Наказание для министра

Мало кто из Минобороны РФ знал о планирующемся вооружённом мятеже Евгения Пригожина, а потому и министр обороны Сергей Шойгу не успел вовремя покинуть Ростов-на-Дону. Когда двое вагнеровцев привели министра в тёмное и тесное помещение прямо к Пригожину, его страх, ранее мелькавший где-то на фоне, разгорелся с ужасающей силой. Маленькие глазки растерянно забегали, сердце громко застучало, а колени задрожали. — Сергей Кужугетович Шойгу, собственной персоной. — объявил один из вагнеровцев с лёгкой презрительной усмешкой. — Здравствуйте, Евгений Викторович. — неуверенно произнёс Шойгу, через пару секунд обнаружив отсутствие за своей спиной тех самых двух вагнеровцев и тем самым перепугавшись ещё больше. Остаться с Пригожиным в одной комнате, так ещё и без посторонних — вот, чего министр боялся больше всего. — Ну привет. — весьма недовольным тоном ответил Пригожин, подойдя к министру и протянув ему руку. Шойгу же стал испуганно глядеть то на его лицо, то на его протянутую руку. — Чё ты шугаешься? Руку давай. — министр протянул ему руку, и Евгений сжал её, немного потряся ею. — Что вам нужно? Зачем мы остались наедине? — вопрошал Шойгу, взволнованно перебирая пальцами. — Хочу я с тобой побеседовать тет-а-тет. — отвечал Пригожин, делая особый акцент на последнем слове. — Припомнить тебе, как ты вместо того, чтобы поставить моим бойцам боеприпасы, посылал денежки своим бессчётным внебрачным детишкам и внаглую жировал вместе со своими позорными генералишками! Не стыдно, Шойгу, не стыдно тебе?! Не стыдно смотреть на трупы солдат, осознавая, что если бы не твоя наглость и жадность, их было бы в пять раз меньше? — Пожалуйста, хватит. Я осознал свою ошибку, Евгений Викторович. Прошу вас, отпустите меня. — на глазах у министра проступили слёзы. — С чего это я должен возвращать тебя твоим генералишкам, которые, кажется, с великой радостью принесли тебя мне в жертву, а? — Пригожин оказался в метре от Шойгу, не переставая медленно сокращать дистанцию между ними, что не могло не напугать последнего. — Поздно ты спохватился, дорогой мой. Боеприпасы мне уже не нужны. — на середине фразы его голос сменился с агрессивного на томный. — А ч-что вам нужно? — пробурчал Шойгу, опустив взгляд. При одной мысли о том, что он сейчас может поднять взгляд и посмотреть в эти большие карие глаза, возбуждала в нём интерес и страх. — Я буду честен, — Евгений снова заговорил громко и уверенно, заметив явное смущение и запуганность министра. — мне нужен ты. — Что?! — выпалил Шойгу, покрывшись ярким румянцем. — В каком смысле? — в этот момент он невольно поднял глаза и столкнулся взглядами с Пригожиным. Его взгляд будто прожигал в голове министра дыру, выражая упрямство и хладнокровие, что, конечно, было ложным впечатлением. Евгения также накрыло волнение, страсть воспылала в его горячем сердце. Как он давно мечтал оказаться в тесной тёмной комнате наедине с Шойгу, чтобы дать ему понять, что такую наглость он никому прощать не собирается... — В прямом смысле. Ебать тебя буду. — Пригожин подошёл к министру практически вплотную и резкими движениями принялся избавляться от его одежды, пока Шойгу всё ещё не отошёл от шока, а следовательно, практически не сопротивлялся. — Евгений Викторович, прекратите это, пожалуйста! — животный испуг овладел министром, и он весь в слезах вырвался из ловких рук своего потенциального насильника. — Сука, если ты вздумаешь сопротивляться, я пристрелю тебя прямо здесь! — трясущейся правой рукой Пригожин направил на Шойгу пистолет, до этого лежавший на тумбе. — Прошу вас, Евгений Викторович, не надо! Я сделаю всё, что вы скажете! — министр, дрожа всем телом, зажался в угол, образуемый письменным столом и стеной. — Только, пожалуйста, не стреляйте! — он всхлипнул. — Я жить хочу.. — А мои парни тоже жить хотели, но из-за того, что один зажравшийся министерёнок не поставил ЧВК "Вагнер" боеприпасы, их естественные желания остались лишь несбывшимися мечтами! — кисть его правой руки покраснела. Казалось, вот-вот он нажмёт на спусковой крючок.. — Раздевайся и ложись животом на стол! Только животом. Понял? Только корпусом! Шойгу нерешительно снял с себя оставшуюся одежду и лёг животом на стол, всё ещё стоя на полу. Пригожин достал из тумбы моток верёвки и быстрыми резкими движениями начал привязывать к холодному столу сначала руки, потом туловище, а затем и голени министра. — Евгений Викторович, мне неудобно.. — вымолвил Шойгу, непроизвольно прижавшись щекой прямо к столу и видя перед собой лишь серую стену. — Ноги болят.. — У тебя они хотя бы есть! — парировал Евгений, доставая из тумбы тюбик со смазкой. — А вот у моих солдат.. — он тянул эту реплику, приспуская свои штаны и трусы и стоя около министра. — по твоей вине их может и не быть! — наконец Пригожин выдавил смазку на пальцы и, коснувшись ими анального отверстия Шойгу, медленно начал его растягивать. Ощутив на своей нежной коже тёплые руки, Шойгу вздрогнул, напрягся и сжал губы. — Расслабься, Шойгу. — проговорил Пригожин, слегка ущипнув министра за ягодицу и положив свободную руку ему на поясницу. — Тебе ещё воздастся за все твои грехи, а пока просто расслабься. — Господи.. — в ужасе и предвкушении прошептал Шойгу. Рука Евгения у него на пояснице не давала ему покоя. Он пытался дышать ровнее и тише, что выходило очень плохо. Пригожин в глазах министра представлялся собакой, которая быстро примечает любое проявление страха и ожесточает своё поведение в соответствии с этим. Это представление было отчасти верным. Евгений же вытащил свои пальцы из ануса министра, прикусил губу, взглянув на свой эрегированный член, проведя большим пальцем по его головке и наконец резко войдя в Шойгу. Тот вскрикнул от боли и тихо заплакал. Он пытался переключить своё внимание с физической боли и напряжения на непримечательную стену напротив, что получалось достаточно плохо. Пригожин быстро начал двигаться в министре, и каждый толчок, каждый его вздох мешали Шойгу отключиться от реальности. Он начал всхлипывать и громко плакать, чтобы не слышать характерные для сего процесса звуки. Боль, отчаяние, безысходность — вот, что чувствовал министр в этот момент. Страха больше не было. Было лишь мучительное ожидание окончания полового акта. У Пригожина же не было практически никаких ощущений, кроме физиологических. Ни одна женщина не смогла бы подарить ему такое же наслаждение, как этот мужчина, пусть и не очень добровольно. Отомстить он планировал чуть позже, а пока лишь воплощал в реальность свою мечту. Казалось, разум у Евгения уже отключился, и он лишь "на автомате" продолжал вдалбливаться в бедного министра, но на самом деле он любил свою жертву. Любил так, как никого другого не любил, но не принимал любовь к своему полу, однако не удовлетворить свои грязные фантазии просто не мог. Наконец Пригожин кончил, рукой сжимая ляжку Шойгу. Последний, кажется, отключиться от реальности всё же сумел, поскольку очень странно воспринял нежные стоны своего сурового насильника, в своих видеообращениях так яростно на него кричавшаго. "Хаха, да нет, ну не может же быть, чтобы это действительно был он.." — проносилось у него в голове. Но одна фраза всё-таки вернула министра в реальность: — Шойгу, ну я же говорил тебе: расслабься. — Евгений надел трусы, штаны и прошёл к одному из углов помещения. Его шаги вновь нагнали на Шойгу ужас. — Грядёт возмездие. — жутким голосом проговорил он. — За те вещи, которые ты совершил, следует расплачиваться. В углу стояла кувалда среднего размера. Пригожин взял её в руку и немного потряс. Министр от страха не мог произнести ни слова, но слёзы уже стекали по его красным щекам, а сердце бешено колотилось. Он видел кувалду в углу комнаты. Видел, но не придал этому совершенно никакого значения. Осознание пришло к Шойгу быстро, но он всячески отказывался это принимать.. До того момента, когда Евгений вновь очутился рядом с ним, а вместе с его горячей рукой нежной кожи ануса коснулся и холодный металл. "Ну всё.." — подумал Шойгу. — "Конец..." Пригожин задумчиво покивал, оставил кувалду стоять на столе прямо рядом с задницей министра, отошёл и вернулся через пару секунд с какой-то белой тряпкой, которая впоследствии оказалась у Шойгу во рту. — Будет больно, но моим солдатам бывало ещё больнее, так что ты потерпишь. — говоря это, Евгений гладил министра по спине, что разожгло в его душе тепло и любовь к насильнику, которая в некоторые моменты была сильнее всепоглощающего страха неизвестности. Пригожин снова взял кувалду в руки и.. начал пытаться просунуть её в анус министра. Тот ожидал чего угодно, но явно не этого. Слёзы снова проступили на его выпученных от удивления глазах. Осознание того, насколько долгим и мучительным может быть этот процесс, ранило Шойгу больнее, чем могла бы поранить кувалда. Евгений сумел протолкнуть в анус Шойгу где-то треть от всей битки, но в его планах была ещё и оставшаяся часть битки, и хотя бы часть рукоятки. Он выдавил чуть ли не полтюбика смазки себе на пальцы и стал помогать ими кувалде, дабы та поскорее влезла внутрь. Его сердце горело наслаждением от столь сладкой мести, дыхание перехватывало, а правая рука — ей он держал кувалду — тряслась. Левой рукой он спокойно расширял территорию внутри министра, отчего тот хотя и плакал, но был смущён. Послышались отчаянные всхлипы, Шойгу дрожал и хотел вырваться из верёвок, что не на шутку разозлило Пригожина. Он сжал губы и продолжил проталкивать битку кувалды, уже не задействуя вторую руку и не добавляя смазку. Из ануса министра медленно потекла кровь, а его рыдания были слышны даже несмотря на тряпку во рту. — Будешь продолжать рыдать — вообще изнасилую тебя этой кувалдой! А то это даже не месть какая-то получается. Хах, и вправду.. Что это я с тобой церемонюсь? Одно резкое движение, и битка уже полностью была внутри Шойгу, который от страха зажмурился, ничего не слышал и ни о чём не думал. Евгений продолжал просовывать кувалду внутрь всё глубже и глубже, только вот им управляло уже не желание просто отомстить и опозорить, а ярость, захлестнувшая его так же, как страх — его жертву. Когда в анусе министра оказалась половина рукоятки, Пригожин уже не выносил его слишком явные страдания и начал просто насиловать Шойгу этой кувалдой с такой силой и скоростью, с какой мог это делать. Его лицо и рука покраснели, губы были крепко сжаты, глаза сверкали от ярости, из ануса жертвы струилась кровь, а сам Шойгу уже был будто неживой. Но прошло десять минут — это были самые долгие десять минут в жизни министра — и Евгений вытащил из ануса своей жертвы окровавленную кувалду, поставив её в тот же угол, откуда и взял. Шойгу, осознав это, распахнул глаза и с облегчением вздохнул. — Рука устала.. — оправдался Пригожин, подойдя к столу с другой стороны и таким образом попадая в поле зрения министра. — Но я думаю, что ты усвоил свой урок. — лёгкая улыбка блеснула на его лице. — Бедный.. Возможно, я перестарался. — он отвернулся. — Во всяком случае, я ни о чём не жалею. — Евгений вынул изо рта Шойгу уже влажную тряпку, и тот закричал, сделав глубокий вдох. Пригожин заткнул министра, впившись в его губы своими губами. — Пожалуйста.. — едва вымолвил Шойгу, прекратив поцелуй. — Что? — Отпустите меня... — последнее слово он произнёс очень тихо и с хрипотой. — Странно, я бы на твоём месте попросил пристрелить меня. Хотя я на твоём месте и боеприпасы бы поставлял.. — Евгений насмехался над министром, пока тот беспомощно вздыхал. — Думаю, ты понимаешь, на что я намекаю. — Да, я.. Я буду.. Я выполню все ваши условия.. — с усилием проговорил Шойгу. — Только.. — Отпустить тебя? — в ответ министр покивал. — Да пожалуйста. — Пригожин быстро освободил его от верёвок. — Иди. Только помни, что в любой момент всё может повториться с неблагоприятным для тебя исходом. — Конечно.. — Шойгу вздохнул, измученный этой пыткой и обрадованный тем, что Пригожин отпустил его. — А вы.. — Бойцов наших выведем из Ростова, конечно. — спокойно отвечал Евгений, а в сердце ему как будто воткнули нож. "Неужели это всё?.." — думал он, не желая расставаться с министром, которого он так стремился наказать и так любил. — "Походу.." — Хорошо.. — Шойгу поднялся со стола, но едва стоял на ногах. Он не испытывал отрицательных эмоций к своему насильнику, разве что физическая боль напоминала ему о произошедшем, но министр был отчаянно влюблён в Пригожина, из-за чего прощал ему всё. — Хорошо. — задумчиво повторил Евгений и обнял Шойгу. Сам он не знал зачем это делает, но всё-таки министр обнял его в ответ, всё ещё дрожа и тихо плача. — Хорошо..