Рождество

      Декабрь.       Рождество влетело в окна домов вместе со снегом. Клишированно хочется сказать, что вместе с рождеством выпал первый снег, но когда живешь в горах — видишь снег чуть ли не круглый год.       Хотя, наверное, это не мешает сегодняшнему снегу быть первым рождественским, верно? Как-никак, а выпал он в рождество.       Оливер сидит на старых качелях за церковью. Вокруг высокие ели. Их раскидистые ветви покрыты снегом. Он задумывается, кому пришла в голову идея построить качели именно здесь, но вскоре решает, что ему все равно. Руками он держится за железные цепи на качелях. Цепи покрыты ржавчиной. Старые. Падает снег. В небе стоит красная луна. Само небо тоже красное. И тени красные. А возможно Оливеру только кажется.       Кажется, он слышит что-то.       Кажется, кажется, кажется.       Он не понимает, что.       Оливер раскачивается на качелях один раз, два, три и... бух.       С глухим звуком с дерева за спиной падает снег. Оливер оборачивается. На нижних ветках, примяв иголки под лапками, сидит синица. Она редко моргает и часто вертит маленькой головкой. Она выглядит такой лёгкой. Такой хрупкой, будто даже самое слабое дуновение ветра способно погубить ее. Синица слушает, смотрит прямо на Оливера. Следит. Ощущение, словно она видит его насквозь. Красная луна отражается в ее черных глазах. Внутри что-то скребет, но Оливер отказывается верить, что боится птицы.       И все же, он не может отвести взгляд. Он смотрит в ответ. Наблюдает, как это делает она. Готовится к чему-то.       Вдруг справа доносится шорох и Оливер резко поворачивает голову в его сторону. Скрежет внутри становится громче. Скребет, как губкой по стеклу. Или как мелом по доске. Еще хуже. Он моргает. На снегу, прямо перед ним, сидит рыжая лисица. Сидит на двух задних лапах. Руки Оливера подрагивают, а передние лапки лисицы прижаты к ее пушистой белой грудке. На рыжий мех падает снег. Лиса скалит белые клыки. Острые, как копья. Она улыбается? Ему снова кажется?       Оливер не успевает подумать над этим достаточно. Он слышит еще шорох, и ещё, и ещё, и ещё, пока все пространство перед качелями не заполняется лесными тварями. Лиса, волк, белка, заяц, еж... синица, коршун, ворон. Оливер может продолжать бесконечно. Он даже не знает всех, кого видит. Разве такие животные водятся в их краях? Он видит их впервые, но они везде. Они везде. Справа, слева, в сугробах перед ним, за его спиной, на ветках елей. Они сбиваются в стаи. Они парят над головой. Они везде и они следят за ним.       В их черных глазах отражается красная луна. В них отражается красное небо. Их тела откидывают красные тени.       Его трясет.       Слишком много красного.       Ему кажется, он слышит шепот.       Он слышит, как сердце бешено бьется в груди. Оливер был уверен, что оно остановилось. Но сердце бьется с такой силой, и ему кажется, что оно способно пробить ребра. Он был бы не против.       Все идет кругом. Оливер не понимает, что происходит. Он хочет спросить кто это? Животные. Почему они здесь? ... Почему они красные? ... Потому что небо красное.       Небо красное?       А почему ты здесь?       Он перестает дышать. Он пытается, но не может сделать вдох. Его трясет. В ладони что-то впивается. Стенки легких что-то скребет, но Оливер отказывается... В глазах темнеет. Он видит только красные огни. Отражение луны. Падающий снег. Он тоже красный?       Секунда, две, три...       Что-то касается его плеча.       — Почему ты здесь?       Оливер открывает глаза. Он смотрит на руки. Они болят. Он сжал цепи слишком сильно. Он смотрит вверх. А сверху на него смотрит Рэй. Его брови опущены, а во взгляде читается беспокойство. Оливер вспоминает про лесных тварей и резко оглядывается, осматривает все вокруг. Никого нет.       Никого.       Только он, Рэй и старые качели. И старая церковь.       Оливер слышит голос и снова смотрит на Рэя. Он спрашивает:       — Ты что-то сказал?       — Мы договаривались встретиться у входа, чел. Ты в порядке?       Да. Оливер в порядке. Но он не отвечает. Он замечает, что его мелко трясет и поднимет руки, чтобы посмотреть на них. Поверх его рук ложатся чужие.       — Олли.       Оливер не отвечает. Думает. Он смотрит на голубые глаза Рэя и мягко улыбается. Он обхватывает его руки. Тепло.       — Все в порядке.       И это правда.       Он спрыгивает с качелей. Цепи небрежно звенят. Они ругают Оливера за резкие движения. Мысленно он обещает быть аккуратнее в следующий раз. Как-никак, а они уже старые.       Рождество. Ночное небо синее. В небе стоит белая луна. С неба падает белый снег.       Рэй крепче сжимает его руку и улыбается.       — Пойдем, нас ждут.       Оливер улыбается вместе с ним.