Путь сильнейшей

— О Аллах, Гюльнихаль позови скорее повитуху, воды отошли! — Хюррем Султан резко схватилась за живот — «Шехзаде идет!» — женщина ещё на празднике почуяла что-то неладное и ушла, ссылаясь на плохое самочувствие. Несколько часов страшных мук и вот, рыжеволосая держит на груди луноликую госпожу. На улице уже успело стемнеть. Ночь стремглав вступала в свои права, забирая последние солнечные лучи. Именно тогда и замирает гаремная жизнь. Однако сегодня все его обитатели: от слуг до султанш, не знали себе покоя, словно сидели не на мягких софах, а на раскаленных углях. — Сыночек мой, шехзаде — Хюррем нежно поглаживала младенца по головке. В отблеске факелов можно было увидеть её победную улыбку. Повитуха уже покинула женские покои, оставив рекомендации для слуг, и пообещала прийти на следующий день. — Хюррем Султан, это девочка — госпожа — Нигяр стояла слева от просторной кровати, сохраняя спокойной лицо. Она специально задержала эту паузу, украдкой смотря на свою султаншу. Позволила эту малую шалость, ведь за секундным промедлением последует… — Как девочка? Нет, не может быть такого, Нигяр Калфа! - девушка вновь опустила взгляд на ребенка, задышав слишком часто. Нет. Ведь нет же? — Не кричи ты так, султанша, ты родила двойную — славного шехзаде и луноликую госпожу! — калфа не смогла сдержать радостную улыбку, при виде её счастливой госпожи. Ведь Нигяр всегда была искренне рада за нее, под нравоучениями скрывая гордость и неподдельное уважение. Никому не удавалось даже приблизиться к успеху Хюррем. Она —первая. И именно с подачи неравнодушной Нигяр сейчас все это имеет. На наречении имени Валиде Султан дала имена малышам. Султан Сулейман в то время был в походе на остров Родос. «Твое имя — Михримах. Госпожа Луны и Солнца, Михримах!» Валиде отдала девочку матери и взяла второго младенца. Тот забавно морщил свой носик, так же маленький шехзаде имел голубые глаза, подобны холодным водам Босфора. «Мой Шехзаде, имя твое — Абдулла, имя твое — Абдулла, имя твое — Абдулла» *** «Дорогу, Султан Сулейман Хан Хазретлери!» — двери раскрылись и взору людей, находившихся в покоях Валиде Султан, пристал могущественный стан великого правителя османов, который гордой походкой и с легкой улыбкой проследовал к своим родным. — Сынок, Слава Аллаху, ты жив! Мы получили ужасное известие, я молила Бога, дабы еще раз увидеть твой прекрасный лик! — на лице Айше-Хавсы выступили непрошеные слезы, но госпожа быстро их смахнула, ведь по приезде её сына во дворце не должно больше быть никаких слез и страданий. Только радость, веселье и нескончаемый праздник. — Ваши молитвы убрегли нас, матушка. Этот поход выдался сложным, враги устроили на меня покушение, не сумев одолеть на поле боя. Однако Ибрагим спас меня и я выжил, он прикрыл меня своей спиной, благодаря Всевышнему Паша поправился и недуг ушел. Где же моя Хюррем и дети, Валиде? — султан был уверен, что его смеющаяся госпожа обязательно встретит его, держа рядом новорожденных детей и уже подросшего Мехмеда. — Они в своих покоях, Сулейман, Хюррем немного не здоровиться после родов, но это пройдет, сын мой. — после рождения двойни рыжеволосая и вправду испытывала некую слабость, но при помощи лекарей и правильного ухода все вскоре должно было пройти. — Аминь, матушка. Сулейман прошел мимо своей Весенней Розы, не посмотрев на нее. Даже сейчас её господин спрашивает об этой русской змее, когда рядом стоит его жена, мать главного наследника. Хотя, чего она ожидала? После покушения на эту рабыню, он ее чуть не казнил, но после передумал, оставив черкешенку в немилости. «Заслужила», как сказала Валиде. Ведь из-за таких необдуманных поступков могла пострадать и сама Айше-Хавса, которая впредь решила больше не прикрывать поступки Махидевран.

Покои Хюррем Султан

Хюррем сидела и разглядывала своего сыночка. Рыжеволосая удивлялась насколько тот похож на отца. Ей удалось родить копию владыки всего мира. Нос, губы и особенно глаза. Этот малыш был воплощением великого султана Османской империи, повелителя трех континентов. Теперь Хюррем мать троих детей, а значит никто не посмеет называть ее рабыней. Она подарила династии двоих шехзаде и султаншу. Она сумела нарушить устои гарема и после рождения сына переступить порог султанских покоев ещё не один раз. Ведь если наложница рожала сына, она навсегда отдалялась от падишаха. Раздумья рыжеволосой госпожи прервал голос стражника. Слава Аллаху, ее султан вернулся! — Сулейм-а-н! — властелин всегда удивлялся, как она произносит его имя. Ее голос, подобно голосу ангела произносил его настолько сладко и страстно, что Сулейман соскучился по нему во время похода. —Хюррем, любовь моя! — Жадно обнимая друг друга, они не могли поверить, что вновь видят друг друга, спустя столько месяцев разлуки. Каждый успел отвыкнуть друг от друга. И теперь прикосновения двух влюбленных с новой силой разливали по венам забытые ощущения. — Я всегда знала, повелитель, что вы живы! Я всем говорила, что наш султан вернётся к своей рабыне! Аллах не допустил самого страшного исхода, он возвратил Вас к умирающей Хюррем! — Если я день без тебя, то это ночь. Темная ночь, которую можешь осветить только ты, о моя прекрасная Хюррем! Моя сущность, мой луч! Если уйдешь ты, то навсегда нависнет ночь, ибо лик твой мне не виден, ибо солнце исчезло. — падишах прижался к ней всем телом, вновь вдыхая пьянящий аромат жасмина и перебирая в руках золотистые локоны. От этих слов сердце тоскующей Хюррем остановилось и с новой силой начало биться, с силой, что готова сразить всё на своем пути, ибо за ней стоит самое прекрасное на земле чувство — любовь. Внимание двух влюбленных, которые в данную минуту были будто одним целым, привлек детский выкрик. Его обладатель словно хотел обратить на себя внимание родителя, ведь малыш так долго ждал встречи с прославленным отцом. — Вы только посмотрите на наших детей, нашу плоть и кровь! Это — Абдулла, а это — Михримах! — русинка по очереди дотронулась до детских ланит и перевела свой нежный взгляд на падишаха. Вот, могущественный султан, пред которым склоняют головы неверные, бояться и уважают жители империи, стоит рядом с ней. Тот, ради которого она готова гореть, не боясь превратиться в пепел. Единственный человек в этом дворце, искренне любящий и готовый завоевать весь мир, чтобы положить к её ногам. А в глазах его полная взаимность, бесконечная и всепоглощающая любовь. Она — свеча, а он мотылек, всегда готовый идти на её свет. Она яд его и исцеление. Его душа, целая Вселенная, женщина, подарившая подарок, не имеющий цены — прекрасных детей. Смеющаяся госпожа, словно дитя, радовалась приезду своего Сулеймана. Их разлука длилась чуть больше года, однако теперь они воссоединились, вновь обрели друг друга. Теперь этих двоих не разлучит даже смерть, ведь после их ждет вечность, проведенная вместе. — У него твои глаза, Сулейман. — девушка с крайней нежностью наблюдала за тем, как падишах взял своих детей на руки. Султан остался у жены и детей на ночь, будто пытаясь наверстать упущенное. Утро наступило быстро. Повелитель ушел по государственным делам, и как бы самому мужчине не хотелось остаться в атмосфере семейного уюта, страна каждый день нуждалась в своем правителе. Хюррем не стала его задерживать, ведь понимала, что впереди ещё много времени, которое они проведут вместе. Тем временем Махидевран вновь лила слезы в своих покоях. Девушка давно поняла то, что любви падишаха и того рая на земле больше никогда не будет. Она потеряла всякое доверие, убила своими же руками последнюю любовь в сердце властелина. Своими поступками она сама лишила себя возможности быть счастливой. Кроме этого, султанша лишилась поддержки Валиде Султан, а это означало, что она теперь сама по себе на тропе борьбы за место под солнцем. Теперь же Махидевран понимала, что власть придет к ней с момента восхождения её сына на османский престол. Ясно было и то, что госпоже самой придется прокладывать путь к трону для Мустафы. Её препятствием была не только ведьма Хюррем, но и её выродки, которых, Махидевран не сомневалась, она наплодит ещё много. То, что задумала черкешенка являлось очень жестоким поступком, но иного выхода не было. Узнай кто, она сразу лишилась бы головы. Поэтому нужно продумать кровавый план и найти самых верных людей, готовых служить верой и правдой для будущего султана и его валиде. Время шло неумолимо быстро. С каждым годом дети росли, а влияние Хюррем на султана угасало. Как говорила Валиде, мужчинам, а особенно великому государю, свойственно иметь много женщин. Для чего и существует гарем, он был до Хюррем и будет после. И сколько бы мольб не было со стороны русинки, сколько слез она бы не проливала, султан все равно доставлял нескончаемую боль своими изменами. Но Хюррем не такая, как другие. Пускай другие терпят. Она готова была гореть, готова была бороться за счастье. И каждый раз она вновь выходила победительницей, никто из рабынь не задерживался в покоях султана. Пока в его покоях не появилась принцесса, которая не была рабыней, как другие. И снова на её душу вывелось испытать предательство любимого мужчины. Не султана, не владыки трех континентов, а именно мужчины. Сулейман опять играл с её чувствами, унижал при всех и довольствовался её ревностью. Раньше их любовь была другой. Искренней и чистой. А сейчас эта любовь режет её живьем, доставляет нескончаемую муку. Отрадой и утешением для страдающей Хюррем были её дети. Шехзаде Мехмед, который уже самостоятельно умел ходить и разговаривать, луноликая Михримах, которая одной улыбкой вызывает бурю радостных эмоций и славный Абдулла, который уже во всю ползает по покоям матери. Невозможно быть идеальной матерью, но есть миллион способов быть хорошей. Хюррем пообещала себе ещё давно, что всегда будет словно орёл охранять своих детей от хищников. Она отдаст свою жизнь, отдаст все что имеет и будет иметь ради них. Поставит свою голову взамен на их жизнь. Султан также был готов на всё, ради детей, дарил им самые дорогие подарки и приказывал не жалеть содержания для них. Но лучшее, что отец может сделать для своих детей-это любить их мать. Хоть они ещё и не видят маминых слез, не понимают её страдания, в будущем они сделают все возможное, все от них зависающее ради мамы. Как-то раз они все вместе гуляли по саду. Вечером он особо красив, ведь можно наблюдать за уходящим солнцем. — Мама, отец обещал, что сегодня мы будем сражаться на деревянных мечах, но когда я пришел к его покоям, мне сказали, что он со своим гаремом. — Мехмед обижено сложил руки и устремил грустный взгляд на Хюррем. Ему уже было целых шесть лет, и сейчас он все больше требовал внимание к себе. Сама женщина решила, что хотя бы сын не должен расстраиваться из-за Изабеллы. Она передала в руки Нилюфер сонного Абдуллу и приказала принести им два деревянных меча. — Сынок, раз так, то сегодня я сражусь с тобой — она нежно погладила его по теплой щеке. — Ты принимаешь моё приглашение? Мехмед сначала растерялся, но быстро взял себя в руки и начал активно кивать. Тем временем Михримах и Абдулла вместе с Нилюфер расположились недалеко от места боя, а сон близнецов сняло как рукой. Сейчас оба устремили свой взор на свою матушку и старшего брата. Тут из ниоткуда появился Гюль-Ага и начал активно жестикулировать руками, быстро приближаясь к небольшой поляне. — Госпожа моя, Хюррем Султан, что же вы делаете! Женщины не берут в руки меч, нельзя, не положено! — запыхавшись пролепетал евнух — Что же другие подумают, султанша? — Какое мне дело до других, Гюль-Ага? Ты вздумал учить меня, говорить что мне делать? — злостно прошептала Хюррем, отойдя на расстояние от детей — Не следует затевать ссоры со своей госпожой, особенно с матерью, ведь на её стороне вся мораль мира. Мне плевать на запреты, когда я хочу порадовать своих детей. — Простите, простите, глупого агу, повелительница моя, я лишь хотел, чтобы ваши враги не могли вас снова в чем-нибудь упрекнуть — евнух склонился в поклоне и продолжил просить прощения, однако Хюррем его уже не слушала. Хюррем знала немного в технике боя и совсем не могла управлять мечом, а Шехзаде был ещё слишком слабым противником, но все же в таком неравном бою у них вышла ничья. К его концу на лицах всех присутствующих были улыбки, а Шехзаде Абдулла даже рассмеялся от того, как Мехмед упал на землю после очередной атаки. В такой уютной обстановке они поужинали и отправились в свои покои совсем не зная об ещё одном наблюдателе, что стоял на балконе султанских покоев. Дни сменяли ночи, но Хюррем гордо игнорировала султана. Она больше не унижалась в его покоях, не стояла перед ним на коленях, прося убить, чтобы не выдерживать больше мук. Султанша перестала ходить туда, она полностью посвятила себя детям, ведь внутренний голос настойчиво просил быть с ними больше времени, словно предупреждал о чем-то. Словно это время кто-то хочет отнять. В очередной вечер Хюррем укладывала детей спать, все уже отправились в царство Морфея, кроме самого младшего Абдуллы. Мальчик никак не хотел засыпать, поэтому Хюррем забрала его из рук служанки и начала петь свою колыбельную. Эту колыбельную пела мама некогда маленькой Александре, в самые холодные и снежные русские ночи. Когда за окном завывает метель, в низкой мазанке, маминькин голос согревает лучше жаркой печи и убаюкивает, помогая поскорее забыться сном. Вот и сейчас, уже Хюррем, аккуратно держа в руках сына поёт эту славянскую песню, её голос чист и мелодичен, что кажется, способен уложить весь дворец. Русинка смотрит на умиротворенное лицо ангелочка, который уже видит свои детские сны, и целуя в лоб, укладывает рядом с собой. Абдулла, как самый младший, больше всех нуждается в маминой заботе и ласке. Путь русской рабыни из Крыма никогда не был прост. Ей всегда приходилось падать в самый низ, умирать, чтобы потом воскреснуть в огне, как птица Феникс. Чтобы вновь набрать силы для противостояния, чтобы вновь оказывать сопротивление врагам, защищать и уберегать от козней и интриг собственных детей. Члены династии всегда напоминали о происхождении русинки, о том, что какую бы власть Хюррем не получила, каких бы высот не достигла, клеймо рабыни навсегда с ней. Оно течёт в её крови, и даже после смерти чужестранке никогда не стать истинной султаншей. Но в последнее время, помимо них появилась ещё одна особа, которая тоже была не против напомнить о месте новоиспеченной госпожи.  Нервы уже были на исходе, после того как султан привез Изабеллу во дворец. Он сделал это лишь для того, чтобы снова поиздеваться над бедной Хюррем. Каждый раз, когда они встречались в коридорах, принцесса не упускала шанс посмеяться над ней, напомнить кто она. — Перед тобой принцесса, не рабыня как ты! Я здесь, в сердце Османской империи, рядом с Сулейманом! Я готова сражаться. — Изабелла перегородила идущую к детям Хюррем.  — Только вот ты, принцесса, позабыла о том, что каждая женщина, входящая в гарем султана, становиться обычной наложницей. — Хюррем с легкой улыбкой, смотря ей в глаза проговорила — Может, в Испании ты и принцесса, но здесь ты рабыня падишаха как и все остальные. Здесь своя иерархия. Можешь хоть королевой себя считать, реальность это не изменит. - не видя больше смысла продолжать этот спор, Хюррем продолжила путь. Как же ей надоели эти гаремные разборки, но если перестать бороться, можно и не заметить, как окажешься в холодных водах Босфора.  После очередного дня, Хюррем решила выйти на балкон, успокоиться от ночного вида Стамбула и подышать морским воздухом. Она очень горда тем, что каждый день может созидать эту красоту. Стамбул по праву считают самым красивым городом на земле. В нем было что-то волшебное, неуловимое, яркое. Этот город имел способность менять настроение, быть милостивым и бессердечным. По старой привычке рыжеволосая направила взор на балкон султана. Ох, лучше бы глаза её не видели этого позора, лучше бы она оставалась в покоях и не выходила на эту проклятую террасу. Нестерпимая боль поселилась в сердце Хюррем, её Сулейман, воздух её, человек, ради которого она была готова расстаться с жизнью, ради которого она каждый день боролась с султанской семьей, сейчас приобнимая принцессу, смотрит прямо в глаза рыжеволосой. Но Хюррем твердо решила не показывать эту боль, пронести её в своем сердце, ни с кем не делясь, чтобы даже сам падишах не узнал через что она проходит. Он словно вампир наслаждался от вкуса её ревности, а она решила забрать у него такую возможность. Некогда смеющаяся госпожа, ответила на его взгляд полный вызова и ожидания последующей реакции. Но её ответный взгляд был полон разочарования, оскорбления, что безжалостно нанёс самый близкий человек. Она ушла без поклона, с гордо поднятой головой и ровной, как сталь, спиной. Она оставила там свое сердце, всучила его в руки своей самой болезненной ошибке, прямо там отказалась от его калечущей любви, отказалась от желания бороться и вымаливать внимание. И пусть этой ночью она выплакала немало слез, пусть этой ночью разорвалась нить, что соединяла два любящих сердца, Хюррем не за что не покажет никому свою слабость. Больше нет. Ведь эти стервятники только и ждут от нее ответной реакции, её страданий.  Следующим утром, Валиде предлагает съездить в гости к Хатидже Султан.  — Развеешься, Хюррем, сменишь обстановку. — отпивая щербет пропела султанша. В её голосе проскакивает некая фальшивость, ведь Валиде Султан уверена, что её победа близко.  Хюррем знает, что мать султана делает это только ради того, чтобы та не мешала отношениям султана с принцессой. Детей было решено оставить во дворце, чтобы не утомлять их долгой дорогой. По дороге на Ипподром они говорили на нейтральные темы, хотя Валиде несколько раз поднимала тему принцессы, Хюррем сразу же пресекала её, говоря, что на всё воля повелителя. Айше-Хавса удивилась такому поведению невестки, но больше не предпринимала попыток её задеть.  Сама же рыжеволосая по пути рассматривала окрестности, ведь её всегда манила свобода, окружающий мир, который так жестоко у неё забрали. Здешняя природа отличалась от крымской, и лишь малахитовое теплое море напоминало о прошлой жизни Александры Лисовской, детство которой прошло на его берегах. Внимание Хюррем заняли улицы Стамбула, кишащие торговцами из разных стран, многовековые мечети и храмы, многочисленные тюльпаны, которые наполняют город яркими красками и ароматами. Время пролетело быстро, и вот карета приближается к дворцу сестры десятого султана Османской империи *** — Гюльшах, ты моя самая верная служанка. Я никому не доверяю, кроме тебя. Ты исполнила мой приказ? Знай, при восхождении моего сына на престол, мы разделим власть вместе. Ничем не обделю тебя, обещаю. — Махидевран с опаской смотрела по сторонам, находясь в глубине султанского сада. План, который сегодня они собирались осуществить, был очень рискован. Если что-то пойдет не так, обе пострадают и тогда больше никаких шансов не будет. Мустафа останется один, без материнской поддержки, что влечет за собой ужаснейшие последствия. — Не сомневайтесь, госпожа моя, всё готово. Осталось лишь дождаться подходящего момента. — Саму Гюльшах устраивала та мнимая и призрачная власть, которую ей обещала Махидевран. *** Подъезжая к Ипподрому, невозможно не оценить красоту этого замка, сделанного в европейском стиле. Паша на славу постарался, соорудив настоящую крепость из своего жилища. Своих гостей встречала  Хатидже Султан, которая особо не оценила приезда Хюррем, но также ничего не сказала против. С неким напряжением в общении, но женщины смогли найти общий язык, обсуждая статуи, что стояли около дворца. Пообедав, они решили немного прогуляться по саду и уже тогда отправляться назад. *** Для того чтобы устранить всех сыновей Хюррем нужно время. Если сразу двое шехзаде покинут этот мир, могут возникнуть вопросы. Поэтому выбор пал на самого беззащитного, самого младшего шехзаде. Это жестокое и бездушное решение Махидевран приняла довольно быстро, ведь жизнь её сына была дороже. Хотя, госпожа сомневалась, что делает это исключительно для будущего своего шехзаде, ведь и сама женщина хотела получить как можно больше власти в свои руки. Убить Шехзаде Абдуллу самым безопасным для себя способом, можно было с помощью болезни, от которой нет лекарства. Сам мальчик имел еще слишком слабый организм, и в свои два года вполне мог подхватить недуг и не справиться с ним. Было решено расправиться с невинным шехзаде сегодня, пока Хюррем и Валиде отсутствуют во дворце. Сегодня все решится. Суть плана Махидевран была в том, чтобы заразить малыша оспой. Для этого нужно было сначала найти человека, переносчика этой страшной болезни. Благо, в таком средневековом городе, как Стамбул, где одна сплошная антисанитария, где зарождаются все возможные кошмары человечества, это было сделать просто.  Пару золотых монет, сотрудничество со знающими людьми и теперь они имеют платок, полностью пропитанный черной оспой. Это платок недавно умершего человека от этой нещадящей никого болезни.   — Если честно, Валиде, меня эта тишина страшит. Хюррем не может бросить всё на произвол судьбы, не может отказаться в борьбе за повелителя. — две женщины немного отстали от разглядывающей статуи Хюррем.  — Хатидже, не думаю что здесь есть какая-то игра. Но время покажет — мать султана тоже была в недоумении от действий невестки. Они не смогли найти общий язык ещё при первой встрече, когда перед валиде предстала неуравновешенная дикарка, которая, являясь совсем девчонкой, готова была обрушить весь дворец на их головы. Айше-Хавса сразу невзлюбила русскую рабыню за буйный нрав, нежелание мириться с правилами гарема и полное отсутствие уважения к правящей семье. Девушка, что выделялась из рабской толпы, та которая желала изменить многовековые устои, подчинить себе султана, которая была готова за себя постоять не смотря на статус человека перед ней, взобраться на вершину, открыто говоря о желании пойти по головам и устранить своих конкурентов, априори не может заручиться поддержкой и помощью в виде главной женщины империи. Хюррем не была покорной и скромной женщиной. Нет. Это был самый настоящий огонь. Змея, которая потихоньку начала превращаться в дракона. И для того, чтобы не допустить такого превращения Валиде делала и делает все возможное.  Пока Валиде вместе с дочерью находилось в смятении от поведения своей невестки, в гареме происходило страшное: у малыша-близнеца поднялась высокая температура, которую никто из многочисленных лекарш сбить не смог. На теле появилась некая сыпь, которую главный лекарь с ужасом на лице трактовал как страшнейшую болезнь шестнадцатого века. В этот же миг весь гарем встал на уши, ведь сплетни разбегаются быстрее горячего лукума. Наложницы бегали из помещения в помещение, совсем не зная что им сделать. Ведь девушки в прямом смысле оказались в клетке, в очаге распространения смертоносной болезни. Одни евнухи и калфы старались успокоить бушующую толпу, а другие выполняли указания лекарей.  Увидев сие действо, Махидевран не смогла сдержать победную улыбку. — Отправляйся в ад, Хюррем — произнесла черкешенка, заходя в свои покои. Все-таки нельзя исключать тот факт, что и госпожа , и шехзаде могут заболеть, поэтому Махидевран-султан приказала исполнить все меры безопасности на этот счет.  Совсем неокрепшее здоровье, совсем ещё слабый детский организм не смог выдержать, не смог противостоять, не смог долгое время бороться против такой беспощадной, поглощающей Смерти. Она отнимает вместе с умирающим всё, что есть вокруг: овладевает душами родителей, стирает с лиц улыбки и радость, заслоняет собой яркое солнце, оставляя за собой давящую и удушающую тьму; отбирает привычную жизнь и вручает никчемное и мрачное существование после.  Что чувствует мать, потерявшая дитя? Способна ли она вообще ощущать что-то, если внутри нет больше сердца, ровно так же как нет ритмичного стука, оповещающего о том, что его владелец жив? Прожить, отпустить, простить себя неимоверно трудно. Хюррем винит себя, ведь именно она не уберегла Абдуллу, хотя обещала положить свою голову взамен на жизнь детей.  Что чувствует отец, вернувшийся с долгого похода к охладевшему телу своего ребёнка? А если этот отец — могущественный правитель огромный империи? Сулейман никого не винит, ведь на всё воля Аллаха.