***
Первым порывом было позвонить Маизе, но Лукас быстро отбросил эту идею. Ну уж нет, он разберется со всем сам, все-таки Мэл назвала полицейским его телефон. Возможно, ярость матери она боится больше, чем гнев родного отца. Да и должен он хоть когда-то исполнить свою роль. Припарковав машину на тротуаре рядом со входом в полицейский участок, Лукас опрометью кинулся вовнутрь. — Комиссар, — обратился он к сидящему за столом пожилому мужчине — табличку с именем на столе он не разглядел, — сеньор… мне нужна моя дочь. Полицейский посмотрел на Лукаса, у которого был запыхавшийся и очень нервный вид. — Вы кто? — спросил мужчина, отложив папку с документами на угол стола. — Моя дочь… — взгляд Лукаса сновал туда-сюда, — Мелисса Ферраз… Мне позвонили и полчаса назад сообщили, что она тут. Комиссар прищурился и изменился в лице. Он оглядел стоящего перед ним мужчину и слегка кивнул. — Мелисса Ферраз, 17 лет… Да, есть у нас такая. — Что… что она сделала? — Лукас попытался говорить спокойным тоном, но выходило весьма сомнительно. — Я могу ее увидеть? Полицейский указал на стоящий перед ним стул, но мужчина проигнорировал предложение сесть. Ему надо увидеть Мэл, и как можно скорее. Односложные ответы его начинали злить. — Она содержится в изоляторе, сеньор Ферраз, — покачал головой полицейский, — вы увидите ее, но для начала надо кое-что прояснить. Присядьте, пожалуйста. Лукас нехотя опустился на стул и наконец смог разглядеть табличку на столе. «Комиссар Алварес». «Мэл за решеткой, возможно, в плохом состоянии, и ей требуется медицинская помощь…» — Сегодня утром ваша дочь, Мелисса Ферраз, со своими друзьями, находясь на пляже «Прайя-ду-Москейру», совершила кражу личных вещей сеньоры Карвалью. Когда нам поступила заявка и мы нашли виновных, ваша дочь была в невменяемом состоянии. В участке у нее был изъят пакетик с кокаином и несколько самокруток с марихуаной. Денежные средства, которые были изъяты при обыске, принадлежали как раз потерпевшей сеньоре. — Мэл не могла… — покачал головой Лукас, почти не моргая смотря на мужчину перед ним. — Сеньор Алварес, я знаю Мэл, она бы ни за что не украла… — Увы, сеньора указала именно на нашу дочь. Видимо, деньги понадобились на покупку дозы. Давно она балуется наркотиками? Лукас молчал, переваривая услышанное. — Можете не отвечать, сеньор, я за свою профессиональную карьеру насмотрелся всякого, могу сказать, что ей еще можно помочь… Наркотики — это потраченные деньги и годы, которые потом, увы, уже будет не вернуть. — Сколько я должен заплатить? — доставая из портмоне кошелек, спросил Лукас. — Меня устроит любая сумма штрафа. Когда Лукас увидел Мэл, его сердце болезненно сжалось. Его дочь сидела, съежившись на полу изолятора, спрятав голову в коленях. Ее тело непроизвольно раскачивалась вправо-влево, будто она находилась в состоянии транса. Помимо нее на холодном и грязном полу спали несколько тучных парней. — Мэл, — тихо позвал он, вцепившись руками в толстые прутья. — Мэл, детка… Девушка медленно приподняла голову и осмотрелась, словно соображая, где находится. Наконец поняв, где она и как сюда попала, Мэл поднялась на ноги, держась рукой за стену. — Мэл, это я… — стараясь скрыть дрожь в голосе, все звал Лукас. Он увидел перед собой испуганный взгляд загнанного в клетку зверька. — Забери меня отсюда, — сказала она, приблизившись к нему. — Пожалуйста, забери… — Заберу, детка, — произнес он, отходя и пропуская вперед полицейского, который открыл тяжелую задвижку. — Выходи, — кивнул он Мэл, — и я надеюсь, что ты больше в такие истории не попадешь.***
Лукас сел в машину и громко щелкнул ремнем безопасности. Мэл села рядом. С момента выхода из изолятора она не проронила ни слова. — Мама знает? — спросила она. — Нет, — сухо ответил Лукас, не отрываясь от дороги, вцепившись двумя руками в руль. — Ты же сообщила полицейским мой телефон. Когда волна паники и беспокойства за дочь отступила, на это место пришло чувство гнева. Лукас уже и не помнил, сколько раз он говорил Маизе «твоя дочь» и «твоя Мэл», что и сам стал воспринимать как «дочь жены, с которой хотел развестись», а не как собственную дочь. — Пап… — Как такое могло произойти, Мэл? — перебил ее мужчина, поворачиваясь к ней, когда машина встала на светофоре. — Ты употребляешь наркотики, тебя ловят на краже… Где твои друзья? Это они подговорили тебя? — Они убежали, когда меня задержала полиция, — отозвалась девушка. Он резко затормозил у входа в дом, но выходить из машины не спешил. — Ты губишь свою жизнь, — продолжал мужчина. — Я не допущу подобного, Мэл! Тебе семнадцать! — Тебе вообще все равно до моей жизни, как и матери, — отозвалась его дочь, шумно вдыхая носом воздух. — Прекрати! — в голосе Лукаса стали проскальзывать стальные нотки. — Тебе надо лечиться, пока твоя зависимость не стала еще большей проблемой! Мэл дернула ручку двери. — Я не собираюсь лечиться! Ясно?! Я здорова! С этими словами она пошатываясь пошла в сторону дома. Лукас пару раз глубоко вздохнул и кинулся вслед за ней. Нет, с него довольно. Она согласится на лечение, иначе и быть не может. Если нет, то завтра же он силой отвезет ее в наркологическую клинику. — Нет. — Он схватил ее за руку, заставляя остановиться перед входной дверью. — Ты будешь лечиться, и ты дослушаешь меня, Мэл. — Я не хочу слушать тебя, — отозвалась она, пытаясь выдернуть руку. — Ты думаешь, я всегда окажусь рядом, чтобы заплатить и вызволить тебя из участка? — взвыл Лукас. — Подумай! Сегодня участок, а завтра тюрьма! — Я верну тебе все до последнего реала, — выплюнула Мэл, выдергивая руку и распахивая дверь. — Мэл, детка! — К ней подбежала Далва. — Что случилось, сеньор Ферраз? Но мужчина не успел ответить на вопрос. — Он хочет закрыть меня в клинике, Далва! — не своим голосом заорала Мэл, указывая пальцем на вошедшего вслед за ней Лукаса. — Прекрати истерику, Мэл, — раздраженно произнес он, явно теряя терпение. Далва покачала головой и нежно обхватила ее лицо двумя руками. — Мэл, детка, ты горишь. — Она прикоснулась ладонью к ее щеке. — Тебе надо полежать, а я пока приготовлю что-то от жара… — Далва, мы не договорили, — встрял в разговор Лукас. — Но сеньор, ей нехорошо… — Иди, Далва, — махнул рукой мужчина, кидая пиджак на спинку дивана. — Мне нужно поговорить с дочерью… — Иди к черту! — вырвавшись из объятий беспокойной экономки, заорала Мэл на Лукаса. — Я хочу, чтобы ты ушел! Я не хочу тебя видеть! Не совсем отдавая отчет в своих действиях, Лукас схватил за плечи пылающую яростью Мэл и с силой встряхнул, надеясь, что хоть немного остудит ее пыл. Мэл, готовая разразиться новыми проклятиями, замолчала. Ее грудная клетка вздымалась, она тяжело дышала, а глаза налились кровью — вероятно, это были последствия курения марихуаны. Далва всплеснула руками, но вмешиваться не стала. — Что это такое?! — спросил Лукас. — Я говорю серьезно, Мэл, мои нервы на пределе. — Он все еще продолжал держать ее за плечи. Казалось, что он не был так взбешен даже после того случая, когда ему пришлось искать пьяную дочь по барам и привозить домой в невменяемом состоянии. Тогда уже надо было думать, как все-таки можно было исправить ситуацию и не позволять остальным спускать ей все на тормозах. — А теперь иди к себе в комнату и успокойся, — велел он, хотя понимал, что успокоиться надо больше ему, а не дочери. — Ты не имеешь права мне указывать, — отозвалась Мэл, смотря ему прямо в глаза. — Да, я напилась. А что, я не имею права? И знаешь, отец, я была счастлива напиться и забыть обо всех проблемах. Я живу своей жизнью, а ты… — Ты не имеешь права отравлять всем жизнь в этом доме! — перебил мужчина, крепко сжимая ее плечи, словно боясь, что она убежит. — А ты иди и разбирайся со своей марокканской любовницей! Лукас опешил. Но не от сказанного дочерью, а от того, что она, не прерывая зрительного контакта, плюнула ему в лицо. Он отпустил свои руки с худеньких плеч, и первым его порывом было дать ей пощечину или хорошенько ударить по губам за такой низкий поступок. — Будешь снова бить меня по лицу? — с вызовом спросила Мэл, заметив, как Лукас поднял правую руку. — Нет. — Лукас посмотрел на Мэл, обдумывая дальнейшие действия. — Я не буду бить тебя по лицу, я найду место получше. — Его рука стальной хваткой обвилась вокруг тонкого запястья дочери. — Матерь Божья, — пролепетала Далва. — В нее бес вселился, не иначе… — Отпусти! — вскрикнула Мэл, когда Лукас перехватил ее за руку повыше локтя и потащил вверх по лестнице на второй этаж. — Сеньор Ферраз! Сеньор Ферраз! — Далва опрометью кинулась к ним, но один только взгляд мужчины заставил ее остановиться у подножья лестницы. Лукас с силой толкнул Мэл в ее комнату и только тогда отпустил ее руку, которую дочь сразу же начала растирать. — Я твой отец… — Ты только сейчас об этом вспомнил? — Ты была более сговорчива, когда сидела за решеткой, — процедил мужчина, опустив руку и незаметно щелкнув дверным замком позади себя. — Так верни меня обратно, — заупрямилась дочь, слегка дрожа. — Верни! — Мы мало тебе дали? — наступал на нее Лукас. — Мы плохо тебя воспитали… — Ты не воспитывал меня вовсе. — отступая назад, Мэл почти врезалась в комод с зеркалом. — Досадное упущение, — заявил Лукас, подойдя вплотную и буквально кинув ничего не подозревающую девушку на кровать. Мужчина в два шага оказался рядом с ней, прижав коленом строптивую дочь к матрасу. Мэл взвыла, попытавшись встать, но Лукас держал крепко. Пряжку ремня оказалось трудно расстегнуть — руки дрожали от гнева и нервов. Наконец справившись с кожаным элементом гардероба, Лукас убрал колено со спины Мэл и для надежности прижал ее рукой к пояснице. Первый замах и последующий удар оказался громким, но, как показалось Лукасу, не сильно болезненным. Поэтому он не стал церемониться и легко закинул край джинсовой юбки ей на поясницу и зафиксировал левой рукой. — Отпусти меня! — завопила Мэл, пытаясь выбраться из-под стальной хватки. — Помолчи! — огрызнулся Лукас, раз за разом с силой опуская ремень на открытую задницу в белых стрингах. — Я должен был наказать тебя намного раньше, когда только узнал, что ты куришь, но ничего, — ремень крепко проходился по быстро розовевшим ягодицам, — еще не поздно все исправить! — Я тебя ненавижу! — зарыдала Мэл в подушку, но отчего-то вдруг успокоилась и перестала вырываться, позволяя отцу беспрепятственно себя хлестать. Лукас жестко опускал ремень, словно за один раз пытался припомнить дочери все ее неприятности, выходки и истерики, но когда ее зад стал приобретать насыщенно-свекольный оттенок, а громкие вопли перешли в жалобный вой и скулеж в подушку, он понял, что пора притормозить. Опустив ремень в последний, по его подсчетам тридцатый, раз, он отбросил его на пол, и тот звонко шмякнулся и свернулся змейкой. — Мэл, — вздохнул Лукас, присел на край кровати дочери и осторожно прикоснулся к ее волосам. Он готовился к тому, что она в очередной раз взбрыкнет, как дикий зверек, но девушка лишь продолжала плакать, не обращая внимания на то, что ее юбка так и осталась завернутой на поясницу. Лукас еще раз тяжело вздохнул и поправил ее одежду, после чего приподнял Мэл за плечи и прижал к себе. — Все, детка… — зашептал он, — все в порядке. — Он гладил по голове и плечам слишком быстро повзрослевшую малышку и вдруг подумал, что он действительно не уделял ей столько внимания, сколько требует любой ребенок. Его мысли часто занимали любовницы, в особенности восточная красавица Жади… Он упустил, просмотрел и не заметил, как дочка страдает в одиночестве… Сердце болезненно сжалось, и он дал себе слово, что с этого момента станет принимать активное участие в жизни дочери, только бы Мэл пошла ему навстречу и не возненавидела его еще больше после этого… наказания… За дверью слышались рыдания добродушной Далвы, вероятно, ей было жаль девушку, а плач Мэл потихоньку начал стихать, переходя в судорожные всхлипы. — Я люблю тебя, Мэл, — шепнул Лукас. — И я желаю тебе только добра… — Правда любишь? — Мэл подняла на мужчину налившиеся кровью глаза. Надо сказать, что ее потрясли его действия, она ожидала чего угодно, что он влепит ей пощечину и как всегда уйдет, а не поступит так… по-отцовски, и в какой-то момент ей расхотелось вырываться и бороться с ним — боль от порки помогала избавиться от чего-то большего, что очень давно терзало и убивало ее изнутри… — Всем сердцем детка, — ответил Лукас. — И я хочу, чтобы ты легла в клинику, Мэл. Я знаю, будет тяжело, но все вместе мы с этим справимся. Все тебя поддержат. Я буду с тобой, малыш. До самого конца, пока не увижу, что к нам вернулась прежняя Мэл. Только прошу, не упрямься… Прошу тебя, Мэл… Позволь мне доказать тебе, что ты самое важное в моей идиотской жизни. Мэл о чем-то надолго задумалась, неосознанно поигрывая с черным галстуком отца, после чего коротко кивнула. — Я согласна, пап… — Она снова заплакала, уткнувшись в его мокрую рубашку, за дверью послышался плач экономки — очевидно, женщина подслушивала их разговор, и сам Лукас почувствовал, как по его щекам потекли слезы…