&

Нол мягко ловит ее пальцы своими, бережно и вместе с тем покровительственно сжимая. Шин Э замирает испуганным зверьком и непонимающе смотрит на то, как переплетаются их руки. для нее подобное в новинку, и она, вместо того чтобы резко отодвинуться, дает себе время ненадолго зависнуть, распробовать новые ощущения; Шин Э не хочет признаваться себе, что давно мечтала о них. Нол – сплошной натянутый нерв, впитывающий каждый оттенок ее реакции. его щеки заливает легкий румянец, а глаза блестят солнечным счастьем; он упрямо пытается прятать их за ниспадающей челкой, чтобы Шин Э не заметила такого бесстыжего проявления чувств, но не уверен, что успешно. Нолу кажется, что сам воздух выдает его с потрохами: сладкое марево, сводящее на ноль все больничные запахи. к тому же в тишине палаты наверняка отчетливым стуком отдается его сердцебиение, лихорадочное, как у влюбленного школьника. все симптомы налицо, не нужно быть великим детективом, чтобы заметить его любовь. но Шин Э – тормоз тот еще. иной раз Нолу недовольно думается, что она осознанно закрывает глаза, отворачивается в сторону или просто игнорирует очевидное. ехидный голос внутри подсказывает: парень, вообще-то это называется «динамить». внутренних демонов у Нола бессчетное множество; разношерстные, они одинаково поедают его изнутри. каждый день он сражается с ними, но на замену старым приходят новые. часть из них носят лицо его любимого человека: они хмурятся, презрительно фыркают, смотрят с жалостью и неизменно уходят под ручку с его братом. или другом. или любым другим, кто, подобно самому Нолу, очарован Шин Э. голоса наперебой твердят ему, что он ничего не стоит, сплошное разочарование, и, по-хорошему, ему вообще не стоило появляться на свет. кому он принес радость своим рождением? Нол не хочет сейчас об этом задумываться. он цепляется за неопровержимый факт: Шин Э сама потянулась к нему, сама начала этот смешной танец под дурацкую рождественскую музыку. из сострадания ли, из симпатии – не важно, по крайней мере пока. пальцы у нее чуть грубоваты, не похожи на типичные девичьи холеные ручки. подходят ее натуре, далекой от стандартной женственности, да и в принципе от всего обычного. для Нола она словно ослепительная жемчужина, которую ему повезло отыскать в одной из миллиарда ракушек. сидит себе спокойно, светится вдали от любопытных глаз. он боится, что Шин Э из вежливого сочувствия к раненому позволяет держать ее за руку, а про себя думает, какой он идиот. Нол заставляет себя поднять голову и натыкается на прямой взгляд глаз цвета макового поля. – Ен Ги? их пальцы до сих пор переплетены, словно, раз коснувшись друг друга так, они уже не хотят быть порознь. и все же в ее голосе Нол слышит некоторое недоумение. она ему доверяется, но интересуется чисто ради галочки: что он хочет? хороший вопрос. а чего он, собственно, хочет? кроме того, чтобы остаться с ней навсегда. кроме того, чтобы не было ни предыдущего дня, ни сегодняшнего, ни завтрашнего; вот бы осталось только это призрачное, неуловимое «сейчас», в котором они сидят в паре миллиметров друг от друга и делятся теплом и покоем. кроме того, чтобы прижать ее к себе крепко-крепко, обнять двумя руками и зарыться в волосы. кроме того, чтобы наклониться и прильнуть к ее суховатым губам. кроме того, чтобы... Нол ласково трет большим пальцем ее ладонь. «я люблю тебя». он не смеет сказать это вслух, когда над ним довлеет тюремное заключение, а его жизнь, подобно хрупкой марионетке, находится в руках другого человека. однажды он сорвет эти кукловодные нити и станет свободным; тогда и только тогда он будет искренним и открытым с Шин Э. Нол должен быть уверен, что ей ничего не угрожает. ему в голову приходит отличная идея. – сними обувь...