***
Утром, когда Чимин спускается на первый этаж, слышит, как папа гремит на кухне и спешит к нему. — Привет, — здоровается мальчик и садится за остров посреди кухни, где уже стоит кувшин с молоком, коробка с его хлопьями, глубокая миска и тарелка с мытыми фруктами. — Доброе утро, — отвечает Юнги, не оборачиваясь. Залив кофе в термокружку, он убирает её в сторону и инструктирует сына на тему обеда и ужина. Юнги, в основном, готовил сам, и очень редко прибегал к доставке готовой еды. И даже, когда приходилось тратить больше времени на работу, они с сыном питались домашней едой. В ход шли замороженные и приготовленные им заготовки, ну и Чимин сам умел пользоваться рисоваркой. Собрав два бокса с обедом, Юнги сел на барный стул напротив сына и устало выдохнул. — Как ты? Хоть немного поспал сегодня? — переживая об отце, спрашивает Чимин. — Пару часов, — потирая уставшие глаза, сообщает мужчина. — Звучит так себе, — отстранённо заключает мальчик и, закончив с хлопьями, слезает со стула. Он очень не любит, когда отец перерабатывает и всегда начинает злиться, когда оказывается, что тот жертвует своим здоровьем, ради их благополучия. — Так же нельзя! — не может сдержаться Чимин и со звоном опускает на столешницу миску, которую только что взял в руки. — Ты же себя так до больницы доведёшь! Тебе не двадцать, чтобы так надрываться по ночам! — ругается Чимин. И с каждым словом его голос становится громче и недовольнее. На последней фразе, Юнги быстро отводит взгляд в сторону. Он ничего не говорит и устало закрывает глаза. На спор с сыном у него нет сейчас сил. — Пап! Не игнорь меня! Кто о тебе будет заботиться, если что-то случиться, а? — продолжает возмущаться подросток. — У нас обоих есть только мы с тобой! Как ты не понимаешь, что все фразы, которыми ты меня воспитываешь, должны выполняться и тобой! Надо беречь себя! — восклицает Чимин, активно жестикулируя. На этой минуте, Юнги притягивает его к себе и просто обнимает. Он понимает, что отчасти сын прав, но разбирать его монолог и объяснять собственные поступки Юнги не хочет сейчас, нет на это времени и сил. Да и тушить подростковое недовольство при каждом возгорание не обязательно. Пусть выплескивает своё недовольство и чувствует себя взрослым, лишь бы не прятал всё в себе. Когда они выходят из дома, и идут к машине, Чимин вспоминает о главном вопросе и ждёт момент, чтобы спросить о вчерашнем водителе. Юнги оглядывает своё сиденье, еле заметно улыбается и садится за руль. Чимин устраивается на соседнем месте и, закусив губу, внимательно смотрит в сторону отца. Спустя десять минут, Юнги спрашивает, не поворачивая головы: — И долго ты собираешься прожигать меня взглядом, сын? — Ты называешь меня сыном, когда собираешься ругаться, — немного вредничая, отвечает подросток. Ухмыляясь из-за его наблюдения, мужчина медленно сворачивает на светофоре, и Чимин снова вспоминает о вчерашней поездке. Папа никогда не превышал скорость, и по городу ездил на минимальной, так что для мальчика это стало настоящим событием. Будто ему снова десять, и он вчера впервые катался на страшном аттракционе. — Ты по телефону сказал, что расскажешь мне подробнее о своём знакомом, — наконец произносит мальчик. — О Тэхёне? Что тебе рассказать? Это просто мой давний приятель, — равнодушно заканчивает Юнги. — А почему ты никогда не упоминал о нём? — не отступает Чимин. — Просто к слову не приходилось, — слегка пожав плечами, обьясняет мужчина. — Странно… — тянет мальчик и добавляет нарочито задумчивым тоном. — А он говорит о тебе так, будто вы потерянные соулмейты. — Кто? — нахмурившись, переспрашивает Юнги. — Родственные души, — закатив глаза, поясняет тот и, поймав недовольный взгляд отца, тихонько смеётся. — Не, я на полном серьёзе говорю. Твой Тэхён какой-то странный, даже показалось, что он полезет меня обнимать, когда мы прощались, потому что я сын его са-амого лучшего друга. — Что за панибратство? — строго спрашивает отец. — Для тебя он аджосси. — Он сам сказал, чтобы я обращался к нему по имени или звал хёном, — быстро оправдывается Чимин. Тяжело выдохнув, Юнги останавливает машину около ворот школы и поворачивается к сыну. — Я очень дорожу границами нашей с тобой семьи, поэтому никто из моих знакомых не пересекает их. Ну а что касается конкретно Тэхёна… Мы очень редко видимся, потому что он почти не бывает в Корее. Вернулся этим летом и планирует уехать снова через пару недель. Так что смысла знакомить его с тобой я не видел. Но вчера он меня очень выручил, за что я ему благодарен. Вопросы? — иронично приподняв бровь, спрашивает Юнги. — Никаких, — в тон ему отвечает Чимин, но все же задерживается на пару секунд, и серьёзным голосом спрашивает отца. — А тебе не грустно без друзей? Если бы Хоби вдруг исчез или провёл «границу» я бы с ума сошёл без него! — открыто делится мальчик, глядя перед собой. Юнги отвечает не сразу, а когда заговаривает, его голос тихий и немного грустный. — Не всем суждено найти своего лучшего друга и сохранить дружбу на всю жизнь. Для меня это оказалось невозможным, — заканчивает он и, заметив, что сын хочет развить разговор, приподнимает ладонь. — Чим, ты сейчас опоздаешь на урок! Да и мне уже нужно быть в офисе. Кивнув, мальчик благодарит отца, что тот довез его, и вылезает из машины.***
День был совершенно обычным, Чимин повсюду ходит с Хосоком, обсуждая всё подряд. Они общаются с начала средней школы, когда выбрали друг друга в качестве лучших друзей. С тех пор, Чимину казалось, что они магическим образом трансплантировали часть своего сознания в другого человека. Будто информационный накопитель, в котором хранится архивная запись, на тот случай, если ты потеряешь себя. Если такое вдруг случится, то можно будет прийти к Хоби, который вернёт утраченное, обратившись к своей памяти о тебе. И также взамен, Чимин хранил в своих воспоминаниях каждый поступок друга. Чимин любит обеденное время, когда они сидят за дальним столом и пересказывают друг другу сюжеты книг и фильмов, которые недавно смотрели. Но их разговор неожиданно прерывается появлением Джаин и её двух подружек. Девочка просит разрешения присоединиться к ним и, получив его, садится напротив Чимина. Хоби молчаливо оглядывает пришедших и, ничего не говоря, залезает в телефон. После вялой беседы на тему нового задания по биологии, Джаин вдруг меняет направление беседы, жалуясь подружкам на непостоянство мальчиков. Ничего не понимая, Чимин старается выяснять, что именно её расстроило, а девочка только этого и ждала. Она начинает пересказывать историю её знакомого, который обманул свою девушку и ушёл к другой. — Наверное, дело в мужской природе, — глубокомысленно заканчивает Джаин, с видом человека, постигшего смирение. Хосок быстро глянул на неё, приподняв бровь, но ничего не говорит и возвращает внимание на экран своего телефона. — Не все такие! — одновременно с этим заявляет Чимин. — Сомневаюсь, — тянет она, и поднимает грустные глаза на собеседника, явно добиваясь определенного продолжения. — Поверь, очень многие мужчины верны своему слову и никогда не нарушают обещаний! — уверенно, даже увлечённо произносит мальчик. — Не думаю, что ты можешь говорить о большинстве. У тебя есть лишь собственный опыт, — говорит Джаин, и снова очаровывает Чимина, на этот раз ему кажется, что она по-настоящему мудрая. — Да-а, тут не поспоришь, — влюблённо глядя на неё, кивает подросток. — Ещё нельзя забывать, что у мужчин есть плотские потребности, которые толкают их на всякие низости, — продолжает Джаин более твёрдым тоном. Хосок снова поднимает глаза от телефона и, чуть сощурив глаза, оглядывает её. — Кто тебе это сказал? — равнодушно спрашивает он, наклоняя голову набок. — Я знаю о чём говорю! — строго отвечает девочка, не удостоив Хоби своим вниманием. — Вот, например, у тебя дома… — вдруг переключается она, указывая палочками на Чимина. — Ты же живёшь вдвоём с отцом? Хочешь сказать, у него нет любовниц? — интересуется она, но от милого тона уже ничего не осталось. Джаин говорит так, будто они в суде, и моральный облик чужого отца является темой спора. Чимин не знает, что ему ответить на это, более того, он не уверен, что всё ещё может дышать. Буря ярких, переплетенных между собой эмоций, таких, как возмущение, стыд и страх захватывает его сознание, и подросток просто молчит, пытаясь восстановить дыхание. — Думай о чём говоришь! — строго произносит Хосок. — Тебя в любом случае это не касается! — Разве я к тебе обращалась? — высокомерно приподняв подбородок, говорит она. — Я спросила у Чимина, и если он не хочет, может не отвечать! Это его дело… Но тогда пускай не лезет в спор, если не может доказать на примере! — довольная собой, она возвращает внимание подружкам. А Чимин так и сидит, не двигаясь, пока не собирает всю свою волю, чтобы тихо заговорить. — Это, правда, тебя не касается, но если уж спросила, мой папа никого и никогда не приводит к нам домой. — Хм, — удивленно приподняв бровь, Джаин спрашивает немного скучающим тоном. — И тебя это не смущает? Получается, он их скрывает от тебя? — Что? — ошарашено переспрашивает Чимин и в поисках поддержки оглядывается к другу. — Не обращай внимания, — холодно оглядывая Джаин, советует Хосок. — Она говорит, о чём не знает. Чимин хмуриться и хочет вернуть приятную атмосферу за столом. — Давайте сменим тему, — предлагает он, предупреждая Хоби взглядом, чтобы тот не спорил. — Не я её начала, — пожав плечами, говорит девочка. — И знаешь, по-моему, бояться смотреть правде в глаза – это слабость характера. — Что это ещё за правда? — начинает ругаться Хосок. — Кто ты такая, чтобы заявлять подобное? Гордо подняв лицо, Джаин победно ухмыляется. — Если я не права, то почему Чимин побледнел? Да и будем честны, существуют законы природы, и нет таких людей, которым не нужна время от времени близость! — Вообще-то есть, — уже спокойнее заявляет Хоби, убеждаясь в своём мнении по поводу одноклассницы. — И если ты недостаточно осведомлена, это говорит лишь о твоём интеллекте. Девочка оскорблено глядит на него и поднимается из-за стола. — Ты, видимо, считаешь себя очень умным… Действительно, а что ещё тебе остаётся! — пренебрежительно бросает она и уходит в сопровождение молчаливых одноклассниц. — Эй, — осторожно зовёт Хосок, глядя на замершего друга. — Не слушай её! Чимин кивает, но выглядит отстранённо, он сейчас очень глубоко в своих мыслях, и даже лучший друг не сможет вытянуть его оттуда.