Dicks are for my friends

*** Поздняя ночь - самое трудное время для тех, кто был поглощен одиночеством или потерянной любовью. Некоторые из них становятся беспокойными под своими простынями. Есть такие, которые спасаются, ныряя в темноту, что обволакивала тебя со всех сторон и не давала шанса на спасение. *** Утро пятницы, как всегда было суетливым, а работы будет много до самого вечера. Прогноз погоды обещал дождь, что знатно портил настроение и вызывал желание закрыться дома и никуда не выходить. Но работа не ждет и даже не собирается. Нахоя долго не может прийти в себя, пока смотрит в зеркало. В последние дни уж слишком участились кошмары, из-за которых он чертовски плохо спал. Казалось, сейчас в отражении не он, а какой-то уставший от жизни человек. Совершенно на него не похоже. Улыбашка тяжело выдыхает и касается кончиками пальцев темных пятен под глазами, что спустя время станут только ярче, если он не поспит хотя бы часов пять. Страдалец трет уставшее от недосыпа лицо. Голова отказывается работать вовсе, но это ничего. К началу рабочего дня он отойдет и станет бодрее. Начнёт вновь весело улыбаться. Бледнота сойдет с его лица, а веселый смех озарит лапшичную. Да, всё будет так же, как и обычно. На сердце уже много лет лежит боль и гнусная печаль. Но почему же именно сейчас так херово? Что он сделал миру, что бы заслужить эти мучения? Старший Кавата истерично усмехается, смотря на свое отражение. Тошнота и тяжесть горьким комом подступает к горлу. Противно от самого же себя. По окнам вечной барабанной дробью гремит дождь. Капли играют в перегонки, сливаясь друг с другом. Множество людей торопятся на работу в надежде не попасть в пробки или не оказаться облитыми грязной водой из ближайших луж. — Кем ты стал? Просто посмотри на себя... Он задает себе этот вопрос каждый раз, когда его посещают волнительные сновидения, после которых и вовсе не оставалось желания жить. Нахоя молча залипает на свое отражение. В комнате слышно размеренное тиканье настенных часов, и уставшие серо-голубые глаза цепляются за источник шума. Сердце сжимается, стоит отвести взгляд в сторону. Рвотный рефлекс заставляет согнуться и схватиться за голову. Тело бросает в жар. А всё из-за одной чертовой даты. 28 апреля Ему кажется, что это очередной кошмар, что так сильно желает свести его с ума. И знаете? У него выходит. Нахое уже давно страшно засыпать, ведь он не знает, что ждет его в этот раз. Сердце бешено колотится в груди, словно маленькая птичка, что так жаждет быть свободной. Но отнюдь, оно разрывает его грудную клетку не от радости, а от жгучего страха, что заползает под кожу и сосет остатки разума изнутри. Нахоя тяжело дышит и истерично сжимает пальцы в пушистых волосах. В глазах немного меркнет и плывет, в ушах слышен гул собственной крови. Последний месяц несет за собой только мучения. Чертов апрель. Тихие шаги проносятся со стороны гостиной, и Улыбашка готов убить, лишь бы это был не он. Тело сковывает, стоит кому-то остановиться у дверей и дёрнуть ручку. Наступает тишина. Нахоя задерживает дыхание и сильно жмурится. Настолько, что перед глазами танцуют белые причудливые пятна и мерцают звезды. — Братец, пора выходить...Такси ждет По телу разливается облегчение, подобное оргазму. Из груди вырывается выдох. Кажется, пронесло. и это не очередной кошмар, а лишь суровая реальность. Старший никогда не думал, что голос брата может заставить чувствовать такую радость. Усталость как рукой сняло. День только начинался. *** Мелкая морось заливала асфальт незатейливой крапинкой. Множество людей торопились домой, чтобы отведать долгожданный ужин и увидеть любимого человека. « А ведь сегодня мы могли бы быть вдвоем» « Почему именно т.... *** — Нахоя!!! Не спи, телефон!! — Голос Сои, что донесся с кухни их лапшичной, вывел из мрачных мыслей, заставляя нацепить маску радости.как. же он устал. Молодой человек нелепо улыбнулся, скрывая все переживания глубоко внутри себя. Кажется, сегодня тоже не выйдет вздремнуть. Шум заведения немного дает забыться, а звон рабочего телефона, наоборот, только раздражает, подначивая взять скорее трубку. Видимо, кто-то опять хочет взять еду на вынос. — Это лапшичная «Двойное зло»!!! Что будете заказывать?? — Голос звучит даже как-то чертовски бодро для того, кто пару минут назад был готов заплакать и убиться об стену. Но чем дольше молчали на том конце, тем быстрее он возвращался в свой мрачный мир, в итоге теряя лицо. — Кхм.. Простите, я бы хотел забронировать место — Нахоя вздрагивает, когда слышит до боли знакомый мужской голос. Появляется странное ощущение, что липкими щупальцами обволакивает тело. Парень накручивает черный провод на палец, словно кокетливая дама, что флиртует с молодым человеком. Осталось только сексуально хихикнуть и махнуть ручкой. — Вам место у окна? Или может вы хотите ближе к кухне?? — Он задорно тараторит в трубку, прежде чем услышать ответ. Почему-то не покидает ощущение, словно он знает того, с кем сейчас говорит. — Желательно где меньше народу, время брони 19:30 — Трубку мгновенно сбрасывают, оставляя Нахою в небольшой растерянности осматривать помещение. Свободных мест было несколько, но вот по просьбе клиента может подойти только одно. Кудрявый тяжело вздыхает и смеется, прежде чем взять табличку с надписью "Забронировано". Возвращает телефон на место. Излишний бардак тут точно не нужен. — Что же делать...он не сказал на чью фамилию ставить бронь — Нахоя оглядывает людей в зале, надеясь, что это не доставит никому проблем. Главное, чтобы Соя не прознал, а то будет худо. *** Вечер обещал быть отвратительным. Казалось, что дождь никогда не закончится. Он только с издевкой усиливался и грохотал по окнам, словно насмехаясь над уставшим парнем. Ужасная погода. Ночью обещают гром. — А ведь в твой день рождения раньше не было дождя...Или я опять надумал.. — Нахоя тихо усмехается своим мыслям, сказанным вслух, протирая стол мягкой белой тряпочкой. Тяжесть под сердцем совершенно не давала отпустить лучшие моменты жизни. Казалось, это всё наказание за что-то. Но за что? Белая табличка в мгновение ока оказывается посреди круглого деревянного стола, что был предназначен для двух человек. Тут часто собирались парочки, весь вечер кокетничая и посыпая друг друга любовными лаврами. Улыбашка лишь на секунду прикрывает глаза, но образы старого лучшего друга и любовника мелькают в таком бешеном темпе, что заставляют тихо зашипеть и поглотить всю боль, дабы не дать вырываться ей наружу. В конце концов, у него есть брат и друзья, Они всегда рядом, верно? Время летит. Заказ за заказом. Казалось, не было времени даже сходить в туалет или почесать жопу. Вечер пятницы всегда такой. Множество людей приходят сюда поужинать и отдохнуть от рутины. Краем глаза Кавата замечает, как довольно высокий молодой человек усаживается за стол, что ранее был забронирован и оттерт до блеска лично Нахоей. Он быстро преодолевает расстояние от кухни до гостя, аккуратно пробираясь через клиентов и другие столики. Чем ближе тот подходил, тем больше лицо человека казалось ему знакомым. Или ему кажется? — Простите сэр, эм.. Этот сто... — Нахое не дают договорить. Хриплый, но до мурашек по коже приятный голос заставляет заткнуться практически моментально и прижать язык к небу. Доминантность у этого человека точно в крови. — Бронь на 19:30, моя — Он прищурился и поднял взгляд на уставшего улыбашку, что все-таки под конец дня потихоньку сдувался и терял свой своеобразный образ. Это можно было заметить по тому, насколько дерганым и нервным тот стал к вечеру, хотя незнакомые с ним люди не обратили бы внимание. Тайджу в своем репертуаре, - подумал Кавата, когда тот буквально выхватил у него из рук меню. Несмотря на это, он вовсе не выглядел враждебно, больше статно и гордо, словно лев, желающий впечатлить своим величием. — Что будте заказывать? — Поднять взгляд обратно на Шибу было чертовски сложно. Казалось, младший собрался испепелить его одним лишь взором. Но признать честно - это лучше, чем думать о том, кого больше не вернуть и чью улыбку больше не увидеть. Да, лучше так, чем эти тупые воспоминания. — Удон с курицей — Он подпирает лицо рукой, разглядывая Нахою, словно именно он был чертовым удоном с курицей, и Шиба не знал, с чего начать есть. Бывший капитан четвертого Отярда быстро записывает заказанное гостем блюдо в маленький блокнот. Его взгляд иногда возвращается к посетителю, что, наконец, соизволил отвернуться в сторону кучки других клиентов, но, наверное, больше для приличия, нежели по своему желанию. — И зелёный чай — Добавил тот, словно, прочитал мысли страшего, что желал спросить за напитки. Кавата немного завис, прежде чем сделать новую пометку и глянуть на мужчину в тоскливом ожидании. И все-таки нехватка сна давала о себе знать, и тот осознавал, что с этим надо что-то срочно делать. Спать по 2-3 часа было плохой затеей. Неожиданная мысль промелькнула в голове: " Может, купить еще снотворное? ". Как только Нахоя делает несколько уставших шагов в сторону кухни, он слышит, как Тайджу кидает ему замечание в след: "Возьмите выходной, Кажетесь бледным, господин Кавата". В этот момент из того вырывается усмешка. Надо же, кому-то, кроме брата есть до него дело. Даже звучит смешно, с учетом того, что Тай-тай мало что про него знает. *** Улыбашка валится в кресло, что стояло около двери в уборную. Тело ныло, а глаза саднили. Ему нужно поспать. Срочно и прямо сейчас. Как назло перед этим ебучим креслом весит календарь с этой тупой отметкой. Он готов выколоть глаза, лишь бы этого не видеть. Несколько минут тот пилит незатейливый объект взглядом, словно тот мог дать ответ, почему тот это делает или по какой причине всё произошло. И все же усталость берет вверх над разумом. Собственные глаза закрываются, не в силах больше терпеть эти муки ни минуты. Сон накатывает с головой и сжимает в своих теплых объятиях. Наконец-то за эту долгую неделю он может вздремнуть. *** — Живой? — Чужой голос раздался где-то над головой, выгоняя из такого сладкого сна. Кажется, словно это еще одна издевка над ним. Зачем так жёстко шутить то? Чтобы разлепить глаза и глянуть на того, кто нарушил его покой, пришлось приложить массу усилий. Но даже этого было мало. Все плывет, и с уст непроизвольно срывается имя того, кто посещает его сладкие сны и кошмары уже несколько лет. — Ясу? — Проснуться оказывается очень сложно, его немного мутит, нужно будет лечь раньше сегодня, желательно сразу после работы. В максимально не здравом уме тот тянет руку к чужому лицу, холодные пальцы дотрагиваются до щетинистой щеки, чтобы коснуться человека стоящего пред ним. Хоть Кавата и не угадал, но мужчина не отпрянул от легкого и мягкого касания, только тяжело вздохнул через нос выражая этим действием сожаление и свою беспомощность. Грубоватаямозолистаяя рука обхватывает крохотное по сравнению с его запястье Улыбашки, что еще не до конца проснулся и кажется не очень хотел, только слегка вздрогнул ощущая тяжесть, что сковала ослабленные руки. — Может я и больших габаритов, но не Ясухиро Муто точно... — Одним легким движением Шиба убирает его ладонь от своего лица, хоть делать это совсем не хотелось по необъяснимым ему причинам. Он видит, как меняется лицо юноши, его уши краснеют, а рот открывается. в немом вопросе. Кажется, до него дошло. Тайджу трет переносицу и трясет старшего за плечо. Нахое понадобилось еще минуты 2, чтобы прийти в себя и широко открыть глаза. Как только это происходит, тот мгновенно заливается краской от стыда. Болван показал свою слабую сторону человеку, что совершенно его не знает. Он трет и так опухшие глаза, проклиная себя и мир вокруг. Неожиданное касание руки вынуждает остановиться и прекратить мучить болящие глазки. Шиба недовольно цокает и качает головой. — Не три, лучше не станет. Иди домой, твой брат ждет — Тайджу сует руки в карманы, шурша тканью красивых фирменных брюк, что сидели на нем просто идеально, любая девушка завидев его уписалась бы кипятком. Шиба еще немного помолчал давая старшему окончательно прийти в себя, прежде чем покинуть заведение, удалившись к своему авто. — я в следущую пятницу тоже зайду, сделай бронь на тот же стол... Тайджу развернулся, махнув старшему своей увесистой рукой через плечо, а после скрылся за поворотом, ведущим в зал. Скрипнула дверь, раздался хлопок, а после звенящая тишина. Это были последние слова, которые он услышал от гостя в тот день... *** Прошло много времени с тех пор, как новый и ранее не частый посетитель стал своим в этой небольшой лапшичной, где ждали каждого. Недели сменяли друг друга, и никто уже не вспомнит, с какого числа Тайджу смог стать постоянным клиентом "Двойного зла". Его заказы были в большинстве случаев не разнообразны. Казалось, что приходил он туда не для того, чтобы поесть. Иногда зеленый чай сменял черный, а удон заменяли острым раменом или том ямом. Шиба всегда сидел за одним и тем же столом и только искоса наблюдал за старшим Кавата, если именно он выходил забрать посуду или взять новый заказ. Иногда Тайджу удавалось поговорить с Нахоей, что отправлялся на перерыв, бывало, когда должен был закрыть смену. Беседы были непринужденные: о работе, семье и целях. Но был всего один вопрос, на который Тайджу хотел, но не мог узнать ответ. "Почему та искра в твоих глазах погасла?" *** Так проходил каждый вечер в лапшичной, ужин и не долгий разговор с владельцем этого милого заведения. Старшего Шиба это вполне устраивало, он совершенно не спешил стать ближе к парню. Лучше сначала изучить цель, прежде чем хвататься за нее, вскрывая старые раны. Но, как и ожидалось, чтобы узнать Нахою ближе, потребовалось много времени и сил. Страший оказался не шибко доверчивым, но очень активным. Меньшего от него ожидать и нельзя было. Но, несмотря на постоянно задорный смех и яркую улыбку, можно было заметить, как же Хоя чертовски устал. Хоть и синяки под глазами не были такими заметными, как в первые две недели посещения Раменной, но бледность и отстраненность давали о себе знать. И насколько Тайджу помнит, Нахоя не был таким в былой молодости. Ранее дымящиеся огонек интереса по итогу разгорался в неконтролируемый пожар. Но старший Шибо низа что больше не перегнет палку с кем либо. Если Кавата захочет, то он сам доверится. Остается только ждать, рассматривая чужое личико, на котором сияла обаятельная улыбка, но совсем для других людей. Иногда младший не понимал, как тот может быть таким хорошим и для всех одинаково, даже перетерпеть свинское обращение в свою сторону каких-то не далёких клиентов. Казалось, что около 12 лет назад он никогда не изменится и будет крошить людям зубы за любой косой взгляд. Но тот определенно вырос за этот промежуток времени и кажется, хуже от этого не стал...Но стало ли ему лучше? *** Вечер этой пятницы вышел очень удачным, как и вся рабочая неделя. Нахоя давно так не высыпался. Лапшичная опустела. Осталось только сделать обход, выключить свет и закрыть ресторан. Тихие шаги Кавата звонким эхом отдаются по помещению. Тут совершенно никого нет. только он и кучка столов. — Вроде бы ничего не забыл... — Парень чешет затылок, стоя в дверях, параллельно осматриваясь в последний раз. Взгляд непроизвольно цепляется за тот стол, где обычно сидел их частый гость. Точно, Тайджу...Сегодня и правда хороший день, но Нахоя не помнит, что бы тот приходил. Он ведь даже бронь поставил по привычке, а оказывается никто так и не занял это место. По необъяснимой причине. Внутри стало как то тоскливо. Парень сжал ключи в кармане и те с характерным звуком ударились друг о друга. — Можно закрываться — Он последний раз глянул в сторону одинокого стола, что был слегка освещен уличными фонарями через рамы окон. Что же случилось? Дверь лапшичной закрывается, в замке скрипит ключ. А на чужой телефон приходит типичное сообщение в виде напоминалки, что стоит выпить снотворное перед тем, как заснуть. Несколько секунд он втыкает в экран телефона, вновь и вновь скользя взглядом по одной и той же строчке, словно не уловил её смысл с первого раза. « 21:00 - выпить одну капсулу(НЕ больше) » Возможно, со стороны это выглядело безумно странно или жутко. Парень, одиноко стоящий посреди темной улицы, немигающим взглядом смотрящий в телефон. Мобильный тухнет, вынуждая вздрогнуть и наконец-то отойти от некого забытья. От чего Нахоя только тихо смеется и треплет себя по волосам. Средство связи проваливается в карман, как и ключи от раменной, создавая металлический стук о стекло. Главное, чтобы экран не расцарапали. Легкий спазм в области живота лишний раз напоминает о приеме пищи, что он пропустил сегодня днем, хотя есть хотел безумно и до сих пор хочет. Иногда работа отнимала слишком много сил. А если младший не напомнит, то сам Улыбашка и не вспомнит о милом Бенто от брата, что ждал его в холодильнике для персонала. — Блин... Отстой — Хоя смеется, уже собираясь уходить, по пути желая посетив какое-нибудь кафе, где можно было бы взять хотя бы чай с пончиком. Перекус - это тоже не плохо. Только от одной этой мысли живот скручивало. Ему точно не стоило работать во время перерыва и пренебрегать своим здоровьем. Вот же дурак! Муто бы точно отчитал его...да...Муто. Прохладный ветерок раздувает волосы, что от вечных покрасок в некоторых местах были ярче, а в других тускнея. Русые корни и вовсе отросли, создавая какой-то непонятный оттенок. Он втягивает свежий и холодный воздух в лёгкие, попутно нащупывая пачку сигарет в кармане. Время идет, но его привычки не меняются. — Не думал, что вы любитель « Black Devil» Нахою передергивает от неожиданности. Он плотно сжимает фильтр меж губ, параллельно поднимая взгляд на источник звука. Изумленный взор обращен на мужчину, что пропустил свой обыденный визит лапшичной. Хоя даже успел предположить, что больше не увидит их клиента. Но нет, вот он, сей же персоной: все такой же красивый и приковывающий взгляд. — На самом деле не предполагал, что вы вообще курите — Он слегка приподнял краешки губ в неловкой усмешке. В руках блеснула красивая зажигалка с металлическим драконом. " Символично " пронеслось где-то далеко в подсознание Кавата, что глупо втыкал в одну точку, где совсем недавно была рука Шибы. Тихий щелчок и в одно мгновение черная сигарета уже задымилась, серыми сгустками уходя в небо и отравляя воздух. Нахоя нервно усмехнулся, совершенно не ожидая такого, возможно, поспешного и наглого действия со стороны младшего. — Вам что-то нужно? — Он затягивается, пропуская никотин по легким. Даже как-то легче становится, если не учитывать боли, вызванные голодом. На самом деле ему безгранично плевать, что тут забыл старший из семьи Шиба. Хоя даже не удивился бы, если это просто была случайная встреча. Улыбашка сладко зевает, прикрывая глаза и ожидая ответа сквозь тягучие молчание, что, казалось, вовсе их не смущает. Словно так и должно быть. Словно могли понять друг друга без слов. — Не сочтете за наглость поужинать со мной? Нахоя замирает в удивлении. По лицу было ясно, что чужие слова поставили в неловкое положение и выбили колеи. Он ожидал всё, что угодно, но не это. Ужин? В голове неожиданно все перемешивается, заставляя жестко тупить. Его взгляд таранил невозмутимое лицо Шибы, что спокойно ожидал ответа и лишь изредка поглядывал на время. На самом деле Нахоя понимал, что сейчас выглядит несуразно и глупо, да и одежда не подходила для подобного вечера, особенно если его поведут в какой-нибудь ресторан, где он будет страшной белой вороной. На лице сияет максимально неловкая гримаса. Он смотрит в асфальт, одновременно почесывая затылок. " Что же делать? " Проносится в голове: отказывать было стыдно, а соглашаться не давал какой-то внутренний барьер. — Я.. — Его отказ решил предотвратить его же живот, что неожиданно забурчал, вгоняя парня в еще более тупое положение, чем было до этого. Он всем телом ощущал, как удивленно на него смотрит Тайджу и как на его лицо появляется забавная ухмылка. Сука, как же это все-таки неловко. — Думаю я соглашусь... — Кавата грустно выдыхает и прикрывает глаза. Возможно, так надо лучше провести вечер в компании, чем закинуться снотворным и отрубиться на ближайшие 7 часов. Брат всё равно уехал к родственникам. Почему бы не отдохнуть? Терять ему уже нечего...наверное. *** Ох, если бы Нахоя только знал, чем закончится этот ужин то возможно бы никогда не согласился на столь заманчивое предложение. *** Первое, что понял юноша, так это что пара стаканов виски для него были лишними и возможно пора учиться искать свою меру. Ему и правда не стоило пить, особенно с тем самым учетом, что вплоть с 16 лет алкоголь - это его враг. Ведь под действием этого чудо вещества он постоянно попадал в передряги, из которых было ну очень сложно выбраться. Но этот человек даже с возрастом не может не наступить на те же самые грабли. Нахоя всегда был таким, но от этого как личность не становился хуже. Отчасти это даже придавало ему какую-то изюминку, свой шарм. Второе, что он понял, но слишком поздно, так это что сейчас находился не у себя дома, а горячие руки уж слишком крепко сжимались на тонкой талии. Как-то не по-дружески это всё выглядит со стороны. В голове было слишком пусто, а язык был не в состоянии шевелиться. Создавалось ощущение, словно он за вечер сумел заработать аутизм или еще что похуже. Нахоя пытается осмотреть коридор, но глаза в хаотичном порядке скользят по всем предметам сразу, от чего мозг не успевает переварить информацию, получаемую в данный момент. Как же ему плохо! Ну зачем столько выпил? — Ты в норме?? — Он слышит чужой хриплый голос где-то над головой. Ноги ватные, от чего коленки нелепо подгибаются. Ему точно надо хорошо поспать, чтобы вся дурь вышла и парень мог прийти в себя. Нахоя еле передвигается, даже несмотря на то, что его поддерживают и изо всех сил не дают свалиться на дорогой паркет. Наверное, Тайджу думал об одном: лишь бы тот не упал на пол и не потянул за собой ближайшие предметы вместе с хозяином жилища. Ощущение чужих рук на собственном теле вызывает куда больше эмоций, чем следовало. А ведь они даже не друзья, и всё их общение заканчивалось на сотрудничестве в Тосве. Он пару раз спотыкается, путаясь в ногах. Возможно, после такого позора тот и глотка не сделает, не то чтобы на ужин согласиться. будет избегать младшего и прятаться по углам лапшичной. Позор, одним словом. Сейчас ему кажется, словно он упал. глубокое жерло вулкана. Тело горит, во рту сухо, а в голове полная пустота от хмели, что с концами забрала его рассудок. Неожиданно где-то далеко в мыслях проносится ": А точно ли я выпил пару стаканов? " единственная трезвая мысль за этот вечер и дальнейшую ночь в его головушке. Ему стоило задать этот вопрос еще за столом и желательно остановиться хотя бы на третьем. Но, по всей видимости, тогда тормоза не сработали. *** — Горячо...— Нахоя тяжело дышит. Как всё пришло именно к этому, вряд ли кто знал. Но парень отчетливо ощущал мокрый язык, ласкающий его грудь и очерчивающий каждый рельефный мускул. Мурашки волнами бегут по гладким бокам, заставляя забываться в когда-то очень знакомых ощущениях. Лёгкие покусывания сводят с ума, а случайные касания вынуждают мелко дрожать, подгибая белые ножки. Он так давно не занимался ничем подобным, и только от этого Нахоя был готов завыть. Молодой человек уже и забыл, насколько хорошо быть чьим-то: когда тебя любят, желают и обещают быть рядом. Всё это слишком необходимо сейчас. Особенно когда мокрый и горячий язык выводил причудливые узоры на его мелко дрожащем теле, а сухие огрубевшие пальцы нещадно терзали опухшие бусины сосков. Кавата, безусловно, нравилось, когда его касались, вынуждая сипло дышать и скулить. Как тогда, 12 лет назад. Нахоя был настоящим подарком судьбы для любого мужчины: такой податливый, мягкий, упругий, звонкий, громкий, готовый сделать всё, что угодно для любимого человека. Но есть одна загвоздка. Тайджу для него простой знакомый и не более. Их секс - случайность и крупная ошибка этих двоих. Но он настолько пьян, что даже не понимает, кто с ним. Но есть ли ему хоть какое-то дело до этого? Хотелось просто раствориться в пьянящих тело и разум ласках, поддаться моменту и хотя бы в этот вечер почувствовать себя счастливым, хоть всего и на одну ночь. Сейчас было так хорошо, как никогда. Внутри всё трепетало и горело от возбуждения. Дыхание сперло, стоило сухим, но таким горячим губам коснуться пупка и провести обратно к покусанной груди, что так сильно нравилась Тайджу. Нахое было сложно объяснить, что он чувствует в данный момент. Нет, в нем не было ни капли возвышенных чувств, только низкое желание удовлетворения потребностей, которые младший смог достать из него за секунду. — Блять...— Тайджу тяжело дышит, отстраняясь от ёрзающего под ним тела. Он отзывался на каждое прикосновение, каждое слово и, казалось, каждую мысль. Такой пьяный и безотказный Шиба чувствует себя просто ужасно. Он понимает, что не должен был этого делать. Знал, что будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Волосы Старшего смешно липли к лицу, тяжелое дыхание переполняло маленькое пространство, которое на мгновение стало целым миром для потерянного Нахои. Его руки, дрожащие, взмокшие от волнения, обхватывают лицо и тянут к себе. Тянут настойчиво, желая стать еще ближе, чем они есть, были и будут когда-либо. Губы у Нахои мокрые, опухшие и безумно сладкие. Страшно даже представить, как хорошо они могут смотреться на члене. От этой мысли ниже живота тянет, а собственный член настойчиво трётся о внутреннюю часть чужого бедра. Ох, если бы только они встретились где-нибудь в другой вселенной, то, возможно, у обоих был шанс на собственное счастье. Улыбашка отзывчивый и громкий, от чего хочется грубо вжать в стенку, заставляя шептать собственное имя и трахать того до потери сознания и охрипшего горла. Он переводит возбужденный взгляд на гостя, видит его маленькую улыбку, и все плохое растворяется в исходящем от неё тепле, словно так и должно было быть. По губам Тайджу расползается ответная улыбка, а в душе распускаются цветки сакуры. Это будет ошибка, но отступать было некуда. На светлых джинсах маленьким бугром выделялось влажное пятно. Член сочился смазкой от малейшего касания. Несдержанность, желание, страсть - так можно было описать их отношения в данную минуту. Неожиданно Тайджу ловит себя на мысли, что не знает, как правильно поступить. Он замирает, полностью погрузившись в свои мысли. А нужно ли это всё? Розовый язык скользит по горячей массивной шее, тонкие пальцы царапают плечи, скрытые под дорогой тканью рубашки. и кажется, Шиба просто не может не поддаться. Он осторожно ведет большими пальцами по чужой коже, словно пытаясь запомнить, какой Нахоя на ощупь. и тот льнет в ответ на нежное касание. *** Нахоя громкий, горячий и безумно узкий. Несмотря на тщательную подготовку и большое количество смазки, было ясно, что секса у него не было давно, но насколько. Тайджу даже и предположить не мог. Белые, взмокшие от смазки и пота брюки валяются где-то в углу комнаты, забываясь собственным же владельцем, что так сладко вскрикивал и царапал широкие плечи партнёра до ярко-красных полос. Черные простыни были выдернуты из кровати и бесформенными комками валились по ней измазанные слюнями и смазкой. Пальцы Кавата уж очень больно оттягивали цветастые волосы. Было понятно, что тот не дает отчета своим действиям. Но какие же возбуждающие звуки он издавал. — Ё-ёще... Прошу... — Мольба срывается с губ неосознанно, глаза Тайджу тут же распахиваются, в очередной раз поражая своей красотой. Золотые, словно раскаленное золото, но им не заменить глубину бушующего океана. Сквозь занавески в комнату пробирается порыв легкого весеннего ветра, задевающего своей прохладой горящие щёки Кавата. Он осторожно проводит пальцами по чужой скуле, как будто пытаясь найти там что-то свое... родное.... Голос дрожит, его изводит от столь приятных ощущений во всем теле. В голове давно опустело, давая в конце концов забыться. Тайджу идет на поводу у чужого желания: берет глубоко и жестко, толкаясь внутрь податливого тела, что раскаляется с каждым новым движением внутри. Хочется прижаться ближе, слиться губами в страстном поцелуе, но тот не решается целовать, несмотря на то, что безумно хотел. В комнате жарко. Влажное покрывало липнет к телу, раздражая, вынуждая выдрать его и выкинуть во мрак комнаты. Ткань валится на пол, практически неслышно шурша и застилая собой блестящий от лунного света паркет. Чужие бедра взмокли от пота, скользя в больших шероховатых ладонях, что стискивали нежную кожу до красных соблазнительных пятен. Нахоя казался не реальным, словно в любую секунду мог пропасть или пройти сквозь пальцы, как песок. Он прижимался ближе, скулил и царапался. Его тело горит и плавится от малейшего касания. Тайджу отчаянно боролся с желанием прильнуть к чужим покусанным губам, что вечно тыкались в его плечо и искажались пленительной дрожью. Красное лицо Кавата можно было сравнить с помидором. От хмели и жара в комнате он чуть ли не задыхался. Переизбыток ощущений и чувств сильно давил на низ живота и сводили с ума. Член изнывал от отсутствия такой нужной ласки. Зажатый меж горячих тел орган пачкал мокрую кожу предэякулятом и так молил о ласке. То, что происходило сейчас - сплошная трагедия. О таком пишут поэмы, ставят пьесы с душераздирающими диалогами, романтизируют до такой степени, что любая романтическая пьеса покажется всем фальшивой насмешкой над чувствами. — Д-да! — Он практически кричит. невозможно жарко. Нахоя сходит с ума. Человек перед лицом плывет, внутри всё сладко сжимается от жесткой стимуляции. Как же он скучал по этому чувству. У него так давно не было секса, что сейчас он ощущает себя на седьмом небе от счастья. Хотя, возможно, на все это сильно влияет алкоголь, что кипит в его жилах и доводит горячки. *** Этот секс - окончательное и бесповоротное разрушение всего, что было в жизни Улыбашки когда-то. Хорошего, плохого, нейтрально-серого... всего. Как правило, люди и правда всегда совершают ошибки. Сознание мутит. Его трясет от каждого толчка или касания. Он был явно не в себе сейчас. Глубоко в душе Тайджу стыдно за свой поступок. Он не должен был пользоваться чужой беспомощностью, но все равно сделал это. взял то, что ему не принадлежит. Этот парень казался лучшим из тех, кто бывал в этой постели. Возможно, дело было в том, что старший был не потаскухой и не давал всем подряд. Просто так сложились обстоятельства. Отвлекаться от процесса совершенно не хотелось даже на то, чтобы смахнуть пот с лица, что стекал по красной коже прямиком к груди. Шлепки кожи о кожу, громкие стоны и тяжелое дыхание подкашивали здравый смысл. Руки непроизвольно сжимают тонкие запястья сильнее от перенасыщения чувств, что сейчас, словно магма бурлили в нем. Тугие стенки были и правда чем-то безумно нужным сейчас, словно без этой сладкой задницы можно было умереть. Даже непонятный шум с улицы казался пустяком на фоне происходящего. Худые пальцы Кавата мелко дрожат в цепкой хватке партнёра, что тщательно старался довести себя до оргазма. Тело под ним жутко напряженно от удовольствия, что скапливается у гостя под животом. Но, как на зло, никто не помогает избавиться от этой сладкой пытки. Обычно Нахоя не позволяет себе такой слабости. Признаться в своих собственных желаниях и поддаться моменту? В их мире за такое можно и головы лишиться. Он тихо воет и нетерпеливо подмахивает мокрыми бедрами, таким образом пытаясь намекнуть Шибе о небольшой проблеме, что вызывала явный дискомфорт. Красная головка пульсировала и молила о минимальной ласке, но мужчина почему-то упорно не замечал этот факт. Слишком увлекся процессом. Нахое хочется раскрыть рот, чтобы в кой-то веке из него вышли не только стоны, но и просьба об удовлетворении его небольших потребностей. Буквально за секунду до осмысления всего, что надо сказать, теплый живот прижимается к влажной возбужденной плоти, и только от этого не затейливого жеста его начинает трясти сильнее, а легкое болезненное ощущение спускается вниз по стволу к яйцам. Даже такое слабое трение во время толчков вынуждало серо-голубые глаза закатываться от блаженства и судорожно дышать, попутно с этим пытаясь унять судороги в конечностях. Руки начинали потихоньку затекать от неудобной позы и сильному сжатию на запястьях, что точно оставит на память несколько синяков. В него вбиваются грубо, практически выдавливая из того слезы. Наверное, сейчас Тайджу можно было сравнить с диким зверем, что безжалостно измывался над добычей. Только вот она сама далась ему в руки. Будь он менее сдержанным, то обязательно бы вцепился зубами в гладкое плечо, оставляя красный и болезненный след на коже. А может, не только в него. Жалкие попытки Кавата вытащить руки и прикоснуться к себе до жути умиляли. Младшему всегда нравилось доводить людей в постели. Своеобразный садизм. Улыбашка смешно барахтается, стараясь не давиться своими же стонами и слюнями, что выходят с каждым рваным толчком, от которого, казалось, душа уползает в пятки, а сердце перестает биться в груди. Член внутри горячий и, казалось, может просто пробить ему живот. Слишком много и слишком хорошо, чтобы в это верить. А с учётом того, как давно у старшего не было секса, то он мог просто сойти с ума. Обнажить свою душу сейчас - то же самое, что вложить в руку Шибы нож и повернуться спиной. Но по своей же глупости он сделал это уже очень давно. — Хочешь, чтобы я убрал руки? — Это больше звучит как утверждение, нежели вопрос. Нахоя активно закачал головой. Казалось, он просто мог вывихнуть шейные позвонки от такого интенсивного согласия. На удивление, Шиба и правда перестает сжимать светлые запястья и просто перекладывает широкие ладони на блестящие от пота бедра, чтобы усилить амплитуду толчков в мягком тельце. Кавата так долго хоронил любовь в своем сердце, что и правда поверил, будто у него получилось избавиться от этого тянущего чувства в груди. Но, глядя на Тайджу, он понимает, что ошибся. В очередной раз. Он не отпустил того, кто медленно отравлял его мозг, даже не находясь рядом. Пальцы соскальзывали с мягкой эластичной кожи, что изрядно раздражает вспыльчивую натуру Тайджу. Хотелось сорваться и стиснуть его тело до боли и чужого задушенного крика, но такое было бы непозволительно по отношению к Нахое, которого он и так взял без видимых причин. Его взор не упустил нелепого движения партнёра, что умудрился врезать младшему в попытке коснуться себя ниже. До боли смешное зрелище, что даже вынудило на некоторое время прекратить движение и по-доброму усмехнуться. Возможно, стоило бы помочь столь немощному в данный момент парню, но куда приятнее наблюдать за эмоциями и легким гневом на красном лице старшего. *** — Блять, Муто...— Хрип срывается с искусанных губ, а мокрые ладони сжимают основание собственного члена, чтобы в коем то веке достичь желанного удовольствия. Касаться себя кажется чем-то нереальным и чересчур приятным, особенно когда тебя грубо берут, не давая времени на передышку, что была так нужна. Кавата старается двигать рукой в ртим грубых движений внутри своего тела, но выходило скверно. рука вечно соскальзывала, сбивая ритм, этим самым не давая достичь кульминации. Ужасно хотелось завыть, а в пьяном состоянии и членом в заднице. Нахоя делал это непозволительно часто. Сейчас просто не было возможности формулировать адекватные выражения. Он полностью отдался порыву ошибочной страсти. Тихий голос кудрявого растворяется в порывах ветра, что неожиданно задувает в открытое окно с диким рёвом. Кажется, ещё немного и он сорвется на умоляющий шёпот. Тайджу был слишком хорош. или так казалось ничего не понимающему парню снизу. Острый нос упирается в шею, в место, где должна быть сонная артерия, и будь им сейчас по 16, то Улыбашка бы напугался, что Шиба собирается её перегрызть. Но они давно переросли тех гопников, оставляя за собой лишь воспоминания. Горячий язык слизывает капельки соленой жидкости, а одна из ладоней игриво поглаживает низ живота, чтобы окончательно добить старшего. Хрипы, вздохи и пошлые шлепки смогли бы взбодрить фантазию любого, что уж говорить о тех, кто в этом участвовал. Чужие ногти больно впиваются в плечи, а из груди рвутся всхлипы. И..о Боже, если бы Тайджу дали камеру, то он бы запечатлел эту картину на вечно. Нахою трясет в неожиданно накатившем оргазме. Его длинные пальцы плотно сжимают собственный член у основания, а глаза слезятся от удовольствия. Внутри него становится так тесно, что из груди рвется болезненный стон, который Шиба просто не может сдержать в себе, прежде чем излиться внутрь взмокшего Улыбашки. *** Нахоя замирает. Его сердце пропускает удар. Тело словно окаменело, и он не может сдвинуться с места. Смесь из ужаса и отчаяния застывают в его широко распахнутых глазах, в его приоткрытых губах, с которых так и не срывается ни одного слова. Что они наделали? Кажется, в этот самый момент он и протрезвел. Сердце сжимается, а тошнота подступает к горлу. Все его мысли похожи на неразборчивую кашу из фраз, звуков и отрывков воспоминаний, не связанных между собой. Ночное небо становится таким желанным зрелищем, которое казалось волшебным на каждом закате и обещало вернуться, погасая в первом рассвете. Представление прекращает появлением бледного зарева луны, которое с каждой минутой разгорается все больше и больше. Улицы оказываются в беззвучном куполе мрака, никто не мог нарушить это зловещее молчание. Тихо. Так тихо, что он слышит каждую мысль, тикающую в его голове точно таймер на бомбе, отсчитывающий секунды до разрушительного взрыва, что произойдёт внутри Нахои. Сперма медленно вытекает из горячего отверстия, прямиком на постель, он не понимает, как такое могло произойти. Скрип половиц, где-то сверху кажется оглушающим треском на фоне неподвижной тишины комнаты. Но он даже не вздрагивает, несмотря на то что каждая мышца в его теле напряжена до предела. Тайджу обеспокоенно замирает, замечая бледность на лице партнёра и кажется до него тоже доходит... Они не знают, сколько уже сидят на мокрой кровати в темноте. Одна только мысль о том, чтобы подняться, вызывает дрожь по всему телу и острое чувство опасности, змеёй ползущее вверх по позвоночнику, эта ошибка совершенная ими была ужасна. Ему надо было посидеть так ещё немного. Пока не найдет в себе достаточно сил, чтобы снова натянуть уверенную улыбку и притвориться, что всё нормально. Он медленно и практически неосознанно тянется к щеке, будто намереваясь оставить пару царапин на бледной коже, когда его ладонь оказывается в плену чужих тёплых рук. Нахоя вздрагивает от неожиданности и переводит загнанный взгляд на человека перед собой. Шиба смотрит на него слишком неловко для того кто пару минут трахал это тело и пытался довести до оргазма. Мгновенно в комнате становится холодно, а прозрачная тюль поддается порыву ветра, раздуваясь причудливой формой. Нахоя даже не замечает, как слёзы начинают течь по его щекам, пока Шиба не выпускает из своих рук его ладонь, чтобы вытереть влажные дорожки, это всё было неправильно. — Это моя вина, прости — Слова неосторожно срываются с языка младшего, утопая в тишине. Он знал, знал, почему старший из близнецов Кавата убегал от близости, он верил, что однажды Муто вернётся...Врал себе, потому что так было проще. Шиба сидит так близко, что чувствует каждый истеричный вздох кудрявого парня. Руки у Тайджу, теплые и сухие, касаются лица так нежно, можно подумать, что они прожили вместе огонь и воду, а не потрахались по пьяне будучи простыми знакомыми. Тишина вокруг них лопается с оглушительным взрывом, и Кавата вздрагивает из-за собственного крика, что невольно вырывается из груди. Он устал: устал от себя, от своей лжи, от слабости...почему все вокруг счастливы, а он нет? Плечи трясутся из-за накрывающей его истерики. Это неправильно, нельзя, успокойся. Глубокие выдохи и вдохи сопровождаются хрипами, а белесые руки отталкивают человека напротив. Голые стопы касаются холодного пота, а половицы тихо скрипят под весом молодого человека. Пара полупрозрачных белых капель стекают по голым ногам прямиком вниз, оставляя после себя липкую дорожку из семени. Его сердце отсчитывает мгновения до того, как он окажется в коридоре. Раздаются тяжёлые шаги. Время ускользает от них сквозь пальцы, и он в который раз жалеет, что сделал это. В ушах звенит, а во рту пересохло. Нахоя стоит в дверях, сжимая в дрожащих руках свои вещи. как бы найти силы одеться. Он знает, что хозяин жилища всё ещё не отрываясь, смотрит на него, но сказать ничего не может. Будет лучше, если старший просто уйдёт, и они оба сделают вид, что ничего не было. Слышится шуршание ткани и тихие судорожные вздохи, Кавата пытается, как можно скорее одеться, чтобы покинуть это место раз и навсегда. Эти воспоминания придётся закрыть в темном чулане глубоко в душе и сделать так, чтобы ничего больше не напомнило об этой ночи... *** День обещал быть ясным — рассвет встретил уставших работяг красными бликами на окнах. Домашний телефон трезвонил уже пару часов, но никто так и не поднял трубку...