. — Нынешняя императрица Аквилона методично устраняет помехи на пути ее детей к престолу. Прошлым летом она развязала гражданскую войну среди восьми семей аристократов. Четыре инфанты и два инфанта погибли. Эти дети просто жили. Мою землю некому защитить. Но уверена, что Сант-Конкордия у нее на карандаше. — Я понимаю, — согласился герцог. — Но боюсь, что большую ответственность за принятие воспитанницы в свой дом все равно несу я. К тому же на кону также может стоять репутация и карьера моего сына. Наша семья — опора и поддержка императора империи. — И что? — нагло спросила Луиза. — Я предлагаю вам землю. Она окупит любые потери и риски. — Госпожа, у меня тоже есть ребенок, — парировал Гилберт. — И я дорожу его жизнью. Вы можете оставаться здесь до выяснения всех подробностей. Я выполню вашу просьбу, но не гарантирую успех. Взамен прошу не делать ничего опрометчивого. Посещайте светские мероприятия, возобновите старые знакомства здесь, — как вы делали это пятьдесят лет назад. — Почему? — спросила вдруг Луиза. — Почему ты так говоришь? — она резко сменила стиль с «вы» на «ты». — Я помнила тебя как смелым и отстаивающим свои идеи. — Госпожа Луиза, вы же тоже действуете не по доброте душевной. Много лет назад я обжегся импульсивностью, теперь предпочитаю обдумывать каждый шаг. Я тихо рассматривала убранство дорогой гостиной, параллельно слушая разговор двух взрослых и ни капли не понимая. Я не знала обелийского языка. Если за полгода мне удалось хоть немного подучить аквилонский, то второй выглядел абсолютной абракадаброй. — Оставайтесь вместе с Минервой, госпожа. Вы единственная здесь, кого она знает, — сказал Гилберт Луизе. — И берегите ее. Пусть сердце у вас не самое доброе, но этот ребенок задел вас за живое. — Если все пройдет гладко, поклянитесь, что сделаешь все, чтобы уберечь Минерву от опасности, — потребовала она. — Поклянись небом и Солнцем империи. Ведь она ваша кровь. — Вы слишком много от меня просите, — кивнул герцог. — Когда я буду убежден, что ваши слова — правда и мое имя не будет опорочено, я принесу вам любые клятвы. — С годами ты почерствел, — ответила Луиза и неловко улыбнулась. — Твоя жена не сомневалась бы. Ведь она была матерью. — Ступайте, Луиза, — сказал ей Гилберт. — Встретимся за ужином. Ваша горничная Талли вас проводит. Солнце уже садилось, когда мы наконец покинули гостиную. Поднимаясь по лестничному пролету на руках у молодой горничной я разомлела и прикрыла глаза. В этом месте мне было так спокойно, словно все плохое осталось позади. Тревога впервые покинуло мое маленькое сердце. А еще в Аквилоне постоянно шли дожди и было холодно, а здесь каждый угол был залит светом и мягкими бликами. Графиня Луиза все еще была чем-то сильно расстроена. Нас всюду сопровождали умиленные и любопытные взгляды. Горничные делали вид, что работают, а на самом деле следили за гостями до самых покоев. Меня и графиню поселили в разных, но соседних комнатах. Кто бы знал, как повернется моя жизнь в этом месте.