Forever and Ever

Под персиковым небом зарождался новый день. Песчаный небесный купол начинал светлеть и сливаться с лазурью, по которой нерасторопными тонкими барашками потянулись облака. Последняя звезда мигала все чаще и слабее, досматривая свой сон про далекую землю, с которой кто-то стянул одеяло ночи с ее прохладным теплым воздухом, насыщенным запахами жасмина и пионов. Темные силуэты ранних пташек уже бороздили воздушные просторы, нет-нет, да пикируя то вниз, то вверх, так, что сердце невольно замирало ни сколько у них, сколько у обеспокоенного наблюдателя за ними. А вот и неторопливо выкатывается огненный блин. Небесное светило сбросило с земли ночное оцепенение и теперь тянулось во все стороны, своими лапками-лучиками заглядывая в жилища и проверяя их жителей. - Лицо даже самого озлобленного воина, погрузившегося в недра сна, представляет собой по-детски невинный и завораживающий лик. – Тихо прошептала она, опуская ноги на пол. Он на мгновение зажмурился, чувствуя, что его сердце тает от этого нежного шепота с придыханием, который для него был сродни урчанию матери-кошки, которая ласково подпихивает к себе под бок потомство, попутно напевая ему колыбельную. Взгляд скользнул по изящной ножке, которую она приподняла, кокетливо и соблазнительно натягивая чулок. - Мальчик не узнает об этом. – Поставил любовницу перед фактом. Она обернулась. С трудом оторвав взгляд от ее тонкой длинной шеи, от ее черных, как крыло ворона, волос, обрамляющих и неминуемым образом контрастирующих с выбеленным лицом цвета заснеженного ландыша, он скользнул взглядом выше, к глазам. Он ожидал увидеть там, все, что угодно – гнев, сожаление, порицание. Но лучистые глаза цвета дикой мяты на рассвете, когда солнце скользит лучами по нежным листочкам, вонзаясь в редкие росинки и разбивая их на мириады радужных бликов, выражали согласие. Это чувство почти полностью съедалось изнутри куда более волнующим и трепетным чувством влюбленности – взгляд Рошель переполнялся нежностью. - И, если решишь рассказать мальчику о нас, когда он подрастет, - безжалостно продолжал шпион, растягивая гласные. В его полуприщуренных темных глазах уютно расположился солнечный зайчик, отбрасывая блики на маску. – Я пойму, если однажды он захочет всадить пулю мне в голову. Она встала с кровати и надела шелковый халат китайского покрова. На красном шелке неистово сражались драконы, подставляя зеленую чешую под золотой солнечный свет, будто купаясь в нем. По ее губам скользнула улыбка: - Его отец хотел, чтобы мальчик пошел по его стопам. – Увлекаемая шпионом в прихожую, она не сбавляла настойчивый шепот. Она облизнула губы и подняла голову, увидев перед собой лишь молчаливую спину возлюбленного. – Развед-отряд. Она не желала ему ничего плохого, поэтому и не могла предположить, что ее слова могут резать острее ножа и осушать приободренность пустынными горячими ветрами. - Взгляни на часы. Пора, Mon cher. – Настойчиво повторял он, осматривая ее личико. Он притянул ее к себе, обхватив за талию. Вдохнул в последний раз аромат ее духов, который, вкупе с этой харизматичной натурой и неземной красотой, однажды пленил его. Не встретив протеста, он поцеловал ее в щеку, ясно чувствуя ту разочарованность маленького капризного ребенка, которая полыхнула в ней в тот момент, когда мечты о дерзком и пламенном французском поцелуе рассыпались и развеялись в тумане недовольства. Она молчала. Было весьма разумно не удариться в гордость за свое маленькое сокровище и не потащить любовника смотреть на мирно спящего ребенка от другого мужчины. А что, если бы малыш ему понравился. А что, если бы он остался с ними? Пушистые ресницы прикрыли зеленые глаза. Она простояла так несколько секунд, борясь с внутренними противоречиями и сгорая от ощущения, что война противоречий не хочется стихать. Надо сказать! Сказать, что она его будет ждать тихой безлунной ночью, как та девушка из французской поэмы, о которой он рассказывал бархатным голосом, смотря на гаснущую сигару? Сказать, что уверена, что ни одна пуля, ни одна вражеская установка не тронут его? Бред, такими обещаниями орудуют только легкомысленные девицы, у которых на примете есть запасной вариант, а потом еще и запасной вариант для запасного варианта. - Ну-ну, ты куксишься? – Рошель не вздрогнула от теплого шепота, басом раздавшегося у левого уха, - она лишь кинула на него быстрый взгляд. – Даже рассеянная, без и без того ободка, который я едва не прожег сигарой, с поджатыми от недовольства губами – ты остаешься самой красивой и самой желанной женщиной. - Люблю тебя, Жан. В ответ он кивнул ей уже у порога, довольно сощурив глаза и вытянув губы в полуулыбке, издали которую можно было бы принять за приторную насмешку. Складывалось впечатление, что он, подобно истинному гурману, прожевал каждое ее слово, повторив фразу в голове в энный раз, смакуя каждую букву. Говорят, что ушедшие на рассвете всегда возвращаются.