***
Пэй Мин сидит за столом, ожидая заказ и кое-кого ещё. Кое-кого, кто потребовал подождать его внутри и проявить хотя бы каплю своего терпения в нужном деле. А Мингуан и был рад. Он считал это своей маленькой победой, новой открытой гранью, прекрасной стороной, которую увидит и почувствует только он и никто больше. Его пальцы набивали какой-то незамысловатый ритм по твёрдому дереву, а взгляд был направлен в сторону входа, он с трепетом ждал секунды, когда внутрь войдёт статная молодая госпожа с веером в руках. Секунды шли, превращались в минуты, а Уду так и не было видно, неужели у него шутка такая? Слишком низко и просто для него, Пэй Мин верит и хочет верить, Повелитель Вод ни за что не обманет и слов назад не возьмёт, потому что лишними не бросается никогда. Потускневший взгляд оживает в ту же секунду, как где-то вдалеке, за пределами помещения послышался шум и медленный стук каблуков о деревянный пол, он эхом разлетался в стенах коридора и только больше тревожил чужое терпение. Однако явившаяся и так ожидаемая фигура не оказалась чем-то, что ожидал увидеть Пэй Мин. Точнее он и вовсе не увидел женской фигуры. Не увидел её из-за огромной толпы, топот которой и слышал всё это время. Всмотрелся: несколько прилично одетых юнцов толпились и переминались с ноги на ногу мельтеша меж высокими фигурами мужчин, которые настойчиво окружали кого-то и закрывали собой же. Объект внимания так и не был замечен, но что-то ясно шептало генералу, что надо бы подойти и убедиться в этом лично. Он спешит утолить свой интерес, мягко расталкивает двух худощавых парней, что теснились чуть в стороне и взглянул с их стороны, наконец заметив виновницу торжества. Это действительно Ши Уду, сменивший облик, преобразившийся настолько, что его невозможно было бы и узнать, не смотри он с таким отвращением на своё окружение. Он молчал и смотрел свысока на каждого, кто решался с ним заговорить, не подавал руки, не кивал, не делал ровным счётом ничего, что могло выдать в нём хоть каплю заинтересованности, но это всё игнорировалось. Пэй Мин не читал мысли, но ему достаточно было одного взгляда на прикрытое вуалью преобразившееся полностью в девичьих чертах лицо, чтобы понять, насколько Уду уже может жалеть о своём согласии. Мысленно схватившись за голову и обругав каждого, стоящего здесь, он распихал толпу уже не так аккуратно и огородил друга от остальных собой же. Его рука сама обняла чужую талию и прижала к себе, чего не стоило делать. Гарда веера углом впилась в его лопатку, давая ясно это понять. Даже в такой ситуации остаётся собой, вот кто из них неисправим! — Неужели увлечённые не видят, насколько этой госпоже претит их компания? — Он старается сохранить спокойствие, однако губы так и тянулись поднять свои уголки и выдать его истинный настрой. В прочем и переживать сейчас не о чем, в отличие от всех остальных он мог с лёгкостью добиваться расположения Повелителя Вод хотя бы в память о их старой дружбе. Такое преимущество неизменно играло особую роль и придавало ему уверенности. — А тебе невдомёк, вояка, что не будь она довольна нашим присутствием, то давно бы об этом сказала, а? — Из толпы вперёд пробился юнец, внешний вид которого ясно давал понять, что тот был выходцем из очень богатой семьи, да вот только не очень воспитанной. — Пойди прочь, пока тебя не протащили лицом вдоль стены! Бог войны вскинул брови и обернулся через плечо на Ши Уду, смирно стоящего прямо за ним и отвечающего таким же выразительным взглядом ему. Он не собирается ничего говорить, отчего же так? Чего добивается? Мысли смешались и спутались, отправляя в раздумья на короткие несколько мгновений. Которых оказалось, более, чем достаточно. Ему самому стоит разобраться и разгрести эту кашу, пока не поздно, Ши Уду именно этого и ждёт. Неужели генералу придётся сыграть благородного человека и добиться внимания столь уважаемой девы? Что же, вызов принят. — Видимо ей настолько неприятно, что она и говорить с тобой не хочет. Об этом не подумал? — Пэй Мин отпускает хрупкую талию и складывает руки на груди, насмешливо глядя на смертного перед собой. — А ты кто такой, чтобы, решать за меня и за ещё кого-то? — Молодой господин явно гневался, его лицо налилось краской, а на лбу вздулась вена, он явно уже проиграл. — Моё имя тебе ничего скажет, на лице и тени почтения я не вижу, выходит, дальше собственного носа ты и не смотрел! — Пэй Мин склоняется вперёд и тянет улыбку ещё шире, параллельно рукой грубо отталкивая в сторону наглеца, что решился вновь полезть к Уду. — Да будет тебе известно, госпожа за моей спиной себе равными и некоторых богов не считает, а ты смеешь докучать ей? Для меня является большим оскорблением твоя дерзость, за прежде покорённые земли я не бьюсь повторно. Он поворачивает голову и видит острый взгляд на себе. В этих синих глазах бушует целый океан, любой бы склонился и спрятал голову под ним, но только не Пэй Мин. Он видит в них талый блик живого интереса и чего-то ещё. Так Ши Уду смотрит лишь в одном случае. Только когда они вдвоём, и когда весь мир не помеха их близости. И сейчас он смотрит так именно на него одного, не старается слушать или реагировать на посторонних, нет. Ши Уду впервые за этот вечер не свёл брови к переносице, а наоборот широко раскрыл глаза, пленя этим взглядом ещё больше. Нараставшее в груди напряжение мигом упало и одурманило сильнее любого вина. Не слушая ничего, что в ответ пытается выдать неотёсанный удалец напротив, Мингуан протягивает руку навстречу Повелителю Вод и провожает к выбранному им столу. Хочет обнять, прижать к себе и закрыть собой от чужих взглядов, но ясно помнит: Ши Уду этого не терпит. Идея оставаться в этом месте претила им обоим, потому что взгляды, бросаемые искоса в сторону их обоих были крайне неприятными, и дело тут совсем не в таком пристальном внимании. К посторонним гляделкам и шепоткам двое из трёх опухолей привыкли уже давно, однако Уду не мог оставаться в покое, когда обсуждали его внешность, недавно случившееся и почему-то продолжали лелеять мысль подойти и познакомиться. Вот идиоты. Терпению быстро подходит конец, Пэй Мин забирает пиалы с вином, тарелку с фруктами и спешит на выход, заранее пропустив вперёд себя друга. День уже не казался таким хорошим, столько событий за вечер оставили горькое послевкусие и нависли давящим молчанием меж ними двумя. За весь вечер после превращения в женщину Ши Уду и слова не сказал. Не только не сказал, но и не открыл своего лица, продолжая скрывать добрую его часть за плотной тканью. Делал он это видимо затем, чтобы скрыть внешность и черты от посторонних, не нужно, чтобы их запоминали, но с другой стороны, почему он не мог показаться своему другу? Не хотел или игрался? Совсем не ясно. Не желающий сдаваться, Пэй Мин установил новую цель на заходящий вечер и подтолкнул к знакомому им двоим постоялому двору. В ответ на молчаливый вопрос поднятых глаз Бог войны простодушно пожал плечами: — Ты ведь не хочешь, чтобы это всё заветрелось, правда? Да и мне неудобно нести это на руках, подумай обо мне, Ши-сюн! И Уду не спорит, идёт в нужную сторону, даже чуть быстрее прежнего.***
Пэй Мин потерял счёт времени и не знал сколько он уже смотрит на своего друга. Ему безумно нравилась каждая черта в лике напротив, тонкие пальцы, узкие ладони, бархатная кожа. Облачённая в изысканные шелка, которые были подобраны столь тщательно, что дополняли бледный образ статью и той редкой ледяной красотой, которую почти невозможно встретить. Как и ожидалось. Ши Уду будет очень похож на своего брата в женском облике, но если их сравнивать, то Цинсюань походил на тепло лучей поднимающегося солнца, его красота напоминала сладкую вишню; в противоположность ему Уду являл собой лёд, огромный айсберг, которым он закрыл свой внутренний мир от опасностей внешнего. И если взгляд младшего согревал и заставлял трепетать, то старший пленил, пронзал тысячи и тысячи раз. В этом океане Пэй Мин застрял давно и временами прекращал сопротивляться, желая коснуться самой глубины. — Глаза не болят пялиться на меня уже четверть часа? — Прозвеневший девичий голос будто ударился о стены покоев и отбил глухим ударом в грудь Мингуана, отчего тот мигом вышел из раздумий и приосанился. — Ши-сюн, ты совсем ничего не ешь, я ведь взял для тебя и притом самое лучшее! — Конечно, он не об этом беспокоится, его друг не нуждается в еде. Им движет интерес и желание увидеть чужое лицо полностью. Он хочет видеть лоснящиеся от вина губы, бледные нежные щёки, острый подбородок и длинную ровную шею. Разве он многого просит? — У тебя на лице написано, что врёшь. — Ши Уду тихо вздыхает, смаргивая усталость и убирая в сторону свой веер, который до этого беспокойно крутил в руках. Его голос кажется строгим, но нотка женственной нежности так сладко ложится на слух, что глушит собой всю твердость и чарует. Пэй Мин знает, к чему ведёт Уду, знает, как никто другой. Поднимается со своего места, чтобы приблизиться к прекрасной фигуре напротив и протянуть руки навстречу ей, желая стянуть ткань. Его терпение вознаграждено, ему доверили и позволили, и Мингуан попросту не может действовать иначе, он касается широкой ладонью открывшейся щеки, почти невесомо гладит пальцем по нежной коже. Повелитель Вод не любит, когда к нему лезут, особенно если тянут руки к его лицу, но сейчас и его шторм обратился в штиль. Он трётся щекой о ладонь, чуть поворачивается к ней и целует самый центр с присущей любой выросшей в заботе и ласке госпоже нежностью. Так он делает до того редко, что каждый случай Бог войны ловил с упованием, желал большего, ему было это важно так же, как глоток воздуха всему живому. Он на дух не переносит властных женщин, не терпит рядом с собой сильных женщин, однако это не мешает ему безмерно обожать своего друга, который умудрился сочетать в себе немыслимые вещи и образы, которыми из раза в раз удивлял. К этому Мингуан привык и этим же был избалован, оттого всё реже делил ложе с другими женщинами и всё чаще возвращался к Ши Уду. — Я никогда не видел лица прекраснее твоего и не слышал голоса приятнее и слаще, — Пэй Мин шепчет почти неразличимо, смотрит в глаза напротив и не боится отторжения, которым преисполняется чужое лицо. — Ты тратишься не на то, я потом сменю облик, и всё останется в прошлом. — На комплимент отвечает колкостью, это точно его Уду. И Пэй Мин не огорчается, он знает, как Повелитель вод любит комплименты, хоть и не показывает этого, и сейчас слышит только то, что есть ещё время полюбоваться и запечатлеть в памяти великолепный образ. Он использует его на максимум. Желание большего маревом мелькает в сознании и заставляет подняться со своего места, обойти небольшой стол и склониться к хрупкой фигуре рядом с ним. Одна ладонь широко ложится на лопатки, а вторая ловко подхватывает под коленями, чтобы унести к постели и бережно усадить самый край. Но Пэй Мин не спешит ровняться: встаёт на колено напротив, ставит на него же аккуратно подхваченную женскую ножку. Глаз не поднимает, но знает, как на него смотрят и чего ждут, всё той же рукой аккуратно подцепляет ткани верхних и нижних одежд, неспешно задирает их, пока только до колена, оставляет череду тёплых поцелуев и прижимается к бледной коже щекой, наконец поднимая долгий взгляд снизу вверх. Не находит подходящих слов, ощущает себя робким и неопытным мальчишкой, который прежде ни разу не заговаривал с женщинами. Его встречает холодный, но внимательный взгляд. Не отталкивают — верный и хороший знак. Мингуан ещё мгновение любуется, чтобы после позволить ладони скользнуть дальше, оголяя всё больше нефрит нежной кожи, а вместе с тем поднимается, коленом упирается в ложе и аккуратно налегает на Ши Уду, прижимая её к кровати. Пока одна ладонь согревает собой светлое бедро, вторая удерживает Мингуана на таком ничтожном расстоянии от лица Повелительницы вод; её губы пленительно лоснятся, от чего желание их коснуться растёт с непомерной скоростью, и Пэй Мин склоняется навстречу, забирая этот поцелуй, сладкий и пьянящий до невозможного. Откликом ему служат тонкие пальцы, беспорядочно вплетающиеся в его волосы, что заставляет кровь закипать, Ши Уду уже достаточно хорошо его изучил. — Ваше Превосходительство, позволите ли этому генералу запомнить ваш прекрасный лик на десятки ночей вперёд? — Но и Пэй Мин знает уязвимые места, по которым точно бьёт, шепча с особым трепетом столь величественное обращение. — Запоминай на годы вперёд полуобнажённых женщин, пляшущих перед тобой. — Язвит в ответ, как в любом другом случае, однако же отказа не выдаёт, выходит, Мингуан волен воспринимать так, как вздумается уже ему. Широкая ладонь скользит от бедра к талии, оттягивая завязки пояса на той и избавляясь от излишков шёлковых одежд, которые подобно бархатным лепесткам скрывали хрупкую и самую сладкую часть цветка от жестокого мира. В то же время Мингуан не забывает сцеловывать каждый выдох с чужих губ и касаться своими алеющих щёк, скул и подбородка. Увлечённый параллельно двумя делами, он не замечает даже, что верхних одежд на нём уже нет, а рубаха наполовину распахнута. Ши Уду не перестаёт восхищать своими умениями и прекрасно это знает. Чужие ладони, оказавшиеся уже на его торсе, даруют прохладу кипящей крови и в то же ещё больше сводят с ума возбуждённый разум. Пэй Мин вглядывается в черты лица напротив: прежде ледяной взгляд заметно потеплел и загорелся новым огоньком, который знаком и видим только ему одному. Под ладонью, аккуратно накрывшей женскую грудь, быстрым темпом отбивало сердце, в потерявших свою упорядоченность движениях Ши Уду ещё пыталась скрыть нараставшее желание. Но её сопротивление стремительно разрушалось под нежностью чужих касаний. Решительно переступая черту, Пэй Мин опускается, ведя линию тёплых касаний от подбородка по шее, нежно втягивая на ней кожу и оставляя едва краснеющие следы, за которые ещё выслушает горы недовольства, но это будет уже потом. Он целует острые ключицы, опускается по ложбинке меж грудей к хрупкому девичьему животу. Прислушивается к каждому вздоху и движению Ши Уду, готовый в любой момент остановиться. Таков был их уговор. Кожа на его ладонях огрубела за сотни лет сражений с мечом в руке, однако это не служит помехой дарить одно трепетное касание за другим. Ладонь доходит до колена, аккуратно его придерживает и отводит в сторону, вновь возвращается на бедро и задерживается на нём. Мингуан чуть сползает ниже, устраиваясь меж двух разведённых ног, вновь обводит чужую женскую фигуру восхищённым взглядом и не скрывает своей довольной улыбки. Ши Уду великолепна в своём обличии, особенно сейчас без отвлекающих деталей, с померанцевыми щеками и чуть растрепавшимися волосами. Пэй Мин готов созерцать эту картину бесконечно долго, тщательно запоминать каждую черточку и точку в этой бесконечно изящной и нежной картине. Но главная героиня этого полотна была против томительного ожидания и дала об этом понять, заёрзав на месте. Генерал приникает губами к ляжке и чем выше он поднимался, тем больше поцелуев, сопровождаемых горячим дыханием, оставлял. Секундно замирает, будто нарочито испытывает чужое терпение, но уже через мгновение влажно ведёт языком по губам, чуть помогая себе большим пальцем, раскрыв те. Бесцеремонно припадает ко входу и вторгается самым кончиком языка, как будто играясь и дразня. Он ждал реакции, нужной ему реакции, а до тех пор пробовал на вкус, отзываясь утробным мычанием. Ощущает, как на плечах появляется небольшая тяжесть, а пространства становится немногим меньше, но ничуть не возражает, что на него так нагло закинули обе ноги. С тяжёлым вздохом отстраняется и поднимает голову, встречаясь с туманным взглядом пары синих глаз. — Ваше Превосходительство, — шепчет с особым благоговением, но оказывается прерван бескомпромиссным «заткнись». Стоя перед выбором меж двумя огнями, Мингуан решается подарить желаемое Повелительнице Вод. Пользуясь моментов из кармана штанин он достаёт небольшой хрустальный флакон, содержимое которого щедро выливает на одну свою ладонь, а после вновь возвращается к облюбованному им ранее месту и аккуратно вводит в чужое тело первый палец. Явственно ощущает: внутри горячо и тесно. Чтобы отвлечь от этого движения, губами обхватывает клитор, аккуратно втягивает, добавляя уже второй палец. Растягивает аккуратно, разводит пальцы внутри, прижимаясь к стенкам и скользя глубже, доводит это дело до верного конца, пока не ощутит дрожь чужого тела. В такие моменты он поражался тому, насколько хрупко и беззащитно может выглядеть Ши Уду, известный на все три мира своим неприступным характером и барьером, не пропускающим никого на достаточную дистанцию. И всё же в объятиях Мингуана этот столетний айсберг таял столь стремительно, что другая часть этой хрупкой души обнажалась донельзя. Это чувство особенности сводило его с ума и наверняка являлось главным предлогом его возвращений и огромного интереса. Именно это же ощущение заставляет тело сконцентрировано напрячься и начать мучительно изнывать. Отстраняясь от Ши Уду, бог войны выпрямляется и демонстрирует руку с вязкой нитью меж двумя пальцами, которые через мгновение подносит к губам и смыкает те уже на середине. Демонстрирует и своё желание, не обращая внимания на лёгкую тень брезгливости на чужом лице. И всё же за этим брезгливым откликом следует неожиданное действие: Повелительница вод медленно поднимается, видно, как непросто ей это даётся, тянется ему навстречу и нежно целует сначала ладонь, вместе с тем убирая ту от лица бога войны. Её взгляд притуплён и уже не столь выразительно отчуждён, тяжёлое дыхание обжигает, а влажные губы накрывают его собственные, даря жадный и мокрый поцелуй, который не походил ни на один другой за этот вечер. Этот поцелуй с новым вкусом, столь необычным и невероятным, хочется задохнуться в нём. Это разжигает в боге войны пламя с новой силой, а Уду подкидывает всё больше дров, тонкими пальцами обводя его пах — самое напряжённое место. Он мычит в чужие губы, ощущая усиливающееся давление в области живота, такая сладкая пытка затягивается всё больше, давая понять, что даже многолетней опыт и терпение Мингуана пойдут по самому краю. Вторая девичья ладонь ведёт вдоль его спины к плечу, задерживается на нём и легонько давит. В какой-то момент это давление переросло в грубый толчок, Пэй Мин даже моргнуть не успел, когда оказался повален на лопатки и едва ли не прижат к ложу девичьей фигурой, нависшей над ним лёгкой тенью. Ни одной другой не пришло в голову так с ним поступить, Пэй Мин любил женщин, это безусловно, но ни одной он бы не позволил помыкать собой, как им только вздумается. С Ши Уду всё иначе, буквально всё. Иной раз Мингуану казалось, что им не помыкают, а создают иллюзию того, что хочет он сам. Даже если это будет правдой, он не против. Он привык и очарован. Ши Уду он позволит всё, тем более сейчас. Повелительница вод задерживает пристальный взгляд на его лице, будто ожидая хоть какой-то конкретной реакции, но не получив желаемого, выпрямляется, устраиваясь на его бёдрах. Умело и беззастенчиво одёргивая чужие штаны, Повелительница вод ладонью упирается в головку члена, аккуратно обхватывает её тонкими пальцами и плавно скользит вей ладонью до основания. Повторив такое движение несколько раз, почти машинально, Ши Уду, поднимает вновь внимательный взгляд. Неужели она ждёт одобрения? Совсем не похоже. А вот дразнить нарочито может, припоминая что-то, что ей не понравилось в одну из прошлых ночей. — Уду, — Пэй Мин зовёт почти шёпотом, позволяя себе сойти на самую близкую и неформальную ступень обращения. Сдавленно мычит, когда о его головку притираются, медленно направляя ко входу. Ши Уду не торопится, ждёт, когда договорят, не отводя притуплённого взгляда с чужого лица. Пэй Мин не находит в себе сил выдавить ещё пару слов, вместо этого он обеими руками крепко сжимает бёдра, вминается непозволительно грубо в бархат кожи и делает толчок навстречу чужому телу. С губ Ши Уду срывается тяжёлый вздох, эхом которому служит звон её собственных украшений и первый шлепок одного тела о другое. Стараясь изо всех сил не поддаться желанию и дать чужому телу привыкнуть, Пэй Мин стискивает зубы, издавая низкое утробное рычание, пока его пальцы судорожно пытаются ослабить хватку. Холодная ладонь Ши Уду упирается в его грудь, пока вторая ищет опору уже на ложе. Она медленно поднимается, всё ещё привыкая к новым ощущениям, отчаянно сжимая внутри, будто и вовсе не желая больше пропускать. Но уже со следующим движением ощущается прежний жар и теснота, идущие полностью в контраст со всем остальным. Повелительница вод постепенно начинает двигаться, с каждым разом садясь всё ниже, позволяя проникать всё глубже. Постепенно её шумное дыхание сменяется сладкими для слуха генерала звуками, послевкусие такого голоса ударяло в голову не хуже любого дорогого вина. Тем более Пэй Мин был искренним ценителем чужого голоса, он считал высшей наградой из раза в раз выбивать его из Ши Уду. Прежде прохладные покои постепенно превратились в самый настоящий горячий источник, и вместо плеска воды слышалось пение двух тел и звон украшений. Даже без идеальной причёски, с зацелованными губами, полуголая и раскрасневшаяся, Ши Уду выглядела превосходно, от одного только взгляда в груди что-то глухо падало и отдавалось приятным тянущим чувством где-то под рёбрами. Её такую хотелось спрятать от всего мира и одновременно показать: даже похвастаться. Он смог добиться невозможного, получил то, о чём не грезил никогда. В своём облике Ши Уду сочетал лучшее и с частичкой себя, пускай это была тяжёлая и ядовитая смесь, но она сводила с ума и заставляла жадно делать глоток один за другим. Заметив, что движения Ши Уду стали немного замедленными и уже менее энергичными, Мингуан находит в этом жесте накопившуюся усталость. Потому наконец с чужого позволения берёт инициативу на себя: поднимается на одной руке, аккуратно второй придерживая ненаглядную ношу. Укладывает Ши Уду на спину, вновь нависает над ней. Ловит одну из её согревшихся рук, целует самый центр ладони и прижимается к нему щекой. Ему не хватало Ши Уду, всего пары поцелуев было недостаточно, потому с новым толчком он прижимается лбом к её плечу. Теперь в его распоряжении была она вся. Оставив аккуратный поцелуй на острой ключице, генерал слегка прикусывает кожу, втягивает, но не останавливается. Ведёт след из повторяющихся движений вверх по шее, наконец встречая дрожащие вишнёвые губы. Пэй Мин жадно их накрывает, забирая новый долгий поцелуй, в который Ши Уду продолжает мычать. Её колени крепко сжимали таз, но притом совсем не препятствовали движению, Ши Уду будто наоборот пыталась подстроиться под ритм, подмахивая навстречу бёдрами. Напряжение в девичьем теле отзывалась белыми полумесяцами на плечах и лопатках бога войны, которые оставляли впившиеся в кожу ногти. Постепенно полумесяцы алели и превращались в красные полосы, но то не было помехой для Мингуана. Он ценил любой след, который на нём оставался от Ши Уду. Как бы тот не отрицал привязанность и важность их отношений, каждая такая царапина и укус грели душу, напоминая о маленькой замашке собственника в этой закрытой душе. — Уду, я почти… скажи, если нужно остановиться. Я тут же выйду. — Пэй Мин честно признаётся и готов принять любое решение, хотя вряд ли встретит с одинаковой радостью каждое из них. — Раньше ты никогда не спрашивал. — Стараясь придать на мгновение своему лицу строгость, Уду теряется в собственных чувствах и спешит отвернуться, на выдохе проговаривая что-то почти неясное. Пэй Мин хоть и не расслышал, но интуитивно догадался, что Ши Уду могла сказать, оттого он расплывается в нежной улыбке, склоняется навстречу спрятавшемуся девичьему лицу и смазывает поцелуй по щеке к поджавшимся губам. Следует последний и сильный толчок, а после в глазах темнеет. Это чувство сладкого облегчения и одновременно накатившей усталости доводят почти до фейерверка в глазах. С огромным усилием Пэй Мин покидает тесный плен Повелительницы вод и выпрямляется, аккуратно садится на край кровати и подтягивает штаны. Хочет податься вперёд и встать, но его крепко удерживают. Пэй Мин оборачивается и видит перед собой тот самый туманный и встревоженный взгляд, который видел всего дважды за почти два столетия их знакомства. Ши Уду выглядела замученной и одновременно с тем удовлетворённой, её лицо было расслабленно, но глаза выдавали тень тревоги, которую нужно было унять. — Моё Превосходительство, этот генерал не делит ложе с несколькими красавицами сразу за одну ночь. — Отвечает уклончиво, в своей манере, давая ясно понять одно: он сейчас вернётся. И не обманывает чужих ожиданий, немного погодя возвращается к разморённой и всё ещё не сдвинувшейся с места Уду. рядом ставит таз с тёплой водой, а заранее смоченной тряпкой проходится сначала по ладоням, а затем переключает внимание на бедро, которое оказалось запачкано смесью из всего, что напоминало о недавнем танце. Бережно смывает всю грязь и только после ложится вновь рядом, целует яркий след на обнажённом плече и, приобняв за талию, прижимает Ши Уду к себе. В этот момент душу греет осознавание о том, что богам не нужен сон, и до рассвета они предоставлены только друг другу. В такие моменты Пэй Мин способен пробраться за жестокий барьер, который выстраивает вокруг себя Ши Уду, и узнать что-то, что оставит восхищение и укрепившееся желание спрятать и подарить то, чего когда-то был лишён Повелитель вод. А сейчас он мог как следует насладиться ликом, который наверняка в следующий раз встретит не скоро или вообще никогда. Такое счастье дорого даётся, и Пэй Мин, как никто другой, ценит его и любит всё больше.