Вода

«Обезвоживание: значительная потеря жидкости, влияющая на важные функции организма». Милая красноволосая эритроцит несла кислород в губы. В теле царил полный хаос: все клетки страдали от аномальной жары, из-за которой снизилось до опасного уровня количество воды в организме. АЕ еле плелась с ящиком в руках, но стоило ей вспомнить, что у нее в сумке лежала бутылка воды, как она обнаружила по дороге лидершу тромбоцитов. Малышка плакала от жажды, и эритроцит с улыбкой на лице вручила ей драгоценную жидкость. — А вы что будете пить, мисс? — Я выпила много воды, прежде чем выйти на работу. Не волнуйся, мне ничего не надо, — соврала АЕ, чтобы успокоить ее. Жажда становилась все более невыносимой, но эритроцит все равно не жалела, что поступила именно так. Наконец доставив посылку, она забрала у клетки углекислый газ и отправилась в обратную сторону. Было бы неплохо немного отдохнуть, но место, где она находилась, благодаря жаре превратилось почти в пустыню. Самое разумное решение сейчас было бы дойти до более прохладной части тела, но АЕ больше не могла держаться на ногах и упала на колени. — Вода… Мне нужна вода. Обнаружив, какими расколотыми были ее губы, она испугалась и посмотрела по сторонам, пытаясь найти кого-то, кто мог бы ей помочь. Но поблизости никого не было. А может попробовать вернуться к той клетке, которой она только что принесла кислород, и попросить у нее немного воды? Идея неплохая, но у АЕ не хватало сил встать. После нескольких попыток она, тяжело дыша, лежала на земле, больше не в состоянии держать глаза открытыми. Вдруг она почувствовала, как ее осторожно приподняли, а затем капли воды на губах. У бедняги кружилась голова. Ей удалось приоткрыть глаза, но она ничего не видела, кроме силуэта другой клетки, державшей ее. АЕ всеми силами старалась не потерять сознание. У нее даже не было сил поднять голову, а пить — тем более. Если она не была бы такой обезвоженной, то заплакала бы от отчаяния. — Давай, попробуй немного попить, пожалуйста! Что-то этот голос ей показался знакомым, но однозначно не принадлежал Лейкоцит-сану, ведь тот она бы узнала всегда и везде. А этот был как-то... мягче. — Пожалуйста, Красненькая, не сдавайся, тебе нельзя! Не умирай! Теперь она, наконец, поняла, кто ее так умолял: лейкоцит, но другой. АЕ чувствовала себя ужасно. Ей так хотелось пить, но даже дышать было трудно. Она снова почувствовала прохладную жидкость на губах, и на этот раз маленькое количество попало ей в рот. Совсем маленькое, но это было достаточно, чтобы вернуть юному 4989 надежду ее спасти. — Молодец! Давай еще чуть-чуть, пожалуйста… У него начал ломаться голос. Он, естественно, не собирался сдаваться, но от одной лишь мысли, что она сможет все-таки погибнуть там, прямо у него на глазах, у него заболела грудь. Даже еще сильнее, чем от его неразделенной любви к ней. Жизнь может быть такой жестокой. Дружить с клеткой, которую любишь — то же самое, что получать хлеб, когда умираешь от жажды. А теперь эта самая клетка, которая сводила его с ума от любви, находилась в его объятиях и в смертельной опасности. — Давай, Красненькая, ты сильная! Ты сильная, ты сможешь! Из его глаз потекли слезы, когда он увидел, как жизнь безжалостно покидала эту милую красную кровяную клетку, которая всегда была так добра к нему и к остальным. 4989 вечно ругали, что он был слишком чувствителным, что было ерундой так радоваться только потому, что она здоровалась с ним с улыбкой на лице. Предупреждали, чтобы он не считал себя таким особенным, ведь она относилась так ко всем. «Мне все равно. Пусть говорят, что хотят. Когда она мне улыбается, я себя чувствую самой особенной клеткой в мире». — Я не дам тебе умереть, АЕ-чан, ты будешь жить, Красненькая моя! Хотя эритроциту удавалось кое-как глотать, держать жидкость во рту она не могла... и тут нейтрофилу пришла идея. Довольно рискованная, но другого выбора у него не осталось. Он сделал большой глоток из бутылки и прижал губы ко рту АЕ, вливая ей жидкость прямо туда и мысленно молясь, чтобы его необычная техника сработала. «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!» — Сработало! Она ее выпила! 4989 несколько раз повторил действие, пока АЕ, наконец, не начала нормально дышать. Она до сих пор находилась в ужасном состоянии, но сейчас хоть дотерпит до аварийного источника. «Держись, Красненькая, держись!», — думал белый солдат, пока нес ее на руках. В конце концов он добежал с ней к языку, где другие эритроциты освежались и барахтались в лагунах, которые образовались, когда тело выпило воды. Не думая дважды, 4989 залез вместе с АЕ в воду и осторожно окунул ее до плеч, придерживая ее. Спустя несколько минут температура ее тела снизилась, и она медленно открыла глаза. — Я жива… Я жива! Вода! Как только АЕ сообразила, где находилась, она окунула голову в воду и начала пить. А после этого снова вынырнула с огромной улыбкой на лице. — Какое облегчение! Я уже думала, что мне настал конец, — сказала она, плавая на спине. Наконец ее взгляд упал на 4989, который улыбался со слезами счастья на глазах. — 4989-кун! Ты меня спас! Ты спас мою жизнь! Она так бросилась на него, чтобы обнять, что они оба упали в воду, но вскоре вынырнули, она, держась за его плечи. — Я так рад, что ты выжила, АЕ! А то я уже думал, уже думал, что… прости, я всегда плачу. Эритроцит тихо засмеялась. Каким он был милым! Особенно, когда его серые глаза сияли, как звезды. А еще больше, когда он плакал, как сейчас. — Все в порядке, 4989-кун. Но я серьезно обязана тебе жизнью. Спасибо, спасибо тебе большое! Было так странно получить от нее поцелуй в щеку, особенно после его «спасительного поцелуя», но к его облегчению, она относилась к нему как всегда. Значит, все-таки не надо было бояться за их дружбу, хотя это и не являлось самым главным для него, а только что она была жива. Больше ему ничего не было нужно. Обнимая АЕ в ответ, он положил ей подбородок на голову с искренней благодарностью, что его любимой красной кровяной клетке позволили остаться в этом мире. В его мире. — АЕ-чан, пожалуйста, будь более осторожной! Ты чуть не погибла! Я так боялся за тебя! Эритроцит пару раз моргнула. У нее начало гореть лицо. Неужели он ее только что отчитал? Или ей это всего лишь показалось? Нет, однозначно не показалось, но почему-то ее это совсем не смущало. А наоборот, пришла мысль, что это было «мило». — Спасибо за заботу, 4989-кун. Но ты же сам ежедневно рискуешь жизнью, и я тоже очень боюсь за тебя, — пробормотала она, до сих пор не отпуская его. Несмотря на то, что они уже несколько минут стояли в обнимку на глазах у всех. — Ну, это ведь моя работа, хе-хе. Но не бойся, я так легко не помру. Положись на меня. — А ты на меня. — АЕ-чан, а тебе не неудобно так? — Нет. Что-то мне пока не хочется отпускать тебя. — Се… Серьезно? — обрадовался он. — Да, просто… просто я вспомнила, каким способом ты мне помог пить, и думаю, что сгорю от стыда, если посмотрю тебе сейчас в глаза. Нейтрофил и эритроцит оба покраснели, чувствуя, как вода испарялась у них на лбу. Но все равно не отпускали друг друга. — Я просто ничего другого придумать не мог. С удовольствием бы сказал, что мне жаль, но не могу, поскольку... поскольку это тебя спасло, и если бы я сказал, что мне жаль, будет так выглядеть, будто я жалею, что ты выжила, и это, конечно, неправда. Поэтому мне жаль, но и не жаль, понимаешь? Эх, думаю, мне лучше закрыть рот, правда? — Мне тоже «жаль, но и не жаль», 4989- кун. Они продолжали обниматься, наслаждаясь водой и выражая свои нежные, ласковые, невинные и безусловные чувства друг к другу. — Вот идет 1146 с ребятами. Как хорошо, что они в порядке, — заметил нейтрофил, ожидая, что эритроцит моментально помчится навстречу своему «Лейкоцит-сану». — Да, я тоже рада, — сказала она всего лишь, не отходя от 4989 ни на шаг. — Я думал, что ты сразу побежишь к нему, — пробормотал он, пытаясь скрыть от нее улыбку. — Знаешь, я тоже так думала… но, как ни странно, хочу оставаться здесь. С тобой.